Тайны кровожадного скорпиона

 

Животные нашей планеты обзавелись многими органами чувств, которых нет у человека. В их числе эхолокатор летучих мышей и дельфинов, позволяющий им с помощью ультразвука легко ориентироваться в окружающей среде; термолокаторы некоторых змей, электрорецепторы и органы боковой линии рыб. С помощью последних они улавливают малейшие колебания воды, создаваемые их добычей или врагами, что позволяет рыболовам в полной темноте охотиться и спасаться от хищников.

Органы боковой линии относятся к группе механорецепторов, улавливающих колебания среды. Сходные органы известны и у наземных животных. Они воспринимают колебательные движения основы, на которой находится животное: почвы, веточки, листа, паутины. Личинка муравьиного льва роет в песке небольшую воронку и сама закапывается в нее на дно. Если любопытный муравей заглянет в воронку и, не удержавшись на ее краю, скатится вниз, кровожадная личинка тотчас выскакивает из своего убежища, и спастись муравью удается редко. О том, что появилась будущая жертва, личинка муравьиного льва узнает благодаря вибрации песка, вызванной движениями попавшего в западню насекомого. Колебания среды имеют огромное значение в жизни пауков. О том, что в их паутине запуталась жертва, они узнают не с помощью зрения, а благодаря вибрации своих сетей.

Что же такое вибрация? Так называют колебательные движения какого-нибудь тела, например струны, или частиц, из которых это тело состоит. Если заставить вибрировать частицы среды в одном месте, они заденут соседние частицы, вызывая и их колебания, а те — следующие.

В результате вибрация частиц вещества, возникшая в каком-то отдаленном месте, будет в виде волн равномерно распространяться во все стороны — как в толще вещества, так и по его поверхности. Так с брошенного в водоем камня волны кругами расходятся по его поверхности. Конечно, колебательные движения частиц среды имеют настолько незначительную амплитуду, что увидеть их даже с помощью микроскопа чаще всего невозможно.

Паутина — прекрасное приспособление для улавливания вибрации. А личинка муравьиного льва обходится без дополнительных приспособлений и поэтому способна воспринимать вибрацию песка только на очень близком расстоянии, не дальше чем в один-два сантиметра. На колебания, возникающие на более значительном расстоянии от ловчей воронки, личинка муравьиного льва не реагирует. Малая чувствительность этого насекомого к вибрации ни у кого не вызывала удивления. Ученые считали, что в рыхлом грунте, особенно в песке, вибрация, распространяясь от одной крохотной песчинки к другой, должна быстро затухать, поэтому совершенно не годится для обнаружения добычи и тем более для того, чтобы узнать, где она находится. Зоологи настолько твердо были в этом убеждены, что никому и в голову не пришло проверить, как же в действительности распространяется в песке вибрация.

Заняться изучением этого явления зоологов заставили обитатели пустыни. Песчаные скорпионы, живущие в США на юге пустыни Махове, — заядлые хищники. Это ночные животные. На охоту они выходят, когда спадет дневной нестерпимый зной и пустынные насекомые начнут появляться на поверхности песка. В это время пользоваться зрением невозможно: слишком темно. В вечерние часы глаза не могут помочь хищнику обнаружить добычу, к тому же скорпион и не смотрит по сторонам. Чаще всего он охотится на роющих пустынных тараканов. Они живут в песке, и хотя передвигаются под самой поверхностью, но наружу не вылезают, так что и запах насекомого не может подсказать охотнику, где дичь прячется. Между тем хищник за полметра замечает присутствие добычи, а когда она оказывается на расстоянии 10—15 сантиметров, с большой точностью определяет ее местонахождение. Стремительная атака скорпиона редко заканчивается неудачей.

 

Почувствовав присутствие чего-либо живого, охотник мгновенно поворачивается в его сторону и делает короткий бросок. Затем останавливается, уточняет направление и совершает новый бросок. После четырех-пяти коротких пробежек, оказавшись в 10–15 сантиметрах от дичи, он окончательно определяет ее местонахождение. Последняя стремительная атака — и скорпион оказывается над своей жертвой. Две-три секунды он крутится на одном месте, затем с силой вонзает свои клешни в песок. Эту атаку он предпринимает несколько раз, пока клешни не коснутся таракана. Схватив добычу, охотник несколькими точными движениями выкапывает ее из песка.

