Конституция СССР 1977 г. и ее основные положения

 

Важнейшей составляющей нового политического курса, ставшей своеобразной визитной карточкой всего брежневского правления, стала концепция «развитого социализма», заменившая собой хрущевскую концепцию «развернутого строительства коммунизма». Начало теоретическому обоснованию этой концепции, названной, естественно, творческим развитием идей «марксизма‑ленинизма», которым она абсолютно противоречила по самой своей сути, положил известный горбачевский перевертыш, а тогда вполне заурядный партийный аппаратчик Ф.М. Бурлацкий, который с присущей ему «скромностью» причислил себя к интеллектуальной элите нации. Еще в 1964 г., будучи хрущевским клевретом, он защитил в АОН при ЦК КПСС докторскую диссертацию «Общенародное государство». А затем, в декабре 1966 г., в газете «Правде» была опубликована его статья «О строительстве развитого социалистического общества», что чуть позже, в ноябре 1967 г., дало все основания самому Л.И. Брежневу впервые публично заявить в своем докладе, посвященном 50‑летнему юбилею Великой Октябрьской революции, о построении в СССР развитого социалистического общества.

Официально этот вывод был позднее закреплен в решениях XXIV съезда КПСС, состоявшегося в марте‑апреле 1971 г., на котором был провозглашен хорошо известный курс на повышение эффективности общественного производства и соединение достижений научно‑технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства и достижение еще большей социальной однородности советского общества в условиях «развитого социализма». Конечно, действенных механизмов для реализации этих целей создано так и не было, однако расхождение этой теории с реальными социальными процессами в стране и падением эффективности общественного производства становилось менее заметным, чем в хрущевские времена.

Концепция «развитого социализма» стала, по существу, крупной ревизией представлений о возможности в исторически обозримом будущем построить коммунизм в отдельно взятой стране. Но она оказалась весьма удобной в том отношении, что не разрушала веру в коммунизм, а переводила его строительство из конкретно‑исторической задачи в теоретическую плоскость. Согласно этой концепции, путь к коммунизму предполагал неопределенно длительный этап развития, во время которого социализм обретал окончательную целостность и гармоничное сочетание производственных, социально‑политических, нравственно‑правовых, идеологических и других отношений в советском обществе.

Ко второй половине 1970‑х гг., когда здоровье генсека было уже безнадежно подорвано, консервативный курс советского партийно‑государственного руководства сложился в полной мере, и его логическим следствием стал определенный «застой» в развитии советского общества, характерный для всей эпохи позднего «развитого социализма». Этот застой проявлялся на разных уровнях и в разной степени, но наибольший эффект он оказал на партийно‑государственную номенклатуру, где стабильность и несменяемость кадров стали своеобразным фетишем всей брежневской эпохи.

По иронии судьбы именно на то время, когда «развитой социализм» уже утратил свою способность к дальнейшему поступательному развитию, завершилась работа над проектом новой советской Конституции. Этот вопрос, носивший принципиальный характер, неоднократно ставился на повестку дня все послевоенные годы. Впервые эта задача была поставлена еще при И.В. Сталине, когда в 1947 г. по его прямому указанию была создана рабочая группа по подготовке проекта новой Конституции СССР под руководством А.А. Жданова и Н.А. Вознесенского. Тогда по не вполне понятным причинам эта работа была прекращена. Затем вопрос о продолжении работы над проектом новой Конституции поднимался на XIX и XX съездах КПСС, по решению которых создавались новые рабочие группы. Но только после XXII съезда, на котором была принятая третья партийная программа «Строительства коммунистического общества», Н.С. Хрущев принял окончательное решение разработать новую союзную Конституцию, которая «должна была отразить основную цель партии и законодательно закрепить новые формы общественного и государственного устройства нашей страны, соответствующие периоду развернутого строительства коммунистического общества». В соответствии с этой установкой была создана новая рабочая группа, которую возглавил тогдашний председатель Идеологической комиссии ЦК и секретарь ЦК академик Л.Ф. Ильичев.

