Narrative Continued by the Doctor (рассказ продолжен доктором): End of the First Day’s Fighting (конец сражения первого дня)

 

WE made our best speed across the strip of wood (мы бежали во весь дух: «делали нашу лучшую скорость» через полосу леса) that now divided us from the stockade (которая теперь отделяла нас от частокола); and at every step we took the voices of the buccaneers rang nearer (и на каждом шагу = с каждым мигом мы слышали, как голоса пиратов звучали /все/ ближе). Soon we could hear their footfalls as they ran (вскоре мы могли слышать звук их шагов, когда они бежали), and the cracking of the branches as they breasted across a bit of thicket (и треск ветвей, когда они пробирались сквозь рощу; to breast – стать грудью против чего‑то, бороться).

 

I began to see we should have a brush for it in earnest, and looked to my priming (я начал понимать, что нам предстоит нешуточная схватка, и посмотрел на свой запал; brush – щетка; стычка, схватка; in earnest – всерьез).

“Captain,” said I, “Trelawney is the dead shot (Трелони бьет без промаха; dead shot – меткий, не дающий промаха стрелок: «мертвый выстрел»). Give him your gun; his own is useless (отдайте ему свое ружье, его собственное – непригодно /для стрельбы/) .”

They exchanged guns, and Trelawney (они поменялись ружьями, и Трелони), silent and cool as he had been since the beginning of the bustle (молчаливый и холодный, каким он был с начала суматохи), hung a moment on his heel (застыл на мгновение на каблуке = остановился) to see that all was fit for service (чтобы посмотреть, что все было пригодно для службы). At the same time, observing Gray to be unarmed (в то же время, увидев, что Грей безоружен), I handed him my cutlass (я передал ему свой кортик). It did all our hearts good to see him spit in his hand, knit his brows (было приятно видеть, как он поплевал на руку, нахмурил брови; to do heart good – обрадовать, подбодрить), and make the blade sing through the air (и сделал = заставил клинок петь через воздух = рассек со свистом клинком воздух). It was plain from every line of his body (было ясно из каждой линии его тела = по всему было видно) that our new hand was worth his salt (что наш новый работник /будет/ хорошо сражаться: «стоит своей соли»; to be worth salt – хорошо работать, стоить затрат).

 

breasted [`brestɪd] useless [`ju:slɪs] bustle [`bʌsl] brows [brauz] blade [bleɪd]

 

WE made our best speed across the strip of wood that now divided us from the stockade; and at every step we took the voices of the buccaneers rang nearer. Soon we could hear their footfalls as they ran, and the cracking of the branches as they breasted across a bit of thicket.

I began to see we should have a brush for it in earnest, and looked to my priming.

“Captain,” said I, “Trelawney is the dead shot. Give him your gun; his own is useless.”

They exchanged guns, and Trelawney, silent and cool as he had been since the beginning of the bustle, hung a moment on his heel to see that all was fit for service. At the same time, observing Gray to be unarmed, I handed him my cutlass. It did all our hearts good to see him spit in his hand, knit his brows, and make the blade sing through the air. It was plain from every line of his body that our new hand was worth his salt.

 

Forty paces farther we came to the edge of the wood (через сорок шагов мы вышли на край = опушку леса; farther – дальше) and saw the stockade in front of us (и увидели частокол перед нами = оказались перед частоколом). We struck the enclosure about the middle of the south side (мы вышли примерно к середине южной стороны ограждения), and, almost at the same time, seven mutineers (и, почти в то же время, семеро мятежников) – Job Anderson, the boatswain, at their head (Джоб Эндерсон, боцман, /был/ во главе их) – appeared in full cry at the south‑western corner (появились в бешеной погоне = выскочили с юго‑западного угла; cry – крик, вопль; лай гончих, преследующих зверя; свора собак; in full cry – в бешеной погоне: «всей сворой»).

They paused, as if taken aback (они остановились, словно ошеломленные = в замешательстве; aback – назад; задом; сзади; taken aback – ошеломленный, захваченный врасплох); and before they recovered (и, прежде чем они опомнились), not only the squire and I, but Hunter and Joyce from the block house, had time to fire (не только сквайр и я, но и Хантер и Джойс из сруба успели: «имели время» выстрелить). The four shots came in rather a scattering volley (четыре выстрела прозвучали в довольно рассеянном залпе = нестройно); but they did the business (но они сделали свое дело): one of the enemy actually fell (один из врагов упал; actually – на самом деле, теперь), and the rest, without hesitation, turned and plunged into the trees (а остальные, без колебаний, развернулись и бросились в деревья = скрылись за деревьями).

After reloading, we walked down the outside of the palisade to see the fallen enemy (после перезарядки /ружей/ мы вышли за частокол посмотреть на упавшего врага). He was stone dead – shot through the heart (он был совершенно мертв – застрелен в сердце; stone – камень; каменный; полный, абсолютный, безусловный, совершенный).

 

enclosure [ɪn`kləuʒə] volley [`vɔlɪ] hesitation [həzɪ`teɪʃn] plunged [plʌnʤd] palisade [pælɪ`seɪd]

 

Forty paces farther we came to the edge of the wood and saw the stockade in front of us. We struck the enclosure about the middle of the south side, and, almost at the same time, seven mutineers – Job Anderson, the boatswain, at their head – appeared in full cry at the south‑western corner.

