Глава 6. Цель оправдывает средства

Поле войны в Хогвартсе царила несколько расслабленная атмосфера. Ученики позволяли себе опаздывать и веселиться на уроках. Даже строгая МакГонагалл больше не радела за дисциплину так, как раньше. Она позволяла себе всяческие вещи, которые раньше называла «дешевыми трюками»: приносила на занятия животных и превращала их в разные предметы, рассказывала ученикам об анимагах и даже учила принимать образ животных. Именно поэтому трансфигурация, наконец, стала пользоваться большой популярностью.
Флитвик, в свою очередь, старался не отставать от своей коллеги и учил студентов, как доставать из ниоткуда букеты цветов и создавать иллюзии.
И даже сам Северус Снейп перестал язвить на своих уроках и даже иногда сам показывал, как следует варить то или иное зелье.
С одной стороны, все это привело к тому, что дети полюбили свой Хогвартс еще больше. И если бы на него сейчас напал второй Темный Лорд, то никто бы не покинул школу.
С другой стороны, нельзя было не отметить упадок дисциплины. Теперь фейерверки на уроках не были редкостью, как и прогулки по Запретному Лесу.
Но если учителям хватало опыта для того, чтобы нейтрализовать последствия невинных шалостей, а лес давно был очищен от всяких темных тварей, то вот с травлей слизеринцев было сложно что-то сделать.
Травля эта была негласной – никаких стычек в коридорах, никаких унижений после занятий. Да и ученики прекрасно знали, что Северус Снейп способен запереть на неделю в подвале любого, кто в открытую нападет на учеников его дома. Просто на других факультетах вошло в моду выставлять себя напоказ.
На уроках слизеринцам не давали и рта раскрыть. Остальные ученики заранее договаривались о том, чтобы кто-то из их группы готовил домашнее задание к каждому уроку на отлично и лез вперед с ответами. Игра в квиддич стала более жесткой. Нередко на слизеринцах пробовали разнообразные изобретения из магазина Умников Уизли, но выявить виновного не удавалось еще ни разу – ребята покрывали своих. В последний раз на матче Гриффиндор-Слизерин капитану команды змеек сломали руку квоффлом. И это тоже выглядело как несчастный случай. Ничего не смог возразить даже придирчивый Снейп, хотя впоследствии он как-то подслушал разговор учеников о том, «как классно гриффиндорцы все провернули».
Но самое страшное заключалось в том, что сами слизеринцы ничего не делали для того, чтобы изменить ситуацию. Они смирились со своим положением в школе и вели себя тише воды ниже травы.
Теперь же, наблюдая за ними, Северус Снейп не мог не ликовать. Он представлял себе, как увидит гриффиндорцев и слизеринцев, вместе задумывающих шалости. Как увидит просто улыбающиеся лица своих змеек. И не мог не признать правоту своих коллег. Да, ему было жалко Гермиону Грейнджер точно так же, как было жалко Гарри Поттера, которого Дамблдор отправил на верную смерть. Но, как ни страшно это звучит, это была не такая уж и высокая цена…
Так размышлял Северус Снейп, начавший снова проводить вечера в библиотеке. Это было теперь не только самым спокойным местом, но и самым приятным. Глядя на учеников, зельевар предавался мечтам.
Правда, его не покидало странное ощущение… Иголочка беспокойства, засевшая в сердце. Самое главное состояло в том, что он не мог понять, что это за ощущение.
Он сидел и сидел в своем любимом кресле до наступления темноты, и все равно ему не хотелось уходить. Как будто он пытался и не мог вспомнить что-то очень важное.
Однажды вечером к нему подсела Минерва МакГонагалл, и Снейп совсем не удивился этому.
Ученики упрямо считали, что декан Гриффиндора подсуживает своим и всегда защищает только львят. Но это было неправдой. Наверное, профессор МакГонагалл была самым беспристрастным преподавателем во всей школе. И она не меньше самого зельевара переживала за слизеницев. Именно МакГонагалл была автором петиции в попечительский совет, в которой она просила реабилитировать слизеринцев в глазах общественности с помощью публикации статей в «Ежедневном пророке» и снятия ареста с их имущества. Но увы, эта инициатива не была поддержана.