Охота происходит в темноте. Зоологи познакомились с охотничьими повадками скорпионов, применив не видимые человеческим глазом ультрафиолетовые лучи. Они не пугают скорпиона, а его хитиновая оболочка светится в этих лучах желто-зеленым светом, так что наблюдать за поведением охотника можно, не приближаясь к нему особенно близко. Способность издалека обнаруживать животных, находящихся в песке, удивила ученых, но о вибрации никто и не подумал. Пришлось проделать множество экспериментов, прежде чем выяснилось, что именно она помогает скорпионам находить тараканов.

Убедиться в том, что во время охоты скорпионы ни зрением, ни обонянием не пользуются, помог несложный эксперимент. Две одинаковые картонные коробки ученые до краев наполнили песком и поставили их рядом, но так, чтобы между ними оставалась узкая щель, коридор, через который вибрация распространиться не могла. В одну из коробок на край коридора сажали скорпиона, в другую — какое-нибудь крупное насекомое или мышонка. Они вполне могли бы напугать скорпиона, но он никак на них не реагировал. Но если жертвы находились в одной коробке со скорпионом или хотя бы одна из его лап оказывалась на другой стороне коридора, тут хищника охватывала паника. Опыты проводились при дневном освещении. Их результаты подтвердили, что ни вид животного, ни его запах не имеют для скорпиона ни малейшего значения.

Что же позволяет скорпионам чувствовать близкое соседство живых существ? У зоологов осталось единственно возможное объяснение: вибрация. Было решено проверить, как она распространяется в песке. Для этого в его толщу поместили вибратор, а на разных расстояниях от него установили специальные детекторы — приборчики, способные воспринимать колебания.

Неожиданно оказалось, что волны вибрации, вызванные не очень частыми колебаниями, в песке распространяются совсем неплохо, правда, гораздо медленнее, чем в твердых телах, воде и даже в воздухе. Медленное распространение волн в песке легко объяснимо: чтобы колебания передавались от одной песчинки к другой, требуется больше времени, чем для распространения волн в воде, частицы которой соприкасаются между собой более тесно. Ученым удалось установить, что в рыхлом песке возникают два типа волн. Одни, их называют волнами сжатия, распространяются как в толще песка, так и по его поверхности со скоростью 120–150 метров в секунду, то есть почти в три раза медленнее, чем в воздухе. Волны второго типа распространяются только по поверхности со скоростью пятьдесят метров в секунду, что примерно в семь раз медленнее звуковых волн, распространяющихся в воздухе.

У скорпионов нашлись и органы, способные воспринимать слабые волны вибрации. На их лапках находятся многочисленные волоски. От каждого из них отходит нерв. Если тонкой щетинкой дотронуться до любого из волосков, информация об этом будет передана по нерву в соответствующий нервный ганглий. Отправляясь на охоту, пустынный скорпион не залезает ни на камень, ни на ветку кустарника, а затаивается на поверхности песка. При этом те из волосков, которые находятся на нижней поверхности концевых сегментов его лап, погружены в песок. Именно они улавливают волны сжатия.

Кроме волосков, на каждой лапе скорпиона есть еще особые щелевые рецепторы. Это складочки поверхностной оболочки лапок, имеющие вид щелочек. В их стенках находится множество чувствительных клеток. Если чуть-чуть надавить на лапку таким образом, чтобы хоть одна щелочка сомкнулась, нервные клетки рецептора возбудятся и пошлют об этом информацию в ганглий. Некоторые щелочки расположены на лапках скорпионов параллельно поверхности песка. Они прекрасно улавливают появление поверхностной волны. Она приподнимает лапку, давит на нее снизу, заставляя сомкнуться параллельную щелку. На волны сжатия щелевые рецепторы не реагируют.

Итак, зашло солнце, и на пустыню опустилась ночь. Скорпион терпеливо дождался, когда песок остынет, выбрался из своего дневного убежища, занял охотничью позицию и замер, широко расставив лапы. Вскоре где-то в песке проснулся пустынный таракан и шевельнул передними лапками. Его движения вызвали вибрацию песка. Первыми к скорпиону донеслись волны сжатия, ведь они движутся быстрее поверхностных. Расстояние между лапками скорпиона четыре — шесть сантиметров, но волна сжатия движется слишком быстро. Она появилась у лапки, ближайшей к центру вибрации, всего лишь на 0,0005 часть секунды раньше, чем у самой удаленной. Для скорпиона эта разница слишком мала, и он не в состоянии определить, какая же из его лапок первой уловила волну вибрации, и поэтому не может решить, с какой стороны находится дичь. Однако самое главное, что, когда недалеко зашевелилось живое существо, скорпион понял и, готовясь к броску, мгновенно раздвинул лапы в стороны и вытянул вперед свое грозное оружие — клешни, приподняв повыше тело. В следующее мгновение он ощутил волны вибрации, распространяющиеся по поверхности песка. Они движутся в два-три раза медленнее волн сжатия, поэтому скорпион замечает, какая из лапок первой уловила их появление, поворачивается в сторону волны и делает короткий бросок. Установить точное местонахождение таракана с первой попытки не удается, и скорпион после каждого броска на мгновение замирает, «прислушиваясь» к вибрации, и уточняет, откуда приходят ее волны.

