С.: — Трудно создать рабочую атмосферу в большом коллективе. Допустимо ли, если не удается добиться тишины, слушать песнопения или акафист в наушниках?

Д.М.: — Я не очень люблю что-то слушать во время иконописания. Во всяком случае, когда дело доходит до очень ответственных участков, то лучше тишины ничего нет. При этом достаточно редко удается стяжать это состояние тишины: то трубы гудят, то перфораторы работают, то двери хлопают. Это постоянно будет происходить. С другой стороны, если вы очень любите эту работу, всецело ей посвящаете себя, вы глохнете и слепнете. И чтобы не происходило вокруг, вы можете, не теряя равновесия, собранности

духа, это делать. Правда, надолго может не хватить. Но в принципе, на какое-то время, у человека духовно опытного это могут часы быть, у человека ещё не совсем выросшего, двадцать-тридцать минут может быть, когда он выдерживает это, когда он глух и слеп, ничего не видит, ничего не слышит, вот, перед ним образ, и он занимается иконописанием. Тут ещё и от темперамента зависит, кому-то нужны покой и тишина, а кому-то это, наоборот, в тягость. Знаю иконописцев, которые включают, например, хор Афонского Ватопедского монастыря или акафист, а то и просто радио звучит. Зачем это делать? Не нужно. Я тоже люблю и хор афонских монахов послушать и грузинских отцов, и классику, но лучше это делать, когда сидишь в кресле и смотришь просто на икону. Или пока чай пьешь. А когда пошел к иконе, лучше не забыть выключить это, потому что вольно или невольно, ты сам этого не замечаешь, как часть своего внимания посвящаешь этому. Тем более, если это акафист. Если он является фоном, то это, простите, не совсем уважительное дело, потому что это тоже служение Богу, это хвала — и если для нас это как фон, то это не хорошо, лучше уж выключить его тогда. Тишина – это будет лучший акафист с вашей стороны. Лучше в таком случае наушники без всего, которые просто глушат звуки, беруши. Но даже в этом случае, сердечные уши вы ведь не заткнете, ведь иногда лучше потерпеть внешние воздействия, чем внутренние, ведь враг может взяться за вас с другой стороны, и мало не покажется. Поэтому иногда радуйтесь, что вокруг вас шумно, душно, грязно. Господь нас прикрывает этим: «лучше эти малые скорби, но ты их понеси, потерпи». Потерпи ближнего, и, скорее всего, удастся стяжать эту тишину. Нужно и себя немножко посмирять. Если иконописец не смиренный, какие у него иконы будут?

С.: — Что должен делать студент во время обучения, чтобы в итоге действительно стать настоящим иконописцем?

Д.М.: — Станет студент или не станет настоящим иконописцем – вопрос очень сложный и он зависит не только от студента. Во всяком случае, студент попавший в такое хорошее учебное заведение как Санкт-Петербургская Духовная академии, должен понимать ещё меру ответственности: он занял место. И, наверное, не только благодаря своим талантам и способностям он поступил сюда, но это также и определенный аванс, аванс ему на будущее. Господь дает ему вот этими четырьмя годами определенный шанс и позволяет занять определенную нишу. Это легальное вхождение в мир иконописи. Потому что многие иконописцы моего поколения приходили в иконопись сами — кто-то ногой открывал двери туда, кто-то стучался, кто-то в окно влезал. Но Господь нас не вытряхивает пока ещё, освобождая место для вас, легально вошедших, правильно вошедших в иконопись, как положено. Нужно понимать это и относиться к этому ответственно, как к определенному авансу. И иконописцем уже сейчас надо стать хорошим. Хороший иконописец – это не тот, кто хорошо пишет, и у него получается всё, а человек, который любит Бога, любит свое дело, он не может без этого прожить. Он понимает, что если его сейчас отлучить от этого, запретить ему писать иконы, то это будет страшно. И тогда вот это уже иконописец потенциальный, просто ещё не совсем

профессионально зрелый, но для этого вся жизнь впереди, потому что иконописца абсолютно зрелого не существует, они все растут, включая великих, тех, кто пишет тридцать лет, сорок. Всем Господь дает дары, которые принадлежат этому человеку. У Него много даров, на всех хватит. У Него на всех всего хватает, и Он может их приумножить, может их отнять, глядя на то, как вы живете, как вы трудитесь.

Иконописец, прежде всего, это ответственный человек, благоговейный. Он должен любить по возможности всё и вся, кроме мерзости какой-нибудь. Любить всё хорошее – церковную службу; любить Церковь, быть её патриотом, защитником её, не хулить,; следить за мыслями и словами, быть мирным человеком. Настоящий иконописец, по мне, в первую очередь – человек мирный, неконфликтный. Воин духа – это человек мирный. И кротость часто побеждает силу и агрессивность. Иконописец должен быть человеком кротким, спокойным, уравновешенным. Я вам говорю, в принципе то, что уже сказано, вы все это знаете. Могу только подтвердить, он должен быть незлобив, независтлив. Потому что это всё сразу выходит в вашу работу мгновенно: святые становятся злобными и завистливыми. Те грехи, которые нас снедают, мы ведь ими инфицируем икону, мы их пишем зараженными нашими болячками. Поэтому надо в себе хотя бы предпринять борьбу. Вылечиться, может быть, и не удастся, так хромыми и останемся, но если Господь видит, что мы действительно плачем «Господи, я не могу сам, помоги мне!», неужели не поможет? Во всяком случае, смягчит эти проблемы и они не переползут в те дела, которые мы делаем. Да, мы будем с ними мучиться всю жизнь, но мы хотя бы не будем инфицировать других. И это уже хорошо, уже победа небольшая.