В апреле 1962 г. Верховный Совет СССР утвердил состав новой конституционной комиссии во главе с Н.С. Хрущевым, которая в своей практической работе стала исходить из главного, ключевого посыла о «перерастании государства диктатуры пролетариата в общенародное государство» и преобразования в связи с этой установкой Советов депутатов трудящихся в Советы народных депутатов на всех уровнях власти – от поселковых и районных Советов до республиканских, краевых и областных Советов.

Главным направлением развития политической системы страны должны были стать дальнейшее «развитие общенародной демократии» и передача «некоторых функций государственных органов общественным организациям и усиление общественных начал в деятельности государственных органов». Одновременно предлагалось конституционно закрепить положение о руководящей и направляющей роли КПСС в советском обществе. Выдвигались даже идея закрепить в Основном Законе положение о том, что высшая власть в стране принадлежит коммунистической партии, а фактическое руководство политической и хозяйственной жизнью советских республик принадлежит Центральным Комитетам республиканских компартий и их первым секретарям.

С отставкой Н.С. Хрущева и ревизией прежнего курса на строительство коммунизма направление дальнейшей работы над проектом Конституции, естественно, изменилось. Работа над проектом Конституции завершалась в соответствии с указаниями XXV съезда КПСС, когда либеральные и технократические тенденции в руководстве страны были прерваны и окончательно возобладала доктрина партийности, формировался жесткий внешнеполитический курс, опиравшийся на развитие военно‑промышленного комплекса, ярко выраженную линию на создание нового культа личности очередного генсека и укрепление позиций партийно‑государственной бюрократии.

Окончательный проект новой Конституции был подготовлен рабочей группой под руководством секретаря ЦК Б.Н. Пономарева в мае 1977 г., и после одобрения его на Пленуме ЦК, он был опубликован в центральной партийной печати и вынесен на всенародное обсуждение. 7 октября 1977 г. состоялась внеочередная сессия Верховного Совета СССР, на которой была окончательно принята новая, «брежневская» Конституция СССР, заменившая собой старую сталинскую Конституцию СССР 1936 г. В 1978 г. в соответствии с нормами общесоюзного Основного Закона были приняты республиканские Конституции во всех 15 союзных республиках Союза ССР, в том числе и в РСФСР.

Новая Конституция СССР состояла из преамбулы и девяти разделов:

1) Основы общественного строя и политики СССР;

2) Государство и личность;

3) Национально‑государственное устройство СССР;

4) Советы народных депутатов и порядок их избрания;

5) Высшие органы власти и управления СССР;

6) Основы построения органов государственной власти и управления союзных республик;

7) Правосудие, арбитраж и прокурорский надзор;

8) Герб, флаг, гимн и столица СССР;

9) Действие Конституции и порядок ее применения.

Главной новацией стала преамбула новой Конституции, в которой констатировалось построение в СССР «развитого социализма» и создание «общенародного государства». Таким образом, главный марксистский постулат об «отмирании социалистического государства» был отодвинут на отдаленный срок, а приоритетной становилась задача всестороннего укрепления советской законности и правопорядка.

Основой экономической системы советского государства признавалась социалистическая собственность на средства производства в виде государственной и колхозно‑кооперативной форм собственности, основой политической системы провозглашались Советы народных депутатов всех уровней власти, а социальной основой страны объявлялся нерушимый союз рабочего класса, колхозного крестьянства и советской интеллигенции.

Новая глава, не имевшая аналогов в предыдущих советских Конституциях, трактовала основные вопросы внешней политики и утверждала, что она направлена на обеспечение благоприятных международных условий «для построения коммунизма в СССР», на «укрепление позиций мирового социализма, поддержку борьбы народов за национальное освобождение и социальный прогресс». Кроме того, в новой Конституции закреплялся принцип социалистического интернационализма в отношениях СССР со всеми социалистическими странами и государствами, освободившимися от колониальной зависимости.

Впервые в новом Основном Законе был отражен и реальный механизм власти в СССР. Отныне КПСС называлась «руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, всех государственных и общественных организаций». Это узаконение реальной роли партии привело к монопольному контролю партийных комитетов за работой всех государственных учреждений и предприятий страны, резко повысило значение всего партийного аппарата по всей властной вертикали и превратило членство в партии в обязательное условие для любой служебной карьеры.