They paused, as if taken aback; and before they recovered, not only the squire and I, but Hunter and Joyce from the block house, had time to fire. The four shots came in rather a scattering volley; but they did the business: one of the enemy actually fell, and the rest, without hesitation, turned and plunged into the trees.

After reloading, we walked down the outside of the palisade to see the fallen enemy. He was stone dead – shot through the heart.

 

We began to rejoice over our good success (мы начали радоваться нашему успеху), when just at that moment a pistol cracked in the bush (когда прямо в тот же миг в кустах щелкнул пистолет), a ball whistled close past my ear (пуля просвистела рядом с моим ухом), and poor Tom Redruth stumbled and fell his length on the ground (и бедный Том Редрут пошатнулся и упал во весь свой рост на землю; to stumble – споткнуться, оступиться). Both the squire and I returned the shot (оба я и сквайр = мы со сквайром ответили на выстрел = выстрелили в ответ в кусты); but as we had nothing to aim at (но так как нам не во что было целиться), it is probable we only wasted powder (возможно, мы только зря истратили порох). Then we reloaded, and turned our attention to poor Tom (затем мы перезарядили /ружья/ и обратили внимание на бедного Тома).

The captain and Gray were already examining him (капитан и Грей уже осматривали его); and I saw with half an eye that all was over (а я увидел половиной глаза = только взглянул на него /и понял/, что все кончено).

I believe the readiness of our return volley had scattered the mutineers once more (полагаю, что быстрота нашего ответного залпа вновь рассеяла мятежников; readiness – готовность, охота, живость), for we were suffered without further molestation (так как мы без дальнейших нападений; to suffer – страдать, терпеть, выносить; molestation – приставание; нападение; to molest – приставать; досаждать) to get the poor old gamekeeper hoisted over the stockade (/смогли/ перетащить бедного старого егеря через частокол; to hoist – поднимать), and carried, groaning and bleeding, into the log‑house (и внесли /его/, стонущего и истекающего кровью, в сруб).

 

rejoice [rɪ`ʤɔɪs] readiness [`redɪnɪs] suffered [`sʌfəd] molestation [mɔle`steɪʃn] molest [mə`lest]

 

We began to rejoice over our good success, when just at that moment a pistol cracked in the bush, a ball whistled close past my ear, and poor Tom Redruth stumbled and fell his length on the ground. Both the squire and I returned the shot; but as we had nothing to aim at, it is probable we only wasted powder. Then we reloaded, and turned our attention to poor Tom.

The captain and Gray were already examining him; and I saw with half an eye that all was over.

I believe the readiness of our return volley had scattered the mutineers once more, for we were suffered without further molestation to get the poor old gamekeeper hoisted over the stockade, and carried, groaning and bleeding, into the log‑house.

 

Poor old fellow, he had not uttered one word of surprise (бедный старый товарищ, он не произнес ни слова удивления), complaint, fear, or even acquiescence (недовольства, страха, ни даже согласия = не ворчал; acquiescence – уступка, согласие), from the very beginning of our troubles till now (с самого начала наших неприятностей до теперешнего /дня/), when we had laid him down in the log‑house to die (когда мы уложили его в срубе умирать). He had lain like a Trojan behind his mattress in the gallery (он лежал /геройски/, словно троянец, за матрацем в проходе /на корабле/; to lie – лежать, располагаться); he had followed every order silently, doggedly, and well (он выполнял любое приказание молчаливо, упорно и хорошо); he was the oldest of our party by a score of years (он был самым старшим в нашей команде = был старше всех лет на двадцать; score – зарубка; счет; два десятка); and now, sullen, old, serviceable servant, it was he that was to die (и теперь этот угрюмый старый верный слуга должен был умереть; serviceable – полезный, прочный; услужливый).

The squire dropped down beside him on his knees and kissed his hand, crying like a child (сквайр упал возле него на колени и поцеловал его руку, плача, словно ребенок).

“Be I going, doctor (я умираю, доктор) ?” he asked.

“Tom, my man (Том, мой друг) ,” said I, “you’re going home (ты уходишь на покой; to go home – идти домой, умереть, отправиться к праотцам) .”

 

сomplaint [kəm`pleɪnt] acquiescence [ækwɪ`esns] sullen [`sʌlən] knee [ni:]

 

Poor old fellow, he had not uttered one word of surprise, complaint, fear, or even acquiescence, from the very beginning of our troubles till now, when we had laid him down in the log‑house to die. He had lain like a Trojan behind his mattress in the gallery; he had followed every order silently, doggedly, and well; he was the oldest of our party by a score of years; and now, sullen, old, serviceable servant, it was he that was to die.

The squire dropped down beside him on his knees and kissed his hand, crying like a child.

“Be I going, doctor?” he asked.

“Tom, my man,” said I, “you’re going home.”

 

“I wish I had had a lick at them with the gun first (я желал бы = жаль, что я не послал им пулю раньше /перед смертью/; lick – облизывание; сильный удар) ,” he replied (он ответил).

“Tom,” said the squire, “say you forgive me, won’t you (скажи, ты прощаешь меня, да) ?”

