Глава 41. Весна в Хогвартсе.

 

‑ А Малфой упал, ‑ сказала вдруг Джинни. – «Мобиликорпус» перестал действовать и… Что с ним будем делать?

 

‑ Наверное, всё‑таки мы должны доставить его в замок, ‑ тихо ответила Гермиона. – Тем более, профессор Снейп хотел поступить именно так.

 

– Эй, Малфой, ты можешь идти сам? – сказал Рон, рука его по‑прежнему поддерживала Гарри за плечи.

 

‑ Я попробую, ‑ мрачно отозвался слизеринец. ‑ Если вы соизволите развязать меня, гриффиндорские придурки.

 

Гарри не видел ни Малфоя, ни друзей. До боли, до рези в глазах он всматривался в горящий пурпуром солнечный полукруг, окрасивший в алый цвет башни и стены замка. Снова пытаясь уверить себя, что счастлив. Что нет больше Тёмного Лорда, и то, что за победу они заплатили всего лишь жизнями Снейпа и Эдвина Эгберта – это большая удача. Что несоизмеримы судьба всего мира и две человеческих жизни, тем более, если это жизнь ненавистного с первого дня профессора зельеделия, которому редкий учащийся Хогвартса не желал в тот или иной момент мучительной смерти.

 

В этот момент Гарри осознал, что детство кончилось. Безжалостно и бесповоротно. Они вступили в мир взрослых. Добро пожаловать…

 

‑ Гарри, с тобой всё в порядке? – озабоченно поинтересовалась Гермиона. – Ты ранен? (Гарри слабо мотнул головой). ‑ Я так и не поняла, что за ужасный облик принял Вольдеморт перед смертью, ‑ призналась она, ‑ кто знает, может, он успел наложить какое‑нибудь чудовищное заклятье… Рон, отпусти Гарри, пусть он полежит.

 

‑ Не надо, ‑ сорвалось с губ Гарри. – Держи меня, Рон, ‑ почему‑то ему было страшно, что рука друга отпустит его.

 

‑ Я держу тебя, держу, ‑ успокоил его Рон. – Гермиона, сейчас не время лежать, надо возвращаться… Малфой, ты чего это?

 

У Гарри закружилась голова. Вокруг алого встающего солнца появился чёрный ободок, но он упорно продолжал смотреть на восток, опираясь спиной на руку Рона. Судя по суете, которую он слышал краем уха, с Малфоем приключилась какая‑то незадача: тот никак не мог встать с четверенек и ожесточённо ругался, обвиняя всех окружающих в том, что они ни много ни мало как «перевернули мир», добавив потом нудно «хотя чего ещё ожидать от мира после убийства Лорда?».

 

‑ Малфой, мы ничего с тобой не делали, ‑ в который раз спокойно и настойчиво повторяла Гермиона.

 

‑ Да? А почему тогда небо на земле? – сердито и жалобно вопрошал Драко. – А почему я идти не могу? Где у меня перед?

 

‑ Малфой спятил, ‑ поделилась догадкой Джинни, ‑ он ползёт раком и спрашивает, где у него перед, а где зад…

 

Это было смешно, но Гарри не мог улыбнуться: чёрная окантовка вокруг солнечного круга всё росла и ширилась, в центре возникла еле заметная, словно пером нарисованная галочка. Правую руку Гарри не чувствовал совсем. Он повернул голову: удостовериться, что та вообще на месте. Рука на глазах приобретала синевато‑багровый оттенок. Кинжал выпал. «Вольдеморт не умер. Он остался здесь, ‑ ударило ему в голову, ‑ он в моей руке. Пробрался через клинок, когда понял, что ему конец. Скоро он завладеет моим телом, и никто не будет даже догадываться! Что же делать?!»

 

‑ Рон, отруби мне руку, ‑ слабо попросил Гарри. – Скорее, иначе будет поздно! (Рука начала раздуваться, вены пёрли из плоти наружу, как из земли корни дерева.)

 

‑ Что? Гарри, что ты такое говоришь?

 

«Рон не может мне помочь, только я сам… ‑ загадочная точка в центре восходящего светила стала больше, вот она уже затмила собой полнеба. – Я должен… Я смогу. В конце концов, моя душа и моя жизнь стоят гораздо дороже, чем рука. Без руки я смогу прожить, ‑ Гарри протянул левую руку к поясу друга, Рон не возражал, а Эскалибур сам прыгнул в ладонь. Перед лицом мелькнула крылатая тень, заслонившая рассвет.

 

Страшно. Как же это страшно – самому себе отрубить часть тела. Руку – которая всю жизнь была родной и послушной, держала ложку и волшебную палочку, управляла лошадью и обнимала Сьюзен… Отрезать её от себя, навсегда, безвозвратно…

 

«Вспомни, это уже не твоя рука, в ней ОН. Вольдеморт». Гарри ударил.

 

Он не ощутил боли, словно и не было удара, а рука отскочила в сторону и резво поползла куда‑то вдаль, передвигаясь с помощью пальцев, как искалеченный пятиногий паук.

