Март 1559 года, Хэнуорт и Шин

 

Я добираюсь до Шина только поздно вечером, когда матушка уже готовится ко сну. Я становлюсь на колени у кресла миледи, чтобы получить родительское благословение, и, видя неподвижную фигуру матери, постаревшей и словно сдавшейся жизненным неурядицам, с трудом сдерживаю слезы. В последнее время глаза у меня вечно на мокром месте – сказывается постоянное напряжение. Позабыв о неважном самочувствии матери, я начинаю жаловаться на недоброжелательность королевы. Потому что не далее как сегодня, перед тем как я покинула дворец, сама Елизавета, повторяя слова лорда Сесила, весьма недвусмысленно заявила, чтобы я и думать не могла о замужестве, пока она сама не поднимет эту тему. А этого, судя по ее холодному взгляду, не случится никогда.

– Королева побоится дать тебе разрешение на брак, – хриплым голосом говорит неподвижная фигура в кресле. – Сейчас объясню почему. Ведь если ты выйдешь замуж и родишь сына, то тем самым создашь опасность новых потенциальных разногласий и бунтов. Именно поэтому покойная Мария так опасалась в свое время Джейн. Красивая, молодая наследница королевы со здоровым мальчиком на руках – какие у Елизаветы против тебя будут шансы? Все это прекрасно… Но имей в виду, дочь моя, когда мальчик немного подрастет, ты обнаружишь, что глаза и надежды подданных устремлены на него, а не на тебя, – и тогда прощай, королева Катерина!

Матушка нетерпеливо фыркает.

– Елизавета уже давно должна была назвать тебя своей преемницей. Это твое законное право, и Стоукс говорил мне, что при дворе у тебя немало сторонников. Но Елизавета видит в тебе только соперницу‑католичку, и никого другого. Она считает, что ты одним уже своим существованием создаешь для нее угрозу. И есть еще одна весомая причина, почему она видит в тебе соперницу; причина эта может показаться мелочной и несущественной, но только не для нее, которая с детства кичилась своей внешностью. Все дело в том, что ты красива, Катерина, а она – нет! – Голос миледи звучит саркастически. – Это увеличивает твою привлекательность. И не только в глазах мужчин – а я тебя предупреждаю: здесь Елизавета ни за что не потерпит соперничества, – но и среди тех, кто оспаривает ее права на трон. А таких немало.

– Католики настроены против нее, – догадываюсь я.

– Да. И не только. Многие сомневаются, что Генрих Восьмой законно женился на ее матери, этой шлюшке Анне Болейн.

Хорошо, что слуги оставили нас одних и закрыли дверь, потому что теперь, когда Елизавета стала королевой, такие речи об Анне Болейн считаются крамольными, даже изменническими.

Миледи задумчиво смотрит на меня.

– Ты все еще истинная католичка?

– В данной ситуации это наиболее разумно. Я намекнула, что готова защищать интересы католиков, чтобы заручиться поддержкой Испании. Король Филипп – один из самых влиятельных в мире. И сильнейший в Европе. Он на моей стороне.

Миледи улыбается:

– Значит, он будет оказывать давление на Елизавету, чтобы та назвала тебя наследницей престола. Она не сможет ему отказать. Ей нужна его поддержка. Не забывай: ее положение на троне ненадежно, ведь в глазах большей части христианского мира Елизавета – незаконнорожденная еретичка, не имеющая прав на английскую корону. Тогда как ты – совершенно другое дело. – Мама понижает голос, потому что такие речи – не что иное, как государственная измена, и за это можно легко лишиться головы. Я поднимаюсь и иду к двери – посмотреть, не подслушивает ли кто, но служанки уже ушли. Я с облегчением вижу в окно, как они, несмотря на плохую погоду и поздний час, прогуливаются в саду.

– Я сделала все, что могла, чтобы заручиться поддержкой короля Филиппа, – говорю я. – Я открыто хожу на мессу по воскресеньям, я ношу крест и четки, в особенности в тех случаях, когда это может увидеть испанский посол.

– Да я смотрю, ты поумнела и повзрослела, девочка!

