Глава 40. Вылазка к норманнам.

 

По стенам гроздьями висели летучие мыши – Гарри не помнил их со времени своего первого знакомства с этим подземным тоннелем. С потолка свисали корни деревьев. В чадящем свете факелов легко было отличить те из них, что ещё были живыми и недавно проросли сквозь каменистую толщу, от давно мёртвых, сухих, затянутых паутиной. Факел в руке Эдвина Эгберта нещадно чадил, но с этим пришлось смириться – никакой магии за пределами Хогвартса. Слишком велика вероятность привлечь внимание Тёмного Лорда или Слизерина. Да и Драко с Матильдой, и Эверетта со счетов тоже сбрасывать не стоило ‑ столкновение с любым из вражеских магов могло оказаться губительным для их миссии. Решено было, что сейчас, пока до рассвета ещё оставалась хотя бы пара часов, самое удачное время, чтобы застать Вольдеморта врасплох. Ничего не подозревая, он готовится к штурму, вряд ли ожидая от противника наглого в самое сердце его лагеря, да еще без использования магии. Все согласились, что это единственный шанс. Тем более, тролли скоро нагрянут. Если Гарри или Рону удастся поразить Вольдеморта Эскалибуром или кинжалом… Если Владычица Озера не ошиблась…

 

Гриффиндор и Ровена очень серьёзно отнеслись к тому, что рассказал Гарри (четвёрка вставляла свои добавления короткими репликами). Снейп не выразил энтузиазма по поводу идеи отпустить двоих самых отчаянных после Джорджа и Фреда (мир его памяти) из гриффиндорских сорвиголов искать смерти во вражеском лагере. Но мисс Валери (её сообщение о родстве с Ровеной потрясло, похоже, куда больше, чем последнюю), велела ему заткнуться: «Ну не вы же, профессор, отправитесь туда. Сейчас с ребятами сила как минимум двух стихий – Огня и Металла. А ваша стихия – вредность и плохой характер. Своими замечаниями вы отпетого храбреца превратите в последнего труса. По крайней мере, на уроках это у вас выходит отлично. Так что сейчас попридержите свой язык. Лучше займитесь расшифровкой свитка Ллудда – вам через три недели врата открывать, а свиток ещё не расшифрован…» Это было несправедливо, Гарри помнил давешние слова Снейпа – странно было услышать их именно от него, но тем сильнее они врезались в память: «на поле боя побеждает самый храбрый, а не тот, кто думает дольше». Снейп кинул Гарри мрачный взгляд, словно прочёл его мысли, и отвернулся. Но предварительно медленно со значением опустил веки: Гарри был почти уверен – ему мысленно пожелали удачи… Но вот беда, способность к мыслечтению после общения с призраком отрезало напрочь, как рукой сняло. Так что на вопрос Рона, а могут ли они рассчитывать на его дар, Гарри пришлось ответить отрицательно. «Жаль, ‑ сказал Рон. ‑ Но ничего, прорвёмся и так. Как ты думаешь, Снейп сможет расшифровать свиток?» «Я уверен, ‑ ответил Гарри. – Мы ещё попируем в «Трёх мётлах». И разорим карманы в «Зонко».

 

Оба ни словом не помянули дементоров, стоящих под стенами Хогвартса.

 

Они шли вчетвером – Гарри, Рон и братья Эгберты, обещавшие показать им, где находятся шатёр барона. «Мы же были там, мы всё знаем: где караульщики спят, а где, наоборот, опасно», ‑ убеждали они Гриффиндора. Убедили.

 

А вот Гарри с Роном едва не рехнулись, уговаривая Джинни и Гермиону не принимать участия в вылазке из замка. Девчонок заклинило на последних словах духа Владычицы Озера. «Она же сказала ясно – любой из четырёх предметов, ‑ как попугай, повторяла Джинни, ‑ любой из четырёх, значит, мы тоже можем разобраться с этим родовитым ублюдком Гриндельвальдом, чтоб его гоблины разорвали». «Мы справимся сами, ‑ твердил Рон. – Джинни, я себе не прощу, если с тобой что случится.» Гарри сверлил взглядом Гермиону, надеясь, что хоть в ней взыграет здравый смысл. В Гермионе, похоже, больше играли азарт и боевой кураж. Хоть Сью не вылезла с подобными глупостями, Гарри её прямо зауважал. (Зато она попыталась всучить ему свою волшебную палочку: хотя ведь слышала о моратории на магию в лагере норманнов! Гарри отказался.)

