Индустриализация и глобализация проституции

Эта книга расскажет о том, как в последние десятилетия проституция индустриализировалась и глобализировалась. Под индустриализацией мы понимаем процесс изменения традиционных форм организации проституции под влиянием экономических и социальных сил. Под их действием проституция принимает форму масштабной и нормализированной индустрии, консолидируется и превращаются в часть мейнстримной корпоративной сферы. Проституция трансформировалась из нелегальной, сравнительно небольшой, зачастую локальной и социально порицаемой формы насилия над женщинами в прибыльную легальную или одобряемую индустрию международного масштаба. В государствах, легализировавших проституцию, в индустриализированных публичных домах сотни женщин работают под надзором и контролем государственных служб (M. Sullivan, 2007). В некоторых частях Азии индустриализация проституции состоялась в форме создания гетто в городах или даже целых городов, предназначенных для проституирования женщин. Одно из таких узконаправленных поселений — портовый город Даулатдия (Daulatdia), который находится в Бангладеш и был создан около 20 лет назад. Сейчас в нем 3000 мужчин ежедневно используют 1600 женщин (Hammond, 2008). В этой книге также рассматривается глобализация проституции, исследуются способы интеграции глобальной секс-индустрии в международную политическую экономию. По мнению Кэйтлин Бэрри, начиная с 1970-х «самыми драматическими изменениями в проституции стали ее индустриализация, нормализация и глобальное распространение» (Barry, 1995, p. 122). Результатом индустриализации проституции стал «глобальный рынок с многомиллионными оборотами, с национальными и международными структурами, который включает в себя как высокоорганизованный траффикинг, так и другие формы (сексуальной эксплуатации женщин — прим. переводчицы), менее формальные и более диффузные» (Barry, 1995). Доклад МОТ 1998 года содержит доказательства того, что в настоящее время проституция организована на качественно новом уровне и в значительной степени интегрирована в национальные экономики начиная с 90-х годов двадцатого века. Лин Лим. Лим комментирует:

В некоторых странах Юго-восточной Азии проституция претерпела изменения в последнее время. Масштабы проституции увеличились настолько, что мы можем говорить о проституции, как о составной части экономики, социальной и политической сферы этих стран. Секс-бизнес превратился в индустрию и прямо и косвенно способствовал развитию трудового рынка, увеличению национального дохода и экономическому росту в целом (Lim, 1998).

В целом в докладе даётся положительная оценка вкладу секс-индустрии в развитие национальных экономик и приводятся аргументы в пользу признания проституции законным видом бизнеса ввиду её рентабельности, даже если правительства стран не захотят зайти настолько далеко, чтобы легализовать проституцию. В настоящее время проституция превратилась в важный сектор национальных экономик, хотя оценить обороты национальных секс-индустрий сложно из-за того, что они действуют, как правило, в сфере теневой экономики. Индустрия проституции развита лучше и более укоренена в тех странах, где армия имела масштабную структуру публичных домов, как США и Япония в тридцатых и сороковых годах двадцатого века, а также в тех странах, где она была отлажена до точности индустриального механизма, как в Корее, на Филиппинах и в Таиланде (Moon, 1997; Tanaka, 2002). По приблизительным подсчётам МОТ от 2% до 14% женского населения занято в проституции на Филиппинах, Малайзии, Таиланда и Индонезии. Корейское правительство в 2002 году подсчитало, что приблизительно миллион женщин в стране на тот момент были заняты в проституции (Hurt, 2005). Считается, что в этой стране проституция составляет 4,4% ВВП, больше, чем лесное хозяйство, рыболовство и сельское хозяйство вместе взятые (4,1%). При этом отмечается, что данные подсчёты достаточно скромны, так как учитывают далеко не все формы проституирования женщин. Также считается, что процент женщин, занятых в проституции может составить от 1% до 6% или до 10% от общего числа женского населения в стране. В Голландии, где проституция легализирована, предполагается, что она составляет 5% ВВП страны (Daley, 2001). В Китае особенно заметен взрывной рост проституции с момента рыночной переориентации экономики страны в 1978 году, если принимать во внимание, что этот рост случился буквально на пустом месте, так как ранее проституция в Китае была под запретом. Считается, что только в Пекине число проституированных женщин составляет от 200 до 300 тысяч, а в целом по стране — от 10 до 20 миллионов (Zhou, 2006). По примерным подсчётам проституция