На развитие «подлинной народной демократии» были ориентированы гарантируемые Конституцией новые формы «непосредственной демократии» – всенародное обсуждение и референдум, а также новые гражданские права, в частности, на обжалование действий должностных лиц, судебную защиту от посягательства на честь и достоинство, критику действий государственных и общественных организаций.

Согласно новой Конституции, все Советы народных депутатов – Верховный Совет СССР, Верховные Советы союзных и автономных республик, краевые, областные, городские, районные и поселковые Советы – составляли единую систему органов государственной власти страны. Высшим органом государственной власти в стране являлся двухпалатный Верховный Совет СССР, состоящий из Совета Союза и Совета Национальностей, который был правомочен решать все важнейшие государственные вопросы, в частности, принятие и изменение союзной Конституции, включение в состав СССР новых союзных республик, утверждение государственных бюджетов и планов социального и экономического развития страны и т.д. В перерывах между сессиями Верховного Совета СССР его функции выполнял Президиум ВС СССР, председатель которого де‑юре являлся главой советского государства. Повседневная управленческая работа осуществлялась через целую систему государственного управления, которую возглавлял Совет Министров СССР, состав и председатель которого утверждались на сессии Верховного Совета СССР.

Новый Основной Закон сохранял основные положения старой Конституции 1936 г. о национально‑государственном устройстве страны. Многочисленные, во многом вполне разумные и обоснованные предложения, направленные на устранение существовавшей иерархии национальной государственности и народов внутри СССР путем возвращения к традиционному, дореволюционному территориальному принципу административного деления страны в расчет не были приняты. В то же время само определение Союза ССР как «единого союзного многонационального государства» говорило об определенном стремлении высшего руководства страны усилить унитарные начала в построении союзного государства. Правда, в противоречии с этим стремлением находилось вновь закрепленное Конституцией СССР «право свободного выхода союзных республик из состава СССР», что в конечном итоге и погубило нашу великую страну.

 

6. Последний период правления Л.И. Брежнева 1977―1982 гг.

 

Главной опорой верховной власти в годы брежневского правлении стал ЦК КПСС и особенно его аппарат. Если во второй половине 1960‑х гг. основные решения по всем ключевым вопросам принимались на Пленумах ЦК, то в последующее десятилетие центр властных полномочий все больше стал смещаться в отраслевые и функциональные отделы ЦК, где особо место занимали Общий отдел и Отдел организационно‑партийной работы, который все годы брежневского правления возглавляли самые преданные члены его ближайшего окружения – К.У. Черненко и И.В. Капитонов. Традиционные Пленумы ЦК хотя и собирались регулярно, стали все больше носить чисто формальный характер, лишь одобряя уже подготовленные центральным партийным аппаратом решения.

Механизм пополнения аппарата ЦК и самого состава ЦК к концу 1970‑х г. был отлажен до совершенства. В строго определенных пропорциях соблюдалось представительство всех крупнейших республиканских, краевых и областных партийных организаций, военно‑промышленного комплекса, правоохранительных органов, деятелей науки и искусства и т.д. Таким образом, в ЦК и его аппарате отражались интересы всех властных структур страны. Такая ситуация стала благоприятной средой для лоббирования различных интересов регионов и отраслей, где особой пробивной способностью отличались лоббисты военно‑промышленного и аграрно‑промышленного комплексов страны.

По подсчетам ряда историков (Р. Пихоя), высший уровень власти в стране представляли около 1 000 человек в Москве и около 3 000 по всему Советскому Союзу. В это число входили руководители аппарата ЦК КПСС, Совета Министров СССР, крупнейших «силовых» министерств – обороны, внутренних дел и иностранных дел, первые секретари обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик. К этому слою также относились все остальные министры, заместители министров, члены коллегии министерств и союзных ведомств, высшие представители советского аппарата, армии, госбезопасности, юстиции, промышленности, науки, пропаганды и культуры, являвшиеся членами и кандидатами в члены ЦК и ЦКК КПСС. На местах к этому перечню добавляются все секретари и заведующие отделами обкомов и крайкомов партии и ЦК Компартий всех союзных республик, директора крупнейших промышленных предприятий, командующие всеми военными округами и крупными воинскими частями и соединениями, начальники региональных управлений КГБ СССР.

