Поднебесная, разбойничий стан – река, III век до н. э.

Из решения не двигаться с места, пока Ника не расскажет всей правды, ничего не вышло: утром разбойничий стан был атакован.

Спать легли поздно, заболтались. Впрочем, едва появилась Ника, Чижиков и Сумкин, не сговариваясь, свернули беседу. Сумкин выразительно пожаловался на усталость, потом у него снова случился приступ зубной боли – и Котя поддержал приятеля. Все трое вернулись в лагерь, где нетвердо державшийся на ногах Лян Большой предоставил в распоряжение гостей отдельное жилище, а перед входом выставил охрану из двоих самых трезвых разбойников. Укладываясь на солому рядом с Никой, Чижиков спросил ее, снимает ли она на ночь контактные линзы, и получил удивительный ответ. «Я не ношу контактные линзы», – загадочно улыбнулась Ника. Ошеломленный Котя не нашелся с новым вопросом, и провел добрый час, размышляя, что бы это значило. Предмет у Ники есть, но глаза у нее при этом одинакового цвета, дело нечистое. Ника уже сладко посапывала носом, когда он, так ни до чего и не додумавшись, задремал.

Смеркалось в древнем Китае рано, а рассветало и того раньше. Чижиков только‑только провалился в сон – а снилось ему, что на груди его лежит большой теплый камень и давит, давит мягко, но упорно! – как над ухом у него завопили. Котя мигом продрал глаза и уперся взглядом в морду Шпунтика: аккуратно подобрав под себя лапы, кот возлежал у него на груди, неотрывно смотрел на хозяина и тихо, напевно мурлыкал.

– Тревога! Тревога! – надрывались снаружи.

– Что? Что такое?! – спросонья вскинулся Сумкин, торопливо нашаривая очки. – Почему орут? Кто распорядился?

В углу подняла встрепанную голову Ника.

Чижиков хотел было согнать Шпунтика с груди, но вовремя спохватился: как‑никак это теперь не просто кот, но благовещее животное, от которого в каком‑то смысле зависит их с Сумкиным судьба. Обидится Шпунтик, переметнется, скажем, к Ляну Большому – тот ему изрядно кланялся, и как прикажете тогда быть? Так что Чижиков аккуратно поднял кота обеими руками и бережно посадил на солому, которой был устлан земляной пол.

Тряпка, которой был занавешен вход, приподнялась – внутрь хлынул солнечный свет, и все разом зажмурились. Лю Бан, возникший на пороге, торопливо сказал:

– Господин Килэки, господин Сыпокэ! Скорее вставайте, здесь императорские гвардейцы!

И столько в голосе бывшего смотрителя уезда было волнения, такая тревога звучала в его голосе, что Чижиков, а за ним и Сумкин с Никой, поспешили одеться как можно быстрее, после чего кинулись на выход, возглавляемые задравшим хвост Шпунтиком.

– Нас хранит Небо, – пояснял на ходу Лю Бан, быстро шагая к краю площадки, туда, где у гряды валунов залегли с луками и арбалетами наготове кое‑как одетые разбойники. – Хоть вчера и попировали мы славно, но брат Лян все одно не растерял прозорливости и выставил дозоры. Они и углядели гвардейцев заранее! Страшно подумать, что было бы с нами и с благовещим зверем, если бы дозорные заснули! – покачал головой смотритель, поправляя заткнутый за пояс меч.

Кругом деловито суетились разбойники: тащили к валунам пучки перевязанных веревками стрел, проверяли оружие, галдели друг на друга. Особого порядка в вольном воинстве не наблюдалось.

Чижиков, пригнувшись, скользнул к свободному месту у валуна, осторожно выглянул.

В общем и целом лагерь на холме был устроен толково: впереди на склонах не росли – или были подчистую вырублены – деревья, мелкие же кусты не в счет, поскольку за ними спрятаться мог разве что Шпунтик, а позади холма протекала быстрая речка, и с той стороны холм заканчивался крутым обрывом. Подобраться к разбойникам незамеченными было довольно трудно, а при наличии бдительного караула практически невозможно, поскольку идти приходилось напрямик. Удальцы, укрывшиеся на вершине, обладали куда большей свободой маневра и выбора, а в случае крайней необходимости всегда могли спуститься по бамбуковым лестницам к реке и удрать на привязанных у берега лодках.

