Глава 5. Поджарился до хрустящей корочки, или Как выглядит неуверенность

 

Эта глава о солнцезащитных средствах, витамине D, генетическом коде, «Поверить не могу, что это не масло!» и коралловых рифах.

 

В 2012 году 77-летняя англичанка покинула Англию и отправилась в отпуск на юг Франции. Как-то раз она заснула на солнце. На ней был пластырь с опиоидом фентанилом, который врач назначил ей для облегчения боли в спине. Такие средства работают благодаря тому, что препарат вступает в тесный контакт с кожей. Действующее вещество медленно попадает в тело и всасывается в кровь. Это простая и элегантная система доставки лекарств. К сожалению, когда кожа нагревается, как это происходит на солнце, количество фентанила (или любого другого лекарства), которое проникает в организм, увеличивается. Если вы что-нибудь читали об опиоидной эпидемии, то знаете, к чему может привести передозировка фентанила.

Женщина впала в кому.

Обычно, когда вы засыпаете на солнце, тело чувствует, что становится слишком жарко, и в конце концов будит вас. В зависимости от того, насколько светлая у вас кожа, вы можете проснуться с неприятным ощущением, что вас поджарили (и вовсе не с целью сохранить на более долгий срок). Следующие несколько дней у вас даже может слезать кожа. Это называется солнечный ожог, и, в зависимости от тона кожи и географического положения, вы можете получить его всего за несколько минут.

Женщина лежала в коме под жарким французским солнцем шесть часов.

К моменту прибытия скорой помощи у нее развился сильнейший солнечный ожог из когда-либо зафиксированных. Повреждения были настолько серьезными, что были похожи на ожог от огня: обугленные черные линии сгоревшей кожи змеились по ее животу и ногам. И, что самое ужасное, кое-где были участки белесого обожженного жира, которые означали, что солнце сначала прожгло все три слоя кожи (около двух миллиметров толщиной), а затем поджарило жир под ними.

Повреждения были настолько серьезными, что, как только женщина вышла из комы, ее перевели в специализированное ожоговое отделение.

 

Когда вы засыпаете на солнце, тело чувствует, что становится слишком жарко, и в конце концов будит вас.

 

Как солнце это сделало? Давайте рассмотрим количество участвующей в этом процессе энергии.

Солнце – это колоссальная, гигантская, огромная, невероятно мощная энергетическая пушка. Если вы возьмете количество энергии, выпущенное ядерной бомбой, взорвавшейся над Нагасаки, Япония, и умножите его на тысячу, то получите количество, которое попадает от Солнца на Землю… каждую секунду. Самое удивительное в этом случае не то, что лучи могут вас поджарить. Такое случается редко, и мы должны благодарить за это наши тела. Они инстинктивно понимают, что избыток света опасен, и у них есть два невероятно сложных способа сказать нам об этом.

1. «Мне жарко». (Перевод: «Быстро заходи в помещение или найди тень!»)

2. «У меня ожог». (Перевод: «Ощути мой гнев, человек! Это твое наказание за то, что ты оставался на солнце слишком долго».)

К сожалению, когда женщина, отдыхавшая во Франции, впала в вызванную фентанилом кому, оба этих тонко настроенных механизма отключились.

Тем не менее в большинстве случаев тело имеет четкое представление о количестве солнечных лучей, которое оно хочет поглотить, и с радостью заставит вас мучиться, чтобы вы не выходили за эти пределы.

Но чего организм пытается избежать, кроме участи быть приготовленным заживо?

 

* * *

 

Прежде чем мы поговорим об этом, давайте разберем, как солнце сожгло несчастную англичанку.

Оно выпускает небольшие «пули» энергии, называемые фотонами. Каждый из них несет определенное количество энергии, и она определяет все, что с ним связано, начиная с его видимости. Наши глаза – это пара очень чувствительных фотонных детекторов, и то, что вы знаете как «свет», на самом деле представляет собой невообразимое количество фотонов на последнем этапе их путешествия от солнца. Они отскакивают от всего вокруг вас и врезаются в распознающие фотоны белки в сетчатке[78]. Это столкновение генерирует электрический сигнал, который мозг интерпретирует как то, на что вы смотрите, например спаривание двух львов. Глаза могут улавливать фотоны только в очень узком диапазоне энергии: от 0,00000000000000000028 до 0,00000000000000000052 джоуля[79].

