Глава 7: Давай вломимся в участок

Нужно, в конце концов, и поспать. Но сплю я всегда только тогда, когда не веду. Надеюсь. А эта поездка долгая, очень долгая. Но все в порядке, потому что мне есть, что рассказать в пути.

Позвольте рассказать о том, как мы вломились в полицейский участок.

Остановились на обед в Меридиане, штат Миссисипи. Жареная еда, сырная еда, сладкий чай. В кафе были те ланч-боксы - старые, с угловатыми мультяшными героями, застывшими в движении.

“Наслаждайтесь, - было написано на них. - И приятного аппетита”.

Я была в пути уже очень долго и весьма проголодалась, но свою ошибку я осознала, когда ощутила её масштабы. В итоге я задремала, но когда проснулась, чувствовала себя так хорошо, что неожиданно огромная ошибка показалась мне прекрасной идеей. И я даже не думала о том, что надо бы поесть - целый, кажется, день. Если не хотите надолго останавливаться, то такой перекус - прекрасный способ подкрепить силы для дальнейшего пути.

Я быстро приняла душ в “Мотеле 6” неподалеку – первый за … эм, ну, если честно, за долгое время. Я смотрела на воду, струившуюся у моих ног в бежевой ванной. Почему-то я не могла отвести взгляда. И я долго стояла и смотрела на воду, текущую сквозь мои пальцы.

А затем я вернулась на водительское сидение, вновь на дорогу – вновь прочь из Миссисипи.

Мы с Сильвией собирались вломиться в полицейский участок в Саванне, в штате Джорджия, чтобы найти хоть какие-то улики из тех, о которых офицер Кемпбелл собирался ей рассказать. Но было, правда, непонятно, как именно мы собирались это сделать.

На фасаде здания было большое стеклянное окно, прекрасно. Но остальное здание было сплошь бетонным. Решетки на окнах, никакого черного входа… ничего, через что можно было бы пробраться внутрь. Настоящая бетонная коробка с одним входом, и тот прямо на улице. Даже само место найти было трудно. Копы повсюду. Околачивались на улице, болтали и глазели на нас, когда мы пытались словно случайно пройти мимо.

“ Думаю, что не похожи мы на случайных прохожих”, - произнесла я.

“Просто забежим внутрь и выбежим обратно?” - спросила она.

“Здесь всего одна дверь. Внутрь-то забежишь, а выбежать обратно будет сложнее”.

Мы в четвертый раз прошли мимо здания. Офицер с противоположной стороны улицы смотрел на нас с явным подозрением. После того, что произошло в Канзасе, мое сердце трепетало при одном только взгляде на его униформу, на презрение на его лице.

“Не спереди, - сказала я. - Хорошо, ты остаешься здесь. Я пройдусь дальше по переулку. Встретимся с другой стороны”.

В конце переулка был мусорный бак. [Вздох] Ну и хрен с ним. Я забралась на него, а с него - на крышу. Я ползла, лежа ничком - так меня нельзя было увидеть или услышать моих шагов.

На крыше здания были окна. Я подползла к краю одного из них. Подо мной был стол, который стоило бы привести в порядок, и пол, по которому стоило бы пройтись шваброй.

Я медленно доползла обратно, спрыгнув настолько небрежно, насколько кто-то мог прыгать с крыши – сначала на мусорный бак, а затем на землю, - и дошла до Сильвии.

“Так. Вот что, Сильвия, - произнесла я. - Мне нужно, чтобы ты их отвлекла”.

“Как именно отвлекла?”

“Ну, не знаю. Но я буду творить что-нибудь весьма глупое и громкое, так что нужно, чтобы ты сделала что-то еще более глупое и громкое”.

Она ухмыльнулась. “Есть одна идейка”.

“О, боже. Не говори мне. Мне же придется тебя останавливать. Просто сделай это”.

В Техасе в среднем размеры флагов куда больше, чем где бы то ни было еще. Да, знаю, как обычно шутят про это, но… ну серьезно, почему в Техасе все хотят такие огромные флаги? Американские флаги размером с минивен, размером с небольшой дом свешиваются со зданий местных автомобильных агентств и библиотек.

Конечно, можно многое сказать про неуверенность. Мудрость в том, что самый громкий и командующий человек в компании самый неуверенный. А Техас никак нельзя сказать, что он далеко не самый громкий и командующий - их запугивания по поводу выхода из Штатов, пустые угрозы, которые высказывают их политики и, конечно, огромные флаги.

А затем вы увидите техасскую сельскую местность, и… может, начнете понимать. Потому что она без сомнения прекрасна, но в большинстве своем пуста. И эта пустота давит. Словно большие города просто фасад, скрывающий то, что Техас пуст, и все население старается быть максимально возможно громкими, чтобы никто не заметил, что все они живут далеко на востоке.

Славься, западный Техас, да?

