Роботизированная привязанность к привычкам — КиберПедия 

Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначен­ные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой...

Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...

Роботизированная привязанность к привычкам

2017-05-23 180
Роботизированная привязанность к привычкам 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

Множество черт характера, проявляющихся в процессе составления кластеров дескрипторов, имеют отношение к такой черте, как роботизированность. Сверхприспособляемые личности - рабы своих привычек. Они просто скованы постоянством и обыденностью. Шелдон говорит это обо всех висцеротониках. Они чрезмерно поглощены сохранением собственного внутреннего равновесия. Как следствие, они имеют склонность к консерватизму и привыкли жестко следовать устоявшимся нормам. Та же черта, мне кажется, лежит в основе чрезмерной привязанности к обыденному, к коллективным установкам «как надо делать» [205]. Роботизацию, конечно, можно рассматривать как потерю внутреннего мира и самоотчуждения. В целом можно прийти в удивление от парадокса, заключающегося в том, что этот трудоемкий, полный страданий жизненный путь базируется на страсти к комфорту: психологическому комфорту, приобретаемому за столь высокую цену, что, как упоминалось выше, практики-биоэнергетики относят личностей энеатипа IX к мазохистским.

 

 

Рассеянность

Из всего вышесказанного ясно: личности энеатипа IX смотрят на жизнь с позиции нежелания видеть, что приводит к чрезмерному упрощению внешнего и внутреннего мира, сокращению способности заглянуть в самую суть своей души, а также к интеллектуальной лени: качеству простаков, проявляющемуся в чрезмерной конкретности и педантизме. Не удивительно, что утрата внутреннего мира и способности заглянуть в суть явления влечет за собой в духовном плане потерю тонкости сознания, необходимого для поддержания чувства бытия вне множества переживаний в сенсомоторной области.

Тот факт, что пертурбация сознания присутствует в этих различных обскурациях, похоже, подтверждается тем, что личности энеатипа IX описывают себя как рассеянных, легко приходящих в смущение, иногда жалуются на плохую память. Мне кажется, что личности энеатипа IX часто становятся виновниками различных поломок или жертвами несчастных случаев, - я думаю, что это наблюдение может стать основой для статистического исследования факта связи между гибелью людей в автомобильных катастрофах и чрезмерной полнотой водителей. Природа этой проблемы внимания кроется в том, что у этих людей проблемы с концентрацией внимания - что приводит к стремлению уйти из центра области переживаний на ее периферию. Эта рассеянность сопровождается, однако, намеренным стремлением личности отвлечь свое внимание как бы под действием желания не переживать или не видеть. Телевидение, газеты, шитье, кроссворды и тому подобные занятия, вкупе со сном, используются ими в целях наркотизации или «онемения».

 

 

Механизмы защиты

Когда я впервые изложил свои взгляды на соответствие структуры характера и доминирующих механизмов защиты, я не мог подыскать такого термина, который с наибольшей полнотой отражал бы способ, который энеатип IX использует для того, чтобы избежать внутренних переживаний вследствие внимания, проявляемого к окружающему миру. Наиболее подходящее, на мой взгляд, - это определение «наркотизация», которое я позаимствовал у Хорни, - так как значение, приданное ею этому термину, не ограничивается потерей осознания, но точнее раскрывается как «погружение себя в сон» путем погружения в работу или же с помощью таких стимулирующих средств, как телевидение или чтение газет. Позднее я обнаружил, что этот самоотвлекающий маневр был частично описан Эрвингом Полстером термином «дефлексия», используемым в гештальт-терапии.

«Дефлексия - это невротический механизм [206], используемый для ухода от прямого контакта с другой личностью. Это способ выпустить пар, не проявляя этого действия в контакте. Напряженность снимается с помощью многословия, крепких выражений, отшучивания; тем, что говорящий избегает конкретности и прибегает к абстрактному, говорит не по существу, приводит неподходящие примеры или не может их вообще привести, вежлив вместо того, чтобы быть точным, пользуется стандартными выражениями вместо естественного языка, заменяет умеренные эмоции чрезмерными, говорит о чем-то, но ничего не говорит по поводу или отбрасывает всю важность того, о чем только что говорили. Все это смягчает жизнь. Действие - вне цели; оно незначительно и имеет меньшее значение. К дефлексии может прибегать равно как инициатор контакта, так и респондент. Инициатор дефлексии чувствует, что он не получает того, чего добивается, что его усилия не приносят ему желаемого результата. Более того, он не может понять причину неудачи. Респондент, который подвергает дефлексии усилия собеседника, как если бы у него в руках был невидимый щит, часто чувствует себя бесчувственным, человеком, которого ничего не трогает, который испытывает скуку, смущен, духовно пуст, циничен, нелюбим, не интересен никому и вообще лишний. Когда же подвергшаяся дефлексии энергия вновь возвращается, она направлена на свою цель и ощущение контакта значительно возрастает» [207].