За время охоты скорпиону приходится сделать один — пять бросков. Если охота ведется на саранчука, сидящего на поверхности песка, то к этому времени клешни охотника непременно коснутся жертвы, и он быстро ее схватит. Гораздо труднее приходится скорпиону при охоте на сидящего в песке таракана. Когда охотник оказывается непосредственно над своей жертвой, волны вибрации будут практически одновременно приходить ко всем его восьми лапам. Это его смущает, он вертится на одном месте, делает короткие броски в сторону, но наконец догадывается, в чем дело, и несколько раз вонзает свои клешни в песок, пока ему не удается нащупать и схватить добычу. Тогда скорпион поспешно выкапывает ее, убивает, вонзив в тело таракана жало, и приступает к обеду.

Определить, где находится добыча, дело чрезвычайно сложное. В нервных ганглиях скорпиона анализируется информация, поступающая от всех его восьми лап. Если он в какой-нибудь драке, которые между скорпионами часто возникают, потерял хотя бы одну лапу, ему будет значительно труднее определить, где находится добыча. Без двух лап найти дичь еще труднее. Если у скорпиона повредить щелевые рецепторы на каждой из четырех лап правой или левой стороны, он всегда будет поворачиваться в направлении неповрежденных лап, даже если волны вибрации будут появляться с противоположной стороны. Потеряв половину рецепторов, скорпион охотиться уже не сможет.

Ему важно не только знать, в каком направлении следует вести поиск дичи, но и на каком расстоянии она находится. Об этом скорпиону тоже сообщают волны вибрации. Ему остается только сравнить время возникновения поверхностно распространяющихся волн и волн сжатия. Так как скорость их распространения различна, то чем больше поверхностная волна отстанет от волны сжатия, тем дальше от охотника находится добыча. Если таракан шевельнулся в десяти сантиметрах от скорпиона, то волна сжатия на 0,0015 часть секунды появится раньше поверхностной, а когда таракан находится в пяти сантиметрах, то разница во времени уменьшится до 0,00075 секунды. Скорпион в величине таких отрезков времени прекрасно разбирается и точно знает, далеко ли до спрятавшейся дичи.

Вибрация помогает охотиться не только американским песчаным скорпионам. Не меньше половины их родственников, представителей ныне существующих видов скорпионов, обитают в пустынях. Все они охотятся в засаде ночью и не утруждают себя поисками дичи. Следовательно, они должны улавливать вибрацию и уметь разбираться в информации, которую несут ее волны. Достоверно известно, что высокой чувствительностью к колебаниям обладают желтые скорпионы, живущие в Сахаре, и пестрые скорпионы из Средней Азии.

Приносит ли охота из засады удачную добычу? Безусловно, если охотник затаился там, куда частенько заглядывают разные животные. В засушливой африканской саванне хищники подкарауливают добычу у водопоев и, не обременяя себя лишними хлопотами, не голодают. Но скорпионы прячутся посреди пустыни. Такой способ охоты ненадежен: вряд ли им удается обедать ежедневно. Представьте себе, что львица в ожидании добычи затаилась в Москве на Красной площади. Вполне возможно, что и туда, удрав из зоопарка или цирка, когда-нибудь забредет зебра или антилопа гну. Только львица, скорее всего, до этого не доживет, умрет с голоду. Между тем в пустыне Махове скорпионы не умирают голодной смертью. Вернувшись после неудачной охоты, голодный хищник как бы впадает в спячку, резко сокращая обмен веществ, и за сутки почти ничего не тратит из жировых запасов своего тела.

