О совместной работе с Алексеем Балабановым.

Она была интересна именно в непростоте, именно в столкновении как бы видения. Но, мне кажется, что это было полезно и режиссеру, и мне, как музыканту, потому что что-то двигалось. Мы друг друга как-то меняли. Даже в этих спорах, почему вот так, а почему не так, в этом что-то рождалось. То есть, это было абсолютно адекватное творческое взаимодействие, которое само по себе, вне зависимости от результата, является развивающим. И могу только еще добавить: несмотря на частые противоречия творческие, это нормально, все-таки, я и Леша, мы правильно видели друг в друге больших людей с каким-то вкусом и видением. Можно как – стукнуть по столу и сказать: «Я режиссер, будет вот так». И имеешь на это право. А можно, все-таки, попытаться прийти к некому общему знаменателю, чтобы это было решение, принятое двумя людьми. Это партнерство – нормальное творческое партнерство. Оно и происходит со спорами. Ведь партнерство не подразумевает все время улыбки: «Ой, как хорошо все». Партнерство подразумевает иногда жесткое взаимодействие, но важен результат. Если партнеры взаимоуважают друг друга, они будут добиваться друг от друга какого-то совместного результата. И вот с Лешей это в полной мере всегда происходило.

«Я тоже хочу»

Мне кажется, что это абсолютно логичное и достойное завершение его кинокарьеры и пути как личности. По степени миропонимания, этой мирофилософии, по степени глубины выводов, которые происходят о жизни, с той недосказанностью и знаком вопроса в конце: «Да, почему вот так все?» Тем не менее, этот знак вопроса для меня в фильме, он подразумевает такую сакральную тайну жизни. Мы все живем для того, чтобы добраться, а для чего мы живем? И он себе этот вопрос постоянно ставил. «Вот я тоже хочу счастья, а где же оно?» И этот знак вопроса подразумевает людей задумываться о том, где же счастье, кто его делает, приходит ли оно само, или его нужно добиваться? Что такое – моменты счастья вообще? Все, в принципе, его предыдущие его работы, они вели к тому некому переосмыслению, и, мне кажется, что его фильмы, его творчество, Лешино, как раз является одним из бескомпромиссных примеров вот такого пути художника. Мне кажется, можно докторские диссертации по его кинематографии писать и, в том числе, и по психологии тоже. Можно много чего написать, изучить, потому что сила цельного художника и цельной личности в том, что он, действительно, целен и любопытен во всех своих проявлениях.

«Для меня счастье – это поиски счастья»

«Что такое счастье, в чем смысл жизни?» – это тот вопрос, который человек задает себе всю жизнь. И, мне кажется, что в тот момент времени, в котором я сейчас существую, для меня счастье – это поиски счастья. Понимание того, что оно достижимо, что его моменты рассыпаны по всей жизни, и что счастье – это не некое такое постоянное состояние, это как вдохновение. Вот оно, его моменты случаются, и потом оно ускользает. И ты живешь ожиданием следующего такого момента. Живешь или делаешь что-то для этого, для своих близких, для своего дела, для того, чтобы этот момент вдохновения снова получить. Момент вдохновения открытия и счастья от этого открытия. Момент любопытства к жизни, как к таковой, любопытства к собственным изменениям. А это путь бесконечный, и будет он происходить до самой кончины, до тех пор, пока мы здесь на планете Земля находимся.

По большому счету, я, бесспорно, счастлив. Бесспорно, потому что у меня есть желание жить, понимание собственной жизни, у меня есть близкие, с которыми я делю свой жизненный путь, у меня есть любимое дело, в смысле музыки, которое меня еще и кормит.

«Переживания нужно трансформировать в действия»