Вообще, большинство из этого может быть сказано об Америке в целом, и, наверное, так и стоит говорить, но я-то сейчас не в Америке. Я в Техасе.

Я забралась обратно на крышу и стала ждать. Из-за того, что я прижалась к крыше, я не могла ничего видеть, но если я не пойму, когда Сильвия начнет отвлекать - значит отвлечение это недостаточно хорошее. Я ждала и ждала, и думала, что что-то пошло не так, что ее поймали, и что это я подстрекла ее к такой чуши.

А затем она начала свое отвлечение, и оно… было достаточно хорошее.

Вот что она сотворила. Она отошла на пару кварталов, залезла в машину, замкнула провода, чтобы завести двигатель, направила ее в стеклянную дверь участка, придала двигателю оборотов и выскочила из нее. Машина ехала недостаточно быстро, чтобы кого-то сбить - она ничего и не сделала, кроме как громко выбила стекло, - но и недостаточно медленно, чтобы ее можно было остановить.

Некоторые полицейские погнались за ней, но она спланировала отступление так, что смогла спрятаться еще до того, как они повернули за угол.

Она долго в одиночку путешествовала по стране. И когда ребенок попадает в такое опасное место, он лучше всего знает, как не быть замеченным.

Когда машина въехала в здание, все кинулись к ней. Я стала пинать окно, пока оно не поддалось. Звук был очень громкий, но машина все еще двигалась. Она снесла столы и продвигалась к стене приемной. Я спрыгнула. Здесь было пять столов, и я потратила полминуты, осматривая их, пока не нашла табличку с именем Бена Кемпбелла. С этого момента у меня не было времени смотреть, что я сгребаю. Я брала каждый клочок бумаги, что могла найти на и в столе, и кидала в сумку. Надо было убираться отсюда.

Возможно, вы сможете найти проблему в этой истории, но в пылу момента я ее не заметила. Я не профи в подобных вещах. Интересно, я хоть в чем-нибудь вообще профи?

Конечно же, выбраться обратно через окно я не могла. Спуститься легче, чем подняться. Я стояла в дальнем углу здания с единственным выходом, и каждый коп толпился в двух шагах от меня на выходе, глядя на чертову машину, которая проломила дверь. Я была в ловушке.

Вау, все эти кактусы… или как там по-латыни, “cacti”, да? Почему мы в английском используем латынь для множественного числа некоторых слов? И ведь есть люди, которые так остро реагируют на каждый спорный момент. “Не "cactuses”, - говорят они. - А “cacti”! А затем всплывает очередной спорный момент, и они снова бесятся. Весь язык - сплошные спорные моменты и беспорядок. Разгребешь один - появится новый.

В любом случае, кактусы выглядят так, словно они из мультсериала “Луни Тюнз”. Стебли у них ярко-зеленые, похожие на стоящую вверх тормашками треногу, и они покрытые толстыми колючками. Весь пейзаж - словно картина, и я на ней похожа на небольшую деталь. “Пейзаж Пустыни с Грузовиком на Заднем Фоне”, неизвестный художник.

О, это был съезд на Седону. Может, стоило туда заехать. Прикупить “кристаллов”, найти “вихрь Седоны”, расслабиться.

А может, стоит просто купить кофе в торговом автомате на заправке.

В жизни много возможностей, но я хватаюсь не за каждую.

На всё про всё было, пожалуй, меньше минуты. Все внимание до сих пор было приковано к аварии, но оставались считанные секунды до того, как кто-нибудь обернулся бы и увидел меня. На секунду я задумалась о том, чтобы спрятаться, дождаться, пока все уйдут на ночь. Но, во-первых, такое вряд ли могло произойти в полицейском участке. В смысле, скорее всего, здесь есть ночная смена. А даже если и нет, они абсолютно точно не оставят участок без присмотра, учитывая, что у него не хватает куска стены.

Каждую секунду простоя мои шансы попасться увеличивались на единицу. Я пробовала прыгать, но окно было слишком высоко, и там все еще торчали осколки стекла. Я оглянулась в поисках… чего? Что я хотела увидеть? Я оглянулась в поисках чуда, не иначе.

Но чуда не было. Была только я и мой выбор действий.

И я забралась на стол офицера Кемпбелла, развернулась и, не давая себе задуматься об этом, оттолкнулась от стола в прыжке к окну, втягивая живот в жалкой попытке не распороть кожу о стекло.

Мои ладони шлепнули по крыше, а грудью я врезалась в ее край, и это было довольно плохо… но там, где я ударилась, было не так много стекла, так что оно меня хотя бы не пронзило.

Даже со всем этим волнением вокруг машины не было и шанса, что они не заметят женщину, прыгнувшую со стола и повисшую на краю окна. Мою грудь жгло болью, а ладони соскальзывали, но я слышала приближающиеся шаги и знала, что через мгновение пальцы обхватят мою лодыжку.