Известно, что после сытного обеда скорпионы могут не есть больше года. Для них, так экономно расходующих свои запасы, засада — вполне приемлемый способ охоты. Пустыня не городская площадь. Скорпионам не приходится ждать годами появления сверчка или таракана. А бродить по песку в поисках дичи бесполезно. Такой способ охоты не дал бы хищникам никаких преимуществ. Как сейчас стало известно, многие пауки и насекомые, живущие в пустыне, тоже имеют приспособления для улавливания вибрации. Шаги крупного скорпиона должны быть «слышны» на большем расстоянии, чем движения дичи, и вся мелюзга, годящаяся ему на обед, успевает вовремя удрать или затаиться, а передвижение мелких существ, даже находящихся очень близко, охотнику уловить трудно. Его собственные «шаги» заглушили бы их движения: вызванная охотником сильная вибрация песка помешала бы ему уловить слабую вибрацию, вызываемую мелкими существами. Так что терпеливо поджидать добычу в засаде и голодать, если она не появится, для песчаных скорпионов единственно разумный образ жизни. Иного им не дано.

 

НАШИ СОСЕДИ-СЛОНИКИ

 

Чтобы поближе познакомиться с жизнью слонов, нужно ехать в жаркие страны или в крайнем случае побывать в зоопарке. Встретиться со слониками проще. Эти небольшие жуки живут повсюду: в поле, болоте, в лесу, плодовом саду. В настоящее время насчитывается более 30 тысяч видов слоников, и, очевидно, ученым известны еще далеко не все.

Ростом слоники очень малы: один-два, реже шесть — восемь миллиметров. Лишь в тропиках на сахарном тростнике, бананах и пальмах попадаются «гиганты» до пяти-шести миллиметров ростом. Характерная особенность этих жуков — длинная, вытянутая в трубку голова. У одних видов голова как бы врастает в «плечи», у других она сидит на длинной тонкой «шее». У многих заканчивается длинным тонким хоботком. В результате голова вместе с хоботом почти достигает длины тела, а у некоторых видов превышает ее в три раза. Два подвижных усика с булавовидными утолщениями на концах придают голове жука весьма экзотический вид.

 

Большинство слоников красиво и пестро окрашены, имеют крылья и хорошо летают, а их белые, бесцветные личинки, обитающие в земле, не имеют даже ног. Лишь личинки немногих видов, живущих отдельно, одеты в зеленую, буровато-коричневую или черную рубашку.

Почти все слоники — вредители. И личинки, и сами жуки питаются различными частями растений. Они поедают цветочные и лиственные почки, цветы, семена, плоды, молодые листья, стебли, черешки, кору, древесину. А личинки, живущие в почве, своими массивными челюстями день и ночь грызут тонкие корешки всевозможных растений. Впрочем, есть и полезные виды слоников. Но чаще жуки способствуют разрушению древесины упавших в лесу деревьев. Жуки трухляки селятся и в небольших сгнивших ветках, и в толстых стволах гниющих или упавших на землю деревьев. Вылупившиеся из личинок жуки никуда не улетают и здесь же откладывают яички. Колония жуков растет, а гниющая древесина быстро разрушается, что в конце концов заставляет самок улетать на поиски нового подходящего пристанища для своего будущего потомства.

Обитающим в гниющих стволах жукам не обязательно питаться древесиной. Личинки слоников-сипалусов, живущие у нас на Дальнем Востоке, грызут гнилую древесину лишь для того, чтобы проделать в ней ходы. Затем они очищают помещение от опилок и прочего мусора и ждут, когда на его стенках вырастут грибки. Ими они и питаются.

Некоторые слоники умеют заставить растения готовить им специальный «обед». Химические вещества, выделяемые личинкой, помогают тканям растения разрастаться, образуя вздутия, так называемые галлы. Для слоников это очень важно. Живя в галлах, личинки пользуются полным комфортом: здесь вдоволь пищи и хорошая защита от нападения хищников. Недаром личинки не только живут в галлах, но в них же и окукливаются.

В поисках достаточно питательного корма некоторые слоники приспособились жить в воде. Крохотный водяной слоник ни плавать, ни нырять не умеет. На поверхности воды он просто ходит на своих мохнатых лапках. Поверхностное натяжение водяной пленки его отлично держит. Если жуку нужно попасть в подводное царство, он опускается туда, крепко цепляясь за стебли растений. Тело жука, покрытое густым пухом бесчисленных волосков с запутавшимися в них крохотными пузырьками воздуха, значительно легче воды. Если он на секунду зазевается, перестанет крепко цепляться, то моментально будет выброшен на поверхность, и путешествие придется начинать сначала.

