Роль личностного фактора в создании англо-американо-советской коалиции

Так называемый Великий Альянс или Большая Тройка представлен выдающимся личностями – Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем. Для нашей работы анализ этой тройки крайне важен, поскольку явился самым ярким личностного фактора в его создании, деятельности и разрушения.

Ни формирование Великого Альянса, ни его распад не были неизбежны. Оба были результатом личного выбора, сделанного руководителями альянса. Без Черчилля, Рузвельта и Сталина не было бы Великого антигитлеровского альянса в том смысле, в каком воспринимается этот термин сегодня [54].

Гитлер представлял страшную угрозу существованию Британии и Советского Союза, а для США — перспективу вечного конфликта. Британия были в состоянии войны с Германией с сентября 1939 года, и не удивительно, что три государства образовали военную коалицию, когда Гитлер напал на Советский Союз в июне 1941 года, а затем, в декабре, объявил войну США. Но образовавшийся в ходе войны Великий Альянс был гораздо большим, нежели сформированной из соображений выгоды военной коалицией: он означал далеко идущее политическое, экономическое и идеологическое сотрудничество. В основе этого сотрудничества лежало взаимодействие глав трёх государств: без личного союза Черчилля, Рузвельта и Сталина — большой тройки, как их называли во время войны — Великий Альянс был бы мёртворождённым или рухнул под давлением противоречий и вызовов. Именно большая тройка обеспечила выживание англо-американо-советской коалиции в первые, трудные годы войны, приведшей к концепции Великого Альянса мирного времени, призванного обеспечить мир и безопасность для всех государств.

Крах Великого Альянса после Второй мировой войны был результатом провала послевоенного курса тройки лидеров — Сталина, Трумэна и Эттли, которые не смогли продолжить сотрудничество своих военных предшественников. Следует признать, что контекст послевоенных отношений был до некоторой степени сложнее, чем во время войны, но эти проблемы не являлись непреодолимыми. Основным отличием стало отсутствие доброй воли на высшем уровне альянса, а также неспособность лидеров к урегулированию противоречия во взглядах и интересах в условиях мира так же, как это было во время войны.

Началом конца Великого Альянса стало не поражение Гитлера, а смерть президента Рузвельта в апреле 1945 года. Если бы Рузвельт закончил свой четвёртый срок полномочий, перспективы Великого Альянса были бы более оптимистичными. Именно Рузвельт сдерживал сторонников той части администрации, которая стремилась занять более жёсткую позицию на переговорах с СССР. Его преемник, Трумэн, гораздо охотнее Рузвельта прислушивался к их мнению. Результатом были резкие слова и растущее подозрение с обеих сторон. Начало такому жёсткому разговору было положено уже на первой встрече министра иностранных дел СССР Вячеслава Молотова с президентом Гарри Трумэном в апреле 1945 года. Важность этой знаменитой встречи была сильно преувеличена, не в последнюю очередь самим Трумэном, который в мемуарах вспоминал, как в конце его разговора с Молотовым советский дипломат пожаловался, что с ним в жизни никогда так не разговаривали. «Выполняйте соглашения, и разговор будет другой», — ответил Трумэн [55, с. 82].

Рузвельт и Сталин питали друг к другу высшей степени взаимоуважение. Когда стало известно о смерти Рузвельта, Сталин выразил свою скорбь, что было редкостью для него.

Отношения Сталина с Черчиллем оставались менее устойчивыми: британский премьер был непостоянной личностью с сомнительной репутацией воинствующего антибольшевика. Тем не менее, с точки зрения внешней политики, Сталин хотел, чтобы консервативный Черчилль победил на Британских всеобщих выборах в 1945 г., и был потрясен, когда тот проиграл и не вернулся на Потсдамскую конференцию. Сталин вступил в публичный конфликт с Черчиллем после его Фултонской речи в марте 1946 года, но при этом оба они никогда не теряли симпатии, которую испытывали по отношению друг к другу со времён войны. В январе 1947 г. Сталин говорил фельдмаршалу Монтгомери, что «у него навсегда остались самые счастливые воспоминания о работе с... великим военачальником Британии», на что Черчилль отвечал: «[ваша] жизнь дорога не только для вашей страны, которую вы спасли, но и для дружбы между Советской Россией и англоязычным миром» [56, с. 20].

Реакция большой тройки на кризис и военные проблемы была в целом одинакова: каждый облачался в мантию главнокомандующего, тем самым концентрируя, централизуя и персонализируя принятие как военных, так и политических решений, и лидерство. Это имело решающее значение для их способности формировать характер и контролировать направление курса Великого Альянса.

