А назад вам просто не успеть.

И лишь найдя дорогу к Алтарю,

 

Ты сможешь изменить судьбу.

 

Все дружно оглянулись назад и поняли, что табличка сказала им правду. Мало того, что дверь самостоятельно захлопнулась. Так еще прекрасно было слышно, как с той стороны к ней грузно привалилась чья‑то внушительная задница. Кому она принадлежала – сомнений не вызывало. Но создателю ловушки и этого показалось мало: дверной проем на глазах потрясенных учеников просто престал существовать, заложившись блоками. Теперь напротив таблички была обыкновенная стена без малейшего намека на выход.

– А как же Роб? – в голосе Янки послышались слезы.

– Надеюсь, он догадался убраться из подвала подальше, – ответил Каджи, хотя никакой надежды внутри себя не чувствовал. Только тоска поселилась около сердца.

– А нам что дальше делать? – спросила другая близняшка, внимательно изучая надпись на стене. – Куда направимся? Судя по надписи, без разницы, все равно будем здесь бестолку шарахаться.

– Должен быть какой‑то выход, – уверенно сказала Луиза. – Это же всего лишь ловушка, а не тупик. – Она задумалась ненадолго. – Уверена в этом на сто процентов. Так же как и в том, что этот ребус придумал Этерник. Вполне в стиле директора, провалиться мне на этом самом месте…

И они все вместе провалились в буквальном смысле слова. Пол под ребятами просто исчез на краткий миг, а когда они пролетели вниз, сверху уже был нормальный сводчатый потолок. И тот, кто все это придумал, определенно знал, где они упадут. Потому то и не поленился соломки подстелить. Хотя пролетели ребята всего лишь этажом ниже, но приземлились на здоровые охапки сена. Только радости все равно не прибавилось.

Компания оказалась в маленькой комнатке, очень похожей на камеру заключения. У одной из стен они увидели деревянные нары, такой же стол в углу, кривоногий табурет, пристроившийся рядом. И скелет, сидящий на нем, откинувшись к стене. Второй обнаружился, дремлющим на нарах. Окон совсем не было, даже забранных решеткой, но зато имелась очень крепкая надежная дверь. И что самое странное, она оказалась закрытой изнутри на большой амбарный замок, капитально проржавевший.

– Картина Репина «Приплыли, гости дорогие», – вздохнула Янка, стряхивая с мантии приставшие соломинки. – И на кой ляд нужно было желать провалиться, а, Олира? Теперь вот сидим мы в темнице, орлы молодые…

Вейла ничего не ответила, пораженная не меньше других. Зато Чпок, оказавшийся большим любителем ломать и крушить, тут же предложил:

– Давайте дверь вышибем, всего и делов то.

– Разве что, используя твою бестолковку вместо тарана, – отозвалась Янка.

А потом близняшки принялись шушукаться между собой. И уже через пару минут приступили к реализации плана «Б», как высказалась Аня.

И был он не таким уж и мудреным. Чпоковский совет приняли, только девчонки внесли в него весомые коррективы. Яна, легко и не напрягаясь, уменьшила амбарный замок до размеров тех, что раньше вешали на почтовые ящики. А ее сестренка слегка покорпела над табуреткой, предварительно осторожно попросив скелет подвинуться. Он и подвинулся, едва она дотронулась до него, рассыпавшись в пух и прах. Видать давно тут сидел.

Из табурета близняшка смогла трансфигурировать дубинку, не сказать что увесистую, но вполне достойную. Ее то девчонка и преподнесла Гордию, смахнув со лба бисеринки пота, выступившие от затраченных усилий.

– Ты предложил – тебе и махать.

А Чпок только обрадовался, расплывшись в улыбке. И Каджи обратил внимание на то, что когда мальчишка просто улыбается, не выпячивая свой гонор наружу, не такой уж он и противный, оказывается.

Гордий покрутил дубиной в воздухе, красуясь перед девчонками и заодно привыкая к ней. А потом со всей дури двинул по замку, от орудия труда только щепки полетели. Затем еще раз, и еще. Но к его большому огорчению, долго изображать из себя Геракла, не пришлось. Уже после третьего удара замок разлетелся на запчасти, только дужка осталась болтаться в петлях массивного засова.

– И все? – разочарованно протянул Чпок, отбрасывая дубинку в угол застенка.