 

В конце концов, девчонки покорились мисс Эвергрин и Ровене – проявив в кои‑то веки женскую солидарность, двое потомков Феи Озера смогли склонить упрямиц к послушанию. «Члены Ордена Феникса должны подчиняться орденской дисциплине», ‑ заявила Валери. На Гермиону это подействовало, в конце концов, если идею про Орден высказал Гарри (он не забыл, что согласно прочитанной им рукописи Тео, Орден Феникса должен быть создан и постарался неукоснительно следовать исторической правде), то создание защитных амулетов было исключительной заслугой Гермионы. Она вспомнила слова Вивиан про скорлупу от яйца, собрала её в кубок Джинни, пошептала над ним, наклонила – и через край потекли тягучие золотые капли, застывавшие на полу в тяжёлые диски с изображённым на них фениксом, раскинувшим широкие крылья. Амулеты были розданы, и всем хватило: непонятно как, но золотой расплав в кубке не кончался, пока не был отлит последний медальон. Живой символ ордена, пресловутый пятый элемент, не пожелал участвовать в охоте на Тёмного мага: в последний момент птенец покинул Гарри и перелетел на плечо Гриффиндору, польщённого таким доверием. Хвост у птенца удлинялся на глазах, лапы крепли, а оперение становилось все ярче и красочнее. Гарри гадал, не является ли Фоукс пра‑пра‑правнучком волшебной птицы? Или это и есть Фоукс, еще не знакомый с Гарри, фениксы ведь типа бессмертны…

 

‑ Чёрт, ‑ Рон вдруг остановился. – Гарри, ведь это твой джинн!

 

‑ Джамаледдин, что ты здесь делаешь? – строго спросил Гарри. Одетый в серый с искрой костюм от Версачи джинн смотрелся на фоне земляных стен крайне нелепо. Нацепив на лицо скорбное выражение, Джим покачивался из стороны в сторону, как плакальщик на похоронах.

 

‑ Хозяин, ‑ протянул он жалобно. – Хозяин снова отправляется на верную смерть, позабыв про своего покорного слугу…

 

‑ Тебя что: с собой надо взять? От тебя пользы, как от самовара на рыбалке, – сварливо сказал Рон. – Давай, Гарри, пошли этого надоедалу куда подальше, нам некогда!

 

‑ Действительно, Джим, ‑ поддержал Гарри, ‑ мне сейчас не до тебя. Можешь помочь, помогай, а мешать не надо.

 

‑ Хозяин! Но если ты погибнешь, пока Джамаледин не выполнит три твоих желания, твоего покорного слугу ждет жребий хуже смерти! Ифриты не позавидуют! Ты не можешь так со мной поступить! У меня жизнь только начинается… Прошу тебя, не ходи туда!

 

‑ Гарри, кончай с этим, ‑ сердито сказал Рон. – Пусть этот ископаемый донжуан с сыплющейся из него трухой катится в тартары со своими проблемами! Представляешь, он ещё и к моей сестре клеился!

 

‑ Не клеился! – возмутился Джамаледдин. – Я преподнёс леди фруктов и сладостей, она была премного довольна.

 

‑ Ты видишь, какая скотина, ‑ прокомментировал это заявление Рон.

 

‑ Слушай, Джим. – Гарри взял джинна за галстук с рисунком «зелёные лягушки катаются на санках». – Мне сейчас некогда. Я понял: у тебя будут проблемы в случае моей кончины. Давай договоримся так – ты можешь считать себя свободным. Ну, как будто ты все мои три желания уже выполнил. Хорошо? Идет?

 

В следующий миг Джамаледдин Кудама ибн‑Омар ибн‑Алим абд‑аль Азим рухнул коленями на грязный пол, безнадёжно пачкая и сминая идеально отутюженные стрелки Версачи.

 

‑ Не верю своим ушам, ‑ простонал он. – Милость моего господина Малик‑бея, беспредельна, как границы вселенной… Ты меня отпускаешь на свободу, я не ослышался? – невероятно, но на ресницах джинна повисли самые настоящие капли слёз. – Ты не шутишь, мой великодушный господин?

 

‑ Я не шучу, Джим. Какие уж тут шутки… Ты иди, ладно?

 

Оставив позади стенавшего Джима, впавшего от потрясения в слюнявый ступор, они двинулись дальше. «Как бы старичок вообще копыта не откинул от нежданно свалившегося счастья, ‑ думал Гарри, ‑ известно ведь, что выпущенные из клетки птички на воле погибают, неспособные справиться с собственной свободой».

 

‑ Почему ты ничего у него не попросил напоследок? – поинтересовался Рон. – Ну хотя бы мелочь какую.

 

‑ Например, лошадей, ‑ вдруг высказался Эдмунд. – С ними было бы гораздо лучше. Всё‑таки на метле мы сразу выдаём себя. А верхом мы можем сойти за норманнский караул.

 

‑ Ну да, ‑ вздохнул Гарри, ‑ он бы дал нам лошадей, а потом бы выяснилось, что одну из них он выдернул прямо из‑под Вольдеморта, или что‑нибудь в этом духе, у него фантазии хватит… Я уже устал расхлёбывать последствия своих неосторожных желаний. Давайте лучше полагаться на свои силы. А что до лошадей, то…

 

‑ Вылезем наружу, там и разберёмся, ‑ закончил Рон. – О, здесь ход кончается и ступеньки. Гарри, нам наверх? Там, кажется, гроза – гром гремит…

 

‑ Наверх. Только тихо. Как бы нас тот самый караул не зацапал в момент вылезания.