Но диапазон фотонов, излучаемых Солнцем, гораздо шире: приблизительно от 0,00000000000000000000000000020 до 0,00000000000000020 джоуля. Большинство из них, однако, поглощается тонким слоем молекул О3, о котором вы узнали еще в школе, – озоновым слоем. Это означает, что женщина, отдыхавшая на юге Франции, подверглась бомбардировке фотонов с энергией от 0,000000000000000000079 до 0,00000000000000000068 джоуля на фотон (в 10 раз больше).

Если у вас уже в глазах рябит от всех этих нулей, вот зарисовка видимых и невидимых фотонов (даже близко не в масштабе), которые обрушились на женщину (смотрите рисунок на следующей странице).

Каждая из этих частиц взаимодействовала бы с ее телом по-своему.

Давайте начнем с рассмотрения подмножества фотонов, которые содержат чуть меньше энергии, чем те, которые мы видим. Они проникают в человека глубже, чем вы думаете: как минимум на миллиметр, но, возможно, больше, в зависимости от тона кожи и точной энергии частицы[80].

 

 

Это означает, что эти фотоны взаимодействовали со многими клетками тела женщины и молекулами внутри них: ДНК, белками, сахарами, жирами, холестерином и водой (это далеко не все). Когда они ударили по электронам в молекулах, последние начали двигаться разными способами. Целые молекулы вращались, а пары атомов внутри них отдалялись, сближались, изгибались, раскачивались, отсоединялись, виляли или скручивались относительно третьего атома.

 

 

Казалось бы, все происходило случайным, несогласованным и нескоординированным образом, как танец студента на свадьбе лучшего друга.

Молекулярный же танец измеряется тем, что вы хорошо знаете, – температурой. Чем горячее вещь, тем энергичнее двигаются составляющие ее частицы. Так, молекулы кипящей в кастрюле воды двигаются гораздо быстрее молекул в клетках вашей руки. Если вы поместите руку в кастрюлю с кипящей водой[81], молекулы воды будут двигаться рядом с молекулами кожи ОЧЕНЬ БЫСТРО, из-за чего ее клетки будут «танцевать» значительно энергичнее, чем раньше.

Ваши нервные окончания почувствуют этот танец и пошлют в мозг сигналы, которые будут интерпретированы как: «УЖАС КАК ГОРЯЧО ГОСПОДИ ВЫТАЩИ РУКУ БЛИН УЖАС ВЫТАЩИ РУКУ ВЫТАЩИ РУКУ ВЫТАЩИ РУКУ». Ну, примерно так.

Фотоны, заставляющие молекулы двигаться активнее (как горячая вода), называются инфракрасным излучением. Да, это модное слово, употребляемое по отношению к солнечному свету, тепловизорам и роскошным варочным панелям, представляет собой лишь ярлык, который мы создали для фотонов с очень специфическим набором энергий. А «излучение» – это просто ярлык для тепла, которое мы чувствуем, когда фотоны попадают на кожу.

 

 

Очевидно, что общее количество энергии, получаемой вами от солнечных фотонов (в секунду), значительно меньше того, что вы поглощаете, сунув руку в кастрюлю с кипящей водой (тоже в секунду). Поэтому эти частицы вызывают приятное ощущение тепла, а погружение руки в кипяток сопровождается ужасной жгучей болью. Но если ваше тело поглотит достаточно инфракрасных фотонов, произойдет множество неприятностей. Клетки взорвутся. Белки свернутся и станут бесполезными. В итоге вода испарится, а твердые вещества сгорят, образовав газы и углерод, которые приводят к обугливанию стейка.

Женщина, впавшая в фентаниловую кому, поглотила около 20 миллионов джоулей энергии – примерно столько же вы получили бы, если бы вас 17 минут готовили на газовой плите.

Одновременно с бомбардировкой инфракрасными женщина также подвергалась нападению других фотонов – тоже солнечных, но с несколько более высокими энергиями, чем те, которые мы видим: от 0, 00000000000000000052 до 0,00000000000000000068 джоуля. Они называются ультрафиолетовыми (УФ) фотонами. Эти частицы с более высокой энергией привели к тому, что в коже женщины произошло нечто хорошее – фотосинтез.

Знаю, это звучит странно. Предполагается, что фотосинтез – дело растений, и это в основном так. Человеческое тело, однако, тоже на него способно. В верхнем слое кожи содержится много 7-дегидрохолестерина (7-DHC), одного из гораздо менее известных химических родственников холестерина. При столкновении с фотонами 7-дегидрохолестерин превращается в молекулу, называемую превитамин D3, и запускает цепь событий, которая приводит к образованию активной формы витамина D.