– А ты, похоже, собирался здесь до лета задержаться, чудик? – Аня устало поднялась с нар: трансфигурация в такие краткие сроки сожрала у нее кучу сил. – Дальше пойдем или здесь пикник устроим?

На шутку силы у девчонки все же нашлись. И даже на легкую улыбку хватило. Не собираясь задерживаться в скучно‑молчаливом обществе скелетов, ребята гурьбой высыпали из камеры в неширокий, но длинный коридор, оказавшись в его середине. Только, наверно, зря они так поспешили. Могли бы еще немного насладиться тишиной и спокойствием застенка.

Дверь, из которой они вышли, уже привычно растворилась без следа. Правда, тут же появилась другая – в конце коридора. Вот только не она одна появилась. На противоположном его конце тоже кое‑кто нарисовался, помахивая в нетерпении сразу тремя хвостами и пуская пар из ноздрей.

Таких кошек Каджи раньше не видел. Ростом она была не меньше его самого. В глазах ни одной мысли, кроме желания пожрать. Клыки торчат наружу, и верхние и нижние в перехлест. Лапы такие здоровые, что лев и в подметки не годится. А уж когда киса царапнула пол коготками, выдрав парочку каменных плит, а третью раскрошив, да еще и облизнулась раздвоенным змеиным языком, ребята не выдержали, задав стрекача.

Но вот что удивительно, чем дольше и быстрее они бежали к заветной двери, тем дальше, и все ускоряясь, она от них отодвигалась. Зато монстр позади неумолимо приближался, еще чуть‑чуть и праздник живота у него начнется однозначно. И тут Каджи осенила гениальная по своей глупости мысль. И он не замедлил ее высказать вслух, прерываясь, чтобы глотнуть воздуха в разрывающиеся от такого бега легкие:

– К опасности…нужно…развернуться…лицом…Поняли?

– Сдурел? – выдохнула Янка, зло сверкнув на него глазами и пытаясь обогнать.

Чпок, наоборот, кивнул головой, соглашаясь. И Гоша схватил Янку за руку, резко тормознув, так что она едва не растянулась на полу от неожиданности. Потом парнишка повернулся навстречу монстру, краем глаза успев заметить, как Гордий повторил его маневр, прихватив по пути окончательно выбивающуюся из сил Аню.

И их тут же понесло к заветной двери. А ребята дружно заорали вейле, срывая голоса:

– Да остановись ты! Луиза, развернись к ней лицом!

– Не могу… Страшно…, – донеслось до них уже издалека от продолжающей бежать им навстречу Олиры, но в результате только стремительно удаляющейся.

Каджи даже показалось, что он увидел, как монстр вытянулся, зависнув в прыжке. Но может, всего лишь показалось, слишком уж далеко от них была девчонка. Да и дверь, в которую их занесло спиной вперед, тут же громко захлопнулась. И ребята оказались почти в полной темноте в каком‑то просторном помещении, потому что эхо тут же неоднократно повторило Анькин вопрос:

– Прорвались?

– Не все, – грустно ответил Гоша, разворачиваясь уже от сплошной стены.

Далеко впереди виднелся свет, похоже, что в конце еще одного коридора. Ну, кто так строит, кто так строит? А вблизи маячили десятки глаз, устремивших свои плотоядные взгляды на добровольно пожаловавший ужин.

– Люмос, – скомандовал Чпок, и из кончика его палочки вырвался пучок света, ударивший в сводчатый потолок и вернувшийся на пол блеклым отражением.

От этого пятна и шарахнулись в разные стороны перепугавшиеся меховые колобки.

– А‑а‑а!!! – не сговариваясь, дружно заорали в четыре глотки ребята, опять бегом бросившись через толпу дэймолишей навстречу далекому свету в конце тоннеля.

И многоголосое эхо испуганно заметалось под высокими сводами потолка. Зато колобки, в крайнем случае, ближайшие к ребятам, замерли в неподвижности, оглушенные их громким криком. А они, продолжая орать скоропостижно хрипнущими голосами, неслись вперед, не разбирая дороги. Правда, Каджи на бегу даже успел отфутболить парочку оказавшихся на пути дэймолишей. В сборную его точно взяли бы, если б тренер рядом оказался.

Вот только, похоже, что приключения подошли к своему логическому концу, хотя ребята топали, с трудом передвигая ноги, уже в середине коридора. Позади них послышался мягкий шелест, словно осенний ветер гнал опавшую листву. Колобки слишком уж шустро оклемались и бросились вдогонку за ускользающей едой.

