Размышляете ли вы о прочитанном?

- Призывать. (призывать знание и взывать к разуму). Ребенок зовет маму. Мы взываем к Богу, когда жаждем чего-то. Человек, заблудившийся в лесу, зовет своих товарищей. Мы зовем то, недостаток чего ощущаем, и в то же время чувствуем, что оно нам жизненно необходимо. Именно таков идеал отношения к мудрости.

- Искать как сокровище. Мудрость здесь сравнивается с сокровищем, то есть чем-то бесконечно ценным, как сравнивается с сокровищем Царство Божие в Новом Завете. И это сокровище надо неустанно искать. В жизни каждого из нас есть что-то, к чему мы стремимся больше всего, на обретение чего направлены все наши действия. Кто-то изо всех сил ищет славы, кто-то любви людей, кто-то стремится сделать карьеру и приносит ей в жертву все остальное, кто-то во всем ограничивает себя, чтобы выплатить ипотеку и через 20 лет жить в своей квартире, кто-то думает только о том, как бы выйти замуж. Где сокровище наше, там и сердце наше будет, говорит Христос. Если нашим сокровищем будет премудрость Божия, то и сердце наше будет с Богом.

Воспринимаете ли вы мудрость как нечто бесконечно ценное?

Как познать Бога

Человек, который так относится к мудрости, будет возрастать в богопознании. В ст. 6 кроме «мудрости» (хокма), упоминается ещё «знание» (даат). Здесь, очевидно, речь идёт о том же самом «познании Бога», что и в стихе 5. Между тем под соответствующим еврейским выражением подразумевают обычно не абстрактное богословие, а практическое богопознание, связанное с опытом непосредственного богообщения. Так повелось ещё со времён пророка Осии (Ос. 4: 1; здесь пророк употребляет выражение даатэлохим, означающее «знание Бога»). Такое богопознание оказывается неотделимым от «разума» в том смысле, в котором говорит о нём Книга Притчей. От «разума» как от инструмента различения понятий и реалий в контексте вопроса о добре и зле, вопроса о соответствии или несоответствии их данным Богом заповедям. Обретение такого «разума» неотделимо от обретения «страха Божьего» (ст. 1 – 5): тут не просто страх наказания за совершённый грех, а чувство ответственности за тот путь праведности, на который встал. Без различения добра и зла, вообще без умения различать и отличать друг от друга понятия и реалии, без целенаправленного, осознанным волевым актом осуществлённого разделения того потока сознания, в котором обычно живёт падший человек, ни о каком осознанном же духовном пути говорить не приходится. «Разум» оказывается тут не просто интеллектом, а интеллектом, подкреплённым волей, направленной на различение добра и зла и стремящейся соблюсти Божью заповедь. Без соблюдения заповедей говорить о праведности невозможно. А соблюдение заключается в том, как оценивает человек, те ситуации, в которых оказывается, и какие решения принимает в том или ином случае.

Праведность и правосудие

Главным, что нужно понять человеку, ищущему мудрости, оказываются праведность и правосудие. (ст. 9) Здесь автор употребляет еврейские слова, из которых одно (цедек; «правда» Синодального перевода) обозначает праведность и справедливость, а второе (мишпат; «правосудие» Синодального перевода) означает, собственно, судебное определение или постановление. Казалось бы, понятие праведности и даже справедливости вряд ли возможно свести только к юриспруденции, хотя справедливый суд и правильные законы, безусловно, важны. Но связь между двумя упоминаемыми тут понятиями глубже юридического измерения. Не случайно выше упоминаются «размышления» (ст.2) и «разум» (ст. 3), в еврейском тексте обозначенные одним и тем же словом (бина). Напоминаем, что смысл этого понятия связан с умением различать как теоретические понятия, так и реалии практической жизни. Прежде всего речь идёт о различении добра и зла, которые надо различать право.

Прямые пути

Праведность соседствует с правосудием и с тем, что автор книги называет «прямотой» (мейшарим; ст. 9). Соответствующее еврейское слово может обозначать как прямой (во всех смыслах) путь, так и прямоту самого человека, его духовную цельность. В духовной жизни главное — воля, и прямота в этом случае предполагает, что воля человека не раздваивается в повседневной жизни. Для этого и нужно то, что называется «правосудием» (мишпат). Речь идёт не только и не обязательно о судьях. Каждый из нас в той или иной конкретной ситуации оказывается судьёй для самого себя и для других, оказавшихся рядом.

Не нам решать судьбу человека в вечности, но нам приходится оценивать поступки тех, кто оказался рядом, и своё собственное отношение к ним и положение: принимать решения всё равно необходимо. Нужно выбирать, как поступить, иногда решать кого поддержать, а кого нет. Из таких выборов и решений состоит духовная жизнь. Но выбор и решение должны всякий раз соответствовать Божьей заповеди, а решать, что ей соответствует, а что нет, придётся, скорее всего, нам самим: решения приходится принимать по много раз за день и не всегда есть возможность предварительно посоветоваться с кем-нибудь, кто лучше нас знает Божьи заповеди и данный Им Закон. Тут и понадобится каждому из нас умение справедливо судить. Только при справедливом, праведном суде возможна та прямота, о которой говорится в ст. 9. При правильном выборе и верных решениях не будет раздвоенности, свойственной нашей сегодняшней жизни. В зависимости от места и ситуации люди часто следуют не только разным принципам и правилам, но и мотивируются разными ценностными системами.Такая раздвоенность и праведность — вещи несовместимые.