Как Верховный Главнокомандующий, Сталин был самым активным из трёх в разработке военной стратегии и руководстве боевыми операциями.

Было кое-что ещё, объединяющее Черчилля, Рузвельта и Сталина: все они верили в роль великого человека в истории и считали себя вестниками судьбы, призванными предохранить свои страны от катастрофы. Гитлер был о себе такого же мнения, но, в отличие от него, большая тройка не представляла собой эго- или мега-маньяков, коим являлся нацистский диктатор. Они были готовы разделить друг с другом всеобщее вниманием в истории. Такая снисходительность была необходима для гармоничных отношений, которые развивались между ними в дальнейшем в ходе войны. Таким образом, начальные трудности Великого Альянса были преодолены.

На конференции с Бивербруком и Гарриманом Сталин поставил вопрос о послевоенном сотрудничестве и преследовал эту тему в последующей переписке с Черчиллем. Сталин хотел заключить два соглашения с англичанами: военное соглашение и соглашение об урегулировании послевоенных проблем. Ко второму соглашению добавился бы секретный протокол о реорганизации европейских границ после войны. Ядром секретного протокола было предложение организовать в послевоенный Европе военный альянс для защиты мира с размещением советских военных баз в Румынии и Финляндии, а британских военных баз в Западной Европе. Это было довольно мягкое соглашение о разделе сфер влияния по сравнению со сделками, запланированными Сталиным и Гитлером, но оно продемонстрировало амбиции, которые Сталин имел по отношению к Великому Альянсу даже на этом раннем этапе войны. Но Иден и, в частности, Черчилль, не были готовы вступить в такие переговоры [54].

Одной из причин спешки Сталина в сделке с англичанами было то, что Соединённые Штаты официально вступили в войну после нападения японцев на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года. То, что с этого момента США были полностью вовлечены в боевые действия, в военном отношении имело огромное значение, но также осложняло политические переговоры, так как американцы были против соглашения о разделе сферы влияния и любых территориальных изменений в преддверии мирной конференции.

В долгосрочной перспективе важное значение для Великого Альянса имели беседы Молотова и Рузвельта в Вашингтоне об устройстве и безопасности послевоенного мира. Рузвельт выдвинул идею о международных полицейских силах из трёх или четырёх государств, которые бы способствовали поддержанию мира после войны. Сталин откликнулся с энтузиазмом: «Соображения Рузвельта о защите мира после войны абсолютно благоразумные... Рузвельт совершенно прав... его позиция будет полностью поддержана Советским правительством». Это был не последний раз, когда между Сталиным и Рузвельтом возникнет подобное взаимопонимание [55, 112-114].

Напряжённость внутри Великого Альянса по вопросу Второго фронта совпала с межсоюзническими спорами о судебных процессах и наказании военнопленных. В октябре британская сторона предложила план, который предполагал послевоенное наказание военных преступников. Советы ответили, призывая к судебным разбирательствам во время войны, в том числе к преследованию Рудольфа Гесса, бывшего заместителя Гитлера, находившегося в плену у британцев с 1941 г. после его драматического перелёта в Великобританию, по итогам которого он планировать заключить англо-немецкое перемирие.

В разгар Второй мировой войны витало множество слухов о секретных мирных переговорах между Германией и одним или несколькими членами Великого Альянса. Этим историям не находилось подтверждения, но озабоченность Черчилля, Рузвельта и Сталина не рассеивалась до начала 1943-го года. Существовали два важных поворотных момента. Во-первых, требование безоговорочной капитуляции, о котором Рузвельт объявил на конференции в Касабланке в январе 1943. Во-вторых, капитуляция неделей ранее немецких войск, окружённых в Сталинграде. Советская победа под Сталинградом дала понять, что Германия проиграет войну, и что СССР станет доминирующей силой в континентальной Европе. Это изменило баланс сил в Великом Альянсе. Черчилль и Рузвельт были озабочены больше, чем когда-либо, заводя со Сталиным разговор о форме послевоенного мироустройства [54, с. 192]

Сталина Черчилль и Рузвельт считали, скорее, патриотом, а не коммунистом. Иными словами, он был таким, как они. Эта версия культа личности Сталина — которая была довольно широко распространена в западных союзнических кругах — опирается на веру Черчилля и Рузвельта в Великий Альянс и его будущее.