Продвижение наверх и развитие партийной карьеры уже не было, как раньше, связано с обязательным восхождением по партийной лестнице. Высшая элита страны с 1970‑х гг. начинает все больше воспроизводить себя не за счет выдвиженцев снизу, а путем отбора и подготовки партийных, профсоюзных и комсомольских кадров и дипломатических работников в элитных учебных заведениях, таких, как Академия общественных наук при ЦК КПСС, Высшая партийная школа, Высшая школа профдвижения, Высшая комсомольская школа, Дипломатическая академия, Институт международных отношений МИД СССР и других.

К концу 1970‑х гг. высшее руководство страны выродилось в настоящую геронтократию – власть стариков. Средний возраст входящих в состав Политбюро и Секретариата ЦК руководителей страны возрос за прошедшее десятилетие с 60 до 68 лет. «Коллективное руководство» проявляло исключительное внимание к здоровью своих старших товарищей, и в 1978 г. приняло специальное решение об ограничении времени работы для всех членов Политбюро старше 65 лет. Кроме того, для них увеличивалась продолжительность отпуска, один день в неделю они могли работать в домашних условиях, по другим дням работу должны были начинать в 10 часов утра и заканчивать в 17 часов с обязательным перерывом на обед. Сам Л.И. Брежнев по медицинскому заключению имел три выходных дня в неделю, но врачи требовали для него еще один выходной. По этой причине заседания Политбюро ЦК, принимавшие важнейшие политические решения, зачастую длились не более 15‑20 минут.

Болезнь и постепенный отход Л.И. Брежнева от дел означал начало формирования в кругах высшего руководства СССР новой конфигурации сил и начало нового витка борьбы за лидерство в партии. Впрочем, старение советской политической верхушки не делало борьбу за лидерство в партии более мягкой, наоборот, это придавало ей дополнительную остроту, поскольку друг другу противостояли пожилые люди с большим жизненным и управленческим опытом, обладавшие мощнейшими политическими ресурсами.

К концу 1977 г. внутри Политбюро и Секретариата ЦК примерный расклад сил был таков.

1) Старший слой высших руководителей, родившихся в 1899―1911 гг., составляли Л.И. Брежнев, М.А. Суслов, А.Н. Косыгин, А.П. Кириленко, Д.Ф. Устинов, А.А. Громыко, А.Я. Пельше, К.У. Черненко, В.В. Кузнецов и Б.Н. Пономарев. Среди этой когорты «стариков» точно отсутствовали политические амбиции только у трех человек – самых старших по возрасту А.Я. Пельше и В.В. Кузнецова, которые, соответственно, занимали посты председателя КПК при ЦК КПСС и первого заместителя председателя Президиума Верховного Совета СССР. Так же трезво свое положение в верхах оценивал и академик Б.Н. Пономарев, который как старейший секретарь ЦК продолжал курировать мировое коммунистическое движение. Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин, после перенесенного в 1976 г. инсульта, был тяжело болен и уже утратил былую колоссальную работоспособность. Но, несмотря на это обстоятельство, ближайшее брежневское окружение по‑прежнему считало больного премьера потенциальным преемником высшей власти и делало все возможное, чтобы избавиться от него. М.А. Суслов, которого за глаза называли «серым кардиналом» партии, несмотря на свой очень преклонный возраст, продолжал исполнять обязанности второго секретаря ЦК и вести все заседания Секретариата ЦК, жестко контролировал весь партийный аппарат и пользовался безграничным авторитетом этого аппарата. А.П. Кириленко, который де‑факто являлся третьим секретарем ЦК и курировал ВПК, был ужасно амбициозен и считал себя способным возглавить партию и страну. Однако реально он опирался только на поддержку Л.И. Брежнева и особым авторитетом и влиянием в партийном аппарате не пользовался. Кроме того, вскоре у него началась атрофия головного мозга, и он стал стремительно терять память, а затем и рассудок. Безусловно, очень сильные позиции в узком руководстве страны были у министра обороны СССР маршала Д.Ф. Устинова и министра иностранных дел СССР А.А. Громыко, которые обладали на редкость огромной работоспособностью и пользовались безграничной поддержкой генсека и его личной дружбой. Открытых претензий на высшую власть ни тот, ни другой пока не предъявляли, прекрасно понимая, что в кресло генсека можно пересесть только с партийной, а не с государственной должности, которые они занимали. Но поддержка ими любого другого преемника на высшую власть имела, безусловно, самое решающее значение.