“Would that be respectful like, from me to you, squire (почтительно ли это, мне /не прощать/ вас, сквайр) ?” was the answer (был ответ). “Howsoever, so be it, amen (как бы то ни было, да будет так /как вы хотите/, аминь) !”

After a little while of silence (через некоторое время после молчания), he said he thought somebody might read a prayer (он сказал, чтобы кто‑нибудь прочел: «мог бы прочесть» молитву). “It’s the custom, sir (таков обычай, сэр) ,” he added apologetically (добавил он, /словно/ извиняясь). And not long after, without another word, he passed away (и немного спустя, не говоря ни слова, он скончался).

 

howsoever [hausəu`evə] amen [ɑ:`men] prayer [preə] apologetically [əpɔlə`ʤetɪklɪ]

 

“I wish I had had a lick at them with the gun first,” he replied.

“Tom,” said the squire, “say you forgive me, won’t you?”

“Would that be respectful like, from me to you, squire?” was the answer. “Howsoever, so be it, amen!”

After a little while of silence, he said he thought somebody might read a prayer. “It’s the custom, sir,” he added apologetically. And not long after, without another word, he passed away.

 

In the meantime the captain, whom I had observed to be wonderfully swollen about the chest and pockets (тем временем капитан, который, как я заметил, был поразительно раздут в груди и карманах), had turned out a great many various stores (вытащил /оттуда/ громадное количество разнообразных вещей; to turn out – выворачивать /карманы/) – the British colours (британский флаг: «цвета»), – Bible, a coil of stoutish rope (Библию, виток прочной веревки; stout – крепкий, плотный, прочный; stoutish – довольно прочный), pen, ink, the log‑book, and pounds of tobacco (перо, чернила, судовой журнал и /несколько/ фунтов табаку). He had found a longish fir‑tree lying felled (он нашел продолговатый = длинный еловый /шест/ срубленный; fir‑tree – ель, пихта; to fell – срубать, валить) and trimmed in the enclosure (и вставленный в ограждение; trim – обтесывать, подстригать, торцевать), and, with the help of Hunter, he had set it up at the corner of the log‑house (и с помощью Хантера он установил его на углу сруба) where the trunks crossed and made an angle (где стволы пересекались и образовывали угол). Then, climbing on the roof (затем, вскарабкавшись на крышу), he had with his own hand bent and run up the colours (он своей собственной рукой привязал и поднял флаг; to bend – согнуть, склонить, привязать).

This seemed mightily to relieve him (это, очевидно, чрезвычайно успокоило его). He re‑entered the log‑house, and set about counting up the stores (он снова вошел в сруб и принялся подсчитывать запасы), as if nothing else existed (будто ничего больше не существовало /на свете/). But he had an eye on Tom’s passage for all that (но он поглядывал «на умирание Тома» = на умирающего Тома, тем не менее); and as soon as all was over (а как только все было кончено = когда Том умер), came forward with another flag, and reverently spread it on the body (подошел с другим флагом и почтительно накрыл им тело; to spread – развернуть, расстелить, покрыть).

 

various [`veərɪəs] corner [`kɔ:nə] climbing [`klaɪmɪŋ] reverently [`revrəntlɪ]

 

In the meantime the captain, whom I had observed to be wonderfully swollen about the chest and pockets, had turned out a great many various stores – the British colours, – Bible, a coil of stoutish rope, pen, ink, the log‑book, and pounds of tobacco. He had found a longish fir‑tree lying felled and trimmed in the enclosure, and, with the help of Hunter, he had set it up at the corner of the log‑house where the trunks crossed and made an angle. Then, climbing on the roof, he had with his own hand bent and run up the colours.

This seemed mightily to relieve him. He re‑entered the log‑house, and set about counting up the stores, as if nothing else existed. But he had an eye on Tom’s passage for all that; and as soon as all was over, came forward with another flag, and reverently spread it on the body.

 

“Don’t you take on, sir (не огорчайтесь так сильно, сэр; to take on – сильно волноваться, расстраиваться) ,” he said, shaking the squire’s hand (сказал он, пожимая руку сквайра; to shake – трясти). “All’s well with him (все хорошо с ним); no fear for a hand that’s been shot down in his duty to captain and owner (/не стоит/ опасаться за /душу/ матроса, которого застрелили при исполнении долга перед капитаном и хозяином; fear – страх, испуг, опасение). It mayn’t be good divinity, but it’s a fact (это, быть может, не хорошая теология = я не силен в теологии, но это факт; divinity – божественность; богословие) .”

Then he pulled me aside (затем он отвел меня в сторону).

“Dr. Livesey,” he said, “in how many weeks do you and squire expect the consort (через сколько недель вы со сквайром ожидаете /прибытия/ корабля сопровождения = помощи) ?”

I told him it was a question, not of weeks, but of months (я сказал ему, что это вопрос не недель, а месяцев); that if we were not back by the end of August (что если мы не вернемся к концу августа), Blandly was to send to find us (Блендли вышлет /помощь/, чтобы найти нас); but neither sooner nor later (но не раньше и не позже). “You can calculate for yourself (можете сами подсчитать) ,” I said.