 

‑ Ловите её! Скорее, она убежит, ‑ шептал Гарри.

 

‑ Он прилетел к нам! Смотрите, он плачет! Плачет… Что это? Что происходит, смотри, Рон!

 

‑ Ну – Феникс. Ну, прилетел… Джинни, у меня тут Гарри бредит. Какую‑то чушь несёт, что кого‑то надо ловить. А я не вижу никого. Гермиона, ты видишь что‑нибудь?

 

‑ Нет, я тоже ничего не вижу. Держи его крепче, Рон, с ним творится что‑то странное! Я же говорила – заклятье!

 

‑ Рон, Гермиона, смотрите! Кровь – она… исчезает! Тает!

 

Руки друга немилосердно стиснули Гарри поперёк груди. Сбежавшая вместе с Тёмным Лордом рука исчезла из вида. Поздно. Они ему не верят. Он повернул голову и посмотрел на лежащего совсем рядом Снейпа.

 

Странно. У него галлюцинации? Где вывороченные наружу внутренности? Где разъятая грудная клетка? Кровь, заливавшая недавно всё вокруг – брызги её до сих пор горели у юноши на щеках – пенилась и свёртывалась, превращалась в коричневые струпья, а под ними выступали старые, явно давно зажившие шрамы. Что‑то горячее капнуло Гарри на лоб. Он поднял глаза – Феникс. Плачущий над профессором… Перья феникса переливались золотом в огне рассвета.

 

‑ Раны зажили… ‑ услышал Гарри шёпот Джинни.

 

‑ Да, но он не дышит. И пульса нет. Рон, а с Гарри что?

 

‑ А что с ним будет? Он же у нас мальчик‑которому‑всё‑нипочём, ‑ спятивший Малфой бубнил где‑то совсем недалеко.

 

‑ Заткнись, псих!

 

‑ Попридержи язык, а то так тут и бросим!

 

‑ Со мной всё в порядке, – выдавил Гарри. – Кроме руки – она сбежала. Вольдеморт в ней. Надо её поймать!

 

‑ Бредит, ‑ убеждённо сказал Рон откуда‑то сверху. – Гарри, лежи спокойно. Обе твои руки на месте, не переживай.

 

Гарри взглянул: руки не было. От плеча торчал короткий потемневший обрубок. Что они все, ослепли?

 

Рон вытащил руку из‑под шеи друга, аккуратно переложил его на землю. Гарри услышал, как он говорит Джинни:

‑ У тебя кубок с собой? Попробуй напоить его.

 

‑ Чем? У меня ничего нет!

 

‑ Наколдуй чего‑нибудь, ну хоть воды!

 

‑ Хорошо, вот вода…

 

‑ Серной кислоты ему… Или стрихнину!

 

‑ Малфой, замолкни, а иначе ты у меня сейчас без всякого яда умрёшь в муках! – это Джинни.

 

‑ Сделай ему снова «мобиликорпус», Гермиона!

 

‑ «Мобиликорпус»… Постойте! Знаю – слёзы Феникса! Подставь ему кубок, Джинни!

 

К губам Гарри прижался серебряный ободок, он глотнул, но не почувствовал вкуса. Открыл глаза пошире: что‑то изменилось. Исчезла траурная кайма вокруг солнца, оно поднялось уже высоко в небо, озаряя поле боя жёлтым радостным светом. По полю расползался туман.

 

‑ Вот твоя рука, Гарри, ‑ прошептала Гермиона, и Гарри почувствовал, как ему на грудь что‑то кладут. Он скосил глаза: верно, рука. Правая, та самая. Выходит, она никуда не девалась? И Вольдеморт не проникал в неё? Он на всякий случай потрогал её пальцами левой – да, действительно. Настоящая, тёплая, живая рука. Его рука. Просто она ничего не чувствует. А остальное лишь привиделось.

 

‑ Рон, давай напоим профессора из кубка, – снова Джинни. – Вдруг он оживёт? Слёзы Феникса заживили раны, может, чаша Керидвен вернёт ему жизнь?

 

‑ Давай.

 

‑ Рон, может, ты? Я боюсь, он такой… израненный.

 

‑ Нет уж, лучше ты сама.

 

‑ Ладно, но ты помоги. Мне одной рукой неудобно. Подержи ему подбородок, видишь, мимо течёт…

 

‑ Ну и как?

 

‑ Да не пойму я…

 

‑Забилось! Сердце забилось!

 

‑ Он вздохнул, он дышит! Получилось! О, Рон, эта чаша, она творит чудеса!

 

‑ Гарри, ты как? – спросил в самое ухо голос Гермионы. – Снейп ожил, слышишь?

 

‑ Да. Всё хорошо, ‑ шепнул Гарри.

 

‑ Ты встать сможешь? – Рон присоединился к Гермионе, вдвоём они помогли Гарри подняться.