По сути, то же самое происходит в растениях: использование света для стимуляции химической реакции. В отличие от них, мы производим не еду, а химическое вещество, необходимое для выживания[82]. Мы вскользь затрагивали эту тему, когда говорили о фотосинтезе растений, но на самом деле все это довольно странно. Свет вызывает химическую реакцию. Иными словами, он может превратить одну молекулу в другую и способен менять саму природу вещества. Как он это делает? Во-первых, через тепло. Инфракрасное излучение может «поджарить» плоть, и это определенно можно квалифицировать как изменение природы вещества. Ультрафиолетовое излучение возбуждает электроны молекулы, которые, в свою очередь, могут разрушать химические связи и формировать другие, превращая одно соединение в другое.

Когда это относится к преобразованию превитамина D3 в витамин D – это прекрасно.

Но все может быть не так хорошо.

 

* * *

 

ДНК – это самая рекламируемая молекула в мире. Если бы «ДНК» было названием фильма, то подзаголовок был бы:

 

ВАШ ГЕНЕТИЧЕСКИЙ КОД

 

или

 

ПРОЕКТ ВАШЕЙ ЖИЗНИ

 

или

 

СВОБОДЫ ВОЛИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

 

Как и в случае со всем, что очень активно рекламируется, нам будет полезно оторваться от буклета и посмотреть, что представляет собой ДНК на самом деле.

 

 

Вспомните, что линии – это электроны, общие для двух атомов, то есть химические связи. Итак, вы видите, как каждый атом, составляющий ДНК, связан (или не связан) со своими соседями. Знаю, это выглядит запутанно, но есть способ все упростить. Видите повторяющуюся закономерность внизу? Возможно, вы слышали, что это называется основной цепью. Это серия молекул сахара и фосфата:

 

 

Так-то лучше. Но мы можем продолжить упрощение. Те штуки, которые присоединяются к сахарам, называются основаниями, и в ДНК их четыре типа: аденин, тимин, гуанин и цитозин. Вы, возможно, знаете их (торжественные фанфары!) как буквы генетического кода, поэтому мы можем сократить их названия до первых букв: А, Т, Г и Ц. Давайте также будем обозначать сахар и фосфаты как С и Ф:

 

 

Биологи сводят все к единому потоку букв, и в нашем примере он будет выглядеть как ГАТТАЦЦА. Когда люди говорят, что генетический код состоит из трех миллиардов букв, вот что они имеют в виду: есть три миллиарда букв А, Т, Г и Ц, которые дают клеткам инструкции, как построить себя и вести свою жизнь[83].

Обратите внимание на расположение связей. Фосфаты вступают в реакцию только с сахарами. Буквы связываются только с сахарами, а не с соседними буквами. Ваш геном – это сложная система кодирования, но сам код зависит от того, как взаимодействуют (или нет) различные компоненты друг с другом. Поскольку связи ДНК – это электроны, она не может выполнять свою работу, если эти частицы не находятся в нужных местах.

Когда невероятное количество ультрафиолетовых фотонов спустилось с небес на землю и приземлилось на женщину, уснувшую на юге Франции, те из них, которые врезались в электроны ДНК, возбудили некоторые из отрицательно заряженных частиц. (Не забывайте, что возбуждение электронов делает молекулу более склонной к химическим реакциям, как это происходит в случае превитамина D3.) К счастью, в большинстве случаев возбужденные электроны просто возвращаются в спокойное состояние и ДНК остается прежней с химической точки зрения. Это слегка разочаровывает, да? На самом деле это хорошо для здоровья. Даже если вы находитесь на солнце всего несколько минут, вас атакуют миллиарды ультрафиолетовых фотонов в секунду. Если бы большинство или даже некоторые из них оказывали бы постоянное влияние на геном, у нас были бы серьезные проблемы.

В очень редких случаях фотон меняет расположение связей в ДНК. Это может выглядеть так:

 

 

Видите две буквы Ц? Теперь они слиты вместе, как смещенные позвонки. Вам может показаться, что это не имеет большого значения. В конце концов, в геноме клетки шесть миллиардов других клеток, так какой вред это может причинить?

Это может вас убить.