 

Наверху в самом деле собиралась буря – небо содрогалось, молнии освещали лесной мрак, выхватывая из тьмы отдельные рваные фрагменты пейзажа. Дождя не было, гроза была сухая, и от этого всё вокруг казалось особенно зловещим. Потом случилось непредвиденное. Нет, никто их не заметил, и все четверо благополучно выбрались из дупла, вытащили мётлы. Но потом близнецы Эгберты резко разошлись во мнении, где находится шатер Вольдеморта. Каждый показывал в свою сторону, и хриплым шепотом яростно отстаивая свою точку зрения. Пока они спорили, иногда прерываемые громовыми раскатами, Рон сходил на разведку и вернулся с сообщением, что в двадцати ярдах от дуба пасутся шесть осёдланных и взнузданных лошадей, рядом с которыми кто‑то храпит.

 

‑ Было бы глупо не использовать такой шанс.

 

‑ А мётлы?

 

‑ Бросим их в дупло. В случае чего вернёмся, заберём. А чужие их не найдут.

 

‑ Отлично, ‑ одобрил Гарри план друга. – А как быть с направлением? Куда ехать?

 

Братья уже охрипли, но так и не сошлись во мнении, поэтому синхронно указали в противоположные стороны.

 

‑ Ладно, ‑ решил Рон. – Давай, я поеду с Эдвином, а ты с Эдмундом. Кто‑нибудь из них да прав. Встречаемся снова здесь. Если сможем…

 

‑ Если сможем… ‑ пробормотал Гарри. – Договорились.

 

Похищение лошадей прошло без сучка, без задоринки; братишки Эгберты могли смело подаваться в конокрады. Ни один из коней даже не заржал, пока их отвязывали и уводили подальше от воинов храпящих так оглушительно, что затмевали грозовые раскаты.

 

И после расставания с Роном какое‑то время всё продолжало идти гладко, как в кино. Лагерь был тих. С тех пор, как Эдмунд и Гарри миновали опушку леса, их никто не окликнул, хотя вовсе не все норманны спали. Возле некоторых костров возились люди, кто‑то проверял лошадей, кто‑то подбрасывал дрова.

 

‑ Вот здесь, ‑ шепнул спутник Гарри. – Видишь охранников? Не спят, бдят, заразы. Я сейчас свалю первого, ты давай внутрь – Гриндельвальд, наверное, там – и скорей, пока второй страж отъехал. Когда вернётся, беру его тоже на себя.

 

Гарри не успел ничего ответить: спешившийся Эдмунд подкрался к высокому воину, сонно вышагивавшему круги вокруг шатра, и быстрым точным движением перерезал ему горло.

 

‑ Вот и всё, – Эдмунд опустил безжизненное тело на землю. ‑ Ну давай, иди внутрь, а я посторожу. Гарри молча кивнул, борясь с приступом тошноты

 

В шатре было темно и тихо, и Гарри придержал полог, чтобы в свете молнии, которая не заставила себя долго ждать, увидеть, что происходит внутри. Он был готов ко всему: к затаившемуся за пологом троллю, к десятку вооруженных до зубов норманнов, телами заслоняющих своего господина, но увидел лишь спящего юношу. Завернувшись в плащ, он лежал на грубом подобии кровати, одной рукой сжимая меч, другой заслонив лицо. Прогремевший гром заставил его лишь пошевелиться, но не проснуться. Больше никого в шатре не было. Гарри оказался морально не готов к убийству столь крепко спящего врага и посчитал более достойным вначале разбудить его, а заодно и выяснить, куда же подевался Вольдеморт.

 

‑ Просыпайся, ‑ он легонько пнул юношу, предварительно приставив меч к его горлу, ‑ и отвечай: где барон?

 

Реакция последовала мгновенно: что‑то – как потом оказалось, нога – ударило Гарри в живот, скрючившись, он отлетел, устояв, однако на ногах. Проснувшийся юноша вскочил, во второй его руке оказалась палочка, тут же осветившая шатёр.

 

‑ Ступефай!!!

 

Гарри с удовлетворением пронаблюдал, как замешательство на лице противника переходит в ужас осознания, что заклинание не возымело ни малейшего эффекта. А потом похолодел от ужаса сам: перед ним стоял Том Риддль собственной персоной. Абсолютно такой, каким он запомнил его в подземельях Хогвартса на втором курсе, за единственным исключением: на том Томе не было кольчуги и наколенников.

 

‑ Ах, так? – прошипел противник. – Ну так я убью тебя мечом! – и не отлагая дела в долгий ящик, отбросил палочку и кинулся на Гарри. Увернувшись от его выпада, Гарри отскочил в дальний угол шатра, мысли в голове летели, как хогвартский экспресс:

 

«Это ‑ Вольдеморт? Почему он так помолодел? А чего тут удивляться – вернул себе магию и теперь хочет выглядеть именно так. Кажется, ты должен был бы привыкнуть ко множеству его обликов. Сейчас нужно одно – убить его. Так давай же, Гарри!»