Большинство слоников проявляют заботу о будущем потомстве. Если яичко отложить прямо на поверхность растений, всегда найдется хищник, готовый им полакомиться, да и крохотной юной личинке с ее еще слабенькими челюстями не прогрызть отверстия в твердых покровах растений. Эту заботу выполняют мамы. У взрослых жуков на конце хоботка находятся малюсенькие, но очень острые челюсти. Ими самка и выгрызает в растении крохотную пещерку. Эта норка должна быть достаточно глубокой, чтобы яичко можно было поместить в мягкие питательные ткани, и очень узкой, чтобы сюда не смогли проникнуть хищники, а также чтобы не подсохли и не погибли окружающие ткани. Вот для чего необходим слоникам длинный и тонкий хоботок! Работа по сооружению норки требует много времени, а иногда даже бывает опасной.

Самка желудевого слоника откладывает яички осенью, когда созревание желудей уже подходит к концу. Ей необходимо проделать отверстие в твердой оболочке и дотянуться до внутренней части желудя, поэтому хоботок у самки такой же длинный, как и ее тело. Пользоваться им не очень удобно. Начиная работу, она крепко вцепляется челюстями и задними лапками в гладкую оболочку желудя. Затем, перебирая лапками, подтягивая тельце ближе к вцепившемуся в желудь хоботку, самка начинает выгибаться дугой, пока не сложится почти пополам, а хоботок должен принять вертикальное положение. Теперь крохотная «дрель» может приступить к сверлению. Через шесть — восемь часов непрерывного труда работа будет закончена, если, конечно, самка не зазевается и задние ножки не соскользнут с гладкого желудя. Тогда хоботок, мгновенно спружинив, распрямится, и жук, торчащий головой в стенке желудя, повиснет в воздухе. Снова согнуться и дотянуться короткими лапками до поверхности жук уже не способен. Теперь спасти его может лишь ветер, достаточно сильный, чтобы выдернуть жука из просверленного им отверстия. Если в годы массового размножения желудевого слоника бывает холодная осень, обнаружить жуков, погибших таким нелепым образом, не так трудно.

Многие слоники приносят немалый вред. Личинки фитономуса губят люцерну, уничтожая почки; орешникового плодожила — орехи; шишковой смолевки — сосновые шишки; взрослые сосновые слоники могут погубить молодые деревца. Клевер, горох, сахарную свеклу, яблоки, груши, сливы, абрикосы, персики, вишню, черешню, виноград, зерна различных злаков — чего только не едят и не портят эти жуки. Недаром они давно привлекают внимание ученых. Но всеобщую известность слоники приобрели в середине прошлого века благодаря выдающимся «математическим» способностям черного трубковерта.

Эти маленькие жуки широко расселены по Европе и встречаются всюду, где растут березы. Знамениты черные трубковерты тем, что свертывают из березовых листьев «сигары» и откладывают в них свои яички. Справиться с большим листом крохотному жуку не под силу, и, прежде чем приступить к этой работе, самка выкраивает из листа большой лоскут по особой, довольно замысловатой выкройке. Изучение раскроя поразило немецкого математика Гейса, и он даже вывел точную математическую формулу, показав, что отношение линии разреза первой половины листа к его краевой линии всегда имеет строго закономерную величину. Правда, за последние сто лет никто скрупулезно не проверял формулы Гейса, и биологи в ее точности серьезно сомневаются. Но если известно, что пчелы — способные геометры, почему бы слоникам не быть отличными математиками.

За работой черного трубковерта (по-латыни его называют березовиком) может понаблюдать каждый, кто запасется терпением. Зиму жуки проводят в земле в крохотных норках и на поверхности появляются в начале мая, когда на деревьях еще нет листьев или они только-только высунулись из почечных чешуек. В это время слоники принимают солнечные ванны и усиленно питаются.

Черные трубковерты — изысканные гурманы. На юге они сами питаются и выращивают детей на черной ольхе, грабе, буке, на лещине, но у нас на севере под Ленинградом жуки выбирают только два вида березы. Люди, далекие от ботаники, не знают, что существует много видов берез, но трубковерта не обманешь: жуки поселяются лишь на бородавчатой и пушистой березах, в крайнем случае — на их гибридах. Ранней весной жуки питаются березовыми почками или крохотными, чуть показавшимися листочками. При этом они объедают верхнюю поверхность листьев, оставляя неповрежденной нежнейшую нижнюю кожицу. Запомним это. Когда жук питается, он никогда не выедает лист насквозь.

В двадцатых числах мая, когда у нас на севере буйно зацветает черемуха, трубковерты приступают к размножению.