“Why, yes (ну, да) ,” returned the captain, scratching his head (ответил капитан, почесывая голову = затылок; to scratch – царапать, чесать), “and making a large allowance, sir, for all the gifts of Providence (и учитывая возможность = даже если положиться на все дары провидения; to make an allowance for – принимать во внимание, делать поправку на), I should say we were pretty close hauled (полагаю, нам придется нелегко: «мы пошли в крутой бейдевинд») .”

 

divinity [dɪ`vɪnɪtɪ] August [`ɔ:gʌst] allowance [ə`lauəns] hauled [hɔ:ld]

 

“Don’t you take on, sir,” he said, shaking the squire’s hand. “All’s well with him; no fear for a hand that’s been shot down in his duty to captain and owner. It mayn’t be good divinity, but it’s a fact.”

Then he pulled me aside.

“Dr. Livesey,” he said, “in how many weeks do you and squire expect the consort?”

I told him it was a question, not of weeks, but of months; that if we were not back by the end of August, Blandly was to send to find us; but neither sooner nor later. “You can calculate for yourself,” I said.

“Why, yes,” returned the captain, scratching his head, “and making a large allowance, sir, for all the gifts of Providence, I should say we were pretty close hauled.”

 

“How do you mean (что вы имеете в виду; to mean – иметь в виду, подразумевать) ?” I asked.

“It’s a pity, sir, we lost that second load (жаль, сэр, что мы потеряли тот второй груз = груз второго рейса; load – груз, ноша, партия груза). That’s what I mean (вот что я подразумеваю) ,” replied the captain (ответил капитан). “As for powder and shot, we’ll do (что касается боеприпасов: «пороха и дроби», их у нас достаточно; to do – делать, удовлетворять требованиям, быть достаточным). But the rations are short, very short (но провизии мало, очень мало; rations – продовольствие, провизия, паек) – so short, Dr. Livesey, that we’re, perhaps, as well without that extra mouth (так мало, доктор Ливси, что нам, возможно, лучше без того лишнего рта; extra – дополнительный, лишний) .”

And he pointed to the dead body under the flag (и он указал на мертвое тело под флагом).

Just then, with a roar and a whistle (сразу затем, с ревом и свистом), a round‑shot passed high above the roof of the log‑house (ядро пролетело высоко над крышей сруба) and plumped far beyond us in the wood (и упало далеко позади нас в лесу; to plump – бухнуться, шлепать).

 

rations [`ræʃnz] roar [rɔ:] above [ə`bʌv] beyond [bɪ`jɔnd]

 

“How do you mean?” I asked.

“It’s a pity, sir, we lost that second load. That’s what I mean,” replied the captain. “As for powder and shot, we’ll do. But the rations are short, very short – so short, Dr. Livesey, that we’re, perhaps, as well without that extra mouth.”

And he pointed to the dead body under the flag.

Just then, with a roar and a whistle, a round‑shot passed high above the roof of the log‑house and plumped far beyond us in the wood.

 

“Oho (ого) !” said the captain. “Blaze away (палите себе; to blaze away – вести беспрерывный огонь, палить)! You’ve little enough powder already my lads (у вас и так уже мало пороха, ребята) .”

At the second trial, the aim was better (при второй попытке прицел был /взят/ лучше), and the ball descended inside the stockade (и ядро опустилось внутри частокола = перелетело частокол), scattering a cloud of sand, but doing no further damage (поднимая тучу песка, но не нанося никакого дальнейшего ущерба; to scatter – разбрасывать, рассеивать).

“Captain (капитан) ,” said the squire (сказал сквайр), “the house is quite invisible from the ship (сруб совсем не виден с корабля). It must be the flag they are aiming at (они, должно быть, целятся во флаг). Would it not be wiser to take it in (не будет ли разумней спустить его) ?”

“Strike my colours (спустить свой флаг) !” cried the captain (воскликнул капитан). “No, sir, not I (нет, сэр, /только/ не я) ;” and as soon as he had said the words (и как только он сказал эти слова), I think we all agreed with him (думаю, мы все согласились с ним). For it was not only a piece of stout, seamanly, good feeling (так как это было не только гордым морским хорошим чувством = обычаем); it was good policy besides (это было также хорошей тактикой), and showed our enemies that we despised their cannonade (и показывало нашим врагам, что нам не страшен их обстрел; to despise – презирать, ни во что не ставить).

 

damage [`dæmɪʤ] descended [dɪ`sendɪd] invisible [ɪn`vɪzɪbl] despised [dɪs`paɪzd]

 

“Oho!” said the captain. “Blaze away! You’ve little enough powder already my lads.”

At the second trial, the aim was better, and the ball descended inside the stockade, scattering a cloud of sand, but doing no further damage.

“Captain,” said the squire, “the house is quite invisible from the ship. It must be the flag they are aiming at. Would it not be wiser to take it in?”

“Strike my colours!” cried the captain. “No, sir, not I;” and as soon as he had said the words, I think we all agreed with him. For it was not only a piece of stout, seamanly, good feeling; it was good policy besides, and showed our enemies that we despised their cannonade.