Я вспомнила о парковке в Канзасе. Вспомнила о руке на горле. И, пересилив онемение от шока, я подтянулась через слуховое окно на крышу, а затем спрыгнула на землю, неловко врезавшись в мусорный бак, который не столько замедлил мое падение, сколько врезал по лодыжке.

А заем, истекая кровью и хромая, я, так быстро, как могла, поспешила прочь от участка.

Они заходили со стороны фасада, пять полицейских, бегущих на меня. И тогда Сильвия, благослови ее Господь, выскочила перед ними, прокричав: “Эй, придурки! Как поживает ваше окошко?” И она побежала в противоположную сторону.

За ней погналось трое.

Если честно, не знаю, как оторвалась от оставшихся двоих. Я не оглядывалась. Я бежала, пока мир не начал темнеть перед глазами, пока не услышала хрип сбившегося дыхания. Занятное, должно быть, зрелище в приятном глазу Старом Городе Саванны - капающая с моей груди кровь, частые рваные вздохи, - но я добралась до грузовика и забралась в него, пытаясь понять, ускользнула ли я, и надеясь, что Сильвия тоже скоро покажется.

Она появилась спустя минут десять, залетая внутрь с возгласом “Хэй. Поехали!”

Мы ехали по шоссе прочь от города уже полчаса, когда начали смеяться. Каждый раз, когда мы смотрели друг на друга, смех подступал вновь. Я смеялась, пока не пропал голос и я могла лишь дергаться, а затем икала два часа подряд.

Вот так вотмы вломились в полицейский участок.

Мы остановились на парковке на шоссе и стали просматривать бумаги, что я нашла. В его столе было много херни. Отчеты, служебные записки, распечатанные электронные письма (потому что вскоре стало очевидно, что Бен был из тех людей, что печатают письма, чтобы читать их… и было бы чудесно, если бы среди них было хоть что-нибудь помимо тупых мелочей по работе), штрафы, уведомления о платежах, распечатанные автоматические уведомления о том, что кто-то ответил на его комментарий в блоге “Хаффингтон Пост”.

“Секунду, - сказала Сильвия почти через час утомительного чтения, за время которого я многое узнала о мнении Бена о каноне Стар Трэка. - Какие-нибудь из этих мест говорят тебе что-нибудь?”

У нее был список городов, написанный от руки на задней стороне одного из распечатанных писем.

Эверетт, Кингстон, Вако… множество их. Большинство - зачеркнуты, но надпись над списком зацепила мой взгляд, пробудила печаль, которой, как я думала, не было.

“Вектор Эйч” - так была озаглавлена бумажка. Так же, как на своих бумагах писала ты, Элис.

“Да, - с трудом проговорила я. - Это определенно кое-что”.

Большинство городов были зачеркнуты, но один из них был обведен в кружок.

“Думаю, это хороший следующий шаг на данный момент”, - произнесла я.

“Хорошо, шикарно. Это будет долгая поездка, - ответила она. - У тебя тут есть где-нибудь зарядка для iPhone или типа того?”

Она смеялась, но я молчала. Я смотрела на нее. Она была такая юная и охренеть какая храбрая! Она была куда храбрее и умнее меня. Быстрее, сильнее, почти во всем лучше. Я знала, что мне нужно сделать.

“Что ж, можешь меня выкинуть, если хочешь, - сказала она. - Побудь мудилой после всего, что было, но я просто найду другой способ туда попасть”.

И я знала, что она найдет. Я никогда еще не встречала никого столь храброго и преданного делу. Это заставляло задуматься о самой себе.

“То, что мы творим - глупо, Сильвия, - произнесла я. - А может и неправильно. Но мы с тобой просто не можем не делать этого, так?”

Она кивнула, сжав челюсти.

“Так, - сказала я. - Мы были бы здесь в любом случае, даже если что, что поджидает нас в этом городе - нечто плохое. Может быть, то, после чего люди не возвращаются.

И… Сильвия, я дура, самая настоящая дура. Потому что мне нужно идти. Нужно идти туда несмотря ни на что. Но ты-то не дура, Сильвия. Против кого бы мы ни работали, им стоит тебя бояться. Потому что, думаю, у тебя лучшие шансы остановить их.

И, конечно, ты никого не остановишь, если тебя убьют, пока ты будешь шататься по городу, в котором можно найти или не найти ответы, но этого не случится. И неважно, останешься ты или уйдешь – для меня уже слишком поздно.

Я хочу, чтобы ты была умнее меня. Хочу, чтобы ты залегла на дно, стараясь услышать то, что можешь, хочу, чтобы ты повзрослела, стала еще умнее и сильнее, чем сейчас.

Позволь быть дурой мне. Ты будешь той, что выживет.

Что бы ни нужно было сделать здесь, я, мать его, сделаю это. Серьезно. А если нет - ты будешь тут как тут, живая и подготовленная”.

