В одно мгновение Травен принял решение.

«Скажи ему, Нуми, если он честно поговорит со мной, я помогу им вернуть эти документы». Я предполагаю, где они могут быть.

Нуми выглядел торжествующим - он просто подтвердил свою догадку об истинном характере путешествия Травена, что полиция наверняка оценит, - и перевел предложение американца монаху, добавив свои комментарии.

Неуклюжий монах приподнял ворота и неохотно указал Травену во двор.

В сумерках храма сияло пламя масляных ламп, и дрейфовал синий дым улиток. Перед деревянной статуей Будды стояли миски с фруктами и рисом, а также уродливые зазубренные вазы со свежими цветами. С потолка свешивались длинные полосы с текстами молитв и благодарностей. Было темно, очень жарко, совершенно тихо. Только неуловимые колокола за алтарем наполняли тьму жужжанием более мягким, чем осиновый.

- Что он хочет? - спросил монах, засовывая руки в широкие рукава оранжевой мантии.

Травен сел на каменную площадку и достал бумажник. Он покопался в нем некоторое время, наконец вытащив кусок бумаги без древесины, на котором он написал от руки слово, которое, казалось, было ключом к секрету, прежде чем уйти. Он появлялся в начале каждой из шестидесяти пяти страниц храмовой летописи. Травен решил, что это должно означать либо название храма, либо место, где он был расположен. Только установив эти детали, можно было продолжить экспедицию.

Монах взглянул на переданный ему листок и пожал плечами.

«Я не понимаю», - неохотно сказал он. - О чем этот новичок? Откуда он взял эту пластинку?

«Друг», - решительно сказал Травен. - Попытаться понять. Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь мне, что означает это слово и где находится рассматриваемое место.

Монах снова посмотрел на Травена, словно желая понять, имеет ли он дело с человеком в здравом уме.

«Почему, - спросил он, - я должен раскрыть наши секреты этому человеку?»

«Скажи ему, Нуми, это в их собственных интересах», - поспешно вмешался Травен. - Они могут вернуть свое сокровище.

Монах какое-то время молчал.

«Слово, написанное на этом листе, - сказал он, - означает «Каттхантанчеран Сикрит». Это название города, который долгое время не существовал, и здесь мы о нем ничего не знаем. Ему была тысяча лет.

- Где это было?

- Не далеко отсюда. Два часа через джунгли.

- Как туда добраться?

- Ты не сможешь попасть туда. Это Змеиная долина.

- Ну и что?

«Но я ясно говорю, что это в Долине Змеи». Вы не можете ходить или ездить туда. Есть миллионы, десятки миллионов ядовитых змей. На земле, на деревьях, в руинах. Никто не может даже приблизиться к этому месту.

Травен глубоко вздохнул. Теперь он знал, что делать.

«Друг», - весело сказал он. «Сделаете ли вы мне одолжение, если я доставлю вам украденные рукописи через месяц?» Вы знаете, я их не отсюда достал. Я хочу помочь вам.

Монах что-то прошептал Нуми, выпрямился и начал говорить решительно, как будто читая молитву:

- Документы, которые злой человек украл у нас, необходимы нашему храму, такие как солнце, воздух, вода и земля. Без них мы не можем совершать наши молитвы. Мы не можем смотреть в вечность. Плохой человек скоро будет наказан. Но ты, незнакомец, если ты знаешь что-нибудь о наших сокровищах, пожалуйста, немедленно верни их нам. Мы и наши преемники будем молиться за вас до конца тысячелетия.

«Хорошо», - ответил Травен. - Ты получишь свое сокровище примерно через месяц. Но при одном условии: чтобы вы привели меня... как это называется?... в Катихамхеран Сикрит.

Монах содрогнулся от ужаса.

- Ты не понимаешь, что говоришь, незнакомец. Никто туда не пойдет. Я бы сразу умер, а мое время еще не пришло. Вы бы тоже умерли. Вы не найдете никого, никого в мире, кто хотел бы войти в Долину Змеи.

Нуми счел целесообразным добавить к этому объяснению свой комментарий:

-Он говорит правду, сэр. О Змеиной долине написано много книг и журналов, я читал сам. Говорят, что это естественное явление. Считается, что это самое большое скопление змей на земном шаре. Вы действительно не найдете никого, чтобы пойти туда. Я не. Что именно вы хотите там искать?

Травен подумал об этом.

- Что я ищу, молодой человек? Я вам скажу. Ищу смысл жизни. Иногда бывает, что только до 60 лет человек осознает, что тщетно искал всю свою предыдущую жизнь.

Декабря 1979 года доктор Гарольд Травен приземлился в аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке. План следующей поездки в Змеиную долину был ясно виден в его голове.

VIII

Гарольд Травен провел первые месяцы 1980 года в деятельности, совершенно непохожей на все, что он делал раньше за всю свою жизнь. Он был полон решимости сделать абсолютно все возможное, чтобы добраться до Змеиной долины. И на этот раз экспедицию нужно было продумать и подготовить до мелочей. Прежде всего, это должно было быть основано, как говорят банкиры, на прочном финансовом фундаменте.

Поэтому сразу после возвращения из Бангкока Травен начал продавать еще одну часть своего собрания рукописей. Знаменитая инкунабула Геттингена, датированная 1445 годом, полная потрясающих гравюр на дереве и карт, на которые можно было смотреть бесконечно, ушла с молотка. Конфиденциальное письмо Оливера Кромвеля, возможно, вообще неизвестное историкам. Первое письмо Наполеона Бонапарта маршалу Нею, украшенное изображением свиньи, сделанным самим Богом войны. И три тибетских таблички, правдивого рассказа которых хватило бы для сценария увлекательного приключенческого фильма. И клочок пергамента с собственноручной подписью Галилея. И даже тот знаменитый шелковый свиток из Сычуани, описанный в восточной литературе, содержащий, среди прочего, атлас акупунктуры и список самых секретных китайских лекарств,

Следующие аукционы длились несколько дней. Аукцион был ожесточенным и шумным. Крушение знаменитой коллекции Гарольда Травена сопровождалось широкой оглаской. Среди публики были молодые репортеры ежедневной прессы, обычно мало интересующиеся тонкостями раннего свабаха и эстетикой персидских лигатур. Но они знали достаточно о шуме, вызванном аукционами в среде акул древностей. На следующий день репортеры выразили отвращение и недоумение в записи из ста тридцати слов по поводу того, что за две поцарапанные страницы пожелтевшей бумаги можно было заплатить три тысячи долларов.