С.: -Почему иконописец обязательно должен быть верующим, церковным человеком?

С.: -Почему иконописец обязательно должен быть верующим, церковным человеком?

Д.М.: — Я разве сказал, что это обязательное условие? Я лично боюсь формализации чего-либо. Я знаю, например, несколько иконописцев, которые в Церковь пришли через икону. Это говорит о том, что они начали писать ещё не церковными людьми, или начали, например, изучать икону, и икона их привела в Церковь. Вот многие художники, особенно не верующие, атеистические, у них отношение к иконе очень небрежное: «да подумаешь, вот я это сейчас быстренько сделаю спокойно…» Ну и что, вы ему начнете сейчас говорить: «нет, не надо, ты не верующий, ай-ай-ай…». В таких случаях нужно просто сказать: «да сделай !» Ведь «всякое дыхание да хвалит Господа», ведь икона – это хвала Богу, осуществленная средствами цвета, света, тона и так далее. Так что же мешать человеку в этом деле? Другой вопрос, если человек закостенел в этом состоянии, он попробовал, и у него это никак не всколыхнуло поменять свою жизнь, он не осознал, с чем он столкнулся. Вот здесь нужны какие-то средства воздействия иные, чтобы он все-таки не занимался этим делом — много в мире всего для художника, куда он может приложить свои дары. Кстати, дары он эти тоже не купил в магазине или ему кто-то подкинул их. Их ему безвозмездно дал Творец, и в принципе, в глубине души любой талантливый человек знает, откуда это. И, по большому счету, настоящие таланты, они все верующие, просто иногда они и сами не знают об этом, но вот в какой-то момент икона очень многих художников дисциплинирует, и они становятся церковными людьми.

Поэтому я бы не стал запрещать писать иконы таким людям, но мера должны быть, нужно на человека смотреть. Это и есть окормление человека, ведь сам апостол Павел сказал, что одному человеку нужна пища жесткая, а другому мягкая. Сам апостол, апостол языков, который прекрасно знал, что все люди разные. Кого-то нужно поругать сначала, и он начнет быть хорошим христианином, напугать просто, Страшным Судом, огнем

геенским, бесами, и он начнет от испуга быть хорошим христианином. А другого… Он воин, он смерти в лицо заглядывал много раз, его не испугаешь ничем, а тронуть его можно любовью, бескорыстием, искренностью, и он скажет: нет, таких людей я на войне не видел, которые отдают последнее, там отбирают друг у друга, а этот отдает – пойду посмотрю, что за люди такие. Также и в искусстве. Есть люди, которых нужно погрузить, и они, погрузясь, напитаются этим и станут хорошими иконописцами. А кого-то нужно, наоборот, придерживать: «нет, подожди, подожди, дорогой, на, вот это поделай…». И человек в процессе вот этого «подожди» меняется. Вот это работа чья? Церкви, в первую очередь. Должны появиться духовники иконописцев. Они уже есть и их не мало, это священники, которые неплохо понимают проблемы иконописцев. Чаще всего это сами иконописцы, но бывают и не иконописцы. Вот, например, ваш руководитель, о. Александр, он блестяще понимает, что такое иконописец, и это хороший духовник для иконописца.

С.: — Вы говорили, что не обязательно икона должна быть хорошо написана, также необязательно должна быть написана в каноне, чтобы быть молитвенной. Тогда что делает икону действительно иконой? Как написать молитвенный образ?

Д.М.: — Не должно быть вообще такой цели. Это очень опасная цель. Стоит сделать один только шаг, и человек попадает в искушение: вот я должен делать так, чтобы люди умилялись от этого. Это очень горделивые мысли, человек не должен специально думать об этом. Иконописец в первую очередь должен сам из себя выстрогать икону, причем с кровью и болью. Это деревяшку режешь, она не кричит, а из самого себя попробуй доску с ковчегом сделай, когда в тебе куча сучков, узелков, торчков каких-то непонятных, кора какая-то кривая и листья жалко срезать такие красивые. Ну-ка попробуй-ка! Вот над этим надо работать, и тогда может быть что-то получится. Человек сам должен молиться в момент написания иконы, потому что по иконе хорошо видно, чем человек живет. Но в принципе, сердце человека очень мудрое, и подчас мы не можем понять по человеку, кто он такой. Есть люди, которые очень хорошо умеют притворяться хорошими, а иногда и плохими притворяются. Знаешь таких людей, на которых смотришь и думаешь – ужас какой! А потом видишь, что он прячет те дары Божьи, просто прячется… Такие люди встречаются реже, в основном, люди прячут другое, прячут негативные вещи под хорошими, а дела этого человека это всё показывают. Не по словам, а по делам. Это касательно любого — политика, например. Он говорит красивые слова, а по делам – смотришь, что натворил? Загубил страну или ещё что-то, а говорил-то как хорошо, красиво, а дела – ужасные. Также и у иконописца. Мы не говорим, конечно, но мы пишем, и посмотрите на наши иконы, и вы поймете, кто мы такие.