 

Помолодевший Вольдеморт между тем времени даром не терял – следующий его выпад Гарри почти пропустил, меч скользнул по плечу. Кольчуга спасла, но ключицу дёрнуло болью. В неверном свете палочки, продолжавшей слабо сиять в углу, Том начал оттеснять Гарри в угол шатра. Гарри толкнул под ноги врагу кровать – если называть так сбитое из неотёсанных брёвен ложе, тот чертыхнулся, отпрыгнул и попытался зайти слева. Гарри наобум махнул мечом в его сторону, меч зацепился за жердь, на которой был натянут шатер, но Тому тоже не повезло – он запутался в куче какого‑то барахла, сваленного в углу.

 

‑ На помощь! – вдруг заорал он во всю силу своих лёгких. Если бы не весьма своевременный грозовой раскат, этот вопль разнёсся бы по всему лагерю. Тем не менее, Гарри не был уверен, что крика никто не слышал.

 

«Всё. Соберись! – сказал он сам себе. – Может быть, скоро сюда сбежится куча норманнов», ‑ он выбрался из‑за опрокинутой лежанки и едва успел поймать Тома у выхода, пригвоздив к земле его ускользающий плащ – противник всерьёз вознамерился сбежать.

 

‑ Никуда ты не уйдёшь! ‑ увлеченный одной идеей – не дать Вольдеморту выбраться из шатра, Гарри совершил ошибку – меч глубоко вонзился в утрамбованную землю, и Гарри выпустил оружие, хватая Тома за плечо и дёргая к себе, в шатер. Очередная молния ослепила обоих, видимо, поэтому меч Тома прошёл мимо – но очень, очень близко, Гарри почувствовал его бедром. Потом сильная рука стиснула его шею и начала душить.

 

В глазах, и так ничего не видящих после молнии, уже замелькали красные точки, когда Гарри, наконец, нащупал за поясом кинжал и наугад вонзил его туда, где по его представлениям был живот врага. Куда он попал на самом деле, Гарри не понял, кинжал скользнул по звеньям кольчуг, но видимо, какой‑то вред всё‑таки нанёс, поскольку захват на шее ослаб. Гарри судорожно вдохнул, отпихнул Тома, повернулся и сразу же наткнулся на свой меч, пришпиливший к земле обрывок плаща.

 

Во время борьбы полог шатра запахнулся, палочка тоже перестала светиться, и вокруг царила тьма кромешная. Где же Вольдеморт? Над головой свистнуло. Гарри нагнулся, ударил в ответ по ногам. Попал – что‑то рухнуло на пол перед ним.

 

‑ На, получи! – Гарри ожесточился и с силой воткнул меч в то, что упало. Стон. Странный хлюпающий звук. Ещё стон. Потом Гарри с отвращением почувствовал, что под ноги ему что‑то течёт.

 

«Кровь. Это кровь. Если столько крови – значит, я его убил?»

 

Умирающий вдруг заскрипел зубами, и Гарри в колено ткнулся меч – слабо, словно за другой конец его держался котёнок, а не человек. Короткий булькающий вздох, и всё стихло.

 

Гарри подождал немного и пробрался к выходу. Откинул полог. Так и есть – с Томом Риддлем всё было кончено – словно бабочка на булавке, он лежал посреди шатра, меч Гарри торчал у него из живота, и тёмная жидкость медленно растекалась из‑под левого бока. Гарри опять начало тошнить. Не в силах удержаться, он наклонился, и под очередной раскат грома его вырвало прямо на плащ Тома, валявшийся на пороге.

 

«Вот и все, ‑ апатично думал Гарри, ‑ и никакой кинжал не понадобился… Как‑то всё слишком просто. Вольдеморта больше нет. А я теперь убийца, ‑ у него противно засосало под ложечкой. – Не время предаваться угрызениям совести, – одёрнул себя Гарри. – Палочка! ‑ вспомнил он, – надо забрать мою палочку», ‑ он пошарил в углу, куда бросил её Том. Палочка нашлась и в руке Гарри даже начала вновь светиться. Но это совершенно очевидно была не его палочка – своё со Сью совместное творение он бы ни с чем не перепутал.

 

Порыв ночного ветра прошуршал у входа, словно пробирающийся лазутчик; Гарри даже обернулся и осмотрелся: нет, в шатре никого. Кроме него, и трупа Вольдеморта. Или не Вольдеморта?

 

Охваченный подозрениям, Гарри вернулся к мёртвому Тому Риддлю и уставился на него, с надеждой ожидая, что тело начнет менять облик, и превратится в знакомого ему Тёмного Лорда. Но бледное мальчишеское лицо со стекающей из угла рта струйкой крови оставалось прежним, это было неправильно и неизъяснимо жутко.

 

Неожиданно сверху на спину Гарри обрушилось чьё‑то тело, не слишком тяжёлое, но явно недобро настроенное. Неизвестный тут же начал его душить, истошно вопя при этом:

‑ Ты его убил!!! Ты убил его, и теперь я убью тебя!