А тут еще Анька, неуклонно отстававшая, совершенно обессилев, резко остановилась, развернувшись в обратную сторону.

– Все, больше не могу, – выдохнула она, сверкнув слезами на глазах. – Дальше без меня. Люмос!

Из ее палочки вырвался тоненький лучик света, ударивший в приближающегося самого голодного и нетерпеливого колобка. Он тут же рассыпался пеплом, а Аня перевела луч чуть дальше, выискивая следующую цель.

– Анька, совсем сбрендила?! – следующей встала как вкопанная другая близняшка. – Это что ж получается, нам совсем‑совсем капец настал? Люмос!

Из ее палочки вылетел более солидный пучок света, зажаривший сразу троих дэймолишей, необдуманно приблизившихся к ее сестре. А та в ответ только устало пожала плечами, лихорадочно водя световым лучом во все стороны, словно длинными очередями из «калашникова» поливала.

– …, черт возьми,…!..…, вас обеих! – Каджи, оказавшийся сравнительно недалеко впереди, бросился назад, вспоминая все ругательства, какие только слышал на автозаводских улицах. – Урою!

Правда, совсем непонятно к кому этот рык относился. Все‑таки к колобкам, вернее всего. Да только не судьба была Гоше в этот раз развлечься с дэймолишами. Буквально уже на втором шаге, парнишка наступил на какую‑то хитрую плиту, и она тут же стала проваливаться вниз. Он сразу же дернулся назад, свалившись на пол и откатившись к тому месту, откуда и бросился на выручку близняшкам. И вовремя.

Туда, куда мальчишка наступил, сверху посыпались крупные булыжники, завалившие, в конце концов, коридор под самый потолок. Один даже прямо к ногам Каджи прикатился, ему на горе камней места не хватило. А парнишка так и сидел на полу чумазый, в порвавшейся мантии, со слезами, скатывающимися по щекам.

Рядом возник Чпок, вернувшийся обратно. Он посмотрел на завал, вздохнул прерывисто и угрюмо высказался:

– Ладно, чего уж тут сделаешь. Пошли дальше. Вряд ли нас ожидает что‑то лучшее впереди.

Каджи глянул на него исподлобья, но промолчал, поднимаясь на ноги. Только быстро смахнул с ресниц слезы пыльным рукавом мантии, пока Гордий их не заметил. Хорошо, что здесь полумрак стоял, а то ведь всю дорогу подкалывать будет, гад. А Гоше и без этого сейчас так погано, хоть башкой о стены бейся. Ну вот, спрашивается, на кой ляд он сам сюда поперся, да еще и друзей на глупость подбил?

Через некоторое время ребята, весь оставшийся путь молчавшие и настороженно прислушивавшиеся, опасливо выглянули в следующий просторный и симпатичный зальчик. Ничего страшного на этот раз они не увидели.

Вот разве что Гоше, по старой памяти, статуи, в количестве четырех штук застывшие в углах, совсем не понравились. Высокие, в поблескивающих золотистых латах, с красочными плюмажами на макушках шлемов. И в каждой руке по острому слегка изогнутому клинку. Рук у каждой статуи почему‑то было четыре.

А уж две гарпии, окаменевшие изваяниями на выступающем парапете над очередной приоткрытой дверью, еще противнее выглядели. Особенно их прищуренные глаза, напряженно вглядывающиеся в противоположный вход.

Ребята осторожно втянулись обратно, прижавшись к стене.

– Не нравится мне все это, – голос у Гоши звучал тихо и хрипло.

– И что с того? – так же хрипло поинтересовался Чпок. – Можно, конечно, и здесь постоять, пока с голоду не окочуримся.

– Ладно, тогда давай бегом до следующей двери, – предложил Каджи. – Хотя надоело уже. Я никогда в жизни столько не бегал.

Гордий почесал затылок, задумавшись, но интересных мыслей не начесал, а потому согласился:

– Рванем на три. Палочку приготовь на всякий случай. – И мальчишка принялся отсчитывать. – Раз, два, два с половиной, три…

А затем ребята одновременно выскочили в зал, опрометью бросившись в противоположную сторону к двери. Прямо навстречу летящим гарпиям. Да и латы тоже не стояли без дела, ходко двинувшись в их направлении с четырех углов.