В большинстве случаев клетка обнаруживает эту проблему и устраняет ее[84]. Вы продолжаете жить так, будто ничего не произошло. В предыдущей главе мы говорили, что это лучший сценарий. Иногда попытка устранить проблему оказывается безуспешной, и в таком случае клетка совершает самоубийство. Это не лучший, но и не худший сценарий. В самом крайнем случае (такое происходит относительно редко) она неправильно копирует свою ДНК в процессе устранения повреждения или даже деления. Таким образом, последовательность ГАТТАЦЦА может превратиться в ГАТТАТТА. Иными словами, в худшем сценарии может произойти мутация.

Появившись, она уже никуда не денется. Тело может обнаружить и исправить слитые буквы Ц, но как только ЦЦ станет, например, ТТ, у организма уже не получится обнаружить и устранить дефект, потому что мутация – это химически здоровая ДНК (хотя в плане информации она таковой не является). Знаю, это кажется странным. В 2012 году газета Morning Sentinel американского города Сентрейлия, сообщила, что Эрик Лайдай, один из членов местной музыкальной группы, принимает наркотики («on drugs»). На самом деле автор статьи хотел сказать, что Эрик играет на барабанах («on drums»). Маленькая опечатка полностью изменила смысл предложения без нарушения правил грамматики и орфографии. Мутации делают то же самое: они изменяют смысл ДНК, не нарушая химические правила.

Произошла ли в теле женщины, уснувшей на пляже на шесть часов, мутация? Возможно. Хм-м-м, довольно странно, что в медицинской литературе ничего не сказано о ЕЕ НОВЫХ СУПЕРСИЛАХ.

К сожалению, независимо от числа генетических изменений, которые происходят в вашем организме во время лежания под солнцем, вы не начнете светиться ярко-зеленым и не обретете суперспособности. На самом деле большинство мутаций вообще ни к чему не приводят. Только около 1–2 % вашего генома кодирует белки, поэтому, если мутация происходит где-то в другом месте, она, вероятно, будет безвредной. Или, если у вас произойдет изменение в клетке слизистой оболочки кишечника, в этом не будет ничего страшного, потому что она довольно быстро покинет организм вместе с калом. Однако нам известно, что чем больше мутаций происходит в клетке, тем выше вероятность, что она станет злокачественной, поэтому все, что увеличивает естественную частоту таких изменений, включая избыток солнца, является вредным.

Давайте сделаем паузу и подведем итоги. Все, о чем мы говорили до сих пор, является частью Моста истины, связывающего солнце с раком кожи. Как и Мост истины, связывающий курение с раком легких, он построен из разных видов кирпичей. Все блоки, о которых мы ранее говорили, являются молекулярными: они показывают, как ультрафиолетовое излучение взаимодействует с молекулами в коже и приводит к раку. Но, как и в случае с курением, такие кирпичи стали использоваться позднее. Сначала Мост истины строился из немолекулярных кирпичей. Давайте рассмотрим несколько из них.

Во-первых, место работы. В конце XIX – начале ХХ века ученые заметили, что фермеры, моряки и другие люди, которые проводят большую часть времени на улице, болеют раком кожи гораздо чаще, чем городские жители. Один врач, работавший в шахтерском городке, сообщил, что за 25 лет он видел только два случая этого злокачественного заболевания среди добытчиков угля[85]. Сегодня мы можем количественно оценить разницу в вероятности развития онкологии: если вы работаете на улице, риск заболеть раком кожи примерно на 300 % выше, чем у людей, трудящихся в помещении.

Во-вторых, одежда. Если вы не эксгибиционист, то, вероятно, носите одежду. Она поглощает часть ультрафиолетового излучения, поэтому рак кожи реже развивается на защищенных участках тела. Он гораздо реже появляется на ступнях, бедрах и ягодицах, чем на голове, ушах и носу.

В-третьих, цвет кожи. Рак кожи гораздо более распространен среди белых людей. Точные относительные риски рассчитать сложно, но по оценкам, риск его развития среди светлокожих людей на 1600–6300 % выше, чем у темнокожих. Почему? Дело в меланине. Это молекула, которую ваше тело производит и распределяет по всей коже. Она поглощает ультрафиолетовые фотоны, не давая им повредить ДНК. Таким образом, чем больше его в ваших эпидермисе и дерме, тем ниже риск мутаций и рака кожи. (Меланин также поглощает видимый свет, и это значит, что чем больше его в кожном покрове, тем темнее он выглядит. Однако темная кожа не делает человека неуязвимым для рака, и, к сожалению, из-за нее злокачественное заболевание иногда сложнее заметить. Даже если у вас темная кожа, вы должны сохранять бдительность.)