 

‑ Хватайся за моё плечо, ‑ велел Рон. ‑ Нам надо убираться отсюда и поскорее. Из леса туман ползёт.

 

В итоге туман всё‑таки догнал их и накрыл с головой. До замка брели сквозь серое облако, ведя лошадей в поводу и ориентируясь на розовый ореол вокруг поднимающегося над башнями солнца. Потом гриффиндорцы даже обрадовались туману – и того, что они могли разглядеть у себя под ногами, хватило бы с лихвой на дюжину кошмарных снов. Один раз Рон поскользнулся на мокрой от крови траве и едва не уронил Малфоя – тот плыл позади, замотанный верёвками с ног до головы как мумия фараона. Феникс облюбовал плечо Гарри, нашедшего (может, именно благодаря Фениксу?) в себе силы идти самостоятельно. Транспортировку Снейпа доверили Гермионе. Что с ним, было неясно – кроме слабого дыхания и пульса (тридцать ударов в минуту, что тоже настораживало) – он не подавал никаких признаков жизни. Гарри охватывало всё более сильное подозрение, что они поступили неправильно.

 

‑ Гриндельвальда больше нет, ‑ рассуждала вслух Джинни, сквозь туман голос звучал непривычно низко. ‑ Его сын тоже мёртв. Выходит, замок принадлежит теперь Матильде?

 

‑ Теоретически, да. Но она женщина... Если бы ситуация с правами на замок была однозначной, она бы его получила… ‑ мрачно проинформировал Рон. ‑ А так всё решает сила – то есть армия барона, которая не станет её слушать и разбежится.

 

‑ Бедная сиротка, ‑ фыркнула Джинни. – Ты забыл, что есть ещё Слизерин, неизвестно, что он предпримет… Ой, нет, я лучше пойду с закрытыми глазами! Не могу больше смотреть на это…

 

‑ Не стоит, ‑ возразила Гермиона. – Промахнёшься и свалишься в ров. Мы уже должны быть у самых ворот.

 

Последовав этому мудрому замечанию, все стали ступать осторожнее: ноги ниже колен тонули в молочном озере, а перспектива упасть в кипяток никого не радовала.

 

Обнаружением подъёмного моста они оказались обязаны Рону, налетевшему на каменный столбик у края рва. Мост был поднят.

 

‑ Что будем делать?

 

‑ Вешаться, идиоты! – Малфой, наконец, выплюнул кляп из не очень чистого носового платка, «заботливо» засунутый ему в рот Роном. – Почему вы всю дорогу тащили меня ногами вперёд? Я, по‑вашему, уже покойник?

 

‑ Ой, какие мы нежные… Может, ты теперь тоже барон, а Малфой?

 

‑ Вообще‑то он летел нормально, головой…

 

‑ Вот с ней‑то у него и плохо, я же говорила!

 

‑ Гоблин с ним, с Малфоем, лучше придумайте, как нам попасть внутрь!

 

‑ Я, кажется, догадываюсь, что с ним…

 

‑ Рон, можно перелететь стену на метле Снейпа – не зря же мы её с собой тащим, и опустить мост. Я бы сама, но рука, понимаешь…

 

‑ Нет, Джинни, ты уже налеталась.

 

‑ А у Малфоя, похоже, сильное сотрясение мозга, ‑ закончила свою мысль Гермиона.

 

Малфой, напуганный предварительным диагнозом, притих. Рон взлетел, негромко, но выразительно чертыхнулся из тумана. Через несколько минут заскрежетали раскручивающиеся цепи, а воздух сотрясся – словно завыли несколько десятков баньши – это включилась охранная сирена. Навстречу по мосту уже бежали. Первым из тумана вылетел Невилл, за ним Валери.

 

‑ Все целы, слава Мерлину! Джинни, что с твоей рукой? Гарри, ты весь белый… Оба ‑ быстро к Хельге! А что с профессором?

 

***

 

Джинни заботливо перелила в кельтский кубок выданный ей Хельгой Хуфльпуфф средневековый вариант «Скелероста» и теперь с гримасой отвращения глотала обжигающий напиток. Рон следил за ней, как коршун. Гарри помнил, как ему самому было больно сращивать кости, поэтому очень сочувствовал Джинни, пока сам, повинуясь приказу мисс Эвергрин, заглатывал одну за другой противные мятные пилюли – ему велели съесть их не меньше дюжины. Особого результата он пока не ощущал. Хельга склонилась над Снейпом, стирая кровь и грязь с его лица:

 

‑ Странно. На нём нет ни одной сколько‑нибудь серьёзной раны. Одни шрамы…Тем не менее, он не приходит в себя, ‑ Хельга охнула, коснувшись спутанных и пропитанных кровью волос зельевара, а потом лёгким взмахом палочки вернула им чистоту и мягкость. (К удивлению Гарри, эти мерзкие сальные пряди оказались от природы тонкими и пушистыми, а ещё больше удивило его, что есть, оказывается, заклинание Фоамус – видимо, специально для ленивых – делающее грязную шевелюру вымытой без применения мыла и шампуня. Отчего же, чёрт возьми, профессор им не пользовался, а ходил и смердел, словно грешник на которого наложили епитимью, запретив касаться моющих средств?)