Человек – совокупное огромное существо, которое способно переживать и действовать. Мы воспринимаем существующую реальность, она на нас как-то действует, мы это переживаем и, в соответствии с нашими переживаниями, корректируем свои модели поведения. Так, если говорить сухим языком. Если говорить более эмоциональным языком, то все, что с нами случается, должно делать нас лучше и мудрее. Переживания, обиды, чувства вины и все подобные вещи – они хороши в коротком промежутке. Потому что, если они продолжаются дольше, ты в них начинаешь тонуть, и если ты еще склонен к депрессированию как личность, например, или еще каким-то вещам, то тебя это может просто нахлопнуть с головой, и будешь долго из этого выбираться. Равно как и нельзя просто не замечать чувства вины, как будто его не существует. Совесть человека – это мощный развивающий фактор. Поэтому на сегодняшний момент я считаю, что переживания – это то, что нельзя игнорировать, потому что переживания дают подсказку тебе – кто ты такой и что ты из себя представляешь. Но их сразу же нужно трансформировать в действия. Причем, действие, имеется в виду, не только физически взять и фактически сделать. Действием я также считаю переосмысление, например, какой-нибудь жизненной ситуации. Ведь ты ее переосмыслил, пустил, решил, что ты теперь будешь относиться к этому вот так. Это тоже действие. Человечество вообще считает, что действие – это поднял чашку и переставил, сел в машину – поехал. И мы совершенно забываем, что основное количество действий наших происходят внутри у нас. Вот этих переживаний, которые мы в себе крутим, вот ту самую симфонию мысли, о которой я пою в песне. Эта симфония мысли, она существует для того, чтобы найти в этом во всем себя, понять, что тебе от этого нужно. Только тогда это имеет смысл. Если переживание ради переживания, то это заканчивается дурдомом.

Правда заключается в том, что нужно что-то пережить, чтобы что-то понять. Чтобы приобрести какую-то свою мудрость, которой ты будешь потом делиться с миром, если у тебя есть такое желание. Со сцены или в быту, в ежедневной жизни, в троллейбусе уступить место – все, что угодно. Нужно ли для этого провести полгода в депрессии? Я думаю, это не обязательно. Скажем так: есть переживания, есть форма переживания. Давайте отделять одно от другого. Есть переживания сами по себе, и есть форма, в которой это происходит. Вот форма – это не важно. Человек может два года в психушке пролежать, а может за две секунды что-то понять. Это не делает значимость его переживаний ни больше, ни меньше. Самое важное, что он из этого вынес и что он транслирует дальше по жизни. Нужно что-то переживать, но это не означает, что должны быть какие-то потрясения грандиозные. Ничего подобного. Можно переживать просто от книг. Ведь жизни у людей разные. Кто-то, действительно, попадает все время в стрессовые ситуации, сложные, жизненные. А кто-то живет, как у Христа за пазухой, читает книжки, смотрит фильмы и новости и переживает что-то. И так, как бы ничего с ним не происходит. И тот, и другой могут написать гениальные произведения. Потому что внутренний мир человека намного более влиятелен, чем нам кажется. Не говоря уже о том, что люди до такой степени по-разному устроены, что сильнейшее потрясение для одного будет ничем не значащим для другого. Мы переживаем за то, что в нас лично резонирует. Кто-то за убитую божью коровку, а кто-то – за извержение вулкана.

Я в той фазе жизни нахожусь, когда уже знаю, как я переживаю, насколько долго я могу переживать, как я могу себя заткнуть или не заткнуть, как я могу в переживаниях утонуть вообще, сидеть обиженным и дуться на весь мир. Это все пройденные вещи, я понимаю, что их нужно было пройти для того, чтобы потом с ними обходиться так, как я сейчас с ними пытаюсь обходиться. Все остальное не имеет значения, отвлекает от творчества. Я имею в виду, творчество не только музыкальное, а жизненное. В принципе, идеи в жизни, которые возникают, которые хочется реализовать.

О музыкальной критике.

Если раньше меня беспокоила оценка наших песен, нашей музыки, то сейчас она меня абсолютно не беспокоит. Почему? Потому что я знаю, что для меня большая оценка – это реакция людей в зале. Как, что и кто понимает, у кого какие ассоциации навеивает – это все очень субъективно. Не говоря уже о том, что у нас о музыке пишут – по пальцам пересчитать людей. Причем, с годами они пишут все хуже и хуже, в том смысле, что поверх музыки куча наслоений личного характера, которые к музыке, как к объекту культуры, не имеют никакого отношения. Не то, чтобы я регулирую эмоции, просто у меня они пропадают на эту тему. Если, например, я в песни вкладываю что-то, а другой человек начинает препарировать эту песню и говорит вещи противоположные, для меня это повод просто улыбнуться, и все. Не более того. Я точно уже знаю, чем занимаюсь, и что я собой представляю. Знаю потолок своих возможностей и низ своих возможностей. И мне, в общем-то, моей самооценки достаточно.

«Хочешь изменений в жизни – ты их призываешь»