Это если совсем припрет.

Сейчас пока не припирало.

Но то, что увидел Котя, настроило его на минорный лад. Пологий голый склон упирался в стену густого леса – именно оттуда Кун Разящая Секира и его подручные пригнали Чижикова и компанию, и именно там сейчас растянулась длинная шеренга вооруженных копьями и большими луками людей в легких доспехах, тех самых злополучных императорских гвардейцев. Гвардейцев было много, на взгляд Коти – десятков пять, если не больше. Позади шеренги на коне восседал важного вида человек, в длиннополом тяжелом халате и высокой шапке; приложив козырьком ладонь ко лбу, он вглядывался в вершину холма. Начальник.

– Брат Килэки, – рядом с Чижиковым присел тяжело дышащий Лян Большой. Смуглый лоб разбойника усеяли бисерины пота. – В недобрый час состоялась наша радостная встреча.

– Старший брат, – слегка кивнул ему Чижиков. Правила древнекитайской разбойничьей игры состояли в соблюдении установленной псевдородственной иерархии, и Котя готов был правилам следовать, но до определенных пределов. – Откуда они взялись? Чего хотят?

– Чего хотят – про то мне неведомо, – ответил Лян. – Они вышли из леса совсем недавно. Пу Седьмой заметил их сразу, у него острый глаз, и тут же поднял тревогу… О! Благовещий зверь! – заметил предводитель разбойников приблизившегося к ним Шпунтика, отвесил ему земной поклон, после чего добрым голосом сказал коту: – Многоуважаемый благовещий зверь мао! Тебе не стоит тут сейчас находиться, ибо там, – Лян указал на лес, – есть люди, которые по дерзкому незнанию могут поразить тебя случайно стрелой, а это станет для всех нас непереносимым горем. Прошу тебя, благовещий зверь, удались подальше от опасности, а мы не пожалеем жизни, дабы защитить тебя!

Шпунтик с интересом выслушал Ляна, после чего перевел взгляд на хозяина. Предводитель разбойников тоже уставился на Котю.

– Достопочтенный смотритель Лю, – нашелся Чижиков. – Сегодня тебе выпала честь накормить благовещего зверя приятной ему рыбой!

От такого счастья Лю Бан просветлел лицом и стал делать коту приглашающие знаки, направляя того в сторону еще дымящегося кострища и на ходу увещевая благовещего зверя «изволить проследовать со своим покорным слугой, дабы вкусить грубой пищи, единственно у нас и имеющейся». Шпунтик некоторое время следил за жестикуляцией бывшего смотрителя, потом лениво перевел взгляд на хозяина: идти, что ли? Котя еле заметно Шпунтику подмигнул: иди! И кот, сопровождаемый Лю Баном, неторопливо двинулся туда, где суетились, то и дело бегая к обрыву со свертками, с десяток разбойников.

– Брат Сыпокэ! – махнул Чижиков рукой Сумкину. – Подойди сюда, помоги советом! Сестра Кэсы, не отходи далеко.

– Окружить нас они не смогут, – говорил тем временем Лян Большой. – На реку я уже выслал дозоры в лодках. Хэй! Пусть же закипит битва! С нами благовещий зверь мао! – провозгласил он, и разбойники поддержали его нестройным, но полным энтузиазма хором.

– Благовещий зверь! – крикнул Лян еще раз, поднимаясь.

– Благовещий зверь!!! – с этим кличем Лян Большой поспешил к своим воякам.

– Да тут большая сила, – Сумкин, припавший к валуну слева от Чижикова, сощурившись, разглядывал вражеское войско. – Тут, старик, немалое для этих времен воинское подразделение, а если перед нами и правда императорская гвардия, то дело и вовсе швах: отборные ребята, им пальца в рот не клади – откусят по самый пояс. Элита тогдашних вооруженных сил, отряд «Альфа» Поднебесной…

– Что, думаешь, наше дело дрянь? – тихо спросил Чижиков, наблюдая, как внизу возникло слаженное движение: по шеренге передавали большие плетеные щиты. – Не пора ли мотать вниз на реку?

