Проституция для миротворцев. Чей мир они защищают?

В девяностых годах группы мужчин, действовавших под эгидой ООН в миротворческих миссиях, послужили развитию индустрии проституции (Whitworth, 2004). Кажется злой иронией, что не только солдаты, но и миротворцы, от которых ожидается, что они пресекут зло войны, организовывали проституторские системы в таких странах как Камбоджа, Косово и Либерия. Очевидно, что стоит задаться вопросом ввиду проституирования миротворцами местных и неместных женщин и девочек: чей мир они защищают? Почему, предотвращая некоторые виды насилия, они устанавливают режим насилия в отношении женщин? В зонах военного конфликта риск быть проституированными для женщин и девочек повышается из-за вынужденных перемещений, потери родственников или связи с ними, отсутствия возможности заработать на жизнь и нищеты. Эта уязвимость легко эксплуатируется «миротворцами» в обмен на средства к существованию. В некоторых случаях эти группы мужчин создают индустрию проституции там, где до их прибытия её практически не существовало, как в Боснии-Герцеговине или в Косово (Harrington, 2005). В других случаях, местные практики проституирования женщин были превращены миротворцами в масштабную индустрию, которой стали необходимы поставки женщин и девочек через траффикинг для удовлетворения спроса. В некоторых случаях, например, на Балканах, миротворцы сами участвовали в траффикинге (там же). В 1990 году прибытие миротворцев ООН в Камбоджу увеличило число проституируемых женщин и девочек с 1500 до 20000 (Farr, 2004). В 1992 году в Мозамбике индустрия проституции достигла таких масштабов, что был создан пост военного посредника между военнослужащими, сутенёрами и проституируемыми женщинами. Миротворцы создали индустрию проституции в Руанде в 1995 году. Точно так же миротворцы и персонал ООН в западной Африке: Либерии, Гвинее и Сьерра-Леоне, — принуждали женщин и девочек к проституции в обмен на еду и медикаменты. Сегодня миротворческие миссии и работа по восстановлению в зонах бывших военных конфликтов представляют собой крупномасштабный бизнес, который, подобно добывающей промышленности, лесоповалу и банановым плантациям, ведет к организации обслуживающей их индустрии проституции как нечто само собой разумеющегося. Кэрол Харрингтон пишет:

«Хорошо оплачиваемые военные превратились в рынок потребителей, а миротворчество послужило созданию условий для насилия над женщинами и девочками, которые являются необходимыми для развития сексуальной индустрии» (Harrington, 2005).