 

‑ Похоже на очень глубокий транс, ‑ поставила свой диагноз мистрис Хуфльпуфф. ‑ Может быть, Ровена могла бы помочь нам, проникнув в содержание этого транса?

 

‑ Зачем Ровена? Гарри тоже ментолегус, и уже имеет опыт по чтению мыслей профессора, ‑ откликнулась Валери, выглядевшая крайне обеспокоенной.

 

‑ Я не могу сейчас читать ничьи мысли, ‑ запротестовал Гарри, ‑ я уже пробовал.

 

‑ Попробуй ещё раз, Гарри. Я прошу тебя. Без профессора нам трудно будет расшифровать свиток Ллуда, поэтому хотелось бы скорее привести его в чувство, ‑ даже без чтения мыслей Гарри видел: мисс Эвергрин лукавит, и её вовсе не с такой меркантильной точки зрения волнует самочувствие Снейпа. Он сосредоточился.

 

Кроваво‑красный диск солнца с чёрной каймой вокруг него. Полоса тьмы всё шире, всё уже светящаяся точка в центре. Вот она мигнула последний раз, словно закрывающийся глаз, и наступила тишина, серая, тусклая. Как сон. Или как смерть?

 

‑ Он умер. Это только тело, ‑ услышал Гарри свой хриплый голос как бы со стороны. В испуге от сказанного он посмотрел на Валери и ужаснулся: выражение её лица не поддавалось описанию, наверное, если бы Снейпа убили у неё на глазах, оно было бы таким же.

 

‑ Ты уверен? Он же дышит, ‑ женщина невероятным усилием воли старалась взять себя в руки, но дрожавшие губы не слушались.

 

‑ Я не знаю, почему я это сказал, мисс Валери, ‑ юноша попытался отречься от собственных слов. – На самом деле – я не знаю, что с ним. Просто у меня было видение, такое же, как сразу после смерти Вольдеморта – про гаснущее солнце… Может быть, профессор погружён в сон?

 

‑ Это я виновата, ‑ Гарри едва расслышал тихий шёпот Валери. – Я сказала те глупые слова… Мне надо было просто отправиться за вами самой, никому не говоря…

 

«И тогда то же самое случилось бы с вами», ‑ хотел было сказать Гарри, и вдруг вспомнил, что он когда‑то прочитал в рукописи «Истории Ордена Феникса» – про Белую Даму и Чёрного Рыцаря. Ну конечно! Тёмный маг должен был заколдовать Белую Даму – теперь ясно, что имелась в виду мисс Эвергрин, но вместо Валери на поле к Вольдеморту вышел профессор Снейп! Случайность, такая крохотная, но история сбилась со своего пути…Что же там ещё говорилось? Чёрный рыцарь должен по прошествии тысячи лет разбудить Белую Даму? Значит, Снейп будет спать тысячу лет? И проснётся, когда они вернутся в своё время? Кто его разбудит? Врачи из клиники Святого Мунго?

Гарри поспешно вывалил все эти только что пришедшие ему в голову соображения на мисс Эвергрин – он надеялся, что она воспримет эту информацию как доказательство того, что профессор жив. Он обязан был вывести её из того шока, в который сам поверг её своим необдуманным высказыванием. Но пустота в синих глазах не исчезла.

 

‑ Но ведь надежда остаётся! – яростно выкрикнул Гарри. – Надежда всегда остаётся!

 

‑ Да, надежда… ‑ бездумным эхом откликнулась Валери. – Значит, это я должна была быть на его месте? Наверное, это было бы правильней: от профессора сейчас было бы больше пользы.

 

‑ Неправда, ‑ горячо возмутился Рон, ‑ без вас мы бы… ‑ но что он хотел сказать, осталось неизвестным – вдруг в воздухе зазвенели тысячи колокольчиков – сработала защита, поставленная Валери. Кто‑то пробирался в замок по подземному ходу. Поскольку на время ночной вылазки во вражеский стан магическая сигнализация была из режима немедленного жестокого уничтожения переведена в режим оповещения, все встревожились.

 

‑ Может, это Эдмунд вернулся, – с надеждой предположил Гарри.

 

‑ Спускаемся в общий зал, ‑ решила Валери. Возможная опасность заставила её мгновенно собраться. – Мистрис Хуфльпуфф, профессор остаётся на вашем попечении. Джинни, ты тоже будь здесь, остальные со мной.

 

Но это оказался не Эдмунд, а Салазар Слизерин.

 

Стоя посреди главного зала, маг недовольно расправлял свой перепачканный землёй плащ и холодно осматривал толпу застывших обитателей замка. В открывшемся за откинутым гобеленом провале бледным пятном светилось лицо Матильды, за которой маячила высокая мрачная фигура Эверетта.