Я не просила ее. Не пыталась коснуться плеча. Она или согласится со мной, или нет. Она была достаточно взрослой, чтобы решить.

Она взглянула на меня. Скрестила руки. А затем развела их в стороны и сжала меня в объятиях.

“Ладно, - произнесла она. - Ладно. Ладно, ладно”.

Ее потряхивало, пока мы обнимались. Ее слезы впитывались в футболку на моем плече.

Она позволила мне снять ей комнату на несколько недель в отеле “ExtendedStayAmerica”. Не хочу говорить, где. Может, я наконец-то нашла тот секрет, что нужно от тебя скрыть, Элис. Может быть.

Я пересекла границу Калифорнии к северу от озера Хавасу. Удаленные от побережья районы - Внутренняя Империя. Земля, которая вряд ли когда-нибудь будет заселена кем-либо, не считая тех, что повелись на огни Лос-Анджелеса за горами Сан-Габриель. Ежедневный путь для тех, кто желает дом больше, чем желает прожить лучшим образом несколько часов. Земля, которая была бы непригодна для жизни, если бы не вода из канала, которую получают фермеры, затем продающие ее городам без воды и становящиеся никем иным, как фермером воды.

Аукционы, капуста и супермаркеты “Вонс”… Внутренняя Империя.

Проехала поселок Нидлс. Затем 15 миль до Барстоу и я оказалась в 2400 милях от Саванны. Я свернула в город, который был обведен в списке офицера Кемпбелла: Викторвилл, штат Калифорния. Что здесь спрятано? Или что прячется?

Думаю, я уже близка к разгадке.

 

Загадка: почему цыпленок перешел дорогу?

Потому что время течет так медленно, не так ли? Лишь иногда оно бежит быстро. Иногда утро кончается в девять, а иногда вечер затягивается далеко за полночь. “Который час?” - спросите вы. “Который час?” - снова и снова год за годом будете спрашивать вы, повторяя тысячи раз всю свою жизнь. Который час? Который час? Время течет так медленно, не так ли? Лишь иногда оно бежит быстро. Но ведь только утро было! Но я же только пообедал! Уже что, вечер? Когда же снова утро? Когда же снова утро? Было так темно. Так долго было темно. Когда же снова утро? Время течет так медленно, не так ли? Лишь иногда оно бежит быстро.

Вот почему цыпленок перешел дорогу.

 

 

КОГЛАВЛЕНИЮ

Глава 8: Другой город

[Раздраженный вдох]

Стою в очереди на станцию взвешивания. Я полностью отсидела задницу, а поясница болит до смерти. Ученые, кажется, все никак не могут прийти к согласию о том, насколько губительно сидение в течение долгого времени - исключая тот факт, что в конце концов все губительно.

Но сидеть и правда неудобно. Особенно мне. Я вообще не люблю сидеть, даже немного, если есть возможность двигаться. Это всё вроде как из-за коленей – так однажды сказала мне доктор. Они немного смещены в сторону. Она всего раз взглянула на них и сказала: “Вам не нравится сидеть, да?” Как чтение по ладони - только по коленям.

А я – я что? Просто буду сидеть здесь, в неудобстве, и сожалеть о том, что произошло в Викторвилле. О том, что нужно делать теперь.

Я припарковала грузовик за городом. Купила очень дешевую подержанную машину по объявлению в интернете.

“Она едва ездит, - сказал мужчина, когда я выезжала на машине с дорожки перед его домом. - Не продержится и года”.

“Кто загадывает наперед?” - спросила я и уехала.

Я не определилась с местом начала поисков. Викторвилл небольшой, но не настолько. Часть пригорода слишком далеко от города, чтобы быть пригородом. Торговые центры, промышленность, сельское хозяйство и окружающая их огромная пустыня, из-за которой все жилые комплексы и торговые центры кажутся не более постоянными, чем клочки травы по краям дороги.

Я потратила несколько дней, посещая местные заведения, поедая пиццу, приводя в порядок маникюр, покупая обувь в “Kmart”, везде пытаясь завести праздный разговор, осторожно выведывая о странностях, которые могли заметить люди или, быть может, которые заставляли себя не замечать.

Но все было нормально. Постоянно нормально.

До того “Бургер Кинга”, где мы сначала разговорились с парнем за прилавком о комиксе, который мы оба читали, а потом он упомянул что-то про “Другой город”.

“Какой другой город?” - переспросила я.

“А? - спросил он. - Нет-нет, н-никакого другого города, или… или, может, Эппл-Вэлли? Он прямо тут, знаешь, другой город, так что…”

Он не позволил мне увести разговор от комиксов и вскоре сказал, что ему нужно возвращаться к работе. И больше со мной не заговаривал, только неопределенно кивнул, когда я прощалась.

Я возвращалась в места, где уже была, и упоминала фразу “другой город”. Никогда не задавала прямой вопрос, просто вворачивала в диалог, чтобы посмотреть, отреагирует человек или нет.