Что касается фигуры К.У. Черненко, который тоже обладал колоссальной работоспособностью и был очень авторитетной фигурой в аппарате ЦК, то именно в последний период правления Л.И. Брежнева началось его стремительное восхождение на политический олимп. Уже в марте 1976 г., после завершения работы XXV съезда КПСС на организационном Пленуме ЦК К.У. Черненко, сохранив за собой ключевую должность руководителя Общего отдела ЦК, избирается секретарем ЦК, а в октябре 1977 г. становится и кандидатом в члены Политбюро ЦК.

2) Средний слой высших советских руководителей, родившихся в 1912–1920 гг. был представлен такими фигурами, как Ю.В. Андропов, В.В. Гришин, Ф.Д. Кулаков, К.Т. Мазуров, Д.А. Кунаев, В.В. Щербицкий, П.М. Машеров, Ш.Р. Рашидов, М.С. Соломенцев, П.Н. Демичев, И.В. Капитонов и М.В. Зимянин. Из реальных претендентов на роль преемника Л.И. Брежнева точно выпадали первый заместитель председателя Совета Министров СССР К.Т. Мазуров, отставка которого стала лишь вопросом времени; председатель Совета Министров РСФСР М.С. Соломенцев, министр культуры СССР П.Н. Демичев и «рядовые» секретари ЦК И.В. Капитонов и М.В. Зимянин, чей аппаратный вес и отсутствие личных амбиций не позволяли им даже помышлять об их избрании на пост генсека; руководители ЦК Компартий Казахстана и Узбекистана Д.А. Кунаев и Ш.Р. Рашидов, которые, несмотря на особо доверительные отношения с Л.И. Брежневым, не могли стать его преемниками в виду своей этнической принадлежности. Все остальные вожди, в той или иной степени, видели себя в роли возможного лидера страны и по своему влиянию и аппаратному весу могли реально претендовать на эту роль. Например, Ю.В. Андропов, будучи главой КГБ, был самым информированным членом высшего партийного руководства и входил в круг ближайших соратников генсека. Серьезным препятствием для его восхождения к высшей власти было его «чекистское» настоящее и недостаточный вес в партийном аппарате. Зато этот аппаратный вес был у секретаря ЦК Ф.Д. Кулакова, который из всех секретарей ЦК и полноправных членов Политбюро был самым молодым и относительно здоровым человеком. В.В. Гришин, являясь первым секретарем МГК КПСС, тоже имел непререкаемый авторитет в самой крупной и влиятельной партийной организации страны. Такое же влияние на всю огромную украинскую партийную организацию имел и первый секретарь ЦК КПУ В.В. Щербицкий, который, к тому же, был личным другом генсека. Авторитетной фигурой во всей стране был и первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии П.М. Машеров, правда, из этой «великолепной» пятерки он был единственным кандидатом, а не полноправным членом Политбюро ЦК.

3) Молодой слой высших руководителей страны, родившихся в 1921–1930 гг., был самым узким, поскольку его представляли единственный член Политбюро ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома Г.В. Романов – очень сильный и волевой руководитель, который пользовался большим авторитетом у ленинградцев. Таким же авторитетом пользовался и кандидат в члены Политбюро, первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Г.А. Алиев, но его единственным минусом опять же была его этническая принадлежность. Наконец, самыми молодыми секретарями ЦК были В.И. Долгих и Я.П. Рябов, которые курировали тяжелую и оборонную промышленность, и обладали довольно сильными амбициями, особенно второй.