 

Появление странной троицы как громом поразило всех, никто не произносил ни слова, никто не знал, чего ждать от этой ситуации. Опасный лёд возникшего молчания сломал Годрик Гриффиндор.

 

‑ Салазар! Вот уж кого не ждали! ‑ произнёс он вполне дружелюбно, и Слизерин, наконец, заговорил.

 

‑ Благодарю всех за мужественную оборону Хогвартса. Рад, что замок остался в наших руках ценой столь малых потерь. Это лишний раз доказывает, что грубая сила пасует перед тонким искусством магии… и политики.

 

Сказать, что Гарри был ошеломлён этой речью, значит не сказать ничего. Он оторопел от возмущения и видел, что многие в зале, в том числе Ровена, стиснувшая в кулаке волшебную палочку, разделяют его чувства. Но Годрик бросил на юношу быстрый предупреждающий взгляд, и Гарри промолчал. Зато Ровена не выдержала.

 

‑ Вы говорите так, сэр, словно главная заслуга в победе принадлежит вам! Что вы имеете в виду, говоря «и политика»? И если мы выиграли битву за замок, что здесь делает эта леди? Разве она не дочь нашего общего врага?

 

Салазар улыбнулся – страшно холодной, неприятной улыбкой, от которой любому нормальному человеку захотелось бы убежать и спрятаться. – Леди Райвенкло, как всегда, горячится. Видите ли, есть одно обстоятельство: мисс Гриндельвальд принадлежат все юридические права на замок.

 

‑ Ты же знаешь, что это ерунда, Салазар, ‑ перебил его Гриффиндор. – Какие права могут быть у глупой девчонки? (Матильда недобро сверкнула глазами). За ней не стоит никакая силф.

 

‑ Не совсем ерунда, Годрик, не совсем. И сила за ней кое‑какая имеется. Из‑за этой, как ты выразился, «ерунды», мы можем поиметь серьёзные неприятности с нашим добрым королём Руфусом, который, оказывается, в дальнем родстве с матерью нашей милой Матильды. Тем более, что как я тебе и рассказывал, есть многие из Совета, желающие уничтожения школы волшебников. А это, как понимаешь, совсем не входит в мои планы. Мы с баронессой фон Гриндельвальд нашли вариант, который удовлетворил бы обе стороны; должен признать, я недооценил ум и предприимчивость этой девушки: именно она первая предложила мне решение проблемы. Итак. Сейчас ситуация обстоит следующим образом, ‑ Слизерин медленно обвёл всех взглядом. – Юная леди сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться.

 

Слизерин сделал ещё одну драматическую паузу, во время которой Гарри почувствовал, как ощутимо вздрогнул стоящий рядом Рон.

 

‑ Леди Матильда оказала мне честь, предложив стать её мужем, ‑ закончил маг.

 

Гермиона, стоявшая рядом с Гарри, тихонько охнула.

 

‑ Вот стерва, ‑ услышал Гарри восхищённый шепот кого‑то из мужской половины гриффиндорцев. А Рон очень тихо, но отчётливо прошипел:

 

‑ Похотливый старик…

Слизерин словно услышал его и продолжил, причём то, что он сказал, явно явилось сюрпризом и для Матильды.

 

‑ Но я полагаю, что не вправе воспользоваться оказанной мне честью, поскольку не считаю, что я, человек пожилой, и в общем, уставший от жизни… (лица и Годрика и Ровены выразили сомнение в искренности этих слов – первый поднял бровь, вторая иронично усмехнулась) …уставший, уставший, ‑ Салазар тяжело вздохнул, показывая, насколько он действительно устал от жизни, ‑ вам ведь, известно, леди Райвенкло, – «во многие знания многие печали»… Словом, не уверен, что смогу стать хорошим мужем для столь юной и прекрасной девушки. Другое дело – мой сын Роберт, которого я намерен признать законным наследником. Уверен, вы сможете составить счастье друг друга, ‑ Салазар изысканно поклонился Матильде.

 

Роберт вдруг стал таким бледным, что казалось, он сейчас бездыханным рухнет на пол. Рука Гермионы вцепилась в руку Гарри – он был уверен, она сделала это совершенно безотчётно, глаза её не отрывались от мелового лица Эверетта. Тот бросил ей в ответ горький взгляд, короткий, но до того выразительный, что Гарри одновременно испытал два исключающих друг друга чувства ‑ отчаянного сопереживания Эверетту и желание немедленно прикончить его.

 

Обомлевшая Матильда несколько долгих секунд переводила взгляд со спокойного Слизерина на казавшегося ожившим покойником Роберта, а с того на растерянную Гермиону. Мельком посмотрела на покрасневшего разъярённого Рона. Сделала какие‑то выводы. Состроила высокомерную гримаску и произнесла небрежным светским тоном, как будто не её унизили только что, передав, как вещь, из рук в руки, а словно одаряя бастарда милостью, за которую он ей должен ещё и ноги целовать:

‑ Хорошо, я согласна.