Женщина в маникюрном салоне поморщилась.

“Не хочу об этом говорить, - сказала она. - Они оставили нас. И ты оставь их”.

Вот что странно, Элис: ты столько путешествовала, но у нас с тобой была только одна совместная поездка. Мне нравилось быть дома. Это было единственное место, где я чувствовала себя в безопасности.

Но вот почему мы уехали. Одним летом я стала настолько тревожной, что мне трудно было просто выполнять ежедневные дела. Иногда казалось, что я просто не могу дышать тем воздухом, которым дышат другие, что именно для меня кислород перестал работать.

Ты нашла меня сидящей на полу душа, просто позволяющей воде стекать по мне добрые 20 минут, и сказала: “Во-первых, сейчас засуха. Во-вторых, давай поедем в путешествие”.

Я не хотела. Ты сказала: “Я постоянно путешествую, но всегда без тебя. Давай просто поедем куда-нибудь, куда захотим. Закинем вещи в сумку. Закинем сумку в машину. А затем все, что тебе нужно будет делать - сидеть”.

И я кивнула. “Ладно. Ладно, давай попутешествуем. Все, что мне нужно будет делать - сидеть”.

Кажется, я должна была бы легко вспомнить, какой это был год, но не вспомнила. Год, когда была засуха. Хотя было много засух. Но не такая, конечно. Эта высушила нас. Эта - конец.

Женщина из магазина велосипедов разозлилась. “Даже не заговаривай здесь об этом! Не произноси эти слова в моем магазине, ты привлечешь его!”

“Кого?” - спросила я.

“Выметайся!” - крикнула она.

Парень из магазина вещей для вечеринок просто содрогнулся. “Боже, чувиха! - сказал он. - Нельзя просто так говорить о Другом городе”.

“Почему?” - спросила я.

“Потому что когда ты говоришь о Другом городе, это привлекает его… о, черт! ” - произнес он.

“Что?” - спросила я.

“Тебе нужно срочно спрятаться”, - отозвался он.

Что бы жизнь мне ни подкинула, когда мне говорят прятаться - я прячусь. Я спряталась за проволочной корзиной с дешевыми надувными шарами. Зазвенел дверной колокольчик.

“Эй, Майк”, - произнес голос, которого я не знала, но в котором… звучали знакомые нотки, похожие на случайное завывание ветра.

“О, эй, чувак! Так…” - сказал Майк.

“Сынок, не волнуйся так. Просто услышал, что кто-то может расспрашивать о Другом городе”.

“О?” - произнес Майк.

“Ага. Видел кого-нибудь такого?”

“Эм, вроде не припоминаю”.

“Не думаешь, что ты запомнил бы, если бы кто-то упомянул Другой город, сынок? Разве это не то, что застряло бы в памяти?”

Я немного сдвинулась, так что могла видеть то, что было рядом с корзиной. Мужчина в грязной рубашке-поло. Желтизна, просвечивающая из-под ногтя, кожа, странно натянутая на лицо. Я никогда не видела этого человека раньше. Это не был “Чертополох”, но это был такой же человек, как и он.

Так он не один такой!

“Эм, нет, - сказал Майк, - вы правы. Нет. Нет, определенно никто об этом не спрашивал”.

Другой “Чертополох” некоторое время смотрел на Майка. Я задавалась вопросом, не наблюдаю ли я последние секунды его жизни, ускользающие от нас, но вместо этого другой “Чертополох” безмолвно развернулся и вышел из магазина.

Я выждала с минуту, а затем вышла.

“Спасибо”, - сказала я.

“Ага, пошла ты, - отозвался Майк. - Просто свали отсюда”.

Я свалила оттуда. Другой “Чертополох” шел к магазину “Vons” неподалеку.

Я последовала за ним.

В поездке я была просто ужасна. Ты их любила. Тебя они успокаивали. Долгие мили, бесчисленные часы - для тебя это было обычно. Но я к ним не привыкла. Минуты тянулись бесконечно долго, а пейзаж был однообразным и пустым.

Мне приходилось останавливаться и идти в туалет примерно каждый час. Тебя это раздражало, я уверена, но ты бы ничего не сказала. Ты была рада. Потому что произошло то, чего я сама не заметила: я заскучала. А скука - большой шаг вперед по сравнению с не дающим дышать волнением.

Но на следующий вечер мы остановились в отеле. Он не был обычным. Каждый номер был тематическим. Был номер капитана корабля, лесной номер. Мы остановились в номере с темой природы. В нем была лампа в форме волчьей головы.

Когда я к своему удовольствию обнаружила, что один из каналов по ТВ - PBS, тебе позвонили. Ты говорила о чем-то повседневном. “Да, конечно”. А затем ты повесила трубку. И, словно это не имело отношения к звонку, ты предположила, что нужно съездить в супермаркет и купить нам что-нибудь на ужин.