P.S. «Помните также, что кисть – это продолжение вашей руки, это шестой палец. Все ваши мысли, вы все должны вливаться в эту кисть, вы должны выдрессировать свою руку, глаз, всего себя именно на кисть. Иконописец именно на кисти становится иконописцем. Вы постоянно должны быть с кисточкой в руках, тогда будет толк».

С.: -Почему иконописец обязательно должен быть верующим, церковным человеком?

Д.М.: — Я разве сказал, что это обязательное условие? Я лично боюсь формализации чего-либо. Я знаю, например, несколько иконописцев, которые в Церковь пришли через икону. Это говорит о том, что они начали писать ещё не церковными людьми, или начали, например, изучать икону, и икона их привела в Церковь. Вот многие художники, особенно не верующие, атеистические, у них отношение к иконе очень небрежное: «да подумаешь, вот я это сейчас быстренько сделаю спокойно…» Ну и что, вы ему начнете сейчас говорить: «нет, не надо, ты не верующий, ай-ай-ай…». В таких случаях нужно просто сказать: «да сделай !» Ведь «всякое дыхание да хвалит Господа», ведь икона – это хвала Богу, осуществленная средствами цвета, света, тона и так далее. Так что же мешать человеку в этом деле? Другой вопрос, если человек закостенел в этом состоянии, он попробовал, и у него это никак не всколыхнуло поменять свою жизнь, он не осознал, с чем он столкнулся. Вот здесь нужны какие-то средства воздействия иные, чтобы он все-таки не занимался этим делом — много в мире всего для художника, куда он может приложить свои дары. Кстати, дары он эти тоже не купил в магазине или ему кто-то подкинул их. Их ему безвозмездно дал Творец, и в принципе, в глубине души любой талантливый человек знает, откуда это. И, по большому счету, настоящие таланты, они все верующие, просто иногда они и сами не знают об этом, но вот в какой-то момент икона очень многих художников дисциплинирует, и они становятся церковными людьми.

Поэтому я бы не стал запрещать писать иконы таким людям, но мера должны быть, нужно на человека смотреть. Это и есть окормление человека, ведь сам апостол Павел сказал, что одному человеку нужна пища жесткая, а другому мягкая. Сам апостол, апостол языков, который прекрасно знал, что все люди разные. Кого-то нужно поругать сначала, и он начнет быть хорошим христианином, напугать просто, Страшным Судом, огнем

геенским, бесами, и он начнет от испуга быть хорошим христианином. А другого… Он воин, он смерти в лицо заглядывал много раз, его не испугаешь ничем, а тронуть его можно любовью, бескорыстием, искренностью, и он скажет: нет, таких людей я на войне не видел, которые отдают последнее, там отбирают друг у друга, а этот отдает – пойду посмотрю, что за люди такие. Также и в искусстве. Есть люди, которых нужно погрузить, и они, погрузясь, напитаются этим и станут хорошими иконописцами. А кого-то нужно, наоборот, придерживать: «нет, подожди, подожди, дорогой, на, вот это поделай…». И человек в процессе вот этого «подожди» меняется. Вот это работа чья? Церкви, в первую очередь. Должны появиться духовники иконописцев. Они уже есть и их не мало, это священники, которые неплохо понимают проблемы иконописцев. Чаще всего это сами иконописцы, но бывают и не иконописцы. Вот, например, ваш руководитель, о. Александр, он блестяще понимает, что такое иконописец, и это хороший духовник для иконописца.

С.: — Вы говорили, что не обязательно икона должна быть хорошо написана, также необязательно должна быть написана в каноне, чтобы быть молитвенной. Тогда что делает икону действительно иконой? Как написать молитвенный образ?

Д.М.: — Не должно быть вообще такой цели. Это очень опасная цель. Стоит сделать один только шаг, и человек попадает в искушение: вот я должен делать так, чтобы люди умилялись от этого. Это очень горделивые мысли, человек не должен специально думать об этом. Иконописец в первую очередь должен сам из себя выстрогать икону, причем с кровью и болью. Это деревяшку режешь, она не кричит, а из самого себя попробуй доску с ковчегом сделай, когда в тебе куча сучков, узелков, торчков каких-то непонятных, кора какая-то кривая и листья жалко срезать такие красивые. Ну-ка попробуй-ка! Вот над этим надо работать, и тогда может быть что-то получится. Человек сам должен молиться в момент написания иконы, потому что по иконе хорошо видно, чем человек живет. Но в принципе, сердце человека очень мудрое, и подчас мы не можем понять по человеку, кто он такой. Есть люди, которые очень хорошо умеют притворяться хорошими, а иногда и плохими притворяются. Знаешь таких людей, на которых смотришь и думаешь – ужас какой! А потом видишь, что он прячет те дары Божьи, просто прячется… Такие люди встречаются реже, в основном, люди прячут другое, прячут негативные вещи под хорошими, а дела этого человека это всё показывают. Не по словам, а по делам. Это касательно любого — политика, например. Он говорит красивые слова, а по делам – смотришь, что натворил? Загубил страну или ещё что-то, а говорил-то как хорошо, красиво, а дела – ужасные. Также и у иконописца. Мы не говорим, конечно, но мы пишем, и посмотрите на наши иконы, и вы поймете, кто мы такие.