 

‑ Беру, заверните, пожалуйста, ‑ шепнул позади Гарри тот же голос, что восхищался стервой‑Матильдой минуту назад, теперь Гарри узнал его – это был Симус.

 

Роберт открыл было рот, в этот момент Слизерин шагнул на него, хищно взметнув полами плаща, и что‑то шепнул на ухо. Если до того Эверетт был белым, то теперь он просто посерел, а Гарри, хоть и думал, что лишился способностей читать мысли, услышал его безмолвный крик: «Гермиона!»

 

‑ Я недостоин, ‑ проскрипел Роберт голосом безнадёжно проигравшего.

 

‑ Ну что вы, сэр Роберт, ‑ ласково пропела Матильда, сексуальным кошачьим движением устремляясь к Эверетту (Рон скрипнул зубами) и кладя маленькую нежную кисть ему на предплечье, ‑ ваша скромность делает вам честь, но я должна признаться вам, ‑ теперь уже Матильда нагнулась к уху Роберта, и Гарри непонятно почему обострившимся слухом услышал конец фразы:

‑ Роберт, приди в себя, ведь это всего лишь политика. Будь так любезен, не возражай сейчас. А что до потом – сам увидишь, как со мной просто договориться… обо всём.

 

‑ Не меньжуйся, милый, на самом деле ты классный чувак, ‑ тихо просуфлировал Симус.

 

***

Всю следующую неделю лил дождь. Небо заволокло тусклой пеленой туч, казалось, тянется один длинный нескончаемый вечер, даже ночи были не чёрными, а тускло‑серыми. Вроде бы у обитателей замка было чему радоваться – норманны, подчинившись приказу Слизерина, убрались восвояси, четыре факультета готовились вернуться домой, в двадцатый век, все остались живы – все, за исключением братьев Эгбертов. Эдмунд так и не вернулся – его нашли мёртвым недалеко от шатра Гриндельвальда. Он, как и обещал, убил охранника, и видимо, собирался вернуться к Гарри, когда сторожевой пёс страшной породы, которая, как понял Гарри, к счастью, уже не существовала в его время, бросился на Эдмунда из темноты и перегрыз ему горло. Собака с распоротым брюхом лежала тут же – Эдмунд успел взмахнуть мечом напоследок.

 

Братьев похоронили вместе, на краю леса, возле заболоченного луга, где произошла битва с троллями, и где погиб Эдвин. На этом настояла Эльвира. Трупы норманнов скинули в общую могилу, её под непрекращающимся дождем копали целый день, сменяя друг друга, все ученики мужского пола. Трупов оказалось немало – околдованные Глорианом тролли, ничего не видя и не слыша, кроме зовущего их голоса, по пути смяли и растоптали не ожидающих атаки норманнских солдат. Оставшиеся норманны убрались восвояси ‑ Слизерин не обманул. Куда точно они подевались – вернулись в имение Гриндельвальдов или под королевское крылышко, подались в вольные наёмники или всех по дороге сожрали волколаки, никого особо не интересовало – главное, воины убрались подальше от Хогвартса. Куда Глор увёл троллей, так и осталось тайной. Ушли – и Мерлин с ними. То есть, не Мерлин с ними, а ну их к гоблинам. А вот о Глоре Гарри с тех пор думал часто. Ему не хотелось верить, что принца Леса Теней больше нет на свете, но интуитивно он знал: Глор говорил правду, и они больше никогда не встретятся.

 

Снейп так и не очнулся. Сьюзен, помогавшая Хельге управляться с ранеными, рассказывала Гарри все последние новости. Малфой от удара Эскалибура действительно получил серьёзное сотрясение мозга ‑ все его выкрутасы по дороге получили логичное объяснение – он реально видел весь мир перевёрнутым, в буквальном смысле вверх ногами (Рон считал, что так и положено человеку с перевёрнутыми понятиями обо всём на свете). Причём, поскольку лежать Драко не хотел, а вставать и даже садиться ему категорически возбранялось, Хельга напоила непослушного пациента зельем, ввергшего того в полусон – полу‑транс для удобства лечения. Гарри вздохнул с облегчением от такого решения, поскольку, находясь в сознании, Малфой постоянно оскорблял и подкалывал Сью, в обязанности которой входило вовремя поить его лекарствами.

 

Снейп же, по словам Хельги, давно должен был оправиться от последствий своей травмы – феникс и чаша Керидвен совершили чудо, физически он был здоров. Но видимо, пребывание в царстве мёртвых не может пройти даром, и эта рана была гораздо глубже и страшней ‑ профессор зельеделия так и не ожил до конца, он лежал тихо и неподвижно, словно в летаргическом сне, все физиологические функции замерли, если бы не биение сердца и редкое слабое дыхание, он бы ничем не отличался от мертвеца. Где витала в это время его душа, даже думать не хотелось. Гарри, частенько заходивший за Сью в комнату, где лежали Малфой и Снейп, каждый раз с содроганием смотрел на голубовато‑белое лицо учителя. Хотя, конечно, то, что тот вообще остался жив, всё же было лучше, чем ничего, надежда у Гарри не умирала. Самое ужасное, что никто не знал, как его вообще лечить. Хельга решила уповать на время.