“Не хочешь присоединиться?” - спросила ты. Но я достаточно насиделась в машине, и шел “Наш Старый Дом”, и я сказала, что останусь. “Спасибо, милая”.

А затем ты надолго ушла. Очень надолго. На пару часов, наверное?

Страх вернулся. Я смотрела на занавешенные окна номера, желая выйти, попросить кого-нибудь помочь, предпринять что-нибудь, но я могла лишь ждать, ждать и ждать, пока ты вернешься.

Думаю, мне нужно поспать. Иногда я не уверена в действиях собственного тела. Да, нужно поспать, но не знаю, получится ли. Уж явно не с тем, что застряло в моей голове. И все же попробовать стоит.

Я сворачиваю на остановку. Я, на самом деле, не особо уверена, можно ли здесь спать, но… я слишком устала, чтобы беспокоиться. Я убрала грузовик с пути настолько, насколько могла, прижавшись к дальнему краю остановки. И я перебралась назад и попробовала уснуть.

В “Vons” свет слепил глаза и тихо играла музыка. Приятная на слух гитарная версия “Мастеров войны”. Никаких следов другого “Чертополоха”.

Что означало его существование? Тот, кого я знала, казался почти неудержимой силой разрушения, а теперь эта сила удвоилась.

Я прошла мимо рядов, но все они были пусты. Прошлась по магазину еще раз. Куда он делся?

Я повернула за угол ряда замороженных продуктов, и он оказался всего в нескольких метрах. Спиной ко мне. Его плечи вздрагивали, словно он смеялся, но издавал такие звуки, словно тонул. Хрипло и отчаянно ловил воздух. В крике не было слов, лишь звук, а затем - вновь задыхающиеся вздохи.

Сотрудник магазина завернул за угол с другой стороны ряда, увидел мужчину и тотчас же ушел.

Я отошла на пару рядов дальше, стараясь оставаться вне поля его зрения.

Неожиданно “Чертополох” обернулся к выходу, даже не взглянув в мою сторону. Каждые несколько метров его нога подгибалась, словно в ней не было ни мышц, ни костей, и все его тело кренилось вбок, а на следующий шаг неустойчиво возвращалось в обратное положение.

На выходе не было ни работников, ни покупателей.

На парковке он сел в машину - серебристую Тойоту, немного старую и относительно чистую. Он свернул влево от торгового центра, и я последовала за ним.

Сначала нас окружали магазины, но затем правая сторона дороги превратилась в пустыню. Абсолютно темную. Где-то вдалеке, светящееся и укрытое дымом, стояло что-то типа фабрики. Потеющие, дышащие люди внутри нее заступали на ночную смену. А вокруг - тьма и песок.

Мы доехали до Т-образного перекрестка и свернули налево, проехали мимо автобусной остановки. Автобус только-только отъехал, продолжая ночной рейс кто знает куда. На другой стороне дороги был “Музей Шоссе 66”, музей, посвященный путешествиям, расстояниям, тому, насколько широко раскинулась Америка.

Я на себе чувствовала, насколько широко же она раскинулась, чувствовала ее длину и ширину. Мы - страна, которая определяется в равной мере расстоянием и культурой.

Пустыня оканчивалась у края дороги. Мы были уже вне города. Ряды товарных вагонов, очередная фабрика. Аванпост Лос-Анджелесского Департамента воды и электроэнергии, этого жадного гиганта. Я проехала под сеткой, почти невидимая на фоне неба. Они поставляли лампы в Голливуд, кондиционеры в Малибу. Но здесь то, что скрыто за всем волшебством. Здесь - только машина.

Мы вновь повернули, и я видела лишь горы пустой породы и звезды (и это не поэзия, я и правда могла видеть только их). Дорога назвалась Газопроводной, и через квартал пересекалась с дорогой Электропередач. Наконец, мы достигли какого-то военного аэропорта. Забор с колючей проволокой. Некоторое время мы ехали вдоль него. Дорога была совершенно пустой, так что мне приходилось ехать, отключив фары. Я следила за его машиной и старалась точно повторять ее движения. Это было ужасающе, но вместе с тем мирно и тихо, словно плавать под водой.

Небольшой самолет заходил на посадку, и я видела все, что происходило. Красные огоньки высвечивали место посадки, а затем наконец коснулись земли. И я осознала, что затаила дыхание, а затем я ударилась о бордюр и закричала.

В посвященном живой природе номере отеля, когда я тревожно ожидала твоего возвращения - или просто ожидала, всё так же тревожно, - вернулись все мои страхи. Кислород вновь перестал для меня работать.

А затем ты вернулась.

“Супермаркет был закрыт”, - сказала ты. Ты “повсюду искала” - вот как ты сказала. Но была открыта только заправка, так что ты купила нам гору закусок с заправки.