В это время молодые листочки березы уже достигают трех-четырех сантиметров. Они вполне годятся на то, чтобы жуки сворачивали из них «сигары».

Процесс изготовления трубочек долог и сложен. Ученые подсчитали, что этот процесс состоит из тридцати отдельных этапов. И каждый из них самка жука выполняет тщательно, как мастер высокой квалификации.

Работа начинается с выбора листа. Жук перелетает с ветки на ветку, переползает с листа на лист и долго проверяет поверхность каждого. Лист — это запас пищи для будущего потомства, поэтому он должен быть неповрежденным, без вредителей и болезней. Кроме того, лист должен быть гладким, иначе его не удастся свернуть в трубочку.

Если лист показался жуку пригодным, он переползает на его нижнюю поверхность. Трубковерт производит разметку, намечая линию будущего разреза. Жук переходит на нижнюю поверхность листа непременно в верхней или средней его части и отсюда движется вниз к кончику листа, но, не доходя до него, сворачивает к средней линии, пересекает центральную жилку и, сделав небольшую петлю, вновь к ней возвращается и поднимается вдоль нее вверх. Немного не дойдя до черенка листа, в районе второй или третьей боковой жилки трубковерт надолго останавливается. После паузы жук резко направляется в сторону или к тому месту, откуда начал движение, или на другую половину листа, добирается до его края и возвращается на наружную поверхность.

Отсюда жук начинает грызть лист. Это еще не разрез, слоник пока не повредил нижнюю пленочку. Естественно, трубковерт устал и проголодался. Он грызет лист, пробуя его на вкус. Если качество его вполне удовлетворило, он вскоре приступает к резке, но чаще слоник много раз переходит с правой на левую половину и пробует лист в разных местах. Так он решает, с какой стороны начать резку. Дело в том, что у самого начала разреза впоследствии будет прикреплено первое яичко. Нужно, чтобы пища понравилась будущей личинке и была для нее достаточно питательной. Если лист показался невкусным, трубковерт отправляется на поиски другого.

Наконец, откуда начать разрез, жук решил, и он приступает к работе. Начиная, трубковерт руководствуется несколькими незыблемыми правилами. Во-первых, пока «сигара» не будет свернута, жук никогда не поднимется выше намеченной линии разреза. Во-вторых, во время работы он всегда держится перпендикулярно к линии разреза. Наконец, в-третьих, на первой половине листа жук делает разрез в виде латинской буквы S, а на другой разрез напоминает ветвь параболы.

Очень интересно поведение жука, когда разрез доходит до центральной жилки. В этом месте трубковерт поворачивается спиной к жилке и начинает осторожно вести бороздку вверх. Здесь жук не разрезает лист насквозь, а лишь прокладывает довольно глубокую борозду. Затем слоник слегка подгрызает центральную жилку и сразу за ней опять начинает разрезать лист, пока не дойдет до другого его края.

Кроме наличия технических способностей трубковерты должны быть хорошими синоптиками. Дело в том, что длина бороздки, которую жук проводит вдоль центральной жилки, зависит от прогноза погоды. Если слоник считает, что погода в ближайшие дни будет сырой и прохладной, бороздку лучше сделать подлиннее. Это ведь единственное не прорезанное насквозь место, и чем оно длиннее, тем крепче будет держаться на дереве трубочка, не боясь даже резких порывов ветра. В сырую погоду ей лучше остаться на дереве, так как она может упасть в лужу, а новорожденные личинки захлебнутся и утонут. При прогнозе на жаркую сухую погоду лучше бороздку сделать очень короткой или совсем ее не делать, чтобы ветер скорее оторвал трубочку. На дереве она быстро высохнет, а личинки сухими листьями питаться не могут. Внизу в траве трубочка высохнет не так быстро: ночью выпадают росы.

Слоники — мудрые работники. Закончив разрез, они не спешат скручивать «сигару», а сначала проверяют качество своей работы. Все так же перпендикулярно к линии разреза, засунув в него голову и передние лапки, трубковерт движется в обратном направлении и, если обнаружит, что лист где-нибудь прогрызен не полностью, немедленно исправляет недоделки. Вернувшись к началу разреза, жук приступает к свертыванию «сигары». Перебравшись на нижнюю сторону листа и схватившись всеми лапками за узенький кончик обрезанного листа, он тянет его на себя, загибает и продолжает тянуть дальше, накручивая один виток за другим. Скоро скрученная пластинка листа приобретает вид конуса. Это происходит непроизвольно, благодаря ее форме. Вот, оказывается, почему слоник делал разрез в виде латинской буквы S. Закончив скручивать одну половину листа, жук накручивает на образовавшийся конус другую. В результате получается кулек, вроде тех, что в магазинах делают для упаковки сыпучих продуктов, когда нет бумажных пакетов. Жука это пока устраивает, и он немедленно забирается внутрь кулька. Там самка подгрызает нижнюю кожицу и, отделив ее от паренхимы листа, делает крохотный карманчик. Всего в самом центре «сигары» слоник делает два — пять карманчиков и в каждый кладет по одному яичку.