 

Сью и мистрис Хуфльпуфф по очереди дежурили возле двоих своих пациентов (Джинни сбежала из лазарета на второй день, уверяя всех, что благодаря питью «Скелероста» из кубка Грааля кости её срослись уже через полчаса). Частенько врачевательниц подменяла Валери, хотя последней и без того редко удавалось поспать больше двух‑трёх часов: они с Гермионой дни и ночи проводили в библиотеке над свитком Ллуда.

 

Дело шло медленно. До своего отъезда с расшифровкой им помогал Слизерин – видимо, теперь, пришельцы стали ему не нужны, и он желал поскорее от них избавиться. Но в конце недели Слизерин с Эвереттом и Матильдой уехали – как выразилась Клара «знакомиться с мамочкой невесты, гоблина ей в печёнку» (на девочку явно плохо влияло знакомство с Годриком), а по формулировке Тео – «нанести родственный визит баронессе фон Гриндельвальд». И теперь в толковании невнятного текста, состоящего из нескольких частей, написанных каждой на своём языке – один из которых не удалось даже определить – приходилось рассчитывать лишь на свои силы. Некоторые фрагменты оставались невидимыми, будучи закрыты, словно печатями или замками, картинками‑символами, открывавшими содержание очередного абзаца после правильной формулировки того, что было изображено на них. Например, картинка с изображением солнца, окруженного двенадцатью полуразмытыми фигурками, после того, как Гермиона произнесла по латыни «Зодиакальные созвездия», начала вращаться и проявила то, что было написано справа – это оказалось указание о том, как расположить свечи (из специального, разумеется, воска, рецепт которого пока оставался тайной) при открытии ворот во «вращающийся замок кэр‑Педриван». Что это за замок, какое отношение он имеет к Пути‑на‑Грани и Миру Теней, существует ли замок на самом деле, или он всего лишь виртуальный символ, и почему попасть в него можно только в новолуние – все это было неясно.

 

Гриффиндорцы почти каждую ночь обсуждали то, что удавалось Валери и Гермионе узнать за день, споря и выдвигая свои версии. Гарри обычно молчал и слушал. После убийства Этьена что‑то надломилось в нём, и он с трудом заставлял себя принимать участие в разговорах. Сейчас обсуждали «ворота во вращающийся замок кэр‑Педриван», которые Гермиона для простоты окрестила порталом через время. Ещё покоя Гермионе не давали новые картинки, одна – с глазом, вокруг которого изгибались волнистые линии – дети так рисуют воду, вторая – с замкнувшейся в кольцо змеёй.

 

‑ А может, это отражение человека в колодце или озере? Что‑то вроде «познай самого себя», ‑ предположила Джинни.

 

‑ Не думаю, ‑ отозвалась Гермиона после непродолжительного раздумья. – Это слишком абстрактно, и никак не продвигает нас к разгадке. Насколько мне кажется, древний автор или авторы были людьми целесообразными, хоть и несколько многословными. Список Ллуда – чёткая инструкция, а не свод философских истин.

 

‑ А ты знаешь хотя бы приблизительно, что содержат скрытые фрагменты под картинками?

 

‑ Про некоторые догадываюсь. Этот, с глазом – совершенно непонятный. А вот здесь, где змея кусает свой хвост, должно быть описание, что из себя представляет мир Теней, и какие опасности там могут встретиться. Надеюсь, там указано и как с ними бороться… Жаль, что Снейп так и не очнулся, – посетовала Гермиона. – Мне кажется, что эта картинка со змеёй – древний алхимический символ. Профессор просто обязан знать, что он обозначает.

 

‑ А мисс Эвергрин что думает? – спросил Рон.

 

‑ Мисс Эвергрин сегодня была ужасно уставшей, она первый раз заснула прямо над книгой. Я минут сорок её не будила, а потом соврала, что времени прошло всего ничего – иначе бы она жутко рассердилась.

 

От Сьюзен Гарри знал, что Валери всю прошедшую ночь, не смыкая глаз, просидела рядом с профессором – у Хельги возникла неожиданная идея жечь какие‑то травы, якобы призывающую обратно на землю заблудшую душу, и Валери, ни на секунду не поверившая в эту чушь, однако вызвалась сделать всё, что нужно. Одна эта покорная готовность участвовать даже в том, что она считала шарлатанством, показывала, на взгляд Гарри, до какого предела отчаяния дошла его опекунша. В память ему запали сказанные недавно Джинни слова, что женщина часто не осознаёт, насколько дорог и важен для неё мужчина, пока не потеряет его навсегда. И сейчас Валери Эвергрин на себе убеждалась в правдивости этой незамысловатой мысли, терзаясь собственной виной, коря себя за прошлое и боясь смотреть в будущее…

 

По секрету Сью рассказала Гарри и ещё кое‑что. Перед самым рассветом девушка сквозь полудрёму видела, как измученная Валери присела на край постели Снейпа. Проговорила что‑то – так тихо, что разобрать мог бы лишь сам профессор, будь он в сознании. И вдруг склонилась над его лицом – и быстро тронула безумным, бессмысленным поцелуем ничего не чувствующие губы.