 

С приемами удушения нападающий был хорошо знаком, поэтому его намерение почти осуществилось. Но снова заплясавшие знакомые красные точки вызвали у Гарри почему‑то дикий приступ раздражения: опять одно и то же – снова душат, и снова нет меча, один кинжал! На такое однообразие был один, уже отработанный ответ – выпад кинжалом куда придётся. Последовавший визг показал, что пришлось куда‑то в болезненное место.

 

Потирая многострадальную шею, Гарри поспешно отскочил, выдернул свой меч – если бы не крайняя в нем нужда, он вряд ли бы решится на это действие, уж с больно противным звуком вышел он из плоти. Несчастная палочка в процессе удушения Гарри снова оказалась на полу, и в её тусклом свете Гарри постарался рассмотреть противника.

 

Матильда фон Гриндельвальд. В мужской одежде, с болтающимся на поясе коротким мечом, с разметавшимися по щекам змеиными черными прядями, прищуренными глазами и раздувающимися ноздрями. Потирающая – хм… – место, на котором обычно сидят. Заговорённое, говорите, кельтское оружие? С собственной волей и желаниями?

 

‑ Этьен! Ты убил его! – выдохнула она. – Ты убил моего брата!

 

‑ Брата? – непонимающе переспросил Гарри. – Этьена? – И тут до него дошло. У Вольдеморта ведь был ещё сын. Наследник. Был. Теперь уже – был. Как он сразу не подумал?

 

«А если бы подумал? Пожалел бы? Вольдемортово отродье?» ‑ но внутренний голос шепнул ему, что он ни за что не решился бы убить этого совершенно незнакомого ему юношу, не будучи уверен, что перед ним сам Тёмный Лорд. И, возможно, погиб бы сам, ведь вряд ли сын Вольдеморта испытывал похожие колебания.

 

Лицо Матильды исказилось в гримасе страдания и ярости, став некрасивым и даже уродливым, но именно это дикое сочетание тронуло сердце Гарри. Он ведь, действительно, был виноват перед ней, убив её родственника.

 

‑ Я убью тебя, ‑ заявила она снова, но вовсе не так уверенно. Меч она успела вытащить из ножен, но не замахнулась, а держала его остриём к земле – Гарри не знал, хитрый ли то приём или просто выражение нерешительности.

 

Он молча стоял перед ней, меч в правой руке, кинжал в левой, правый сапог промок от крови.

 

‑ Уходи. Я не буду с тобой драться.

 

Матильда всхлипнула. Не стоило объяснять ей, что Гарри стал жертвой заблуждения, но юноша чувствовал, что должен сказать хоть что‑то.

 

‑ Я не хотел убивать твоего брата, Матильда. Но так вышло – или он или я. Это война, понимаешь. И тебе не место здесь. Уходи.

 

Матильда вытерла нос рукавом, глаза её, в полутьме казавшиеся чёрными, опасно сверкнули.

 

‑ Я уйду, ‑ согласилась она. – Но я отомщу тебе: я найду способ. Так что – побереги свою жизнь!

 

И она молнией выскочила из шатра. Гарри с опозданием подумал, что можно было выяснить у неё, где находится Вольдеморт. Впрочем, он же может и проследить за ней! Гарри подобрал и спрятал в карман палочку Этьена – лучше хоть что‑то, чем ничего, с сожалением бросил последний взгляд на тело её владельца и последовал за Матильдой наружу.

 

Гроза уходила – между молнией, рассёкшей небо над Лесом Теней, и ударом грома прошло несколько секунд. Дождя всё не было. Гарри показалось, что небо слегка посветлело от близящегося рассвета. Время идёт, а ещё ничего не сделано. Он торопливо обежал шатёр – ни Матильды, ни Эдмунда, ни охранников‑норманнов. Никого – если не считать безжизненного тела, по которому проскакал конь Эдмунда; и привязанной к коновязи чёрной гарриной лошади. Мёртвая тишина, наступившая, когда стих гром, резала уши и вызывала желание похлопать по ним, дабы убедиться в наличии слуха вообще. Гарри кашлянул, слушая, как далеко разносится звук. Никто не отозвался. Позвать Эгберта он уже не рискнул: просто взял коня под уздцы и повернул в сторону второго шатра, очевидно, слизеринского. Может быть, Вольдеморт у него – держит военный совет в ночи? И где, интересно, Рон?

 

Налетел порыв ветра, затрепетали, зашумели деревья – буря разыгралась с новой силой, чему Гарри был скорее рад: под вой ветра легче было незамеченным пробираться через лагерь норманнов. Удивительно, как это до сих пор никто не заметил, что возле шатра барона происходит что‑то неладное. Либо действительно все разбежались, либо даже оставшиеся норманны боялись Вольдеморта настолько, что не решались приближаться к месту, где почивал их командир – маг.

 

А ураган расходился не на шутку – под посвист ветра Гарри перемещался, аккуратно обходя редкие тлеющие костры и спящих воинов – на земле, под плащами, в небольших шатрах и шалашах. Те, кто не спали, видимо, не ожидали от противника такой наглости и принимали его за своего. Один раз Гарри окликнули, он пробурчал в ответ нечто невнятное и, подгоняемый бурей, проследовал дальше – шум ветра и треск падающего дерева заглушил ответ собеседника.