В то время как Полстер говорит нам о смягчении межличностного контакта, я все же считаю, что характерный для психологической структуры энеатипа IX механизм защиты предполагает сходный процесс также и в случае контакта с самим собой или вообще контакта в самом широком смысле этого слова. (Я вспоминаю одного человека, которого можно было назвать «телеманьяком», который любил слушать новости во время приема пищи. Я полагал, что причина этого в основном кроется в желании избежать личного контакта за столом, но вдруг мое внимание привлекло действительно важное сообщение в разделе международных новостей. И тут я заметил, что, как только передавали что-либо важное, слушать становилось невозможно, так как он сразу начинал говорить или иногда переключал телевизор на футбол.) Механизм отхода от действительно важного на периферию события можно рассматривать как основополагающую «защитной экстраверсии» как таковой в «автоинтранцептивном» энеатипе IX. Я предлагаю называть его просто - «самоотвлечение».

В энеатипе IX также частично присутствует еще один психологический механизм, который Кайзер постулировал как «источник всех эмоциональных расстройств» и описывал как фантазию слияния и как нереалистичный перенос во взрослую жизнь ранних симбиотических отношений с матерью. Эта концепция перекликается с используемым в гештальт-терапии понятием «конфлуэнция», характеризуемом как «пограничное расстройство», однако его все же можно причислить к механизмам защиты, постольку, поскольку оно может быть расценено как попытка отрицать в своем сознании собственную изоляцию, одиночество и собственную индивидуальность. Я цитирую Полстера [208]:

«О личностях, живущих в нездоровом слиянии, нельзя сказать, что они находятся в персональном контакте. Это, конечно, беда многих браков и длительных дружеских отношений. Стороны такого слияния признают лишь минимальное расхождение во мнениях или отношении к чему-либо. Если несоответствие во взглядах становится явным, они не могут достичь искренней договоренности или же просто признать расхождение во мнениях. Нет, они должны либо восстановить утраченное слияние любыми доступными средствами, либо расстаться. Последнее может привести к мрачному расставанию, обидам или, в некоторых случаях, стремлению нанести другому удар, чтобы как-то компенсировать потерю, или же, разочаровавшись в восстановлении конфлуэнции, такие люди могут занять по отношению друг к другу враждебную позицию, испытывать абсолютное равнодушие и неуважение, а также стремление избавиться от другого как от объекта интереса.

Чтобы восстановить утраченное слияние, одна из сторон предпринимает попытку приспособить либо себя к другому, либо другого к себе. В первом случае личность соглашается на все, пытается уладить все разногласия, беспокоится по поводу малейших расхождений во мнениях, ей нужно испытание или же абсолютное принятие, личность стирает свою собственную индивидуальность и в стремлении снискать расположение становится рабом. В другом случае, когда личность не терпит противоречий, она уговаривает, подкупает, заставляет или запугивает.

Когда между двумя личностями контакт, а не слияние, они не только уважают мнения, вкусы и интересы другого, но и активно приветствуют оживление и радость, которые приносит разрешение этих разногласий. Слияние приводит к обыденности и застою в отношениях, контакт - к радости и дальнейшему развитию».

 

 

5. Этиологические и дальнейшие психодинамические замечания [209]

Иногда личности энеатипа IX бывают заметно эндоморфич- ны - «киты» в атласе Шелдона редко сравниваются с людьми какого-либо другого характера, и про всю совокупность таких личностей можно сказать, что это самая эндоморфичная группа энеаграммы. Ее также можно назвать самой эктопеничной, и в этом мы можем видеть структуральную предрасположенность к недостаточности внутренней сущности в характере этого энеатипа.

Шелдон наблюдает недостаточность черт, подчеркивающих индивидуальность, не только в эндоморфичном телосложении, но и у висцеротоников, хотя трудно сказать, является ли это структуральным компонентом или вторичным образованием, так как уже утверждалось, что симбиотический характер [210]есть результат затруднения в развитии личности на стадии индивидуализации, - в то же время, возможно, что и эта черта развития сложилась под структуральным влиянием, ибо Шелдон наблюдает недостаточность индивидуальных черт не только в эндоморфичном телосложении, но также и у висцеротоников.

