Вдруг оркестр и пение враз замолкли, оборвались — ни один человек не ошибся даже на долю секунды.

И когда на мгновение стало тихо, Колесников шепнул Толе:

— Вот это я понимаю! Какая синхронность, по­рядок! А посмотри, как они одеты...

Одеты люди были очень просто и продуманно: каждые пять рядов в свой цвет. В синие, коричне­вые, чёрные, зеленые, жёлтые и белые костюмы. И даже отсюда, от звездолёта, было видно, что сши­ты они у прекрасных портных и с точностью до мил-лиметра пригнаны к фигуре. И фигуры у этих лю­дей были спортивные — ни одного толстяка, распу­стившего пузо, или худого, с запавшим животом и провалившимися щеками.

— Красотища! — ахнула Леночка.

— И всё это ради нас? — не верил Алька. — Когда они успели так приготовиться? Мы ведь толь-ко что прилетели...

— Они всё умеют! — восхищённо сказал Колесников.

— С какой вы планеты, пришельцы? — громо­гласно и радостно спросил их подтянутый, стройный человек в синем костюме, внезапно отделившийся от неподвижного квадрата встречающих.

— Мы с планеты Земля! — так же радостно, подобравшись и вытянувшись, крикнул Колесни­ков.

— Будете нашими гостями! Мы, люди этой пла­неты, восторгаемся вами и вашим космическим ко­раблём... Вы сами довольны им?

— О да! — непривычно торжественным тоном продолжал Колесников. — Он — чудо техники, электроники и кибернетики, он летает на любые расстояния со скоростью мысли и быстрее! Он так прост в управлении, что его с полной безопасностью может пилотировать даже младенец! Его двигатели работают так экономно...

Колесников говорил долго, подробно; Толю удивили его словоохотливость, откровенность и жар. И пока Колесников говорил, ни один из тысячи встречавших их людей не переступил с ноги на но­гу, не шевельнул бровью.

Потом эти восторженные, добрые люди, как-то быстро и мудрёно перестроившись и составив но­вый, ещё более изумительный строй, четырьмя пра­вильными треугольниками окружили звездолёт и ребят, стоявших возле него. И стали с присталь­ным восхищением рассматривать корабль. Вертолё­ты, неподвижно висевшие в воздухе, приблизились к звездолёту, и с них тоже восхищённо смотрели планетяне.

Они рассматривали корабль долго и в пол­ном молчании, как какое-то чудо, невидаль, верх совершенства. И Колесников шепнул на ухо Толе:

— Вот кто умеет ценить технику!..

Толя промолчал: видел это и без его слов, и, при­знаться, такое поклонение их звездолёту, пусть да­же очень красивому и совершенному, удивило его.

Внезапно, нарушив строй, на три шага вперёд вышел всё тот же человек в безукоризненном синем костюме и громко произнёс:

— Хвала цивилизации, сумевшей построить та­кое чудо!

И опять прогремело согласное «ура» с космодро­ма и с неба — с машин, неподвижно застывших в воздухе.

— Слыхали? — Колесников обернулся к ре­бятам. — Вот как они отзываются о нашей Земле!

— Чего ж вы тогда улетели с неё? — спросил Жора. — Ну, чего?

— Молчи! — громко шикнул на него Толя. — Ты всё равно не поймёшь...

— У нас на планете достижения более скром­ные, — продолжал человек в синем, — но и мы кое-чего достигли и хотим продемонстрировать вам...

Глава 26

ДЫМ, ГРОХОТ И ТРЕСК

Не успел он это сказать, как встречающие их чёт­ко и размеренно разомкнули строй, и к ребятам под­катила низкая, открытая, сверкающая чёрным ла­ком машина. Ребята забрались в неё. За ними вошли пять человек в зелёных, отлично выглаженных ко­стюмах со значками на груди и приветливо заулы­бались им. И почти тотчас машина мягко взяла с ме­ста и промчалась между чётко сомкнутым строем.

— Ну и дисциплинка у них! — сказал Алька, крутя во все стороны головой. — Как по струнке хо­дят!

Услышав эти слова, люди в зелёных блестящих костюмах, сидевшие рядом с ними, вежливо заки­вали головами. И радостно, благодарно заулыба­лись.

— Чего они так радуются нам? — тихонько спросила Леночка. — Почему они так торжественно одеты?

Толя с Алькой молча смотрели вперёд. Леночка внимательно разглядывала лица плане-тян, очень здоровые, с правильными чертами и плотным во всю щёку румянцем и добавила:

— И почему они не встретили нас цветами? Я не вижу вокруг ни одного цветка...