Каджи даже умудрился увернуться от спикировавшей на него сверху железной птички с женским приветливо‑злым лицом. И оглянувшись назад, с удивлением заметил, как ему вслед посыпались перья, срываясь с крыльев заложившей крутой вираж гарпии. Только они с легкостью втыкались в каменный пол, превращаясь во время полета в маленькие, но острые кинжальчики. И еще Гоша увидел, как вторая пичуга, удачно цапнула Чпока острыми когтями за плечи и, немного приподняв в воздух, небрежно швырнула в обратную сторону.

Гордий плашмя и приземлился почти в то место, откуда ребята только что стартовали. Но он тут же вскочил на ноги, недовольно поморщившись, и выставил вперед волшебную палочку навстречу приближающимся латникам. И даже что‑то пробормотал себе под нос.

Каджи, уже влетевшему в дверь, показалось, что из палочки Чпока вырвалась на свободу крохотная молния, чего он от спутника совсем не ожидал. И она угодила ближайшему противнику под забрало. Но тот только мотнул недовольно шлемом и припустил вперед даже еще быстрее.

– Гордий! – заорал Гоша, отчаянно пытаясь задержать дверь, потихоньку начавшую закрываться. – Вынимай из них душу. Они же не живые!

И парнишка даже умудрился прицелиться, подталкиваемый дверью, и выпалить:

– Индиферро!

Ближний к Чпоку латник, которому до этого уже влетело под забрало, тут же споткнулся на ровном месте и нелепо завалился вперед, рассыпавшись от удара на запчасти. А Каджи успел услышать нагло‑самоуверенный ответный крик Гордия:

– Щас я из них тут, блин, повытрясаю души! – в очередного латника опять угодила скромная молния.

И тут дверь окончательно захлопнулась. А Каджи, подергав ее на удачу за ручку, но, прекрасно зная, что она не откроется, опустился прямо на пол, устало привалившись к ней спиной. И подумал, что зря Чпок не ходил на факультатив по дизайну: с латниками и статуями гарпий он точно не справится.

Когда чуточку успокоился, и сердце перестало рваться из груди, парнишка неспеша поднялся. Бежать теперь некуда, да уже и не хотелось. Почему‑то Гоше стало все безразличным.

Комнатка, в которой он очутился в полном одиночестве, была совсем крошечной. И почти пустой, если не считать пары горящих факелов, закрепленных на стене, двери, не желающей открываться, да большого зеркала в красивой раме напротив нее. К нему‑то Каджи и направился.

Он стоял и тупо смотрел на свое отражение. Ну что, друг, добрался до цели? И куда же дальше? Ясно дело, что к Алтарю Желаний! Вот только как туда перемещаться‑то? Для этого ведь нужно мысленно представить место, где ты хочешь оказаться. И здесь не получится скомандовать зеркалу, перенеси, мол, меня к Алтарю Желаний и точка. Есть, конечно, другие варианты. Можно смачно плюнуть на все и запросто отправиться к Мэри, например. Рассказать ей о том, что натворил. И принять геройскую смерть от руки сестры. Чего уж проще?

А все гениальное, как Каджи где‑то слышал, – именно просто. И он тут же хлопнул себя ладонью по лбу. Ведь точно! Как же он, дурень, сразу не догадался. А Монотонус, установивший здесь это зеркало, – в этом Гоша не сомневался – определенно гений.

Парнишка, отбросив в сторону все прочие мысли и сомнения, сосредоточился исключительно на зеркале. И уже через несколько секунд, показавшихся ему тягучими как сама вечность, Каджи развернулся и пошел прочь, грустно вздохнув. Потом он взялся за ручку двери, которая тут же легко открылась. Гоша решительно шагнул за порог, догадываясь, что ловушек больше не будет.

И оказался в зале, похожим по размерам на предыдущий, как две капли воды. Но только по размерам. Этот был красив до бесподобия, сверкая позолотой, поражая лепниной на потолке и затейливым орнаментом на стенах. И, слава богу, здесь не было ни статуй, ни латников, ни монстров. Зато в самом центре находился ОН – Алтарь Желаний.

Не сказать, что сооружение настолько уж поражало воображение. Гоша, например, представлял его совсем иначе, более мрачно. Чем‑то вроде плахи, на которой несчастным жертвам отрубают головы, в обрамлении чадящих факелов, дающих света столько, чтобы не промазать топором по шее. С грудой ветхих скелетов валяющихся вокруг. И с каплями засохшей крови.