Сталин же по-прежнему стремился к распространению социализма в мире и полагал, что история на стороне советской системы. Но он изменил свои взгляды на развитие мирового революционного процесса, который мог развиваться не так стремительно и более вариативно, включая длительный период мирного сосуществования разных социальных систем. Борьба за коммунизм будет продолжаться, но не обязательно будет враждебной Великому Альянсу, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Сталин неоднократно заострял на этом внимание во время войны, публично и в частном порядке: общие интересы и устремления Великого Альянса являются основополагающими и постоянными. Британия, Советский Союз и Соединённые Штаты были едины в своей решимости победить, а затем обуздать Германию и Японию. Три государства имели общую заинтересованность в процветающем послевоенном мире. Опыт Великого Альянса показал, что для социализма и капитализма возможна совместная работа на общее благо [54, с. 196].

Политический путь к тегеранской конференции проложило англо-советско-американское совещание министров иностранных дел в Москве в октябре 1943 года. Московская конференция ознаменовала переход Великого Альянса от военной коалиции к организации, решающей вопросы послевоенного мира. Соглашения, достигнутые в Москве, включали обязательства по созданию новой организации международной безопасности, которая заменила бы Лигу Наций после войны. Через год были проведены детальные переговоры в Думбартон-Оксе по вопросам создания новой организации, которой было суждено провести свою учредительную конференцию в Сан-Франциско в 1945 году и назвать себя «Организация Объединённых Наций» [57, с. 191-199].

В результате тщательно проделанной на конференции в Москве работы, не было никакой потребности в фиксированной повестки дня в Тегеране. Вместо этого имела место неофициальная, открытая беседа, в ходе которой три лидера лучше узнали друг друга и установили модель и динамику трёхсторонних отношений.

Первая встреча Сталина в Тегеране была с Рузвельтом. Они обсудили ряд вопросов — военное положение, послевоенную торговлю, Францию, Китай — и нашли много точек соприкосновения. Взаимопонимание между двумя лидерами продолжило расти в ходе пленарного заседания, на котором они надавили на Черчилля, заставив премьер-министра взять на себя определённые обязательства и обозначить конкретную дату вторжения во Францию. Черчилль сначала сопротивлялся, но затем пообещал, что Второй фронт будет открыт в мае 1944 года. В ответ Сталин согласился атаковать Японию, после победы над Германией.

После соглашения об открытии Второго фронта, переговоры между Черчиллем и Сталиным приняли гораздо более дружелюбный характер. Черчилль согласился со Сталиным в том, что Советский Союз должен иметь порты в тёплых морях и свободный доступ в Средиземное море и Тихий океан. С Рузвельтом Сталин вёл весьма положительную беседу об идее создания международной полицейской организации для контроля над послевоенным миром. Между тремя лидерами был достигнут консенсус по вопросу послевоенного раздела территории Германии. По окончании конференции Большая тройка выступила с заявлением о том, что они встретились с «надеждой и целеустремлённостью» и расстались как «настоящие друзья по духу и цели» [56, с. 193]

Самым важным решением, принятым в Тегеране, было определение даты открытия Второго фронта. После конференции наблюдалось существенное расширение советско-западного сотрудничества в военной сфере. Отношение Сталина к вкладу своих западных союзников в совместные военные усилия заметно потеплело. В его повестке дня 1 мая 1944 г. он отметил «значительный вклад» наших «великих союзников..., которые открыли фронт против немцев в Италии и оттягивают существенную часть немецких войск от нас, поставляют нам очень ценное сырьё и вооружение, а также учитывая систематические бомбардировки военных объектов Германии, тем самым подрывают её военную мощь».

В день открытия Второго фронта 6 июня 1944 г. Сталин направил Черчиллю и Рузвельту свои поздравления в честь высадки союзных войск в Нормандии и несколько дней спустя публично провозгласил «блестящий успех» своих западных союзников, заявив, что «история войн не знает другого подобного шага, гигантского по ширине и замыслу, и столь же блестящего по исполнению» [54].

В ходе своих встреч Черчилль и Сталин также обсуждали будущее Германии, пересмотр Конвенции Монтре о контроле Турцией черноморских проливов, а также участие СССР в войне против Японии. Никаких конкретных договорённостей по итогам бесед Сталина и Черчилля не последовало, но на протяжении всей встречи была доброжелательная атмосфера, и не было никаких сбоев, подобно имевшим место в ходе предыдущей двусторонней встречи в 1942 году и в Тегеране в 1943-м.

Именно Рузвельт настаивал на второй встрече Большой тройки. В конце концов, на сроки повлияли выборы и инаугурация Рузвельта на пост президента в четвёртый раз в январе 1945 г. Место её проведения — Ялта — была выбрана Сталиным.