Поэтому Северус Снейп не удивился тому, что его коллега собиралась поделиться с ним своей радостью. Хоть это не было свойственно самому Снейпу, но он понимал, что остальным преподавателем нравится делиться своими чувствами с окружающими и смирился с этим.
Так они и сидели бок о бок, до самого вечера, пока не разошлись все ученики.
Декан Гриффиндора кивнула мадам Пинс, и та просто оставила ключ от библиотеки на своем рабочем столе и ушла.
- Гермиона Грейнджер стала редко появляться в библиотеке в последнее время, - как бы невзначай сказала Минерва, стараясь казаться беспечной.
Снейп только пожал плечами. Он не задумывался над причинами поведения мисс Грейнджер.
- Мне кажется, что она избегает именно вас, - продолжила МакГонагалл.
- Меня? Это смешно! Она же не влюбленная первокурсница, - фыркнул Снейп, правда, беззлобно.
- Это так. Но у нее, определенно, есть веские причины для этого. Она не избегает остальных преподавателей.
- Это было ваше решение – попросить ее поговорить со мной? Вы думали, что я могу отказать вам, но не откажу в помощи ей?
Минерва МакГонагалл опустила взгляд и принялась теребить бахрому своей клетчатой накидки.
- Нет, моя ученица сама решали поговорить с вами. Признаюсь, остальные учителя отговаривали ее от этого.
- Остальные? Значит, вы не отговаривали.
- А я, Северус, была за. Потому что я правильно истолковала ее желание.
- Минерва, вы говорите загадками. Какое желание? Почему бы вам прямо не рассказать мне все, что вы хотите рассказать?
Этот вялый диалог с многозначительными паузами начал ему порядком надоедать.
- Северус, я считала вас человеком умным и неординарным. И более дальновидным, чем ваши коллеги, - Минерва укоризненно покачала головой, поднимая, наконец, глаза. – Да, сейчас все заняты своими фантазиями по поводу того, как хорошо все будет, если у Гермионы все получится. И я не могу осуждать их за это. В конце концов, я тоже не стала возражать. И все же. Девочка-то все еще жива. И умирать ей совсем не хочется. Нам следует подумать о ее чувствах. Если бы она делала это из чувства долга, с легким сердцем, она бы никогда не обратилась за помощью к вам. Я уверена, что она считала вас самым справедливым и мудрым человеком. Магом, который знает, каково это – жертвовать собой ради других. Она надеялась на вас, Северус. Надеялась, что вы совершите чудо: приметесь отговаривать ее, возражать против принятого решения, попытаетесь понять причины ее поступка, которые она не озвучила никому. Но вы, я так полагаю, не сделали этого. И теперь она избегает вас.
- Я? Я должен был отговаривать ее? Упаси Мерлин. Я же не ее декан. Мисс Грейнджер стоило бы обратиться за поддержкой к вам или к профессору Флитвику, я не знаю.
Северус Снейп испытывал крайнее раздражение. Девчонка должна была обратиться не к нему! К кому угодно! Ведь у нее так много друзей. При чем тут он, вечно бурчащий, задирающий гриффиндорцев, неуживчивый и мрачный?
- При всем уважении, Минерва, это смешно.
- И вовсе не смешно, - возразила МакГонагалл, и в глазах ее появилось какое-то совершенно новое чувство. – Дети выбирают себе любимых преподавателей, исходя из личных склонностей. Гермиона видела в вас героя войны, шпиона, который…
- Хватит, - Северус Снейп порывисто встал, прерывая надоевший разговор. – Я не собираюсь все это выслушивать. Это ваши предположения и не более того. Слышите?
Стремительными шагами он понесся к выходу, не оборачиваясь. Потому что Северус Снейп разгадал вдруг, какое новое чувство появилось в глазах гриффиндорского декана – это было разочарование.