 

Чем больше мутаций происходит в клетке, тем выше вероятность, что она станет злокачественной, поэтому избыток солнца вреден.

 

Наконец, самое важное – солнцезащитный крем. Помните, в первой главе мы обсуждали рандомизированное контролируемое исследование обработанных пищевых продуктов? Мы собирались разделить несколько тысяч людей на две группы и отправить каждую на свой необитаемый остров. После этого мы бы кормили первую ультраобработанными, а вторую – необработанными пищевыми продуктами и следили за ними в течение 50 лет. Оказывается, Великобритания провела удивительно похожий эксперимент, чтобы проверить, вызывает ли солнце рак кожи. Правда, он был случайным и назывался «Австралия». В 1788–1868 годах Англия отправила в эту страну более 150 тысяч осужденных. Иными словами, британцы взяли группу генетически схожих людей (население их государства), разделили ее на две части (осужденные и… не осужденные) и поместили каждую группу на свой остров (Великобритания и Австралия). Поскольку Австралия находится гораздо ближе к экватору, чем Великобритания, и небо там не похоже на мокрое серое одеяло, сотканное из тумана и отчаяния, она получает гораздо больше ультрафиолетовых фотонов, чем Соединенное Королевство. Поскольку австралийцы были (и до сих пор остаются) в основном белокожими, у них недостаточно меланина, чтобы защитить себя от этих фотонов. Таким образом, среди них рак кожи гораздо более распространен, чем среди британцев. На сегодняшний день риск развития хотя бы одного вида этого злокачественного заболевания в течение жизни у австралийцев примерно на 660 % выше, чем у британцев[86].

Мы могли бы потратить оставшуюся часть главы, рассматривая кирпичи Моста истины, соединяющего солнце и рак кожи (ситуация усложняется тем, что типов этого заболевания много), но давайте двигаться дальше.

Итак, вернемся к солнечным фотонам: растения используют их, чтобы делать еду, в то время как мы с их помощью производим витамин D. Однако слишком большое количество этих частиц может привести к ожогам и даже раку кожи.

Теперь мы мысленно возвращаемся к той части книги, где я рассказываю о многолетнем опыте человечества по обработке природных продуктов: от детоксикации растений и превращения их в пищу до ее сохранения и изготовления конфет из экскрементов. Этот опыт подготовил к тому, чтобы синтезировать наши знания о солнце и раке кожи, а также разработать идеальный потребительский продукт, который решит проблему, – солнцезащитный крем.

Эм… на самом деле все не совсем так…

 

* * *

 

Практически на каждой бутылочке солнцезащитного крема сказано, что он сокращает риск рака кожи, но на самом деле он был изобретен не с этой целью. Солнцезащитный крем гораздо старше нашего понимания этого заболевания. Люди обрабатывали природные продукты, чтобы получить средство от солнечных ожогов, тысячи лет назад. Например, древние греки и египтяне наносили на себя растительное масло, мирру и рисовые отруби, чтобы предотвратить появление загара.

Однако современные солнцезащитные кремы произошли от одного средства: Ambre Solaire, созданного Эженом Шуллером в 1935 году. В то время связь между солнцем и раком кожи не была хорошо изучена. В действительности этот крем был создан за девять лет до того, как кто-то понял, что ДНК несет генетическую информацию, и более чем за 40 лет до того, как мы узнали, что рак может быть вызван мутациями. Ambre Solaire был изобретен для предотвращения солнечных ожогов, а не рака кожи. В 2012 году правила Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов официально вступили в силу, позволив производителям заявлять, что солнцезащитные средства снижают риск возникновения рака кожи. Чтобы выяснить, почему это учреждение позволяет производителям делать такое заявление, давайте посмотрим на два самых распространенных активных компонента солнцезащитных средств, продаваемых в США: оксид цинка и оксибензон (также известный как бензофенон-3).

 

Солнцезащитный крем был создан не для того, чтобы сократить риск рака.

 

Возможно, вы читали, что оксид цинка – это физическая защита от солнца, а оксибензон – химическая. Первый отражает фотоны, как щит, а второй поглощает их так же, как телохранитель Уитни Хьюстон принимает пули в номинированном на «Оскар» одноименном фильме.