– Я просто стараюсь быть осмотрительной. И хотя я демонстрирую внешние знаки католической веры, однако делаю это не слишком откровенно, чтобы не вызвать подозрений со стороны королевы.

– Ты правильно ведешь себя, Кейт, и я рада, что ты учишься игре в политику. – На лице миледи – довольная улыбка. Не часто мне приходилось удостаиваться ее похвалы.

Затем матушка меняет тему и интересуется:

– Есть какие‑нибудь новости о моем сыне Сеймуре?

– Да, есть! Королева Елизавета вернула ему титул графа Хартфорда, принадлежавший его отцу. Это наверняка сделает Эдварда в глазах ее величества подходящей парой для меня.

Миледи смотрит на меня с явным сомнением:

– И не жди, что она в ком‑то увидит подходящую для тебя пару. Откровенно говоря, я не представляю, каким образом можно получить разрешение на этот брак, которого ты так жаждешь.

Глядя на мою бедную матушку, чье тело безвольно распростерлось в кресле, я с испугом понимаю, что должна поспешить, если хочу, чтобы она использовала свое влияние на королеву. И заявляю без обиняков:

– Нам нужна ваша помощь, миледи. Именно поэтому я и приехала. Нед ждет за дверью. Он тоже приехал из Хэмптон‑Корта. Он… мы хотим попросить вас кое о чем. Это очень важно. Пожалуйста, выслушайте меня. Мы считаем, что в ваших силах помочь нам.

Мама только вздыхает, слушая эти мои путаные объяснения.

– Вот что, позови‑ка ты лучше Стоукса. – Она с трудом поднимается и усаживается снова, царственным жестом опираясь на трость.

– А Нед? – спрашиваю я.

– Он может немного подождать.

Появляется мой отчим Стоукс и начинает суетиться вокруг моей матери, усаживая ее поудобнее в кресле. Она стоически терпит это, а затем говорит мужу:

– Молодой граф, который ждет сейчас за дверью, и моя дочь Катерина хотят вступить в законный брак. На мой взгляд, это для нее вполне подходящая партия. Остается только получить разрешение королевы.

– Это и в самом деле весьма подходящая партия, моя дорогая, – кивает отчим, который явно привык во всем подчиняться жене. – Но вот согласится ли ее величество?

– Она будет ставить препоны, в этом нет никаких сомнений. Но я с давних пор имею некоторое влияние на Елизавету и готова попытаться убедить ее.

– Тогда позовем графа, моя дорогая?

Унизанной кольцами рукой матушка величественно указывает на дверь, и Стоукс приглашает Неда. После того как тот отвешивает ей элегантный поклон, миледи приглашает его встать на колени, чтобы она могла благословить его.

– Добро пожаловать, сын Сеймур, – говорит она шутливым тоном. – Можешь поцеловать меня. – Мама улыбается, глядя на гостя. Он встает и наклоняется к ней. – Кажется, ты хочешь о чем‑то попросить меня?

– Да, мадам. – Голос Неда выдает его волнение. – Я приехал к вашей милости, чтобы официально просить руки леди Катерины.

– На что я с радостью даю свое согласие. – Матушка улыбается. – Я давно хотела, чтобы ты стал моим зятем, и надеюсь, что, прежде чем я уйду из этой жизни, Катерина обретет счастье.

Нед, стоящий рядом со мной, незаметно берет меня за руку в складках юбки и облегченно вздыхает. Он так красив – его щеки чуть зарделись, а глаза горят радостью.

– Ну, дочь, – отрывисто говорит мама, – я даю тебе мужа, если таковы твои желание и добрая воля.

– Я всем сердцем хочу любить милорда Хартфорда, – горячо заявляю я.

– Значит, вопрос решен. И теперь, Стоукс, мы должны придумать, как наилучшим образом обратиться к ее величеству. Если я приеду к Елизавете лично, она, возможно, с ходу откажет. Но если мы напишем письмо, объясняющее преимущества этого брака и заверяющее ее в нашей преданности, то она может перечитать его несколько раз и обдумать на досуге. Этот вариант представляется мне наиболее предпочтительным.