Не думайте, что работа уже закончена. В такой кулек легко может забраться любой хищник и сожрать яички. Поэтому слоник, работая изнутри, сворачивает кулек в плотную узкую трубочку и, выбравшись наружу, прикусывает к ее поверхности последний наружный виток, чтобы «сигара» не развернулась.

Если погода жаркая, то слоник загибает нижний конец трубочки внутрь, как в магазине закрывают пакет с конфетами. Так «сигара» меньше сохнет. Затем проверяет наружный винтовой шов, и, если его состояние не удовлетворяет жука, он прикусывает шов, соединяя его с нижним слоем. Вот теперь работа завершена, и жук поспешно перебирается на оставшуюся верхнюю часть листа. Трубочку в любой момент может сорвать ветер, но теперь рисковать слоник не хочет, лучше сверху с безопасного места полюбоваться на собственное произведение. Кроме того, сейчас самое время еще раз подумать о погоде. Если дождей не предвидится и погода будет жаркой, жук подгрызает центральную жилку и крохотный участок листа, на котором держится «сигара». Пусть она скорее упадет вниз, чтобы не засохнуть на солнце. Строго соблюдая технику безопасности, слоник теперь все время остается на верхней части листа и на «сигару» больше не спускается. Трубковерт не станет рубить сук, на котором сам же сидит!

На этом кончаются заботы самки о детках. Когда из яичек выведутся малюсенькие личинки, они начнут выедать ходы внутри листа, не повреждая ни верхней, ни нижней его кожицы. Возмужав и накопив жирка, личинки закапываются в землю и окукливаются.

Все, о чем здесь говорилось, можно увидать самому в конце мая — июне, а на севере и в июле. Только для наблюдения надо выбирать прохладную погоду с легким ветерком. В жару жуки очень пугливы, особенно если подойти к ним сбоку, и ближе чем на один-полтора метра к себе не подпускают. Испугавшись непрошеного наблюдателя, слоник мигом складывает лапки и кубарем скатывается с листа в траву. Обратно он ни за что не вернется.

Слоники — «умные» жуки, они отлично знают, кого надо бояться. Если на лист к работающей самке прилетит самец или забредет какое-нибудь безобидное насекомое, трубковерт не прекратит работы, даже если гость начнет «толкаться». Но стоит на лист сесть мухе или забежать муравью, слоник рисковать не станет: лапки в охапку — и кубарем вниз.

Можно попробовать принести слоников к себе домой. Для этого под березкой, где много работающих жуков, надо расстелить газету, а еще лучше простыню. Собирать трубковертов нужно в прохладную погоду, а пойманных пленников день-два подержать в небольшой банке и только потом выпустить в заранее приготовленный садок с березовыми листьями. Слоники, собранные в жару, почему-то отказываются в неволе делать свои «сигары».

Много интересных опытов можно поставить со слониками в березняке и дома. Что, например, будет делать жук, если, пока он завершает разрез, незаметно склеить уже разрезанные части листа или на пути будущего разреза продырявить лист? А как поведут себя трубковерты, если их поменять местами: жука, приступившего к свертыванию «сигары», пересадить на лист, где другой слоник еще только начал делать разрезы, а этого жука на место первого?

Опыты закончатся удачей, если овладеть элементарной техникой работы. Чтобы пересадить жука, его накрывают небольшой пробирочкой и терпеливо ждут, пока слоник сам переберется на ее стенки. Теперь пробирку можно перенести на другой лист, но нужно опять подождать, когда трубковерт сам спустится с ее стенок. Если просто взять жука в руки, подтолкнуть или стряхнуть со стенок пробирки, он испугается и работать не станет.

Трубковерты питаются почками и листьями березы, портят листья, изготовляя «сигары», в общем, являются явными вредителями леса, хотя погубить даже молодую березку не могут. Да, слоники вредители, но какие это интересные, работящие, умные насекомые. Для африканского слона в городской квартире вряд ли найдется место, а березовые слоники будут здесь желанными гостями. Какой необыкновенно удивительный, сложнейший мир врожденных инстинктов откроет крохотный черный трубковерт терпеливому наблюдателю!