Однако Харрингтон не осуждает проституцию как таковую. В своей работе о Боснии и Герцеговине и Косово она чётко обозначает, что её интерес ограничивается «насилием в контексте секс-индустрии», объясняет, что процесс миротворчества находится под полным контролем вооруженных сил тех или иных стран, и что насилие в секс-индустрии не могло бы существовать без сотрудничества местных и международных чиновников, занимающих официальные должности. Мужчины, которые контролируют индустрию проституции — это бывшие командиры вооружённых формирований, которые действуют сообща с местной полицией. Хотя в какой-то момент они были врагами и принадлежат к разным этническим группам, они кооперируются в рамках траффикинга и распределения прибыли от проституции. На Балканах ночные клубы функционировали как «публичные дома, из которых женщины не могли выйти» и их число резко возросло с прибытием миротворческих войск. Заключённые в этих публичных домах женщины были иностранками, которых заставляли работать за долги и подвергали жестокому насилию. Во многих случаях эти женщины попадали в траффикинг при попытке миграции на запад. Хотя солдатам было официально запрещено посещать эти клубы, они не только делали это, но и перевозили женщин на военные базы. Число баров и клубов в Косово, которые миротворцам было запрещено посещать из-за подозрений в траффикинге даёт представление о масштабах проституции для миротворцев и траффикинга в этой стране: в 2004 году таких заведений было двести в списке запрещённых, в каждом из них, по подсчётам Харрингтон, находилось в среднем по девять женщин и девочек, то есть, речь шла о 1800 проституированных женщинах. Проблема в подходе Харрингтон, которая занимается только вопросами «насилия» в контексте проституции для миротворцев, состоит в том, что такой подход может послужить нормализации военной проституции там, где не наблюдается открытого и очевидного «насилия». Данный подход свойственен для сторонников легалайза, объявления проституции «секс-работой», чтобы снизить степень общественного осуждения проституции, которого добиваются феминистки. НПО «Refugees International» (Международная неправительственная организация по делам беженцев) использовала для названия своего доклада о сексуальной абьюзе, которому миротворцы в Демократический Республике Конго, Либерии и Гаити подвергали местных женщин и девочек, комментарий официального представителя Миссий UNTAC в Камбодже (Временного Управления ООН в Камбодже) в ответ на обвинения в том, что миротворцы организовали сексуальную индустрию в этой стране: «Парни есть парни» (Martin, 2005). В докладе НПО говорится о различных формах сексуальной эксплуатации, которой миротворцы подвергают местных женщин и девочек. В 2002 году в Сьерра-Леоне были выявлены практики принуждения к сексуальным актам, применявшиеся миротворцами в отношении женщин и девочек в лагерях беженцев в обмен на продукты первой необходимости (там же). Также в 2002 году появились многочисленные доклады о сексуальной эксплуатации со стороны миротворцев в Эритрее, часть из которых (итальянцы, датчане и словаки) были изгнаны из зоны за растление несовершеннолетних. Ирландского миротворца поймали на производстве порнографических фильмов с участием эритрейских женщин. Однако, два года тюрьмы дали главной героине фильма, миротворца продержали в заключении шестнадцать дней и отпустили. В 2003 году стало известно, что ирландские миротворцы проституировали пятнадцатилетних девочек. Доклад «Refugees International» отмечает, что поведение миротворцев во многом напоминает поведение секс-туристов. В обоих случаях речь идёт о мужчинах из богатых стран, которые находятся вне социального контроля и имеют возможность беспрепятственно заниматься сексуальной эксплуатацией молодых женщин, многие из которых — дети, находящихся в отчаянной экономической ситуации. В начале 2000 тайских женщин перевозили в бордели Восточного Тимора, где миротворцы и строители организовали процветающую индустрию проституции (Farr,2004). В 2007 году продолжали поступать сообщения о том, что гражданский и военный персонал ООН участвует в создании структур индустриализованной проституции в Восточном Тиморе (Murdoch, 2007). По свидетельству австралийских граждан в Дили, распоряжение ООН о недопущении сексуального абьюза и неподобающего поведения во время миротворческих миссий открыто нарушается. Открываются новые публичные дома и по ночам там можно увидеть автомобили со знаками ООН. В одном из публичных домов были замечены китайские женщины, что означает, что для удовлетворения спроса персонала ООН используется траффикинг. Существует внутренний отчёт ООН о культуре круговой поруки абьюза, который совершался персоналом ООН в отношении тиморских женщин в течение нескольких лет, включая по крайней мере двадцать детей, родившихся у бедных тиморских женщин от ООНовцев. Несмотря на это, представитель ООН в Дили ответил на эти обвинения, что внутренняя политика против сексуального абьюза действует, что существует отдел внутренних расследований, который получил два заявления, дела по расследованию которых были закрыты из-за недостатка улик. В Восточном Тиморе представительство ООН состоит из 1800 полицейских и 500 гражданских чиновников. Проституция для обслуживания миротворцев может быть организована в виде брачных сделок: женщина выполняет домашнюю работу и предоставляет сексуальные услуги на определённый срок в обмен на небольшую плату или средства существования. Эта практика также применялась в Косово. Некоторые миротворцы выкупили женщин из публичных домов, заплатив сутенёрам их долги, и использовали их в домашнем хозяйстве и сексуально. Другие попросту приобретали молодых секс-рабынь. В своем материале о траффикинге и проституции на Балканах Виктор Маларек описывает гнев одного из миротворцев, когда приглашённый на семейный ужин коллега явился в сопровождении четырнадцатилетней девочки, купленной по такому случаю (Malarek, 2003). Австралийский миротворец в Сьерра-Леоне также был обвинён в подобных практиках (Sheil & Petrie, 2004). В этом случае Мэнди Кордвелл, опытная полицейская из Тасмании, информировала и дала свидетельские показания по делу комиссара полиции Виктории, Питера Галлорана, обвинённого в сексуальных преступлениях. Галлоран, во время отпуска без содержания на своей основной службе, был начальником Кордвелл в подразделении по расследованию военных преступлений в Сьерра-Леоне под эгидой ООН. Кордвелл и её муж жили в одном доме с Галлораном, и Кордвелл дала показания о том, что четырнадцатилетняя девочка, которая работала у неё домработницей, по ночам оставалась в комнате у Галлорана. Однако, Галлоран был признан невиновным в сексуальном абьюзе и отправлен обратно на работу в полиции Виктории. Проституция под видом брачных договорённостей обычна в тех местах, где существует военная проституция. На Филиппинах и в других странах Азии, где действовали структуры военной проституции, военнослужащие выкупали женщин, уплачивая их долги владельцам баров и клубов, и помещали в ситуацию индивидуальной матримониальной проституции до тех пор, пока командование не переводило их на другую базу. К этой форме проституции прибегали многие женщины в зонах военных конфликтов, так как сексуальная эксплуатация одного мужчины немного безопаснее, чем со стороны многих. Ситуации индивидуальной сексуальной эксплуатации более контролируема. В анонимной книге «Женщина в Берлине» авторка рассказывает, как в 1945 году она каждый день сексуально обслуживала того или иного солдата в обмен на еду и алкоголь, что было предпочтительнее, чем групповое изнасилование; хотя в реальности выбора не существовало, как не было реальной возможности отказа (Anonim, 2005). В конфликтах в Сьерра-Леоне и Мьянме женщины и девочки принуждались к сексуальному рабству также и со стороны повстанцев (Farr, 2004). «Refugees International» упоминает практику «пленных жён» (секс-рабынь) среди повстанцев в Сьерра-Леоне и в Либерии (Martin, 2005). В Либерии, где процент женщин, подвергнувшимся сексуальным нападениям доходит до 60-70%, статус «пленной жены» считается защитой.