 

Чуть погодя огромная ветвь рухнула прямо на пути Гарри, преградив дорогу. Конь всхрапнул и прянул, удерживая его и пытаясь направить в обход упавшей ветки, Гарри услышал впереди лязганье железа и голоса.

 

Дерутся! Это кто‑то из наших! Гарри ринулся на помощь. Две тёмных фигуры катались по земле, и он не сразу разглядел, кто есть кто, а когда разглядел, не поверил.

 

‑ Гарри, помоги! – сдавленный голос Гермионы убедил его, что ему не мерещится. В этот момент Матильда одержала верх, и схватив Гермиону за волосы у самого затылка, приставила ей к горлу кинжальчик. Маленький, но острый.

 

‑ Я говорила, что найду способ отомстить, ‑ усмехнулась она в лицо Гарри, схватившегося за эфес меча. – Эта дурочка думала, что сможет тягаться со мной. Впрочем, ей удалось выбить у меня меч, не буду спорить, для такой неопытной девчонки это большая удача. Но теперь вы оба в моих руках. Бросай свой меч на землю! – Матильда повелительно махнула свободной рукой и, видя, что Гарри не спешит последовать указанию, плотнее прижала кинжал к шее своей жертвы, ‑ быстро, я сказала! Меч на землю! Иначе я убью ее. У меня нет причин дорожить её жизнью, поверь мне!

 

Она не шутила, это можно было утверждать, даже не читая мыслей. Глядя, как тонкая чёрная струйка стекла Гермионе за ворот платья, Гарри швырнул меч под ноги Матильде.

 

‑ Отлично, ‑ одобрила она. Голос чуть‑чуть дрожал.

 

‑ Что ты делаешь, Гарри?! – ахнула Гермиона. – Зачем ты её слушаешь? Беги, надо найти Вольдеморта! Или ты уже нашел его? – гриффиндорка поперхнулась: Матильда чувствительно ткнула её кулаком под ребра.

 

‑ Молчать! (Гарри и так молчал – всего лишь отрицательно покачав головой на вопрос Гермионы – он слишком испугался за её жизнь). Обе руки за голову! И никаких глупостей с палочкой!

 

‑ У меня нет палочки, ‑ хмуро сказал Гарри, ‑ она у твоего отца.

 

‑ Так я и поверила, ‑ хмыкнула Матильда. – Запомни: одно неверное движение – и твоя подруга умрёт, как курица под ножом повара. Теперь иди – вон туда! Впереди меня. Я отведу вас к отцу. Или лучше – к Слизерину! Вы у меня ещё пожалеете, что вообще родились на свет, оба!

 

Лихорадочно обдумывая, можно ли что‑то сделать в этой ситуации, Гарри медленно двинулся в указанную сторону. Невдалеке маячило сросшееся дерево. «Когда мы подойдём к нему, нужно споткнуться и упасть в ту густую тень, тогда Матильда не заметит, как я вытащу из рукава палочку – ох, надеюсь, что палочка Этьена подчинится мне… Надеюсь, моей магии хватит на то, чтобы сработало хоть одно заклинание… Надеюсь, паук Вольдеморт не сразу примчится на содрогания своей паутины… Надеюсь, Матильда все же блефует и не убьёт Гермиону, как только я упаду… Но другого выхода нет, кроме как надеяться…»

 

Не дойдя до раскидистой липы нескольких шагов, Матильда вдруг скомандовала:

 

‑ Стоять! Всем стоять! Повернись!

 

Гарри неохотно подчинился, краем глаза замечая движение в развилке стволов.

 

‑ Ты что‑то задумал, ‑ медленно проговорила дочь Гриндельвальда. – Я чувствую. Тебя надо связать.

 

Юноша заскрипел зубами от досады. Как, как она пронюхала? Неужели и она тоже ментолегус?

 

‑ Связать… как же это? – вслух размышляла Матильда, наморщив лоб.

 

Забыла заклинание, догадался Гарри и позлорадствовал. Надо было меньше о красоте своей неземной думать, а больше книжки читать. Гадина средневековая!

 

‑ О, вспомнила! – «средневековая гадина» просветлела лицом. Все надежды рушились на глазах, как замок из песка. Неуклюже – мужская одежда явно была ей непривычна – вытащила из‑за пояса палочку, направила ее на Гарри:

‑ Астринзео!

 

 

… высокая тень поднялась за спиной Матильды, чьи‑то пальцы сомкнулась на узком запястье с кинжалом. Дочь Гриндельвальда ахнула, пытаясь вывернуться, но неласковые руки выгнули её назад. Взметнулась в небо рука с палочкой, унося туда бесполезное (Матильда всё равно перепутала слоги) заклинание. Тень властно оттащила Матильду от Гермионы, которая тут же бросилась к Гарри. Матильда издавала непередаваемые звуки, среднее между шипением и рычанием, рука с кинжалом повисла бессильной плетью.

 

‑ Руку! Руку пусти, ты мне сломал её!