в Китае составляет 8% экономики, с оборотом примерно 700 миллиардов долларов в год. Глобализация секс-индустрии обеспечивает существование проституции в глобальной экономике во множестве форм. Траффикинг женщин в целях сексуальной эксплуатации в настоящее время стал оцениваемой величиной для национальных экономик, например, по размерам денежных переводов, посылаемых женщинами в свои страны. Некоторые правительства, как например, филиппинское, непосредственно способствовали развитию траффикинга в стране, организуя обучение женщин, предназначенных к выезду. В 2004 году, филиппинские женщины, вывезенные в Японию, прислали в страну денежных переводов на сумму 258 миллионов долларов, при этом общая сумма денежных переводов всех филиппинских мигрантов составила 8 миллиардов 500 миллионов долларов, 10% от общей цифры денежных поступлений в страну (McCurry, 2005). В 2004 году в Японию въехали 80 тысяч филиппинок с шестимесячными визами для работы в секторе развлечений, из этих женщин 90% были заняты непосредственно в проституции. Глобализация позволяет североамериканской индустрии порнографии, компаниям стриптиз-клубов типа Spearmint Rino и Hustler, а также организованной преступности, всегда связанной с этим типом бизнеса, получать свои прибыли во многих странах. Spearmint Rino раньше был одним из клубов Мельбурна, его купила американская компания Hustler, принадлежащая Ларри Флинту, назначив управляющим Максина Фенсома, местного мельбурнского сутенёра. В газете The Sunday Age по этому поводу была напечатала хвалебная статья, в которой сообщалась, что Фенсом и североамериканские знаменитости жанра «кино для взрослых» работают сообща над созданием национальной австралийской секс-индустрии с центром в Мельбурне, способной производить «порно гонзо» — самое унизительное и насильственное — для североамериканского рынка, начиная с фильма «Aussie f... fest» (Halliday, 2007). Секс-индустрия экономически выгодна не только владельцам публичных домов и стриптиз клубов, но также современным респектабельным компаниям по производству порнографии. Многие субъекты национальных экономик получают выгоду от развития секс-индустрии, и это позволяет закрепить позиции проституции в экономических структурах стран (Poulin, 2005). Туристический сектор, отели, авиалинии получают выгоду от проституторского туризма, а также от проституторского бизнес-туризма. Получают свою долю от секс-индустрии и водители такси, перевозящие клиентов в публичные дома и стриптиз-клубы. Кроме того, бенефициарами секс-индустрии являются частные охранные предприятия, администраторы стриптиз-клубов, гримеры и костюмеры. Также к бенефициарам секс-индустрии следует отнести рекламные агентства, изготовляющие рекламу алкогольных напитков для клубов. Доход получают и компании, производящие эти алкогольные напитки: известно, например, что производители виски Chivas Regal и Johnnie Walker получают прибыль непосредственно от публичных домов в Таиланде; по мнению шотландской газеты Daily Record, таким образом они непосредственно участвуют в продвижении детской проституции и поддерживают тайских мафиозных баронов, заправляющих в тайской секс-индустрии (Lironi, 2005). Увеличение прибыли Chivas Regal на 12% в 2004, в одном из докладов было объяснено ассоциированием фирмы с тайскими публичными домами. Эта прибыль явилась прямым результатом торговли женскими телами на рынке, хотя женщины, как мы увидим дальше, также получили от этой прибыли небольшой процент. Глобализация секс-индустрии означает, что женские тела уже не находятся в национальных границах отдельных стран. Траффикинг, проституторский туризм и бизнес почтовых жён подтверждает, что тяжелейшее неравноправие способно преодолевать государственные границы, поскольку женщин из бедных стран могут купить с сексуальными целями мужчины из богатых стран (Belleau, 2003). В 20 веке появилась новая форма колониализма — проституирование женщин из бедных стран мужчинами из богатых стран. В качестве примера можно привести индустрию купли-продажи жён по почте из стран Латинской Америки в США. То же самое происходит с филиппинскими «жёнами» в Австралии. Сексуальная эксплуатация на международном уровне также осуществляется через индустрию проституторского туризма. Частью таких турпоездок, организуемых как на государственном уровне, так и в частном секторе является купля-продажа женщин состоятельными клиентами в местах так называемого «секс-туризма». Таким образом мужчины (из стран «первого мира» — прим. переводчицы) компенсируют себе эрозию собственного социального статуса у себя на родине, где женщинам удалось пробить себе определённые пути к равноправию. В этом случае мужчины ищут в бедных