 

У САТАНЫ В ПРЕИСПОДНЕЙ

 

Как вы думаете, какие тайны хранит в своих глубинах океан? Но не там, куда иногда спускаются водолазы, где дрейфуют подводные лодки, а в океанской бездне на глубине трех с половиной или десяти километров. Еще сравнительно недавно ученые считали, что на таких глубинах ничего любопытного нет. Там только вода, вязкий ил на дне и нет ничего живого. У ученых были основания для подобных предположений: на такие глубины не проникает ни одного солнечного лучика, там царит вечная непроглядная мгла. На больших глубинах холодно: температура воды никогда не превышает +2 градуса. Еще опаснее огромное давление, в наиболее глубоких местах океана достигающее 1000–1100 атмосфер! Если на такую глубину опустить сухую толстенную доску, давлением воды ее так сплющит, что на поверхность мы поднимем дощечку, тонкую, как обычная фанера.

Есть и более существенная причина, казалось бы, начисто исключающая всякую возможность существования живых существ в океанской бездне: полное отсутствие там пищи.

Что на поверхности земли является основой жизни? Конечно, растения. Только они, используя энергию солнечных лучей, способны из неорганических веществ создавать органические, которые могут быть использованы в пищу. Все животные на нашей планете или питаются непосредственно растениями, или нападают на растительноядных животных, чтобы пообедать ими.

На океанском дне нет никаких растений, там темно. Правда, у поверхности океана растений много, и хотя это всего лишь микроскопические одноклеточные водоросли, но их общее количество сопоставимо с весом растений лесов, лугов, степей и сельскохозяйственных угодий вместе взятых. К тому же одноклеточные размножаются с чудовищной скоростью. Эти водоросли и являются основой жизни океанских животных.

Микроскопические водоросли живут и размножаются у самой поверхности океана. Их век короток. Они быстро дряхлеют и, погибнув от старости, опускаются на дно. Вместе с ними тонут несметные полчища закончивших свой жизненный путь крохотных животных, а также их помет, в котором всегда много еще не использованных полностью, непереварившихся веществ. Если из окна батискафа — глубоководной подводной лодки — на глубине 300–500 метров вглядеться в освещенную прожектором воду, то может показаться, что за окном идет снег — так много мертвых водорослей и мелких животных опускается в глубину. Они вполне съедобны, и ими могли бы кормиться гигантские стаи глубоководных рыб.

Увы! И одноклеточные водоросли, и тела одноклеточных животных такие крохотные и легкие, что плохо тонут. Большая часть этого «снега» будет съедена расторопными животными еще в верхних слоях океана, а все, что от них ускользнет, доедят вездесущие микробы или просто растворится в воде. Ведь чтобы добраться до дна, им на это, в зависимости от глубины океана, требуется от трех месяцев до полугода. Поэтому на дно почти ничего не падает. Так какая же там может быть жизнь?

И все-таки ученые ошиблись. Несмотря на голод, холод, огромное давление воды и вечный мрак, живые существа встречаются даже на глубине одиннадцати километров, правда, рыбы глубже девяти километров, видимо, не заплывают. Однако живых существ в океанической бездне совсем немного, и они нигде не образуют значительных скоплений. Жизнь не бурлит там, а лишь только теплится. Все подчинено строжайшей экономии: никто никуда не торопится, никто не делает лишних движений. Даже хищники не рыщут в поисках добычи и не гоняются за ней, а терпеливо ждут, не сунется ли кто-нибудь сам им прямо в пасть. В общем — сонное царство!

Океанское дно больше всего интересует геологов. Однажды в Тихом океане, в районе Галапагосских островов, на глубине 2500 метров французские геологи сфотографировали дно с помощью маленькой подводной баржи, которую исследовательское судно тянуло на буксире у самого дна. Изыскания в этом районе велись давно и никаких сюрпризов не сулили. Но однажды, когда проявили отснятую за день пленку, произошла сенсация: вместо обычного однообразно пустынного ландшафта на фотографии дно оказалось плотно заросшим колониями моллюсков и скоплениями длинных трубок, в которых жили какие-то существа, а среди них в разных местах виднелись крупные актинии, ползали офиуры и крабы. Эта бурная жизнь показалась настолько необычной, что обнаруженные на дне океана оазисы получили такие н