– Зачем же так сразу, – ухмыльнулся Федор. – Мы с тобой как‑никак из двадцать первого века и, хотя не все тут умеют драться как Джеки Чан, но и других фильмов мы посмотрели немало. Видишь: щиты у них?

– Ну?

– Щиты деревянные, плетенные из ивы или бамбука. Стрела такой щит возьмет только с близкого расстояния или из арбалета. А так – застрянет или вообще отскочит. Тем более у разбойничков наших стрелы наверняка дрянь.

– Ты меня очень обнадежил…

– Не суетись, старик!

И Сумкин, вскочив на ноги, побежал к разбойникам, выкладывавшим у валунов стрелы.

– Ты куда? – спохватился Чижиков, но Федор уж не слышал.

Котя на всякий случай устремился следом.

Меж тем Сумкин схватил ближайшего разбойника за плечо и потребовал срочно принести побольше ветхих тряпок, а также масла.

– Дело думаешь! – сообразил Котя.

– Вряд ли они ожидают подобного от лесных оборванцев, – довольно кивнул Федор.

– Каторжники, воры и убийцы! – донесся снизу зычный голос. – Кто осмелится говорить со мной?

– Кто ты такой, чтобы возвышать голос в наших владениях? – немедленно прозвучал ответ. Это Лян Большой, скинув безрукавку, выпрямился во весь свой немалый рост.

– Я императорский советник Гао! – крикнул сидевший на лошади важный чиновник. – И я не слышал, чтобы божественный император наделял вас, безродные дети черепахи, владениями! Но я готов быть милосердным даже к таким мерзким злодеям! Я не буду предавать вас лютой казни, если вы прямо сейчас выдадите мне пришлых чужаков, всех до единого!

– Ха‑ха‑ха! – громко, раскатисто и издевательски рассмеялся в ответ предводитель разбойников. – Ха‑ха‑ха! Я – прославленный удалец Лян Большой, мое имя гремит по всей Поднебесной! Со мной великие воины и поборники справедливости, молодцы как на подбор, мы ни перед кем не склоняем головы! Мы видели многих подобных тебе, и каждый потом молил нас о пощаде! Уходи, откуда пришел, и мы простим тебе твою дерзость!

Ответа не последовало. Вместо этого строй гвардейцев у подножия холма пришел в движение: распался на шесть частей, ощетинившихся копьями и прикрывшихся щитами. Советник Гао выхватил из ножен меч. Меч блеснул на солнце.

Тут же щиты сомкнулись, а в небо тучей взвились стрелы. Они взлетели высоко‑высоко, а затем смертоносным дождем обрушились с неба на разбойничий лагерь. В тот же миг гвардейцы, выставив пред собою щиты, бросились вперед в атаку.

Началось.

По лагерю прокатилась волна воплей – и далеко не все из них были воплями испуга. В двух шагах от Чижикова рухнул наземь высокий разбойник: стрела со всего размаха вошла ему под ключицу почти по самое оперение. Несчастный был еще жив – на губах пузырилась кровь, разбойник пытался вдохнуть и не мог. Пальцы его бессильно царапали землю, комкая ветошь, которую он принес по приказу Сумкина. Неподалеку криком кричал другой удалец – стрела пробила ему плечо. А дальше – еще один, и еще, и еще…

Первый удар советника Гао собрал богатый урожай.

Лян Большой при виде стрел не спрятался. Видимо, он и вправду был когда‑то наставником в ратном деле: предводитель разбойников мастерски отбил посохом все стрелы, до которых сумел дотянуться, после чего громогласно расхохотался.

– И это все?! – вскричал Лян. – Это все, что ты можешь, советник Гао? Все, на что ты способен?!

Гвардейцы поднимались на холм с изрядной прытью.

– Теперь наша очередь! – крикнул Лян. – Эй, молодцы!

Разбойничья ватага обрушила на наступавших тучу стрел. Но они не могли равняться с отборными солдатами ни в меткости, ни в мощи луков – лишь с десяток раненых гвардейцев откатились обратно, прочие же продолжали неумолимое наступление.

Чижиков остолбенел. Подле его ног лежал убитый разбойник, вглядываясь незрячими глазами в пустоту вечности, и черная кровь его струилась наземь. Котя дернулся в сторону и увидел другого, пришпиленного к стволу дерева тремя длинными стрелами, словно бабочка булавками. Голова его бессильно свесилась на грудь, руки обвисли. Мертв!