странах, покупают и импортируют женское подчинение. Этот импорт в настоящее время является глобальным, осуществляется через крупномасштабный траффикинг женщин из бедных стран разных континентов в более богатые страны, например, из Северной Кореи в Китай и в страны, куда направляется сексуальный туризм, такие как Германия и Голландия. Через интернет американским мужчинам-пользователям предоставляются услуги эротических чатов, где они могут выбрать женщин из разных более бедных стран (Lane, 2001). Эта интеграция секс-индустрии в глобальную капиталистическую систему до сих пор не была достаточно изучена, а то, как этот факт влияет на статус женщин в целом и на функционирование общественных структур, до сих пор даже не вызывало интереса. Новые технологии, доступность авиатранспорта способствовали тому, что в настоящее время не составляет труда перемещать как проституированных женщин и девушек, так и клиентов, — это привело к масштабной интернационализации секс-индустрии. Так же, как интернет способствовал развитию проституторского туризма, он послужил и увеличению, распространению и взаимному пересечению различных секторов секс-индустрии (см. бизнес купли-продажи жён по почте). Качественная видеосвязь и интернет способствовали развитию глобальной сверхрентабельной индустрии онлайн-порно, в котором женщины из бедных стран по заказу мужчин-клиентов из богатых стран совершают половые акты на камеру, включая трансляции в реальном времени (Hughes, 1999). Хотя технологии подачи женского тела покупателю изменились и усовершенствовались, вагина и другие части тел женщин по-прежнему являются «сырьём проституции» и «традиционной технологией», которые не подвержены никаким изменениям. Вагина превратилась в центр индустриального процесса, несмотря на неустранимые издержки, связанные с использованием третьими лицами внутренностей женского организма: боль, кровотечение, изъязвления, беременность, ЗППП, а также с издержками психологического типа, связанные с использованием мужчинами женских тел в качестве предметов, с помощью которых можно получить удовольствие. Проституция глобализовалась в том числе и за счёт процессов экономического развития в тех странах, где ранее экономика находилась на уровне выживания. Проституция, как в целом, так и отдельные её формы экспортируются из одной бедной страны в другую, в те места, где происходит процесс индустриального развития, например, в Новую Гвинею и на Соломоновы острова (Wardlow, 2007; UNESCAP, 2007). Одновременно с развитием добывающей промышленности и индустрии услуг в качестве новых способов колониальной эксплуатации иностранные компании также организуют в этих местах индустрию проституции для обслуживания трудящихся масс. Индустрия проституции сильно повлияла на местные культуры и на традиционные локальные способы организации отношений между мужчинами и женщинами. Подобная практика, например, имела место на территории Австралии в 19 веке, когда туземных женщин и женщин, привезённых из Японии, использовали для сексуального обслуживания мужчин, занятых в экспроприации земель у аборигенов и в организации на этих землях добывающей промышленности и скотоводства (Francés, 2007). Традиционный взгляд на международную политику не включает в себя рассмотрение секс-индустрии как чего-то тревожащего, как не включает и никаких вопросов, связанных с женщинами и девочками. Феминистская теория в последние десятилетия смогла продвинуть гендерные вопросы в повестку международной политики и в частности, в повестку отношений между странами. В 80-х годах 20 века Синтия Энлоу стала первой, кто своими работами о милитаризме и военной проституции идентифицировала проституцию как часть повестки международного феминизма (Enloe, 1983). Более современные феминистские тексты на темы международной политики заострили внимание на траффикинге женщин и на секс-туризме, например, работы Яна Петтмэна (Pettman, 1996). Однако феминистские работы в области международной политической экономии обычно игнорируют тему проституции или же выражают на этот весьма двусмысленную и проблематичную точку зрения на проституцию как на репродуктивный и «социально необходимый» труд (Peterson, 2003). Траффикинг женщин стал темой большого числа исследований, опубликованных в последние десять лет (Farr, 2004; Monzini, 2005), но другие аспекты секс-индустрии, такие как порнография, не были рассмотрены с точки зрения их глобализации. Единственной книгой, в которой секс-индустрия рассматривается как одно глобальное целое и с позиций политической экономии, стала крайне полезная работа Ричарда Пулена «Глобализация сексуальной индустрии» (Richard Poulin, La mondialisation des industries du sexe, 2005).