 

All through the evening they kept thundering away (весь вечер они продолжали громыхать = обстреливать нас из пушки). Ball after ball flew over or fell short (ядро за ядром пролетало над /нашими головами/, или падало возле /частокола/), or kicked up the sand in the enclosure (или поднимало песок в ограждении = рядом со срубом); but they had to fire so high that the shot fell dead and buried itself in the soft sand (но им приходилось стрелять так высоко, что ядро теряло силу: «падало мертвым» и зарывалось в мягкий песок). We had no ricochet to fear (у нас не было рикошета, чтобы опасаться = рикошета мы не боялись); and though one popped in through the roof of the log‑house and out again through the floor (и хотя одно /ядро/ залетело через крышу сруба и вылетело через пол; to pop in – заглянуть, внезапно появиться), we soon got used to that sort of horse‑play (мы вскоре привыкли к этой грубой игре), and minded it no more than cricket (и обращали на нее внимания не больше, чем на /удар при игре в/ крикет).

“There is one thing good about all this (во всем этом есть одна хорошая вещь) ,” observed the captain (заметил капитан); “the wood in front of us is likely clear (лес перед нами, вероятно, свободен /от пиратов/). The ebb has made a good while (отлив сильно обнажил берег; while – время, промежуток времени, труд, хлопоты); our stores should be uncovered (наши припасы, должно быть, открылись = показались из‑под воды). Volunteers to go and bring in pork (/не найдутся ли/ добровольцы сходить и принести свинины) .”

Gray and Hunter were the first to come forward (Грей и Хантер были первыми, кто вышел вперед; to come forward – откликнуться на призыв, предложить свои услуги). Well armed, they stole out of the stockade (хорошо вооруженные, они незаметно перелезли через частокол; to steal out – улизнуть, ускользнуть); but it proved a useless mission (но это оказалось бесполезной миссией). The mutineers were bolder than we fancied (мятежники были смелее, чем мы предполагали), or they put more trust in Israel’s gunnery (или они больше доверяли = вполне полагались на стрельбу Израэля). For four or five of them were busy carrying off our stores (так как четверо или пятеро из них занимались похищением наших припасов; to carry off – похищать, уносить), and wading out with them to one of the gigs that lay close by (и шли с ними вброд к одной из гичек, что стояла неподалеку), pulling an oar on so hold her steady against the current (/и гребцам приходилось/ постоянно грести, чтобы держать ее спокойной против течения = так как течение сносило лодку; to pull on – тянуть, дергать; продолжать грести). Silver was in the stern‑sheets in command (Сильвер стоял на корме в руководстве = и командовал; stern‑sheets – кормовые сиденья шлюпки); and every man of them was now provided with a musket from some secret magazine of their own (и каждый из них теперь был вооружен мушкетом из какого‑то их тайного склада; to provide – снабжать, обеспечивать, предоставить) .”

 

enclosure [ɪn`kləuʒə] cricket [`krɪkɪt] volunteer [vɔlən`tɪə] magazine [mægə`zi:n]

 

All through the evening they kept thundering away. Ball after ball flew over or fell short, or kicked up the sand in the enclosure; but they had to fire so high that the shot fell dead and buried itself in the soft sand. We had no ricochet to fear; and though one popped in through the roof of the log‑house and out again through the floor, we soon got used to that sort of horse‑play, and minded it no more than cricket.

“There is one thing good about all this,” observed the captain; “the wood in front of us is likely clear. The ebb has made a good while; our stores should be uncovered. Volunteers to go and bring in pork.”

Gray and Hunter were the first to come forward. Well armed, they stole out of the stockade; but it proved a useless mission. The mutineers were bolder than we fancied, or they put more trust in Israel’s gunnery. For four or five of them were busy carrying off our stores, and wading out with them to one of the gigs that lay close by, pulling an oar on so hold her steady against the current. Silver was in the stern‑sheets in command; and every man of them was now provided with a musket from some secret magazine of their own.”

 

The captain sat down to his log (капитан сел за свой бортовой журнал), and here is the beginning of the entry (и вот начало вступления = вот что он записал): –

 

“Alexander Smollett, master (Александр Смоллетт, капитан); David Livesey, ship’s doctor (Дэвид Ливси, судовой врач); Abraham Gray, carpenter’s mate (Абрахам Грей, помощник плотника); John Trelawney, owner (Джон Трелони, владелец /шхуны/); John Hunter and Richard Joyce, owner’s servant, landsmen (Джон Хантер и Ричард Джойс, слуги владельца шхуны, сухопутные жители) – being all that is left faithful of the ship’s company (являются всеми, кто остался верен /своему долгу/ из экипажа корабля) – with stores for ten days at short rations (с припасами на десять дней при скудном рационе), came ashore this day, and flew British colours on the log‑house in Treasure Island (высадились на берег сегодня и подняли британский флаг над срубом на Острове Сокровищ). Thomas Redruth, owner’s servant landsman, shot by the mutineers (Томас Редрут, сухопутный слуга владельца шхуны, застрелен бунтовщиками); James Hawkins, cabin‑boy (Джеймс Хокинс, юнга…) –”

 

And at the same time I was wondering over poor Jim Hawkins’s fate (и в то же время я думал над судьбой бедного Джима Хокинса; to wonder – интересоваться, желать знать).

A hail on the landside (оклик /раздался/ с берега; hail – оклик, приветствие; landside – прибрежная полоса, берег).

“Somebody hailing us (кто‑то зовет нас) ,” said Hunter, who was on guard (сказал Хантер, который был в карауле). “Doctor! squire! captain! Hullo, Hunter, is that you (эй, Хантер, это ты) ?” came the cries (доносились крики).