Вновь раздалось пение стрел.

Судорожно выдохнув, Чижиков скосил глаза и заметил, что одна из них вонзилась в землю в паре сантиметров от его правой ноги. Смерть прошла совсем рядом. Еще немного левее – и…

Сердце Коти неистово забилось, в висках заломило, перед глазами встала пелена. Живот скрутило от ужаса, а в позвоночник вонзилась ледяная игла.

Бежать!

Скрыться, ускользнуть, спрятаться…

Бежать!..

– Дядя Костя!!! – ворвался в его сознание отчаянный крик.

– Что?! – рывком вернулся к действительности Чижиков. – Какой дядя? Кто?! Тьфу ты!..

– Старик, помогай уже!

Это уже был Сумкин. Хлопнув Котю по спине, он резво распорядился оставшимся в живых лесным братом:

– Эй, ты! Давай, зови сюда пару друзей, и живо начинайте наматывать ветошь на кончики стрел. И плотно мотайте, не сачкуйте!

Разбойники засуетились, удивленно поглядывая на Сумкина, но за дело взялись безропотно.

– Да не так, бестолочи… тьфу, братья мои! – возмущался Федор. – Плотнее надо, крепче!

– А зачем мы это делаем, брат Сыпокэ? Это какая‑то чужеземная хитрость? – робко спросил один из разбойников.

– Да, да! Именно: чужеземная хитрость! Вы обалдеете, когда увидите!

Сумкин сделался необычайно деятелен и так и сыпал во все стороны приказами и распоряжениями.

– Теперь ты! Да, я тебе, могучий поборник справедливости, говорю! Зови сюда лучников! Так, кто тут у нас… – взгляд его упал на крутившегося под ногами Суня Девятого. – А, мальчик! Ну‑ка быстро беги и принеси сюда масла! Масла, которым лампы заправляют, понял?

Сунь кивнул.

– Живо! Одна нога здесь, другая тоже здесь!

Кипучая деятельность приятеля окончательно привела Чижикова в чувство: он плюхнулся на землю рядом с трудившимися над стрелами разбойниками и принялся наматывать на кончики стрел тонкие полоски ветхой ткани.

– Быстрее! Быстрее! – торопил Сумкин, то и дело высовываясь из‑за валуна и глядя вниз. – Да быстрее же!

Примчался Сунь Девятый с горшком масла.

– Так, лучники, слушай меня! – Федор ухватил стрелу за оперение и погрузил замотанный тряпкой конец в масло. Щедро смочил. – Делай как я! А теперь огня сюда!

Разбойники переглянулись.

– Но костер потух давно…

– Дьявол! – на лице Федора было написано отчаяние. – Нам до зарезу нужен огонь!

– Так извергни же огонь из руки! – потребовал Сунь Девятый. Он стоял рядом со знатным китаистом и пристально смотрел на него. – Ты великий маг, старший брат Сыпокэ! Ты можешь! Я видел!

– А! Была не была!

Сумкин сунул руку за пазуху. Повернулся к ожидавшим лучникам.

– Значит, так! Слушайте все! Сейчас я подожгу масло, и вы немедля стреляйте, цельте в щиты, это главное!

С неба вновь посыпались стрелы – уже не так густо, но все же и они нашли цель. Тонко ахнул Сунь Девятый.

Сумкин щелкнул зажигалкой и бросил ее в горшок с маслом. Жарко пыхнуло. Разбойники разинули рты, но бестрепетно поднесли стрелы к огню.

– Стреляй! – заорал на лучников Сумкин.

Пылающей волной понеслись стрелы к приближающимся гвардейцам, вонзились в щиты, и те загорелись. От неожиданности некоторые воины выпустили задымившиеся щиты из рук, другие затрясли ими в воздухе, пытаясь сбить пламя и позабыв о защите, – и всех их накрыло новой волной. Быть может, разбойники стреляли и неточно, зато кучно, а еще в нападавших летели копья. В результате стройная шеренга оказалась смята, многие попадали ранеными или убитыми, остальные бросились наутек, и лишь правый фланг, успевший подобраться ближе всех, продолжил движение к цели. Именно там был советник Гао. Оставив коня, громадными прыжками он несся вперед, и в руке его сверкал меч.

