I . Истоки сравнительно-исторического языкознания

Мысль о генетических связях между языками, т.е. идея родства языков, зародилась задолго до возникновения сравнительно-ис­торического метода. Еще в 1538 г. появился труд французского гу­маниста Гвилельма Постеллуса «О родстве языков» [113] — пер­вая попытка классификации языков.

А уже в 1599 г. голландский ученый Иосиф Юстус Скалигер (1546— 1605) в трактате «Рассуждение о языках европейцев» [124] Делает попытку классифицировать все европейские языки, сводя их к 11 основным группам, среди которых выделяет четыре боль­шие и семь малых. Каждая группа, как утверждал Скалигер, име­ла свой «язык-мать». Единство языка, по Скалигеру, проявляется в тождестве слов. Наименование четырех основных языков-мате­рей — латинского, греческого, тевтонского, славянского — у Скалигера передается соответственно словами «Deus», «Θεος», «Godt», «Богъ». К языку-матери «Godt» восходят наречия (языки): Тевтонский, саксонский, датский. Тевтонский делится на верхне-

233

немецкое и нижненемецкое наречия. Датский подразделяется: на собственно датский, шведский и норвежский, а также исландский. Семь малых языков-матерей составляют: албанский, татарский, венгерский, финский, ирландский, кимрский (бриттский), баскский. Одиннадцать языков-матерей, по Скалигеру, не связаны между собой узами родства.

Сравнение нескольких языков или целых групп языков проводится и другими исследователями. Так, литовский ученый М. Литуанус в своей работе «De moribus lituanorum, tartarorum, etc.» [105 отметил около ста слов, сходных в литовском и латинских языках.

Хорватский исследователь Юрий Крижанич в своем сочинении [см. 23] дал первую классификацию славянских языков (1666

Проблема родства языков волновала в этот период и философов. Много внимания этому вопросу уделяет Готфрид-Вильгельм Лейбниц [см. 24]. Лейбниц высказывает убеждение, что со временем будут созданы словари и грамматики всех языков мира и что это даст возможность решить проблему родства языков и их классификации.

Лейбниц стремился повсеместно организовать исследование и описание ранее не изученных языков. Значительное место в этих исследованиях, по мысли Лейбница, должно быть отведено изучению многочисленных языков России¹. Лейбниц подчеркивал важность установления границ между языками и фиксировал этих границ на географических картах — прием для того времени совершенно новый.

В ряде сочинений, в частности в работе «Новые опыты о человеческом разуме» [24], Лейбниц выдвигает задачу сравнения всех современных языков мира: с одной стороны, между собой, а с другой, позднее, с их более ранними формами. В связи с этим он говорит о языке-предке и языковых семьях. В частности, ставит вопрос о языке готов (в сравнении с современным германским) и языке галлов. По его мнению, готский и древнегалльский восходят к одному и тому же источнику, который можно было бы

¹ Лейбниц, например, уговаривает лингвиста И.Спарвенфельда, специалиста по восточным языкам, отправленного в Россию в составе шведского посольства и выучившего русский язык, заняться исследованием славянских языков, а также определить степени родства между финским, готским и славянским языками [см. 98]. В письме от 1696 г. Лейбниц пишет И.Спарвенфельду: «Было бы хорошо исследовать славянские языки... Я постоянно удивляюсь, что часто у соседних народов, каковы германцы и славяне, языки так различны. Может быть, между ними находились в прежнее время народы, которые составляли менее резкий переход от одного языка к другому, которые теперь истреблены... Я вас прошу сказать мне ваше мнение об этом славянском языке: с каким языком он представляет больше сходства, с языком ли поляков, или чехов, или же с языком славян, живущих около Адриатического моря» [18, 40]. В письме к Петру 1 от 26 октября 1713 г. Лейбниц предлагает произвести описание многочисленных неизученных языков России и создать словари.

234

назвать кельтским [см. 24, 243]. Для изучения древних языковых форм Лейбниц призывает изучать тексты, например тевтонские или древнегерманские, Евангелие и т. п. Правда, он не проводит достаточно четкого разграничения вопросов происхождения язы­ка и народа и видит в языке прямое средство установления про­исхождения народов. Установление гармонии между языками ока­жется, по его словам, «особенно полезным при объяснении про­исхождения народов» [24, 249]. Соответственно он призывает уче­ных поработать над уэльским, бискайским, славянским, финс­ким, турецким, персидским, армянским, грузинским и другими языками. По мнению Лейбница, наличие общих корней в гречес­ком, латинском, германских и кельтских языках объясняется об­щим происхождением всех этих народов от скифов, переселив­шихся с берегов Черного моря [см. 24, 244]. Переправившись че­рез Дунай и Вислу, одна часть их могла направиться в Грецию, другая — в Германию и Галлию. Татарский язык был языком гун­нов и куманов, на нем же говорят узбеки.

Лейбниц разделил все языки мира на две основные группы: 1) арамейские (семитские); 2) яфетические. Последнюю он делит на две подруппы: а) скифские (финские, тюркские, монголь­ские, славянские); б) кельтские (европейские).