And I ran to the door in time to see Jim Hawkins, safe and sound (и я побежал к двери и увидел Джима Хокинса, целого и невредимого; in time – вовремя, в срок), come climbing over the stockade (перелезающего: «приходящего карабкающимся» через частокол).

 

carpenter [`kɑ:pɪntə] guard [gɑ:d] climbing [`klaɪmɪŋ]

 

The captain sat down to his log, and here is the beginning of the entry: –

 

“Alexander Smollett, master; David Livesey, ship’s doctor; Abraham Gray, carpenter’s mate; John Trelawney, owner; John Hunter and Richard Joyce, owner’s servant, landsmen – being all that is left faithful of the ship’s company – with stores for ten days at short rations, came ashore this day, and flew British colours on the log‑house in Treasure Island. Thomas Redruth, owner’s servant landsman, shot by the mutineers; James Hawkins, cabin‑boy–”

 

And at the same time I was wondering over poor Jim Hawkins’s fate.

A hail on the land side.

“Somebody hailing us,” said Hunter, who was on guard. “Doctor! squire! captain! Hullo, Hunter, is that you?” came the cries.

And I ran to the door in time to see Jim Hawkins, safe and sound, come climbing over the stockade.

 

Chapter XIX (глава 19)

Narrative Resumed by Jim Hawkins (рассказ возобновлен Джимом Хокинсом): The Garrison in the Stockade (гарнизон в форте; stockade – частокол; укрепление, форт)

 

AS soon as Ben Gunn saw the colours he came to a halt (как только Бен Ганн увидел флаг, он остановился), stopped me by the arm, and sat down (остановил = схватил меня за руку и сел).

“Now (итак) ,” said he, “there’s your friends, sure enough (там твои друзья, без сомнения) .”

“Far more likely it’s the mutineers (скорее, это бунтовщики = пираты) ,” I answered (ответил я).

“That (никогда) !” he cried. “Why, in a place like this, where nobody puts in but gen’lemen of fortune (в месте вроде этого, где никто не появляется, кроме джентльменов удачи), Silver would fly the Jolly Roger, you don’t make no doubt of that (Сильвер поднял бы Веселого Роджера, ты уж в этом не сомневайся). No; that’s your friends (нет, это твои друзья). There’s been blows, too (была стычка; blow – удар), and I reckon your friends has had the best of it (и я думаю, твои друзья взяли верх); and here they are ashore in the old stockade (и вот они на берегу, в старом укреплении), as was made years and years ago by Flint (что было построено много лет назад Флинтом). Ah, he was the man to have a headpiece, was Flint (о, что за голова был этот Флинт: «он был человеком, у которого есть ум»; headpiece – шлем; ум, смекалка)! Barring rum, his match were never seen (кроме рома, у него не было соперника = лишь ром мог его сокрушить; match – достойный соперник, пара, ровня). He were afraid of none, not he (он никого не боялся, только не он); on’y Silver – Silver was that genteel (только Сильвер был настолько благороден = только Сильвер удостоился такого /т.е. страха Флинта/; genteel – светский, изящный, модный, тонкий) .”

 

halt [hɔ:lt] mutineers [mju:tə`nɪəz] headpiece [`hedpi:s] genteel [ʤen`ti:l]

 

AS soon as Ben Gunn saw the colours he came to a halt, stopped me by the arm, and sat down.

“Now,” said he, “there’s your friends, sure enough.”

“Far more likely it’s the mutineers,” I answered.

“That!” he cried. “Why, in a place like this, where nobody puts in but gen’lemen of fortune, Silver would fly the Jolly Roger, you don’t make no doubt of that. No; that’s your friends. There’s been blows, too, and I reckon your friends has had the best of it; and here they are ashore in the old stockade, as was made years and years ago by Flint. Ah, he was the man to have a headpiece, was Flint! Barring rum, his match were never seen. He were afraid of none, not he; on’y Silver – Silver was that genteel.”

 

“Well (что ж) ,” said I, “that may be so, and so be it (может быть и так, и да будет так); all the more reason that I should hurry on and join my friends (тем более /это/ причина, по которой мне следует поторопиться и присоединиться к моим друзьям) .”

“Nay, mate (нет, приятель) ,” returned Ben (ответил Бен), “not you. You’re a good boy or I’m mistook (ты славный мальчишка, или я ошибаюсь = вроде бы); but you’re on’y a boy, all told (но ты только мальчишка, в общем: «/когда/ все сказано»). Now, Ben Gunn is fly (а Бен Ганн хитер). Rum wouldn’t bring me there, where you’re going (ром не приведет меня = выпивкой меня не заманишь туда, куда ты отправляешься) – not rum wouldn’t I, till I see your born gen’leman and gets it on his word of honour (не заманишь, пока я /сам/ не увижу твоего прирожденного джентльмена и не получу его честного слова: «слова чести»). And you won’t forget my words (и не забудь моих слов): ‘A precious sight (that’s what you’ll say) (драгоценному виду /вот что ты скажешь/), precious sight more confidence (драгоценному виду – больше доверия) ’ – and then nips him (и затем щипни его) .”