Лингвистический вопрос

В течение последних двадцати лет под влиянием процесса общественной нормализации проституции язык, используемый в академических исследования и в нормативных политических актах, значительно изменился. Даже феминистские исследовательницы и активистки используют в настоящее время этот новый язык, состоящий главным образом из эвфемизмов, и в котором сам термин «проституция» уже практически не используется. В соответствие с некоей договорённостью с группами, продвигавшими в 80-е годы понятие «секс-работы», в настоящее время в отношении проституции применяется именно этот термин, который предполагает точку зрения на проституцию как на один из видов легальной трудовой деятельности (Jeffreys, 1997; Jeness, 1993). В дальнейшем я буду называть «лобби секс-работы» тех, кто продвигает идею о проституции как о секс-работе, которая должна рассматриваться наравне с любым другим видом трудовой занятости. Именно эта позиция является фундаментом запросов на нормализацию и легализацию проституции: мужчины, покупающие женщин, определяются с этой позиции как «клиенты», что нормализует практику проституирования, как если бы оно было одним из видов потребления, ничем не отличающимся от других. Те, кто администрирует публичные дома и другие виды проституторского бизнеса и наживаются на нём, определяются в новом языке как «поставщики услуг», по крайней мере в стране и штате, где я проживаю (австралийский штат Виктория). В 90-х годах двадцатого века стараниями тех, кто считает проституцию обычным сектором рыночной экономики, был изменён и язык, с помощью которого описывался феномен траффикинга женщин с целью сексуальной эксплуатации. Так, торговля женщинами теперь называется сторонниками идеи «секс-работы» и теми, кто работает в области исследований миграционных процессов, «трудовой миграцией» (Agustín, 2006). Лингвистический вопрос очень важен. Использование коммерческой лексики в отношении проституции затемняет вредоносность этой практики и упрощает дальнейшее успешное коммерческое развитие глобальной секс-индустрии. Для того, чтобы организовать противостояние глобальной секс-индустрии, нам необходим язык, отражающий её опасность и вредоносность. В этой книге я намеренно использую выражения, целью которых является привлечение внимания к ущербу, наносимому проституцией женщинам. Поэтому я говорю о «проституированных женщинах» вместо «секс-работниц», так как это выражение заостряет внимание как на том, что женщинам причиняется вред, так и на тех, кто этот вред причиняет. Также я называю мужчин, покупающих женщин, «проституторами», а не «клиентами», третьих лиц, получающих прибыль от проституирования женщин — «сутенёрами» и «сводниками». Даже если эти термины могут показаться кому-то старомодными, они отражают закономерное презрение к тем, кто использует страдания женщин в целях личной выгоды. Государства, которые легализуют проституцию, я называю «государствами-сутенёрами», а также использую выражение «торговля женщинами» для обозначения практики перемещения женщин из одного места в другое с целью принудить их к сексуальному рабству.