Хотя Миллон предполагает, что зависимость в случаях таких личностей, возможно, проистекает из чрезмерной материнской заботы, это совершенно не совпадает с моими наблюдениями личностей энеатипа IX, которые происходили в основном из больших семей, где родительское внимание было разделено между многими братьями и сестрами, или из семей, очень занятых своим хозяйством, в которых тяжелый труд отнимал значительную часть материнской энергии. Такие описания конгруэнтны смирению так называемой зависимой личности, тем огромным усилиям, которые она вкладывает, чтобы заслужить любовь, скрытым в их самозабвенном чрезмерно жертвенном поведении. Только после проведения курса психотерапии представитель энеатипа IX начинает понимать, какой голод он испытывал в детстве, и то, в какой степени он ограждал своих родителей от деидеализации, упорствуя в своем сверхдоверчивом детском простодушии.

Хотя удовлетворенность жизнью энеатипа IX, возможно, поддерживается совокупностью висцеротонических черт, очень часто по обстоятельствам, в которых протекало детство, можно заключить, что для ребенка не оставалось другого выхода, чем приспособиться к ним. В некоторых случаях причина заключалась не в отсутствии материнского душевного тепла, а в том, что она, в силу обстоятельств, не могла проводить с ним больше времени, и ребенок чувствовал, что жалобы или другие способы привлечения внимания не помогут. В других случаях отношение к ребенку в семье было сложным, и он боялся, что если будет жаловаться, то потеряет то малое, что имеет. В приведенном ниже отрывке из автобиографии вы найдете описание двух случаев, необычных и в то же время очень наглядно демонстрирующих, как личность сделала «решение» в пользу чрезмерного приспособления событий: отрывок воспоминаний из жизни экзотического народа, демонстрирующий крайнюю жестокость отношения к детям.

«Мое раннее детство делится на две части. Когда мне было шесть месяцев, родители отдали меня на воспитание моей прабабушке, согласно древнему обычаю племени саморов, и поэтому я не видела своих родителей до девяти лет, пока не началась война и моя тетя не подумала, что лучше вернуть меня родителям, чтобы со мной ничего не случилось во время войны. Я и до этого была заброшена и никому не нужна, а когда я вернулась в семью, мои братья и сестры не признали меня, они считали меня непрошеным гостем в доме. Итак… моя мать тихая, но властная. Мой отец - пьяница, и мы всегда знаем, когда он приходит с работы, потому что, возвращаясь с работы, он обычно поет, мы знаем, что должны делать - мы должны исчезнуть, а я всякий раз виновата во всем, потому что я старшая из тринадцати детей, и если что-то не так, то это, конечно, по моей вине. Сначала меня отшлепают, потом отец выпорет меня ремнем, а затем я дам ремня моим братьям и сестрам, чтобы они знали, что, когда родителей нет дома, я главная, что они должны меня слушаться. Моя мать - очень тихая, но тем не менее очень властная в своем спокойствии. Она хорошо контролировала нашего отца, и кстати об отце, - мы, дети, никогда не видели, чтобы он поднимал руку на мать. Дождавшись, пока он протрезвеет, она поговорит с ним, но на следующий день он точно так же придет с работы пьяный. И еще одна вещь: он никогда не тратил денег на выпивку и всегда приносил домой чек. Он был хорошим добытчиком, а выпивкой его всегда угощали друзья. Он никогда не поднимал на мать руку, и мы никогда не видели, чтобы они ссорились. Во время японской оккупации он работал очень много, но все равно, когда мы собирали урожай, приходили японцы и отбирали у нас еду. И мы с матерью шли снова в поле, - мы помогали ей собирать картофель и другие овощи, но через несколько дней опять приходили японцы. Таким образом, нам не хватало в те дни пищи. Мне было тогда девять лет… а после двух лет оккупации нас поместили в японский концлагерь. Японцы собирали всех мужчин старше восемнадцати и увозили их. Моего отца тоже увезли, но ему удалось бежать, а остальных японцы расстреляли по дороге. Моя мать спрятала меня перед тем, как японцы забрали их всех, загнали в пещеру и закидали их ручными гранатами, так как боялись восстания и готовились перебить нас всех, но им помешали американцы».

Хотя описанные в этом рассказе события можно отнести к редким, тем не менее они наглядно демонстрируют нам, что у девочки были основания стать смиренной по характеру, так как ей приходилось приспособляться к ситуациям, в которых она ничего другого не могла поделать. Когда я сказал ей об этом после того, как прослушал ее рассказ, она моментально отреагировала так: «Поэтому я всегда отвечаю, что меня всегда все устраивает. Я обманываю людей, отшучиваясь, говоря с ними».

Деталь, часто встречающаяся в рассказах представителей энеатипа IX, - постоянная готовность участвовать в домашней работе. Например, из рассказа одной женщины: «Ты должна доить коров все время, и утром, и вечером… еще одна черта обоих моих родителей - они требовали, чтобы перед тем, как играть, ты поработал, не выказывал своих эмоций, терпел и не жаловался на то, что ты болен».