 

‑ Я тебе сейчас шею сломаю, ‑ пообещал знакомый мрачный голос.

 

‑ Роберт?

‑ Эверетт? (Гарри и Гермиона среагировали одновременно).

 

‑ Рад видеть вас, господа, – чудеса, в приветствии Роберта Гарри не заметил иронии. Вежливый, предатель… Нашёл время.

 

‑ А мы тебя – нет, ‑ быстро ответил Гарри. – Хотя всё равно – спасибо. Бежим, Герми, ‑ он дёрнул девушку за руку.

 

Эверетт крикнул им вслед что‑то, продолжая бороться с Матильдой, защищавшей свою свободу с яростью дикой кошки. Преодолевая сопротивление Гермионы, Гарри увлек её за собой под сень липы.

 

‑ Подожди, почему мы убегаем от него?! Он же спас нас.

 

‑ А ты знаешь, зачем он нас спас? Лично я уверен: он сделал это лишь для того, чтобы эта истеричная дура не убила нас нечаянно по дороге к Слизерину. Себе он больше доверяет в вопросе конвоирования пленников…

 

‑ Мне кажется, ты не прав, ‑ тихо сказала девушка.

 

‑ Может быть, ‑ отрезал Гарри, ‑ но проверять это не собираюсь…

 

‑ Как он нас нашёл?

 

‑ Он прятался здесь, в развилке, ‑ объяснил Гарри на бегу, указывая на толстый ствол липы. ‑ Наверное, шатёр Слизерина должен быть где‑то совсем рядом. Роберт, видимо, охранял сон отца и услышал нас… Ого, нам повезло! Кажется, это мой конь!

 

‑ Как это? Когда ты успел обзавестись конём?

 

‑ Ой, не спрашивай, тебе не понравится. Просто садись сзади, ‑ Гарри помог резко замолчавшей Гермионе (видимо, чересчур богатое воображение нарисовало ей вполне правдоподобную версию приобретения коня) вскарабкаться на круп лошади позади себя. – Держись за меня. Крепче, ‑ Гермиона послушно обхватила его руками: это оказалось приятно, Гарри даже пожалел, что вряд ли попадет в такую же ситуацию со Сьюзен и сразу обругал себя за несвоевременные мечты.

 

Впрочем, ехать на одной лошади вдвоём оказалось настолько неудобно, что лишние мысли моментально вылетели из головы – все силы Гарри сосредоточил на том, чтобы управлять недовольным лишней тяжестью животным.

 

‑ Куда мы едем? – Гермиона, наконец, потребовала объяснений.

 

‑ К Вольдеморту, ‑ машинально отозвался Гарри и внутренне ахнул. Зачем же он тащит туда Гермиону? А зачем она вообще здесь оказалась?

 

‑ Кстати, объясни‑ка, что ты здесь делаешь? Мы же договорились, что вы с Джинни и Сью остаётесь в замке?

 

Гермиона смутилась:

‑ Я понимаю, Гарри, что только что мы оба едва не погибли из‑за меня. Поэтому то, что я скажу, прозвучит глупо… Но мы с Джинни подумали, призрак ведь сказал: «любой из четырех предметов» может уничтожить Вольдеморта… (Час от часу не легче! Еще и Джинни где‑то тут!) Мы пошли за вами, Клара показала нам подземный ход. (Этой соплюшке уши надо надрать! И ноги оторвать, чтоб не шастала, где не следует!)

 

Вслух же Гарри поинтересовался:

‑ Значит, надо искать ещё и Клару? Я не поверю, что она не вылезла вслед за вами! Представляешь, что ты наделала? По лагерю норманнов бродит этот безбашенный ребёнок, если, конечно, к ней применим термин «ребёнок»!

 

На секунду Гарри показалось, что сейчас он услышит «ваши норманны, вы и спасайте», но Гермиона обиженно фыркнула:

‑ Ещё чего! Обижаешь! Так я её и выпущу. Хотя, может, правильнее было выпустить, она способна наделать разрушений не меньше, чем атомная бомба…. Шучу, Гарри, это у меня нервное... Успокойся, я взяла с неё честное слово, что она не высунется из замка.

 

‑ Честное слово? – недоверчиво повторил Гарри.

 

‑ Ну не просто «честное слово», ‑ усмехнулась за спиной Гермиона. – А «честное слово» с моей личной гарантией. Будь уверен, такое честное слово она не нарушит, даже если очень захочет.

 

‑ Ладно, ‑ сдался Гарри. – Хоть тут ты молодец. А где же Джинни? Или ты и с неё взяла «честное гермионовское»?

 

‑ Нет, конечно… Ну не знаю я, где Джинни. Понимаешь, мы решили, как и вы лететь на мётлах. Кстати, ваши мы нашли возле дуба, и никак не могли понять: почему вы их бросили. Теперь я поняла – вы нашли коней, да? Так вот, о мётлах: ты же знаешь, я не на короткой ноге с этими штуками. Вначале я отстала от Джинни, потом стала зацепляться за кусты и ветки, у Мастерса ужасно непослушные мётлы… Словом, я решила, что проще идти пешком. И как только спешилась, сразу на меня наскочила Матильда. Сразу меня узнала и выхватила меч – оказывается, она неплохо с ним управляется. Дальше ты знаешь.