Я утаила от тебя свою тревогу. Я не хотела, чтобы ты знала, как сильно твое отсутствие ударило по мне. Хотя мне кажется, что ты всё же заметила.

Мы сели на балконе. Солнце заходило за парковку и камеры хранения рядом с ней. Это было прекрасно. Мы ели нашу гору закусок с заправки.

На самом деле, это одно из моих любимых воспоминаний о тебе. О нам, у которых не было почти ничего. И все же у нас было все.

Но тебя не было так долго. Куда дольше, чем выходило по твоему рассказу. Думаю, мы обе это знали. Думаю, мы обе улыбались и делали вид, что не понимаем, что обе знаем.

Он въехал в аэропорт через дыру в заборе. Дыра казалась сделанной случайно, но была шириной как раз с машину. Я медленно досчитала до десяти и последовала за ним. Если он заметил меня – то тут уж ничего не попишешь.

Мне всегда страшно, но я делаю то, что сделать нужно.

К тому времени, как я заехала, он словно испарился. Передо мной во тьме неясно вырисовывалась фигура. Огромная, с курносым носом и размашистыми крыльями. Пассажирский самолет. Большой, для международных перелетов. Названия компаний на нем когда-то были закрашены. Молчаливый, прижатый к земле. Мертвый гигант.

Когда глаза привыкли к темноте, я увидела и другие - мертвые лайнеры, стоящие ряд за рядом. Я медленно ехала между ними. Его машины я не видела. Сейчас, с моим двигателем, громко кашлявшем на кладбище самолетов, вполне могло оказаться, что преследовали уже меня. Заехать мне за спину было проще простого.

Я проехала мимо огромного крыла, и его длинная тень от далекого света ограды тянулась за мной.

Я потеряла его. Вокруг ничего не было.

Я медленно двигалась между рядов самолетов, что вновь и вновь избегали катастроф - только чтобы закончить здесь, навсегда остаться на земле.

А затем впереди показались фары. Настолько близко, что пришлось вдавить тормоз в пол. Я заглушила двигатель, обошла старую развалюху и побежала по утрамбованной грязи. Его автомобиль проезжал сквозь ворота в высокой стене, за ним был самолет, и стена становилась почти что невидимой на фоне пустынных холмов. Стена была лишена отличительных черт, кроме небольшого знака у ворот.

На знаке было написано “Чертополох”.

Ощущая во рту кислый привкус, я побродила вокруг и обнаружила место, где склон холма нависал над стеной. На нем было полно колючих кустарников, но я продиралась сквозь них, пока, задыхающаяся и окровавленная, не достигла точки, откуда могла видеть всё сразу.

За стеной был небольшой городок. Другой город. Дома, рынок, заправка, и даже в такой час было много народа.

И, Элис, о Боже… Элис, о Боже! Все они были такими же, как “Чертополох”. Все. Болтающаяся кожа, странные движения… никто не говорил, хотя иногда кто-то мог рассмеяться, долго и громко, а затем вновь погрузиться в монашеское молчание.

И я увидела его. Настоящего его. “Чертополоха”. “Проголодавшегося”. Он прислонился к одной из колонок заправки и читал газету.

Это был целый их городок. Этих созданий, настолько опасных и зловещих, что всего один из них почти уничтожил меня. И все они, все и каждый, серийные убийцы? Непойманные? Живущие все вместе, окопавшись на кладбище самолетов? На авиабазе. Спрятавшись на военной авиабазе США.

[Раздраженный вдох]

Все это для меня слишком. Мне жаль. Мне жаль, что я подвела тебя, Элис. Еще больше мне жаль, что я подвела Сильвию.

Но я собираюсь последовать совету, который ты пыталась дать мне в Джорджии теми билбордами. Совет, который ты, должно быть, давала, зная то, что я узнала сейчас.

Я сдаюсь, Элис. Я еду домой.

Загадка: почему цыпленок перешел дорогу?

Потому что он принимал каждый день таким, какой он есть. Принимал со многими вещами, но их самих не принимал. Не брал на себя риски. Вместо этого брал на себя ответственность. Отказывался от возможностей, но взамен выбирал безопасность. Потому что не брал, понимаете? Не хватался, не тянул на себя. Вместо этого просто принимал, понимаете? Позволял случиться, позволял проскочить. Пока не перестал принимать. В следующую секунду больше не принимал. Вместо этого он принял другое, понимаете? Следующий шаг, необходимая мера, его жизнь в его руках. Он взял жизнь в свои руки. Он взял. Взял ее, не она его. И он увидел дорогу, которую можно перейти, и она забрала его. И он принял это. Он принял.

Вот почему цыпленок перешел дорогу.

 

                             

 

КОГЛАВЛЕНИЮ

Глава 9: Снова Домой

По пути в Ричмонд проезжаю мимо бухты. Вода блестит, как в стихах. Я с рвением рассматриваю водную гладь, изгиб холмов. На какое-то время это последняя возможность увидеть нечто красивое.