Признаться честно, все это более неправильно, чем Oreo в апельсиновом соке. На самом деле они работают гораздо более странным образом. Давайте посмотрим на оксибензон:

 

 

Чтобы вам было понятнее, в лужице солнцезащитного крема размером с монетку содержится около 700 000 000 000 000 000 000 молекул оксибензона, и если вы нанесете рекомендованное количество на кожу, то покроете каждый квадратный сантиметр своего обнаженного тела 54 600 000 000 000 000 000 000 молекулами.

Когда ультрафиолетовый фотон от Солнца сталкивается с молекулой этого вещества на вашей коже, он запускает сложную цепочку событий. Во-первых, он врезается в молекулу оксибензона, приводя ее в возбужденное состояние, и это значит, что у нее появляется избыток энергии. Молекула выглядит так же:

 

 

Мы добавили *, чтобы показать возбужденное состояние. Но что случилось с фотоном? Он ушел. Исчез. Пуф! Оксибензон поглотил его, не дав вступить в контакт с ДНК и вызвать проблему слияния двух букв Ц, о которой мы говорили ранее. Пока все это действительно похоже на обязанности телохранителя: принять пулю за кого-то другого. Но подождите. Есть еще кое-что.

Поскольку оксибензон находится в активированном состоянии, на вашей коже теперь есть возбужденная молекула, которая может быть столь же разрушительной, как и фотон с большой энергией. Однако оксибензон может избавиться от этой дополнительной энергии с помощью ТАНЦА!

Сначала молекула делает это:

 

 

Затем это:

 

 

А теперь это:

 

 

А потом происходит это:

 

 

И мы почти вернулись к тому, с чего начали:

 

 

Как неуклюжий танцор на свадьбе, оксибензон врезается в соседние молекулы, передавая им часть своего движения и нагревая окружающую среду.

Обратите внимание, что он смог «дотанцеваться» до того места, где был в самом начале, прежде чем в него врезался фотон. Таким образом, серия неуклюжих танцевальных движений, генерирующих тепло, представляет собой цикл. Ультрафиолетовый фотон входит, а тепло выходит[87].

 

 

Оксид цинка и диоксид титана (так называемые физические солнцезащитные фильтры) также циклически поглощают фотоны и преобразуют их в тепловую энергию, однако точный механизм их действия отличается. Из блогов о здоровье, новостных статей и уст дерматологов можно узнать, что они «отражают» или «рассеивают» свет. Однако в некоторых источниках говорится, что они отражают или рассеивают всего 5 % ультрафиолетового излучения и поглощают остальное. Подозреваю, эта путаница возникла из-за того, что консистенция некоторых средств с цинком или титаном напоминает белый сливочный сыр, нанесенный на кожу. Люди просто предположили, что, поскольку солнцезащитные кремы рассеивают видимый свет, они должны так же действовать на ультрафиолетовые лучи. Однако тот факт, что крем отражает видимый свет, может быть никак не связан с защитой от УФ-излучения.

Вернемся к оксибензону. Цикл преобразования тепла происходит быстро: молекула этого вещества возвращается в прежнее состояние примерно за десять триллионных долей секунды[88]. Это означает, что одна молекула оксибензона может поглощать около 90 000 000 000 УФ-фотонов в секунду.

Используя рекомендованное Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов количество солнцезащитного крема с SPF 30, вы повышаете способность кожи безвредно рассеивать энергию более чем 700 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 таких частиц, которые обрушиваются на вас ежесекундно.

Итак, подведем итоги: наш биологический вид создал кремообразную белую субстанцию, которая наносится на тело, чтобы преобразовать потенциально разрушительную для ДНК энергию сотен миллионов септиллионов[89] ультрафиолетовых фотонов, попадающих на вас в секунду, в практически безвредное тепло.

Если вам интересно, то крем не помог бы той женщине, загоравшей на юге Франции. Фотоны, из-за которых ее кожа обуглилась, были ультракрасными, а не ультрафиолетовыми, поэтому их не поглотило бы солнцезащитное средство. Однако она пролежала на солнце шесть часов, и даже если бы крем поглощал ультракрасные фотоны, то он не справился бы с невообразимым числом частиц, попавших на ее кожу.

С одной стороны, современные солнцезащитные средства не так далеки от глин, минералов или смеси песка и масла, которые наносили на себя древние египтяне и греки. Но, с другой стороны, это какое-то изумительное магико-химическое заклинание. Мы можем погладить себя за это по голове.

Но работает ли этот фокус на самом деле?