 

‑ Все с вами ясно, ‑ Гарри тяжело вздохнул. – Надеюсь, теперь ты согласишься, что тебе лучше вернуться в Хогвартс?

 

‑ Да. Но я не помню, где находится дуб, в котором вход. Боюсь, я не найду его в такой тьме. Может быть, я подожду вас с Роном и Джинни где‑нибудь на опушке леса?

 

‑ С ума сошла? Там же наверняка дозор! И тролли эти вот‑вот подойдут!

Гермиона содрогнулась:

‑ Но что же тогда делать?

 

‑ Я провожу тебя к дубу, ‑ решился Гарри. – Держись крепче и не забывай нагибаться, когда будут ветки. Поехали.

 

Всю дорогу Гарри не давала покоя мысль, где же всё‑таки Вольдеморт. У шатра Слизерина, до которого они почти доехали – даже змею на стяге можно было рассмотреть – было слишком тихо. Если бы Рон нашёл там Вольдеморта и убил его, это ведь было бы ясно: там метались бы воины, были бы крики, шум. С другой стороны, с Этьеном всё произошло быстро и бесшумно. Нашёл ли Рон барона у Слизерина? Добрался ли вообще до его шатра? А время всё шло. За тучами не было видно, светает или нет, но внутренние часы подсказывали Гарри, что рассвет не за горами.

 

Он попытался раскрыть своё сознание и прислушаться к окружающему миру. Бесполезно. Капризный организм отказывался улавливать мысли даже прижавшейся грудью к его спине (ой!) Гермионы. Тупая ватная тишина в эфире. В эфире? Значит, всё‑таки, связь есть? Гарри напрягся, ощущение скользнуло по самому краю сознания, зыбкое, но знакомое… что же это? Откуда он помнит это чувство присутствия чего‑то или кого‑то ужасного, огромного?

 

‑ Запах, Гарри, ‑ шепнула Гермиона. – Что это за запах? Это случайно не…

 

Тролли! Обещанные разведчиками лесные тролли двигались сейчас прямо на них! Конь тоже почувствовал их и, не тратя сил на объяснения с седоками, поднялся на дыбы, скидывая обоих гриффиндорцев на росистую траву. Мелькнул, развеваясь, пушистый хвост, копыта глухо простучали меж стволов. Гермиона села на землю, поморщилась:

 

‑ Люмос… В лесу ведь можно применять магию? Ах, как жаль, что у тебя нет палочки…

 

‑ Есть, ‑ кривясь от боли в ушибленном локте, Гарри вытянул из рукава этьенову палочку.

 

‑ Здорово! Откуда?

 

‑ Позаимствовал у сына Вольдеморта. Вставай скорее! Они уже близко, я их слышу.

 

Но Гарри ошибся – он слышал не самих троллей, а только их присутствие где‑то недалеко. И тролли вовсе не шли к ним, они уже воевали с кем‑то, об этом свидетельствовали их тупые злобные мыслишки. С кем же?

 

‑ Рон, сюда, на помощь! – вопль принадлежал Джинни.

 

‑ Джинни и Рон там! ‑ выкрикнул Гарри. – Надо помочь им!

 

Гермиона живо вскочила на ноги. Путаясь между кустами, оба бросились на помощь друзьям.

 

Представшая им картина была ужасна. Не менее трёх десятков троллей толпились на заболоченном лугу, трубно ревя и топая гигантскими ножищами, отчего и без этого топкий луг постепенно превращался в вязкую непроходимую трясину. Дальний край луга огибала узкая, но глубокая по виду речушка с болотистым берегом. На берегу, футов пять не дойдя до открытой воды, в траве и грязи завязла рыжая лошадь – Гарри узнал её, это была лошадь Эдвина Эгберта. Его самого нигде не было видно. Лошадь испуганно ржала: на другом берегу уже трещали кусты и деревья, это новая волна троллей пробиралась к месту сражения. А между застрявшей кобылой и тролльей ордой, на единственном сухом пятачке берега подобно снежному смерчу крутился всадник на белом жеребце. Эскалибур описывал замысловатые кривые в воздухе, тролли ревели, с оскаленных морд капали тягучие слюни, но подойти ближе не решались – присмотревшись, Гарри увидел полосу странного сиреневого пламени, проходившего между врагами и Роном. Две горы мяса лежали неподвижно за границей сиреневого круга, носами в землю, страшные когти вытянуты вперед, но уже не шевелятся.

 

‑ Ступефай! Ага, знай наших! ‑ услышал Гарри истошный визг, и заметил Джинни: метла с девушкой спикировала из ветвей на одного из троллей на левом фланге. Сосед, сражённый сногсшибателем рыжей валькирии, толкнул его. Джинни добавила – меч рассёк зверюге кожу на лбу. Глухой звук, затем из распахнувшейся вонючей пасти донесся