Отчим свойски хлопает Неда по спине:

– Ее милость напишет королеве Елизавете ходатайство за ваше лордство.

– Нет, мы, пожалуй, сочиним его вместе с тобой, – решает миледи. – Вот что, Стоукс, составь пока черновик, а я его перепишу и, возможно, добавлю к твоим аргументам свои. И мы, даст Бог, получим разрешение королевы. А сейчас я хотела бы поговорить с Катериной наедине.

Мужчины кланяются и выходят из комнаты.

– Скажи мне еще раз, девочка, ты действительно желаешь этого брака? – Мать смотрит на меня в упор таким знакомым пронзительным взглядом.

– Да, миледи! – восклицаю я. – Я страстно мечтаю выйти замуж за лорда Хартфорда!

– Тогда я сделаю все, что в моих силах, чтобы это случилось. Я обманула надежды одной дочери, но с другой этого не произойдет. Я лишь хотела убедиться, что тебе хватит сил бороться. Ну, раз так, мы напишем письмо Елизавете, а потом отпразднуем вашу помолвку!

Меня просто распирает от радости, а когда я выхожу из комнаты, Нед подхватывает меня и весело кружит, а потом целует – так страстно, что я буквально таю от наслаждения. Скоро, совсем скоро этому мучительному ожиданию придет конец и мы станем мужем и женой. Мои мысли устремляются в счастливое будущее: вот мы с Недом сидим возле камина, а у наших ног на ковре играют дети; а вот нас чествуют при дворе, и даже королева Елизавета, уверившись наконец, что мы не представляем для нее угрозы, милостиво нам улыбается. Я даже осмеливаюсь заглянуть в более далекое будущее и вижу супружескую пару, восседающую на тронах, – короля и королеву…

Эти счастливые мечты прерывает Стоукс, который зовет нас в спальню миледи. Они с матерью закончили писать письмо. Оно короткое и отражает самую суть.

– Лучше сразу взять быка за рога, – объясняет миледи, неловко ерзая в своем кресле.

Я беру письмо и читаю строки, которые следуют за утонченными приветствиями, требуемыми этикетом:

 

«Поскольку граф Хартфорд питает расположение к моей дочери, леди Катерине, я нижайше прошу Ваше королевское величество проявить к ней доброту и милость и, если такова будет Ваша высочайшая воля, разрешить ей вступить в брак с названным графом».

 

И это все? Неужели моя мать считает, что такого письма достаточно? Я передаю его Неду, он читает и хмурится.

– При всем уважении, ваша милость, мы надеялись, что послание будет более убедительным.

– Поверьте мне, – говорит миледи, морща нос, – письмо не должно показывать, что мы предвидим отказ ее величества. Это только начало. Я сперва отправлю это письмо, а потом, когда будет заложен фундамент, лично поеду ко двору, чтобы добиться согласия ее величества. Не думаю, что Елизавета откажет своей старой подруге. А теперь мне пора ложиться. На сегодня уже хватит переживаний. Да и устала я так, что кости ломит.

Мама собирается подняться, и Стоукс с Недом одновременно бросаются к ней, чтобы помочь. Но когда она уходит, тяжело ступая и опираясь на руку моего отчима, я, к своему ужасу, замечаю яркую кровь, запятнавшую ее кресло и зад платья. Я знаю, это не месячные – у нее они закончились три года назад.

Я смотрю на Неда, который тоже уставился на кресло, потом наши глаза встречаются. Но я даже не смущаюсь, поскольку впадаю в ужас, видя это страшное свидетельство того, что моя царственная матушка, оплот и опора моей жизни, залог моего будущего, всего лишь обычная смертная.

 

У миледи телесные жидкости в матке, поясняет мне доктор Аллен. Ей помогут отдых, а также настойка герани и розы. Он категорически запрещает миледи покидать дом, а потому поездка ко двору откладывается на неопределенное время.

И стало быть, – ах, мой милый Нед, как же это вынести? – ее письмо пока тоже не может быть отправлено королеве.

 

Кейт