— Им не до сантиментов! — сказал Колесни­ков. — Они люди дела, у них нет времени возиться с ними...

— Да, но хоть один цветок должен расти в го­роде... А здесь совсем зелени нет! Ну хоть бы одно живое дерево!

Толя, оглушённый огромным городом, рёвом, скрежетом, грохотом и свистом машин, только сейчас обратил на это внимание: и в самом деле, в городе не было ни бульваров, ни скверов, ни даже малень­кого газончика меж домами. Правда, в одном месте, возле гигантского дома с полосами блестящих окон, стояло три больших дерева, но они давно засох­ли — ни одного листка, и были они за оградой с ка­кой-то надписью на белой дощечке.

Между тем сопровождавшие внимательно смот­рели на лица ребят, и когда Толя спросил у одного планетянина о деревьях, тот не без гордости отве­тил:

— Они оказались нам ненужными, сохраняем как экспонат давно прошедших времён. — Человек ярко улыбнулся белыми зубами.

— Как же не нужно! — ворвалась в разговор Леночка. — Чем же вы тогда дышите? И это ж очень красиво! И почему у вас нигде нет цветов? — А что это? — спросил улыбчивый человек.

Леночка даже растерялась немножко:

— Вы... вы не знаете, что такое цветы?

— Не знаем... Их едят? Употребляют в произ­водство? Или это смазочный материал для меха­низмов?

— Нет, — совсем расстроилась Леночка, — цве­ты — это... Ну как вам объяснить... Они состоят из стебля, листьев, чашечек и лепестков, и они так пахнут, так радуют глаз... — Она вдруг чуть не рас­плакалась, понимая, что ей не хватает слов, и стала помогать себе руками, рисуя форму цветов, но и ру-ки были беспомощны выразить их красоту. — Ну, цветы — это цветы... Понимаете?

— Понимаю-понимаю... — Человек закивал го­ловой. — Это раньше было и у нас, а теперь, как говорится, пройденный этап, но, по-моему, в музее они сохранились...

«В музее?.. До чего они дожили! — подумала Леночка. — Как они живут в таком грохоте, лязге и духоте?»

И она сказала вслух:

— Как же так — цветы в музее?

— Ну и что же! — проговорил Колесников. — Я чуть с тоски не умер среди твоих цветиков на той планете... Давайте поживём здесь. Лучшей цивили-зации нет и быть не может!

— Не торопись, — сказал Алька, — всё это на­до обдумать и обсудить, и не ты один будешь ре­шать...

— Хорошо, обсудим, — ответил Колесников. Жора сидел в сторонке и подавленно молчал. Толя по-прежнему рассматривал дома и думал:

«А ведь Леночка, пожалуй, права: здесь очень шум­но, душно и, в сущности, очень некрасиво...» Вокруг неслись машины, рядом с ними и по особым мос­там — над ними, а над теми мостами тоже летели какие-то машины. В высоченных — стоэтажных и выше — домах стоял непрерывный грохот и треск, вспыхивала электросварка; Толя то и дело засло­нялся от её вспышек рукой, моргал и вздрагивал. Но сопровождавшие их люди были абсолютно спо­койны, ни разу не моргнули, не вздрогнули, и на ли­цах у них наготове была любезная улыбка...

Жора между тем страшно проголодался; он пы­тался отыскать глазами какое-нибудь кафе, или ресторан, или обычную столовую, но так и не мог отыскать. Он хотел было поговорить об этом с ребя­тами, но тут же передумал: нет, нельзя, не нужно. Ни в коем случае! Ведь они тоже когда-нибудь должны захотеть есть, и надо терпеть...

— А где у них дети? — спросила Леночка. — Я вижу только взрослых и ни одного мальчика или девочки...

— При таком движении им рискованно выхо­дить на улицу, — пояснил Колесников, зорко смот­ревший вперёд.

— Ты хочешь сказать, при таком развитии тех­ники они должны сидеть дома?

— Не сердись, Лена, — более мягко произнес Колесников, — ты ещё оценишь всё это...

— Этот дым и копоть, этот грохот и лязг? — тихо, чтоб не обидеть планетян, сказала Леночка, однако они всё расслышали.

— Не надо, девочка, — сказал один планетянин и коснулся рукой лба. — Вы совсем из другого ми­ра, но ведь одни миры создают другие миры и не сразу привыкают друг к другу и оказываются в си­лах оценить преимущества одной жизни перед дру­гой. У нас свой чертёж и схема жизни и работы, у вас — свой; мы не болеем, мы бессмертны и точ­ны, у нас нет недоказанных истин и отсутствуют сомнения...