Ничего подобного. Трехступенчатое возвышение из кристально белого мрамора с просторной площадкой в навершии. В его центре куб, метр на метр, но уже непроницаемо черный и тоже каменный. А над кубом две витиеватые арки однообразно серые размером с взрослого человека вращаются неспешно в разные стороны. Складывается такое впечатление, что хотя они каждая сама по себе, но в то же время – одна в другой. И даже больше, арки будто одно целое. А внутри их вращения в неясном тусклом свете, исходящем вертикально от куба струилась какая‑то непонятная сизая муть, похожая на легкую туманную дымку.

Каджи обошел вокруг Алтаря и обратил внимание на то, что на всех четырех стенках черного куба присутствуют две золотые руны, повторяющие на каждой грани друг друга и словно бы выжженные в камне. Даже мелкие потеки вниз отчетливо видны. И что еще интереснее, Гоша легко и не напрягаясь, их прочитал: жертва – желание. И озадачился. Об этом он совсем и не подумал как‑то. С желанием еще, туда‑сюда, можно разобраться. А – жертва?

Каджи продолжал напряженно вглядываться в Алтарь, озабоченно нахмурившись, но не решаясь наступить на кристально чистые ступени. Ему даже показалось, что арки стали вращаться чуточку быстрее. А из дымки внутри них соткалась объемная картина, отображающая его самое заветное желание. Он там увидел себя, абсолютно счастливого. Радостно обнимающих его родителей и не менее ликующих Мериду с отцом. На заднем плане печально улыбающихся друзей. И лица их Гоше показались безжизненными, словно у призраков.

Именно в этот момент у него в голове проскользнула какая‑то очень важная мысль, смутно озарившая его. Настолько важная, что прядка немедленно отозвалась такой тяжестью, которой он за ней еще никогда не замечал. И без понимания этой мысли все остальное, и то, что было, и то, что только еще будет, не имело абсолютно никакого значения. Но ухватить ее за хвост оказалось невозможно. Видимо, ему просто помешал голос, раздавшийся за Гошиной спиной:

– Я оказывается вовремя. Не помешаю?

Каджи резко повернулся, вздрогнув от неожиданности.

– Вы? – на большее у парнишки не хватило фантазии. – Но что вы здесь делаете?

Вопрос был абсолютно глупый. Впору бы спрашивать, что ОН здесь делает. Но, как ни странно, профессор Ловью ответила, неспешно приближаясь к мальчишке:

– Вообще‑то, я пришла сюда, чтобы исполнилось одно желание. Кстати, спасибо, что дождался меня. – Она мило улыбнулась. – Мне же понадобится жертва.

Каджи попятился. И Дрима тут же остановилась.

– Ты уж не убегай, пожалуйста, – ее носик, казавшийся раньше очаровательным, некрасиво наморщился. – Наша магия около Алтаря не действует, и мне не очень хотелось бы гоняться за тобой. Я, конечно, тебя поймаю, – тут ее голос резко изменился, став мужским и довольно‑таки неприятным, – но ненавижу бегать!

– Но я думал, что Своч…, – промямлил Каджи, совсем ничего не понимая.

– Ах уж этот, Своч, Своч, – и хотя лицо у Дримы слегка застыло, наподобие маски, потеряв вейловскую привлекательность и чуточку огрубев, глаза, тем не менее, зло полыхнули. – С ним мне еще придется разобраться потом. Он чуть не помешал мне, хотя, не скрою, я ожидала помощи.

Она помолчала немного и продолжила:

– Хотя, кое в чем он мне все же помог, надо отдать ему должное. Батлер ведь заставил тебя думать, что он корень всех твоих бед и несчастий? И этим отвлек внимание от меня.

– Так это не Своч пытался меня убить, а вы? – удивился Каджи.

– Убить тебя? – Оно рассмеялось, смешав в себе грубый мужской хохот с чисто женскими ужимками. – Да что ты, Каджи! Никто не пытался тебя убить. В крайнем случае, здесь, в школе. Если бы я этого хотела, ты уже давно был бы мертв. После того, как я попала все‑таки сюда преподавать, ты мне нужен был именно живым. До этого момента. Просто так я пыталась заставить тебя активнее рваться к Алтарю, чтобы ты очень захотел найти своих родителей, которые тебя приласкают, обогреют, защитят. Получилось. Странно, конечно, что Своч иногда невольно мешал мне. А ведь он, наверное, с радостью прикончил бы тебя собственноручно. И вместо этого…

Дрима прищурившись, посмотрела на парнишку, отчего он покрылся липким потом. Но уже через несколько секунд она встрепенулась и сама себе приказала властным мужским голосом:

– Все, хватит болтать! Пора приступать к делу, чтобы исполнилось предсказание, – вейла заливисто и зловеще расхохоталась. – Правда, только его концовка.