Часто ребенок становится помощником матери, нянькой младших детей, как, например, в следующем случае: «У меня был брат старше меня на два года, потом родилась я сама, и пять лет я была ребенком, но потом родилась сестра. И я не знаю, как так получилось, что я стала ответственной за сестру, хотя мне тогда было всего пять лет, а через два года у меня появилось некоторое чувство обиды по отношению к ней. Я пыталась понять, в чем тут дело, и мне пришло в голову, что я в некотором смысле потеряла с ее рождением свое детство. Я помню один случай, должно быть, в это время она была еще очень маленькая, три или четыре года, мы стояли на улице с очень оживленным движением. Мама была в магазине, мы ждали отца. Я держала ее за руку (мне тогда было, наверно, лет восемь), и вдруг она увидела отца, вырвалась и побежала через улицу. Что я особенно запомнила, это как отец увидел ее, выбежал на улицу и остановил движение. Если б он этого не сделал, ее бы, конечно, задавили. Первое, о чем я подумала, что если бы с сестрой что-то случилось, то случилось бы по моей вине. Сейчас это производит очень сильное впечатление. Я не думаю, что мои родители наказывали меня за это, не помню, чтобы они это делали, но тем не менее… когда через четыре года родилась еще одна девочка, я уже была готова стать ее матерью, и я думаю, что я это и сделала, - оба родителя росли в многодетных семьях, где то, что каждый ребенок заботится о младшем, считается само собой разумеющимся. Я считаю, что в нашей семье тоже так получилось. И в этом не было особой необходимости, -так как мама не работала и, я думаю, могла прекрасно сама с этим справиться. Вот именно здесь, мне думается, у меня и появилась мысль о самозабвении, о том, что свои желания нужно отложить в сторону и никогда не чувствовать себя достаточно свободно, чтобы радоваться жизни и делать то, что я хочу, - я все время смотрела за детьми, следила, чтобы с ними ничего не случилось».

Рассматривая личности родителей, я чаще всего встречаю энеатипы IX и I, особенно часто в паре. Влияние первого, естественно, способствовало тому, что личность выбрала самозабвение как модель поведения, влияние второго привнесло перфекцио- нистские требования к жизни: «Моя мать всегда была очень строга и перфекционистична во взглядах. Хорошее поведение было способом спастись от порки». «Мне всегда читали наставления, что так делать нельзя, и добавляли, что придут времена, когда этого делать будет совсем нельзя».

Хотя сверхприспособляющиеся очень далеки от того, чтобы протестовать, небезынтересно будет отметить, что противостояние родителю может сформировать мотив придерживаться такого стиля поведения, как, например, в рассказе молодого человека: «Моя мать (I) всю жизнь отчитывала отца (IX) в моем присутствии, я думаю, то, что я стал таким, какой я сейчас, было протестом с моей стороны, так как мне всегда приходилось делать то, что она хотела. Он работал за городом, и когда бы ни появлялся, мать начинала говорить о его проблемах. Но у меня, ребенка, были только приятные воспоминания».

Довольно просто понять, почему во многих рассказах представителей энеатипа IX присутствует мать, относящаяся к энеатипу IV, как и в случае, когда родитель относится к перфекцио- нистскому типу, имеют место требовательность и потребность уступать этим требованиям. В следующем случае этот элемент присутствует вкупе с другой часто встречающейся особенностью детства энеатипа IX, с желанием стать миротворцем в конфликте родителей: «Я помню, как моя мать постоянно упрекала отца, говоря о том, что он должен найти работу, что все приходится делать ей одной, и тому подобное. Но я не мог поверить, что мой отец действительно такой плохой, и я хотел быть таким, как он, - спокойным и свободным. Он имеет мало, но и довольствуется этим немногим. Мне тоже нужно немного, всего лишь любовь. Я стал чем-то вроде моста между ними, стремился наладить их отношения как посредник».

В то время как в других характерах стремление к любви, по-видимому, превратилось в стремление к ее суррогату, поиску того, что изначально воспринималось как средство привлечь родительское внимание и заботу, в «медлительных» личностях, по-видимому, имеет место смирение во имя любви и внимания. Только это смирение поддерживается в них ценой потери внутреннего осознания, так как принудительное добродушие обязательно влечет за собой подсознательное желание взаимности. Так как подсознательный характер желания любви не позволяет говорить об обольщении или преследовании, личность испытывает наибольшее чувство благодарности, когда кто-либо замечает его или ее самопожертвование, и можно сказать, что поиск любви в таких личностях проявляется в основном в желании быть признанным в их самопожертвовании и бескорыстном великодушии.

 

 


Поделиться с друзьями:

Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰)...

Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...

Семя – орган полового размножения и расселения растений: наружи у семян имеется плотный покров – кожура...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.032 с.