 

* * *

 

Это не философский, а практический вопрос. Представим, что вы пришли в магазин, чтобы купить солнцезащитное средство, потому что ваш дерматолог угрожал объявить голодовку, если вы этого не сделаете. Какое выбрать? Никто не будет винить вас, если вы проведете несколько часов в отделе со всевозможными кремами, не зная, какой предпочесть. Вы будете озадачены, сбиты с толку и смущены.

Проблема не в вас. Солнцезащитные средства имеют самые непонятные этикетки из всех, которые вообще существуют. Типичный пример представлен на рисунке ниже[90].

В это сложно поверить, но на упаковке содержится много подсказок, которые вам понадобятся, чтобы ответить на практические (и философские) вопросы о том, работает ли солнцезащитное средство на самом деле. Давайте начнем с SPF. Словарь Мерриам – Вебстера и Оксфордский словарь английского языка определяют SPF как фактор защиты от солнца. Оба этих легендарных хранилища английского языка предлагают определение, которое кажется таким же неправильным, как арахисовое масло в пицце с пепперони. На самом деле это фактор защиты от солнечных ожогов. (Ambre Solaire был изобретен, чтобы белокожие европейцы могли загорать без них.)[91]

 

 

Разобраться в том, что такое SPF, непросто. Во-первых, нужно знать, что этот показатель не вычисляется алгоритмом. Это количество, которое измеряет какой-то несчастный человек в невзрачном медицинском здании. Процедура, предусмотренная федеральным законом, выглядит примерно так.

1. Найдите белого человека (не просто светлого или кремового, а цвета бумаги для принтера)[92].

2. Вырежьте трафарет с двумя прямоугольными отверстиями (одно должно находиться под другим) и приложите его к пояснице участника эксперимента.

3. Нанесите очень специфическое количество солнцезащитного средства (2,0 миллиграмма на квадратный сантиметр) на нижний прямоугольник и дождитесь впитывания.

4. Используя ультрафиолетовую лампу, начните облучать человека, увеличивая дозу УФ-лучей (при этом двигайтесь слева направо вдоль трафарета).

5. Подождите день, а затем посмотрите, сколько ультрафиолетового света понадобилось, чтобы получить легкий солнечный ожог без использования специального средства (верхний прямоугольник), и сравните с применением солнцезащитного крема (нижний прямоугольник).

6. Затем рассчитайте SPF по следующей формуле:

 

 

7. Повторите то же самое на других светлокожих людях и рассчитайте средний SPF.

Итак, если вы стоите в магазине, держа в руках две бутылочки солнцезащитного крема, один с SPF 25, а другой с SPF 50, то вы можете быть уверены, что оба продукта тестировались в лаборатории на людях. Второй пропускает приблизительно в два раза меньше вызывающей ожоги ультрафиолетовой энергии, чем первый. Это относится ко всем легальным солнцезащитным средствам на основных рынках мира. Солнцезащитный крем действительно работает, в том смысле, что он однозначно снижает риск появления ожогов.

Когда дело доходит до интерпретации того, что означает SPF, у нас иногда возникают проблемы. Возможно, вы когда-либо слышали что-то подобное: если ваша незащищенная кожа начинает краснеть через 20 минут пребывания на солнце, использование SPF 15 теоретически предотвращает покраснение на более долгий срок – около пяти часов. Это технически верно, но, к сожалению, это приводит к следующим вычислениям:

 

 

Предположим, вы думаете, что без солнцезащитного средства вы обгораете за 20 минут на солнце. Нанеся на себя SPF 100, вы можете решить, что теперь вы можете проваляться на солнце 33 часа и не заработать ожог. Это чушь, и я объясню почему. Во-первых, вы понятия не имеете, как быстро обычно обгораете. Во-вторых, этот показатель не является фиксированным. Он сильно колеблется в зависимости от времени суток, сезона, местоположения на Земле, того, что у вас под ногами (песок? снег?) и что над вами (ясное небо? облака?). В-третьих, вы практически никогда не получаете полную SPF-защиту, указанную на этикетке. Почему? На это есть множество причин, но главная состоит в том, что люди редко наносят столько солнцезащитного крема, сколько используется в официальном тесте: два миллиграмма на квадратный сантиметр кожи.

 

В официальном тесте используется два миллиграмма солнцезащитного крема на квадратный сантиметр кожи, но в реальности люди редко наносят именно столько, а потому не получают обещанную защиту.