– Но зачем вам…? – оторопело спросил Каджи, потихоньку пятясь от учительницы вверх по ступеням, хотя уже кое‑что понял.

– Зачем?! – рявкнула она или скорее он. – Да затем, что я хочу наконец‑то получить свое собственное тело! Это должно было случиться еще десять лет назад, когда меня призвали в этот мир, но нам тогда помешали. Я устал быть гостем в чужом! Именно поэтому я принесу тебя в жертву. И когда твоя душа улетит, а мой дух переселился в твое тело, Дрима пожелает, чтобы ты вновь ожил. Гордись, Каджи, ты возродишься, словно птица Феникс, только уже могущественным, как никто другой из ныне живущих волшебников. – И заметив страх на его лице, добавил. – Не бойся, ведь ты – это я, а мне не пристало бояться, чего бы то ни было.

– Кто ты? – прошептал Гоша едва слышно, догадываясь об ответе.

– Ты хотел спросить, кто мы? – издеваясь, поинтересовался голос. – Мы с тобой – Вомшулд Нотби! Самый величайший из магов!

Каджи оказался уже почти на самом верху Алтаря Желаний, но, услышав это, споткнулся и упал, больно ударившись копчиком. А его правая рука наткнулась на что‑то металлическое. Он скосил глаза и с удивлением обнаружил под ладонью рукоять короткого меча. На его блестящем лезвии были выгравированы буквы на чужом языке, но Гоша их легко прочитал: «Гриффиндор». Парнишка сжал меч в руке и поднялся.

– Не подходи ко мне, – зловеще прошипел он.

А Вомшулд, все же так будет уместнее теперь называть вейлу, только криво усмехнулся, неспешно и осторожно приближаясь к мальчишке:

– Ты думаешь, что у тебя хватит духа помешать мне исполнить задуманное?

Гошу неожиданно пронзила насквозь настолько очевидная истина, что он поразился ее простоте. И даже ощутил физически, а не только мысленно ее присутствие в себе, в каждой клеточке тела. Только так, и никак иначе! Предсказание должно сбыться! А потому Каджи и ответил очень твердо:

– Да! Я помешаю тебе. И у меня хватит на это духа!

Парнишка быстро, словно боясь не успеть или передумать, развернул меч острием к себе, приставив его кончик напротив отчаянно бьющегося сердца. И намертво сжав рукоять обеими руками, упал плашмя лицом вперед, обреченно зажмурившись. Но когда нестерпимо острая боль пронзила его грудь, глаза у Гоши сами собой распахнулись во всю ширь. И в их медленном угасании застыло безбрежное удивление: я – смог, я – победил!

Но он уже не видел, как вращающиеся над Алтарем Желаний арки медленно остановились, застыв перпендикулярно друг другу. А бледное свечение, до этого момента исходившее вверх, стремительно втянулось в куб, увлекая за собой и туманную дымку. Руны на боках Алтаря раскалились, и на черноте появилось несколько новых золотистых потеков.

И в тот же миг из куба вверх и в стороны выплеснулся такой фантастический поток света, что даже представить себе невозможно. Этот выброс энергии, похожей на термоядерный взрыв в миниатюре, сопровождался такой же по силе ударной волной.

Странным образом миновав распростертого на Алтаре Каджи, она превратила в пыль Дриму, застывшую на ступенях и ошарашенно таращившуюся на Гошу. Лишь только что‑то черное вырвалось из тела учительницы и, описав круг над парнишкой, умчалось вверх. А потом волна прокатилась за ослепительно ярким светом по всему залу, ударившись в конце в его стены. Замок даже дрогнул от такого напора, словно при легком землетрясении, а с потолка посыпались песчинки и пыль из щелей между плитами. И неожиданно быстро свет втянулся обратно в куб. А Алтарь успокоился еще на пятьдесят лет.

Но Каджи было уже все равно. Главное, что он победил. И желание исполнилось.