Разбойники разразились победными криками. Одну стрелу поджигали за другой, в упоении от успеха лучники стреляли еще и еще. Главной целью стал Гао: перепрыгивая через тела своих подчиненных, он невероятным образом уворачивался от летевших в него стрел и копий, или же отбивал их точными, скупыми взмахами меча.

Впереди пятеро наиболее удачливых гвардейцев уже достигли валунов и вступили в рукопашную схватку с вольными удальцами. Гао устремился на прорыв.

Оставшиеся в живых гвардейцы, видя такое дело, остановились, перегруппировались и повернули назад. Чижиков глянул, их было два десятка, не меньше. Вместе с Гао и той пятеркой, нет – уже тройкой храбрецов, пара дюжин. Многовато…

Он обернулся.

Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце – он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит.

– Оставь его, мы уже ничем не можем помочь! – закричал ей Котя. – Где Лю Бан? Где этот чертов Лю Бан?..

– Там, – кивнула Ника направо, туда, где звенели мечи и слышались крики битвы. Она бережно опустила голову Суня на землю, встала на ноги, собралась с силами.

– Федор! – Котя тряхнул Сумкина, при виде мертвого Суня Девятого растерявшего весь боевой задор. – Федор, слышишь меня? Самое время мотать отсюда!

– Да‑да… А? Что ты говоришь? – переспросил бледный как полотно Сумкин.

– Я говорю, что пока нас тут не перерезали, как котят, нужно забирать нашего драгоценного проводника и уматывать к лодкам! – крикнул ему прямо в ухо Котя. – Понял меня?

– И вовсе незачем так орать, – поморщился великий китаевед. – Я тебя прекрасно слышу, старик.

– Тогда чеши за нашими шмотками, хватай Шпунтика, а мы – за Лю Баном, – велел Чижиков. – Если что, руби всех мечом в капусту. Встретимся у спуска к реке. Вперед!

На правом фланге было жарко: здесь, у низкого строения, из которого выглядывали ряды мешков, а вдоль стены стояли глиняные кувшины и жбаны, развернулось настоящее сражение. Там и сям валялись тела разбойников, земля почернела от пролитой крови – воинская подготовка лесных братьев не могла идти ни в какое сравнение с боевыми навыками императорской гвардии.

В строю осталось слишком мало удальцов – Лян Большой, Кун Разящая Секира да еще Лю Бан. Когда Чижиков и Ника прибежали сюда, обороняющиеся совместными усилиями зарубили последнего из прорвавшихся гвардейцев. Однако цена этой маленькой победы оказалась слишком высока.

Обрушилась внезапная тишина.

– Братья, мы победили! – воскликнул предводитель разбойников, но в голосе его не было радости. – Мы победили, братья…

– Вас не задело, добрые господа? – устремился к Чижикову и Нике Лю Бан. Лоб его перечеркнула длинная царапина, глаза горели, бородка спуталась. – Каково состояние благовещего зверя мао?

– Зверь в порядке, – ответил Котя. – Смотритель Лю, старший брат Лян, нам нужно скорее уходить к реке! Сейчас здесь будет еще два десятка гвардейцев!

– А‑а‑а‑а!!! – раздался вдруг страшный крик и из‑за валунов выпрыгнул советник Гао. Полы его халата взвились как крылья – и сам он летел подобно птице, высоко и стремительно, воздев над головой меч. Котя видел подобное лишь в гонконгских боевиках, но там актеры летали, поддерживаемые страховочными тросами, а тут…

Еще не коснувшись ногами земли, Гао взмахнул левой рукой, что‑то сверкнуло – и стоявший рядом с Котей Лю Бан коротко хекнул: в грудь его по самую рукоятку вошел длинный боевой нож. Глаза Лю Бана удивленно раскрылись, губы скривило.

– Не‑е‑ет!!! – закричал Чижиков, протягивая руки к начинающему заваливаться на спину смотрителю. – Нет…

Котя оборотился в сторону противника и увидел, как при замедленной съемке, что тот уже занес меч над головой Ляна Большого. Предводитель разбойников никак не поспевал отразить этот стремительный удар. Следующим на очереди был Кун, а потом уже и они с Никой…

И тут девушка использовала текор.