На какое-то время – если мне повезет. Может быть, вообще последняя.

Не многовато ли для одной жизни? Не многовато ли, ну, знаешь, всего?

Сворачиваю от бухты, проезжаю мимо огромных ветряных мельниц, обеспечивающих электросеть, и потом выезжаю на длинное ровное шоссе. Всё ещё довольно красиво. Не настолько, чтобы ради этого приехать сюда, но гораздо красивее, чем последующая дорога.

Один за другим три билборда, и на каждом часть лица. Я не понимаю, как это работает, но когда проезжаешь мимо фрагментов лица, серых и странных, они сливаются вместе и будто бы движутся. Простейшая анимация на билбордах. И серое впалое улыбающееся лицо.

Хотя нет, не так. Как называется полная злобы улыбка? Как называется смазанное скоростью лицо?

Меня не было дома несколько месяцев. Так странно, что после долгого отсутствия все вещи остаются там же, где ты их оставлял. Я знаю, что это звучит совсем не странно, это именно то, чего ты ожидаешь от неживых вещей, но оно так и происходит. И это странно.

Задумываешься о том, кем ты был, оставляя эти вещи, и обо всём, что случилось с тех пор. И что-то не стыкуется. Это кажется невозможным, хотя это не просто возможно, но и неизбежно. Ты всегда будешь жить на обломках своей жизни, довольствуясь тем, что осталось от неё.

Соседи захотели бы узнать, где я была, друзья волновались бы, но я оттолкнула друзей и заткнула соседей, и не осталось никого, кто бы волновался.

Я изо всех сил постаралась вернуться к рутине. Казалось, что я пытаюсь играть роль себя же, а я всегда была плохим актёром.

Как и всегда, я ощущала нервирующий страх. Мне казалось, что за мной наблюдают. Я была напугана. Но никак не могла подобрать точного определения. Я никогда не видела того, кто мог бы следить за мной. И не важно, сколько раз я просыпалась в холодном поту и включала свет: никого никогда не было.

Я не могла доказать этого самой себе, но всё равно не чувствовала себя в безопасности. Я не чувствовала, что вырвалась.

И тогда, три недели спустя после возвращения домой, ночью я услышала звук. Похожий на случайные хлопки - кожа, без ритма шлёпающая по коже. Адреналин сразу же потек по венам. Я задрожала. Но двинулась сквозь темноту навстречу звуку.

ШЛЁП! ШЛЁП!

ШЛЁП! ШЛЁП!

О, запах чувствуется издалека, да? Наша мясная промышленность создаёт массу хороших запахов, но всё начинается здесь, с запаха дерьма, достаточно сильного, чтобы распространиться на мили вокруг ещё за полчаса до того, как ты увидишь его источник. И потом ты видишь изгороди и тысячи, буквально тысячи коров. Их огромное количество, сбившееся в группки и кучки, и запах дерьма забивается в ноздри.

Нужно было включить вентиляцию, но я не сделала этого вовремя, и теперь она бы только перегоняла этот же запах. Фу. Лучше проветрить по дороге. Лучше проветрить.

ШЛЁП! ШЛЁП!

ШЛЁП! ШЛЁП!

Я приближалась к углу гостиной, как вдруг в отражении в телевизоре увидела фигуру, которую не смогла сразу опознать. Странно изогнутая фигура, как-то дрябло и неприятно двигающаяся.

Я почуяла свежую землю. Я чуяла свой собственный пот, и он пах как моющие средства и бензоколонки.

«Вуп! – сказала фигура. – Вуп!»

ШЛЁП! ШЛЁП!

ШЛЁП! ШЛЁП!

Заглянула за угол гостиной всего одним глазком. Окинула взглядом.

[Вздох]

Это был один из «Чертополохов». Не тот, который преследовал меня, и не тот, который провёл меня до их логова, – другой. Он согнулся назад, словно его спина была сломана, и размахивал руками вперёд и назад по кругу так, что они шлёпали по его груди и спине.

ШЛЁП! ШЛЁП!

ШЛЁП!

Он булькнул.

«Вуп! – закричал он. – Вуп!»

Я побежала обратно в спальню, зная, что он услышал меня, захлопнула и заперла дверь. Я плакала, я плакала… и звук прекратился. Я ожидала, что дверь сейчас выбьют, но ничего не произошло, кроме, в конце концов, утра.

Но это было только начало.

Я остановилась на обед в Сабвее, потому что их парковка подходила под мой грузовик. Один из способов решить, что есть. Я думаю, у наших предков были другие способы – цвет ягод, рацион их добычи – но вот у меня так. Могу ли я туда заехать, и не будет ли проблематично выехать?

Однажды изобретут грузовики на автопилоте, и никому не придётся находиться в кабине. Это не будет ничьей работой. Это не будет работой. Всем нам придётся <