Как и в Тегеране, в Ялте встреча Большой Тройки прошла на подъёме. Сталин был доминирующей фигурой на конференции. Причины этого были отчасти связано с властью. Великобритания и Соединённые Штаты вторглись в Германию с запада, но основная тяжесть боевых действий по-прежнему приходилась на Красную Армию, которая уже подступала к Берлину. К этому времени Красная Армия победила или освободила большую часть Центральной и Восточной Европы. Сталину не был достаточно силён, чтобы диктовать условия мира, но он был в состоянии определить и защитить советские интересы. Он главенствовал на заседаниях и по субъективным причинам. Рузвельт был болен — он умер спустя два месяца — а роль младшего партнёра, которую Британия теперь играла в Великом Альянсе, подорвала уверенность и активность Черчилля.

Приоритетным для Сталина в Ялте было достижение договорённости о будущем Германии, включающая репарации и её расчленение. Несмотря на колебания англо-американской стороны по вопросу репараций, было решено, что СССР получит возмещение от Германии за нанесённый ею военный ущерб в сумме $10 млрд. — это была предварительная договорённость. Однако, в отношении вопроса о разделе Германии Сталин покинул Ялту разочарованным. Предыдущее обсуждение с Черчиллем и Рузвельтом указывали на то, что они поддерживают разделение Германии после войны. В Ялте Сталин потребовал конкретное обязательство по расчленению, но Черчилль и Рузвельт согласились только на создание комиссии для обсуждения вопроса. Из этой дискуссии Сталин заключил, что раздел вряд ли осуществится. После Ялтинской конференции он отказался от политики разделения Германии и стал активным сторонником германского единства.

Рузвельт стремился завершить дискуссию об учреждении преемника Лиги Наций. Большинство вопросов о роли и структуре предлагаемой Организации Объединённых Наций были рассмотрены на конференции в Думбартон-Оксе. Остался, однако, нерешённым вопрос о праве вето для постоянных членов Совета Безопасности — процедуры, на которой настаивал Сталин, необходимой для сохранения единства великих держав в рамках новой организации. Целью, говорил Сталин Черчиллю и Рузвельту, должно стать создание организационной основы в интересах мира на последующие 50 лет. Англичане и американцы остались недовольны тем, что великая держава сможет блокировать обсуждение или независимое урегулирование споров, в которые сами вовлечены, но они согласились с советской позицией по вопросу вето, и этот принцип был прописан в приглашении принять участие в учредительной конференции ООН в Сан-Франциско в апреле-июне 1945 года.

Главной заботой Черчилля было разрешение затянувшегося спора о системе государственной власти в Польше после освобождения. К февралю 1945 вся территория Польши была оккупирована Красной Армией, и, как раз перед Ялтинской конференцией, Советы поставили у власти временное правительство, сформированное прокоммунистическим Польским комитетом национального освобождения (ПКНО). В Ялте Черчилль и Рузвельт пытались убедить Сталина создать более представительное правительство Польши, которое будет включать в себя прозападных политиков от польского правительства в изгнании в Лондоне. Был достигнутый компромисс, согласно которому правительство ПКНО реорганизуют и расширят с «включением демократических деятелей из самой Польши и от поляков за рубежом». В обмен на эту уступку англичане и американцы согласились признать «линию Керзона» в качестве советско-польской границы. Это означало, что территориальные приобретения Москвы под эгидой советско-германского пакта 1939 — 1941 гг. — Западная Белоруссия и Западная Украина — теперь официально признаны западными державами. Было также решено компенсировать Польше территориальные потери на востоке, изменив границу с Германией, хотя вопрос о деталях проведения новой демаркационной линии был на данном этапе оставлен открытым [58].

Из других решений, принятых в Ялте на тот момент, наиболее важным было конфиденциальное соглашение об условиях Советского участия в войне против Японии. Сталин согласился отменить советско-японский Пакт о нейтралитете (1941 г.) и начать военные действия на Дальнем Востоке спустя два или три месяца после разгрома Германии. В свою очередь, Черчилль и Рузвельт согласились на территориальные уступки в Китае и возврат СССР территорий, утрачены в результате русско-японской войны (1904 — 1905).

С точки зрения общего взгляда большой тройки на устройство послевоенного мира, самым важным документом, подписанным в ходе Ялтинской конференции, была Декларация об Освобождённой Европе. Эта американская инициатива подтолкнула три державы сформировать такое устройства послевоенной Европы, которое было бы основано на представительных учреждениях и свободных выборах, проекта, увязанного с более общими обязательствами по установление международного порядка, который гарантировал бы мир, безопасность и свободу для всех.

В конце Второй мировой войны перспективы Великого Альянса были радужны как никогда. Неспособность выполнить обещания — это работа холодной войны, длившейся почти до распада Советского Союза.