В XVII в. голландский исследователь Ламберт тен Кате в книге «Введение в изучение благородной части нижненемецкого языка» [100] провел сравнение, взяв следующие языки: готский, немец­кий, голландский, англосаксонский и исландский (1723 г.).

В XVIII в. положение о родстве и общности происхождения ряда языков разрабатывается М.В.Ломоносовым в работах «Российская грамматика» [25] — 1755 год, «О пользе книг церковных в россий­ском языке» [26] — 1757 год, а также в других заметках и различных работах по истории и филологии. Ломоносов рассматривает славян­ские языки и устанавливает, что от общеславянского языка про­изошли: российский, польский, болгарский, сербский, чешский, словацкий и вендский (под вендским понимается лужицкий) язы­ки, а также выдвигает предположение об их дальнейшем разделе­нии на юго-восточную и северо-западную группы. Кроме того, Ло­моносов отмечает, что различные славянские языки находятся между собой в разной степени родства: например, близость русского язы­ка с болгарским большая, чем с польским. Он устанавливает также родственные отношения славянских языков с другими индоевро­пейскими, а именно: с балтийскими, германскими, греческим и латинским, причем отмечает особенно тесную связь славянских языков с балтийскими (именно с курляндским языком, под которым он понимал литовский и латышский). Ломоносов формулирует положение о новообразовании родственных языков путем пос­ледовательного дробления языка, принадлежащего к более древ-

235

ней эпохе. Сравнение языков Ломоносов проводит преимущественно на материале анализа числительных.

Однако указанные выше исследователи не привлекали еще данных древнеиндийского языка, равно как и иранских языков.

К концу XVIII и началу XIX в. в сферу исследовательских интересов оказался включенным и древнеиндийский язык, в результате чего проблема родства индоевропейских языков приобрела еще большую актуальность. Опубликование первых грамматик caн-скрита, составленных на основе древнеиндийской грамматической традиции с детальным описанием фонетики и морфологического строя, сделало возможным сопоставление его грамматической структуры со структурами ряда языков Европы. Это обстоятельство сыграло решающую роль в разработке проблемы родства индоевропейских языков и легло в основу создания индоевропейской сравнительной грамматики. Понятно, что сравнительно-грамматические изыскания, особенно в первый период развития индоевропеистики, находились под довольно значительным влиянием древнеиндийской традиции.

В 1767 г. французский священник Кёрду представил Французской академии письменный доклад о родстве индоевропейских языков, в котором на материале списка слов и грамматических форм в латинском, греческом и санскрите обосновал идею об их происхождении из единого источника. Доклад был опубликован только в 1808 г.

В 1786 г. английский востоковед и юрист В.Джоунз в научном докладе, прочитанном Азиатскому обществу в Калькутте, указал на связь санскрита с греческим, латинским, кельтским, готским и древнеперсидским языками и на регулярные совпадения между различными формами этих языков. Вывод, к которому пришел Джоунз, сводится к следующему: не может явиться результатом случайности сходство не только корней, но и грамматических форм; налицо родство языков, восходящих к одному общему и, возможно, уже более не существующему источнику, к которому кроме санскрита, греческого и латинского языков восходят также германские, кельтские и иранские языки.

У Джоунза мы, конечно, еще не находим сколько-нибудь строго сформулированного метода лингвистического анализа и доказательства.

Джоунз рассматривал санскрит наряду с другими языками индоевропейской семьи. Для него санскрит не выступает в качестве праязыка, как это было свойственно концепции ряда языковедов более позднего периода. Вместе с тем Джоунз заявил, что санскрит обладает удивительной структурой, более совершенной, чем греческий, более богатой, чем латинский, и более прекрасной, чем каждый из них.

Австрийский монах Паулино а Санто Бартоломео (светское имя — И.Ф.Вездин), живший в Индии в 1776—1789 гг., соста­вил две грамматики санскритского языка и словарь. Под влияни­ем идей Джоунза он написал «Трактат о древности и родстве пер­сидского, индийского и германского языков» [111], вышедший в свет в 1798 г.

Одновременно делались попытки установить родственные свя­зи языков других семей. Так, венгерский лингвист Самуил Гярма ти выпустил в 1799 г. книгу «Грамматически показанное родство венгерского языка с языками финского корня» [90].

В 1808 г. появляется книга Фридриха Шлегеля под названием «О языке и мудрости индусов» [125]. Автор, как представитель романтизма, высказывает в ней идею о том, что санскрит — это тот источник, из которого позднее развились другие индоевро­пейские языки. Ф. Шлегель усматривал родство с санскритом гре­ческого, латинского, персидского и германских языков не только в словарном составе, но и в грамматическом строе, широко ил­люстрируя это примерами. Он первый ввел в употребление тер­мин «индогерманские языки», синонимом которому затем стал термин «индоевропейские языки».

В 1811 г. в Петербурге появилось анонимное исследование «О сход­стве санскритского языка с русским» [1].

Вся эта научно-исследовательская деятельность в обоснование необходимости исторического подхода к языку и к сравнению языков подготовила почву для возникновения нового метода лин­гвистического исследования, получившего наименование сравни­тельно-исторического метода.