 

Это очень большое количество. Однажды летом я попробовал намазать на себя столько крема, и у меня возникло ощущение, что я покрыт сливочным маслом. По этой причине большинство использует половину рекомендованного количества или даже меньше. Это приводит к другому заблуждению: люди наносят «слишком мало» солнцезащитного средства. Это бессмысленно. Никто не говорит вам, сколько увлажняющего крема наносить на себя. Вы применяете столько, сколько считаете нужным. То же самое относится к солнцезащитному средству. Просто помните, что количество, которое вы считаете нужным нанести, обычно в два раза меньше рекомендованного. На самом деле это одна из причин, по которой на упаковке присутствует указание использовать крем повторно. Производитель знает, что в первый раз вы не нанесете достаточно.

Другая очень популярная (и тоже неправильная) интерпретация этого показателя выглядит примерно так: если вы используете SPF выше [подставьте случайное число от 10 до 30], фактор защиты перестает иметь значение. Этот миф можно встретить в популярных газетах и журналах, интернете, а также в рецензируемых научных статьях, написанных практикующими дерматологами. Все доводы очень похожи. Они основаны на таблице, показывающей, какой процент ультрафиолетового излучения, вызывающего ожоги, поглощается солнцезащитными средствами с различным SPF.

 

 

Люди с благими намерениями смотрят на эту таблицу и пишут что-то вроде:

«SPF 15 блокирует около 93 % УФ-излучения, в то время как SPF 30–97 %. Разница составляет всего 4 %…»

Это еще более неправильно, чем мясной рулет, поданный с моллюсками. Чтобы вы поняли почему, позвольте мне попытаться продать вам пару бронежилетов. Жилет А останавливает 93 % пуль, а Б – 97 %. Кажется, что разница составляет всего 4 %, но задумайтесь: если бы кто-то выпустил в вас 100 пуль, и на вас был бы жилет Б, то в вас попало бы три. Если бы вы были в жилете А, то в вас попало бы семь пуль, то есть более чем в два раза больше. То же самое относится к фотонам: число этих частиц, поглощенных солнцезащитным средством, не имеет никакого значения. Важно лишь то, сколько из них попало в вас.

 

 

Держа это в голове, давайте добавим еще один столбец к нашей таблице.

 

 

Так-то лучше. Теперь гораздо понятнее, как два разных показателя соотносятся друг с другом: можно заметить, что SPF 100 поглощает в два раза больше вызывающих ожоги фотонов, чем SPF 50, а SPF 30 – в два раза больше, чем SPF 15 (разумеется, при условии одинакового слоя на коже).

Стоит ли выбирать крем с самым высоким SPF? В конце 2000-х годов производители солнцезащитных средств определенно так считали: соревнуясь друг с другом, они постоянно пытались разработать продукт с еще более высоким фактором защиты. Я обычно пользуюсь кремами с самым высоким SPF из доступных, но универсального подхода к этому вопросу не существует. Есть веские причины, по которым вы можете не хотеть пользоваться средствами с ультравысоким фактором защиты. Применение крема с меньшим SPF психологически побуждает вас наносить его повторно.

Подождите. Что?

Логика такая. Нанося SPF 11 МИЛЛИАРДОВ, вы можете подумать: «О, этого достаточно, чтобы я был защищен целый день, поэтому я могу просто нанести крем один раз». К сожалению, это не так. Любое средство, независимо от фактора защиты, через какое-то время смоется в воде, сотрется полотенцем или растворится от пота. Если вы планируете провести на солнце целый день[93], необходимо периодически обновлять слой крема. Если вы используете невысокий SPF 30, то не возникнет ложного чувства защищенности, и вы будете постоянно использовать средство в течение дня.

Кстати, вы, вероятно, замечали, что на этикетках солнцезащитных кремов сказано, что их нужно наносить обильным слоем за 15 минут до выхода на солнце?

Почему?

Потому что солнцезащитное средство – это не увлажняющий крем. Вам не нужно втирать его под кожу. Он должен образовывать защитный слой на ее поверхности. Таким образом, в противовес всему, чему вас учили, его нужно нанести на кожу и дать ему высохнуть. Высыхая, он сцепляется с ее верхним слоем. Именно для этого и требуется 15 минут. Если вы нанесете солнцезащитный крем и сразу начнете одеваться, то можете случайно стереть его, прежде чем он успеет закрепиться на верхнем слое.

 

* * *

 

Эффективны ли солнцез<