And he pinched me the third time with the same air of cleverness (и он ущипнул меня в третий раз с тем же умным видом; cleverness – ум, одаренность, ловкость; clever – сообразительный, хитрый).

 

hurry [`hʌrɪ] honour [`ɔnə] precious [`preʃəs] confidence [`kɔnfɪdəns]

 

“Well,” said I, “that may be so, and so be it; all the more reason that I should hurry on and join my friends.”

“Nay, mate,” returned Ben, “not you. You’re a good boy or I’m mistook; but you’re on’y a boy, all told. Now, Ben Gunn is fly. Rum wouldn’t bring me there, where you’re going – not rum wouldn’t I, till I see your born gen’leman and gets it on his word of honour. And you won’t forget my words: ‘A precious sight (that’s what you’ll say), precious sight more confidence’ – and then nips him.”

And he pinched me the third time with the same air of cleverness.

 

“And when Ben Gunn is wanted (а когда Бен Ганн понадобится), you know where to find him, Jim (ты знаешь, где его найти, Джим). Just where you found him to‑day (как раз там, где ты нашел его сегодня). And him that comes is to have a white thing in his hand (и тот, кто придет, должен держать в руке какую‑нибудь белую вещь): and he’s to come alone (и он должен прийти один). Oh! and you’ll say this (а, и ты еще скажешь это): ‘Ben Gunn,’ says you, ‘has reasons of his own (у Бена Ганна, скажи, есть /на то/ свои причины) .’”

“Well,” said I, “I believe I understand (кажется, я понимаю). You have something to propose (вы хотите что‑то предложить), and you wish to see the squire or the doctor (и хотите увидеть сквайра или доктора); and you’re to be found where I found you (и вас можно найти /там/, где я вас нашел). Is that all (это все) ?”

“And when? says you (а когда, скажи‑ка) ,” he added (он добавил). “Why, from about noon observation to about six bells (примерно с полудня до шести склянок; observation – наблюдение, измерение, отсчет) .”

“Good (хорошо) ,” said I, “and now may I go (а теперь я могу идти) ?”

 

“And when Ben Gunn is wanted, you know where to find him, Jim. Just where you found him to‑day. And him that comes is to have a white thing in his hand: and he’s to come alone. Oh! and you’ll say this: ‘Ben Gunn,’ says you, ‘has reasons of his own.’”

“Well,” said I, “I believe I understand. You have something to propose, and you wish to see the squire or the doctor; and you’re to be found where I found you. Is that all?”

“And when? says you,” he added. “Why, from about noon observation to about six bells.”

“Good,” said I, “and now may I go?”

 

“You won’t forget (ты не забудешь) ?” he inquired, anxiously (спросил он тревожно). “Precious sight, and reasons of his own, says you (драгоценный вид = нужно встретиться лично, и свои причины, ты скажи). Reasons of his own; that’s the mainstay (свои причины – это основное; mainstay – главная поддержка, опора; грота‑штаг /штаг – канат от верхней части мачты или стеньги до носа, удерживающий мачту от падения/); as between man and man (/скажи это ему/ как мужчина мужчине). Well, then (итак)” – still holding me (/сказал он/ все еще держа меня) – “I reckon you can go, Jim (полагаю, ты можешь идти, Джим). And, Jim, if you was to see Silver (Джим, если бы ты увидел Сильвера), you wouldn’t go for to sell Ben Gunn (ты ведь не предал бы ему Бена Ганна; to go for – стремиться, добиваться; to sell – продавать, предавать)? Wild horses wouldn’t draw it from you (и клещами из тебя /слова/ ни вытянули бы; wild horse – дикая лошадь)? No, says you (нет, говоришь). And if them pirates camp ashore, Jim (а если пираты разобьют лагерь на берегу, Джим), what would you say but there’d be widders in the morning (что ты скажешь /на то/, чтобы /сделать их жен/ вдовами к утру; widder = widow) ?”

Here he was interrupted by a loud report (здесь его прервал громкий звук выстрела), and a cannon‑ball came tearing through the trees and pitched in the sand (и ядро пронеслось бешено через деревья и погрузилось в песок), not a hundred yards from where we two were talking (менее чем в сотне ярдов от /того места/, где мы разговаривали). The next moment each of us had taken to his heels in a different direction (в следующий миг каждый из нас = мы оба пустились наутек в разные стороны).

 

anxiously [`æŋkʃəslɪ] report [rɪ`pɔ:t] tearing [`teərɪŋ]

 

“You won’t forget?” he inquired, anxiously. “Precious sight, and reasons of his own, says you. Reasons of his own; that’s the mainstay; as between man and man. Well, then” – still holding me – “I reckon you can go, Jim. And, Jim, if you was to see Silver, you wouldn’t go for to sell Ben Gunn? Wild horses wouldn’t draw it from you? No, says you. And if them pirates camp ashore, Jim, what would you say but there’d be widders in the morning?”

Here he was interrupted by a loud report, and a cannon‑ball came tearing through the trees and pitched in the sand, not a hundred yards from where we two were talking. The next moment each of us had taken to his heels in a different direction.