 

…Чижиков обернулся.

Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце – он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит.

Девушка подняла голову и посмотрела на Котю.

– Пять минут и три секунды, говоришь? – спросил он.

– Масло, – только и сказала Ника, бережно опустила голову Суня на землю и вскинулась как стрела.

– Федор! – заорал Чижиков, хватая Сумкина за плечо. – Дуй за нашими вещами и Шпунтиком! Нет‑нет, ничего не спрашивай, поверь: так надо! Не спорь, если хочешь жить! Потом все объясню! Живо, бегом!

– А вы?

– А мы за Лю Баном!

Вихрем долетев до валунов, Чижиков, не останавливая стремительного бега, вырвал из‑за пояса меч и, не стряхнув с него ножен, помчался прямо на последнего гвардейца, которого с двух сторон атаковали Лян Большой и Кун Разящая Секира.

Никто ничего подобного не ожидал. Правда, гвардеец, боевая машина убийства, все‑таки попытался полоснуть Котю мечом, но тот легко уклонился, принял удар на ножны и со всего размаха впечатался гвардейцу плечом в грудь. Сила удара была так велика, что охнувший гвардеец, в росте уступавший Коте на голову, нелепо замахал руками и улетел за валуны – навстречу стремительно продвигавшемуся вперед советнику Гао.

Инерция бросила Чижикова наземь. Он заученно сгруппировался, совершил кувырок и врезался пятками в камень. Тут же вскочил и метнулся к строению, рядом с которым стояли кувшины с вином и жбаны с маслом. Котя вцепился в ближайший жбан, поднатужился, ухнул, поднял его и неловко перекинул через валун. Жбан грохнулся о камень, лопнул, вслед ему тут же улетела объятая огнем стрела – молодец Ника! – и в небо взметнулось пламя. Раздался чей‑то вопль.

– Быстрее! – Чижиков развернулся к опешившим разбойникам и Лю Бану. – Времени нет, сейчас тут будет еще два десятка гвардейцев! Бежим к лодкам, братья!

– Ты великий воин, младший брат Килэки! – воскликнул Лян Большой.

– Каково состояние благовещего зверя мао? – ошалело поинтересовался Лю Бан.

– Это честь – быть твоим братом! – взмахнул секирой Кун.

– Потом, все потом! – Чижиков бросился вглубь лагеря. Ника устремилась следом. – Поспешите, братья, поспешите!

Рядом с обрывом маялся Сумкин: у ног лежит дорожная поклажа, под мышкой Шпунтик.

– Как все прошло? – спросил он набежавшего Чижикова. – Я так понял, Ника задействовала свою темпоральную фиговину?

– Нормально! – отрезал Котя. – Вон, видишь – лестница? Давай, пошел, пошел!

Спустились к реке быстро, если не сказать стремительно. Потом Кун Разящая Секира дернул за веревку, и лестница упала вниз.

У заросшего тростником берега ждали на приколе лодки – всего несколько штук. Примятый тростник ясно свидетельствовал о том, что совсем недавно лодок было гораздо больше. Лян Большой, похоже, увиденным оказался расстроен: предводитель разбойников со злостью стукнул кулаком по колену и воскликнул:

– Презренные трусы и воры! Пока мы доблестно сражались, они подло уплыли, бросив нас и прихватив с собой все наше добро!

Чижикова расхищение награбленного волновало меньше всего – Котя бросился к оставшимся лодкам, бегло осмотрел…

– Садитесь в эти две!

Никто не стал спорить: в лодках как раз хватило места всем, кто спасся: Сумкину, Чижикову, Нике, Лю Бану, Ляну Большому и Куну Разящей Секире. Ну и, конечно, благовещему зверю мао.

Спешно отчалили, отталкиваясь от берега и дна длинными бамбуковыми шестами – лодки одну за другой вынесло на стремнину и быстро повлекло прочь от дымящегося лагеря.

Чижиков обернулся – и ясно увидел стоящую на краю обрыва высокую фигуру в длиннополом халате и с мечом в руке.

– Надо было продырявить остальные лодки… – проследив его взгляд, сварливо заметил Сумкин.

 

Эпизод 15

Беспечный рыбак