 

От печальных мыслей Гарри отвлёк пошедший вдруг на повышенных тонах разговор гриффиндорцев – оказалось именно о том, о чём он только что думал. О Валери.

 

‑ Неадекватна! ‑ возмущался Рон последней репликой Гермионы, которую Гарри не расслышал, ‑ я бы на её месте тоже был неадекватным! Представь, ты одна отвечаешь за эти сто пятьдесят лбов, и за их благополучное возвращение домой – теперь ясно, что здесь нас ничего хорошего не ждёт, мы для Слизерина свою роль отыграли, и если мы не уберёмся подобру‑поздорову, он нас просто вышвырнет. А что нас ждёт в будущем, я даже представить боюсь. Есть от чего стать неадекватным, даже если это так – лично я не замечаю, по‑моему, мисс Валери держится просто отлично, учитывая обстоятельства.

 

‑ Ну хорошо, Рон, извини, может быть, я и не права, ‑ вздохнула Гермиона. ‑ Просто трудно работать вместе с человеком, который периодически перестаёт тебя слышать и видеть, а глядит пустым взором куда‑то в угол… Да, наверное, ей сейчас очень тяжело.

 

‑ Есть ещё одна причина, ‑ негромко добавила Джинни.

 

‑ Профессор?

 

Джинни кивнула:

‑ Если бы с человеком, который мне дорог, случилось что‑то плохое… И если это случилось с ним из‑за того, что он пожертвовал собой ради меня…

 

Гермиона вздрогнула, как от удара, а Джинни, сообразив, что сморозила лишнее, оборвала себя на полуслове:

 

‑ Рон, ты сел на моё платье… Оно помнётся, слезь, пожалуйста…

 

Гарри догадался, что Гермиона услышала в словах Джинни намёк на Эверетта: он уже знал, почему Эверетт согласился жениться на Матильде – Слизерин пригрозил тому, что иначе он не позволит пришельцам не то что вернуться в своё время, но даже попытаться сделать это. Джинни от смущения за свою бестактность не знала, куда глаза девать.

 

‑ Ладно, я пойду, ‑ сказала Сьюзен, накидывая поверх лёгкого голубого платья тёплую пелерину. – Мне сегодня дежурить. Гарри, подай мне, пожалуйста, мою заколку.

 

‑ Я тебя провожу, ‑ Гарри протянул девушке скрепляющую накидку фибулу в виде веточки ландыша, так фамильярно обруганную «заколкой». Огляделся. Рон уже клевал носом. Нахмурившаяся Гермиона мрачно теребила выбившуюся из косы вьющуюся прядку, потом тоже встала.

 

‑ Я с вами пойду. Сью, ты найдёшь в вашем медицинском арсенале успокоительное зелье? Или лучше даже снотворное: я после этих бдений над свитком вторую ночь заснуть не могу – эти звёзды и змеи перед глазами так и скачут.

 

‑ Ну конечно, я тебе сейчас приготовлю отвар пустырника с валерианой. Если завтра вы с мисс Эвергрин вдвоём уснёте головой на столе, это будет уже чересчур.

 

‑ Я бы с радостью уснула хоть в свинарнике, если бы мне обещали показать во сне расшифровку этой треклятой змеи, ‑ вздохнула Гермиона. – Спокойной ночи, Рон. Джинни, ты спать идёшь?

 

По дороге в лазарет они наткнулись на Невилла, Дина и Симуса, окружённых компанией второклашек. Клара сидела в оконной нише, свесив ноги наружу, белка с возбуждённым цоканьем носилась между ней и Невиллом, уныло кормившим зверушку сушёными яблоками, и радостно просиявшим при виде Джинни.

 

‑ Поедем завтра?

 

Вирджиния Энн Уизли кивнула снисходительно – в последнее время она стала принимать ухаживания Невилла гораздо более благосклонно.

 

‑ Ты обещал научить меня тому выпаду, помнишь?

 

Невилл сник, и белка, пользуясь случаем, вырвала из его рук сразу несколько сухофруктов.

‑ Я обещал Рону, что не буду учить тебя ничему опасному, ‑ промямлил он. – Может, лучше просто покатаемся, поищем то озеро…

 

‑ Невилл, ты вначале сам для себя реши, кому ты обещал раньше – мне или брату, а потом уж приглашай меня на прогулки, ‑ и оставив Невилла в растерянности, рыжеволосая разбивательница сердец величественно прошествовала мимо Дина, набрасывающего на бумаге Симуса, который, выразительно размахивая руками, развлекал второклашек старым гриффиндорским анекдотом, переиначенным