 

For a good hour to come frequent reports shook the island (более часа частые выстрелы сотрясали остров; to come – грядущий, будущий), and balls kept crashing through the woods (и ядра продолжали пролетать с треском сквозь лес; to crash – разрушать, грянуть, рушиться с грохотом). I moved from hiding‑place to hiding‑place (я двигался от одного укрытия к другому), always pursued, or so it seemed to me (все время преследуемый, или мне так казалось), by these terrifying missiles (этими ужасными снарядами). But towards the end of the bombardment (но ближе к концу бомбардировки), though still I durst not venture in the direction of the stockade (хотя я все еще не смел пойти по направлению к частоколу; to venture – отважиться, рисковать), where the balls fell oftenest (где ядра падали чаще всего), I had begun, in a manner, to pluck up my heart again (я начал, в некоторой степени, вновь собираться с духом); and after a long detour to the east (после долгого движения в обход на восток; detour – крюк, окольный путь), crept down among the shore‑side trees (я дополз до береговых деревьев).

The sun had just set (солнце только что село), the sea breeze was rustling and tumbling in the woods (и морской бриз шелестел и шуршал в лесу; to tumble – падать, швырять, ворошить), and ruffling the grey surface of the anchorage (и рябил серую поверхность якорной стоянки = бухты); the tide, too, was far out, and great tracts of sand lay uncovered (отлив был вдалеке, и большие участки песка лежали открытые = и обнажил широкую полосу дна); the air, after the heat of the day, chilled me through my jacket (воздух после дневной жары /стал таким холодным/, что мне было холодно в куртке; to chill – охлаждать, замораживать).

 

frequent [`fri:kwənt] bombardment [bɔm`bɑ:dmənt] surface [`sə:fɪs] jacket [`ʤækɪt]

 

For a good hour to come frequent reports shook the island, and balls kept crashing through the woods. I moved from hiding‑place to hiding‑place, always pursued, or so it seemed to me, by these terrifying missiles. But towards the end of the bombardment, though still I durst not venture in the direction of the stockade, where the balls fell oftenest, I had begun, in a manner, to pluck up my heart again; and after a long detour to the east, crept down among the shore‑side trees.

The sun had just set, the sea breeze was rustling and tumbling in the woods, and ruffling the grey surface of the anchorage; the tide, too, was far out, and great tracts of sand lay uncovered; the air, after the heat of the day, chilled me through my jacket.

 

The Hispaniola still lay where she had anchored (Испаньола все еще стояла /там/, где бросила якорь); but, sure enough, there was the Jolly Roger (но, конечно, Веселый Роджер) – the black flag of piracy (черный флаг пиратства) – flying from her peak (развевался на ее пике = над мачтой). Even as I looked, there came another red flash and another report (когда я посмотрел /на нее/, сверкнула еще одна красная вспышка /на борту/ и /раздался/ еще один выстрел), that sent the echoes clattering (который разнесся грохочущими отголосками: «послал отзвуки греметь»), and one more round‑shot whistled through the air (и еще одно ядро просвистело в воздухе). It was the last of the cannonade (это был последним из канонады).

I lay for some time (я ждал /в укрытии/ некоторое время; to lay for – караулить, ждать в засаде), watching the bustle which succeeded the attack (наблюдая суету, которая последовала за атакой). Men were demolishing something with axes on the beach near the stockade (/несколько/ человек рубили что‑то топорами на берегу недалеко от частокола; to demolish – разрушать, сносить, ломать); the poor jolly‑boat, I afterwards discovered (/наш/ бедный ялик, /как/ я впоследствии узнал). Away, near the mouth of the river (вдали, возле устья реки), a great fire was glowing among the trees (большой костер пылал посреди деревьев), and between that point and the ship one of the gigs kept coming and going (и между этим местом и кораблем одна из шлюпок продолжала плавать туда‑сюда), the men, whom I had seen so gloomy (матросы, которых я видел такими мрачными /утром/), shouting at the oars like children (/теперь/ кричали, /идя/ на веслах, как дети). But there was a sound in their voices which suggested rum (но в их голосах был звук, который намекал на ром = по их голосам было ясно, что они пьяны).

At length I thought I might return towards the stockade (наконец, я подумал, что могу вернуться к частоколу). I was pretty far down on the low, sandy spit (я был довольно далеко /от него/ на низкой песчаной косе; spit – длинная отмель; намывная коса) that encloses the anchorage to the east, and is joined at half‑water to Skeleton Island (которая окружала стоянку с востока и примыкала при отливе: «полуводе» к Острову Скелета; to join – соединять, граничить, объединяться); and now, as I rose to my feet (и теперь, поднявшись на ноги), I saw, some distance further down the spit, and rising from among low bushes (я увидел на некотором отдалении = дальше на косе вырастающую среди кустов; to rise from – брать начало, происходить), an isolated rock, pretty high, and peculiarly white in colour (одиночную скалу, довольно высокую и странного белого цвета; peculiarly – особенно; странно, необычно). It occurred to me that this might be the white rock of which Ben Gunn had spoken (мне пришло в голову, что это, должно быть, белая скала, о которой говорил Бен Ганн), and that some day or other a boat might be wanted (и что если когда‑нибудь может понадобиться лодка; some day or other – рано или поздно), and I should know where to look for one (я буду знать, где ее искать).

 

cannonade [kænə`neɪd] suggested [sə`ʤestɪd] isolated [`aɪsəleɪtɪd]

 

The Hispaniola still lay where she had anc