По мнению ряда авторов (М. Восленский), к началу 1978 г. внутри высшего руководства сформировались два основных центра силы:

• так называемый «днепропетровский клан», видными представителями которой были А.П. Кириленко, В.В. Щербицкий, К.У. Черненко и два помощника генсека Г.Э. Цуканов и А.И. Блатов, и

• «триумвират» в составе Д.Ф. Устинова – Ю.В. Андропова – А.А. Громыко.

В июле 1978 г. обозначились явные признаки обострения борьбы за власть, вызванные внезапной кончиной 60‑летнего члена Политбюро и секретаря ЦК Федора Давыдовича Кулакова. Ряд зарубежных советологов (В. Соловьев, Е. Клепикова) и мемуаристов (Ф. Моргун) полагают, что его смерть была совсем неслучайна и, вероятнее всего, он стал жертвой подготовленного убийства, организованного чекистами по личному указанию Ю.В. Андропова, который уже тогда стал расчищать себе дорогу к высшей власти в стране. Эта версия нуждается в более серьезной аргументации, а не только в личных «конспирологических» предположениях.

Сразу после этого события началась острая борьба за то, кто сменит скончавшегося Ф.Д. Кулакова и станет новым куратором всего сельскохозяйственного комплекса страны. Основными претендентами на этот пост были два человека – первый секретарь Полтавского обкома Федор Трофимович Моргун и первый секретарь Ставропольского крайкома Михаил Сергеевич Горбачев. Первый руководитель был хорошо известен как крупный организатор и знаток сельского хозяйства страны и автор знаменитой концепции бесплужной обработки почвы. Второй был знаменит только тем, что, будучи «курортным секретарем», к которому на минеральные воды приезжали подлечиться практически все престарелые члены Политбюро, пользовался личной поддержкой двух самых влиятельных членов узкого руководства – М.А. Суслова и Ю.В. Андропова.

Именно стараниями этих двух политических мастодонтов «подлесок» М.С. Горбачев в ноябре 1978 г. был избран секретарем ЦК по сельскому хозяйству. Для сохранения баланса сил в узком руководстве на том же Пленуме ЦК в отставку был отправлен К.Т. Мазуров и новым членом Политбюро стал К.У. Черненко, а кандидатом в члены Политбюро еще один член «днепропетровского клана» – Н.А. Тихонов, которого уже в открытую готовили на роль нового главы советского правительства. Ровно через год, в ноябре 1979 г., Н.А. Тихонов становится полноправным членом Политбюро, а М.С. Горбачев – кандидатом в члены Политбюро, что естественно усилило позиции двух группировок в борьбе за власть.

В апреле 1979 г. неожиданно для всех оборвалась стремительная карьера самого молодого секретаря ЦК Якова Петровича Рябова, пробывшего в этой роли всего два с половиной года. Вероятнее всего, причинами его скорой отставки стали: 1) непомерные амбиции самого Я.П. Рябова и его холуев, которые в подпитом состоянии не особо стеснялись провозглашать тосты «за нового Генерального секретаря», и 2) острый конфликт с министром обороны СССР маршалом Д.Ф. Устиновым, который до сих пор считал себя единственным куратором всего ВПК и не терпел конкуренции со стороны других лиц, претендующих на эту ключевую роль. А непосредственным поводом к этой отставке послужила пьяная драка Я.П. Рябова с командующим Уральским военным округом генерал‑полковником Н.К. Сильченко во время одной из его командировок в Свердловск, где до этого он был первым секретарем обкома партии.

По мнению ряда современных авторов (А. Русецкий, В. Соловьев, Е. Клепикова), следующей жертвой кровавых внутрипартийных разборок стал очень популярный руководитель советской Белоруссии Петр Миронович Машеров, который при довольно странных обстоятельствах погиб в автомобильной катастрофе в начале октября 1980 г. Существует версия, что именно он должен был сменить на посту председателя Совета Министров СССР тяжело заболевшего А.Н. Косыгина, поэтому и был устранен Ю.В. Андроповым как наиболее опасный соперник в борьбе за власть.

Как бы то ни было, но через три недели после гибели П.М. Машерова действительно состоялся очередной Пленум ЦК, на котором А.Н. Косыгин, перенесший в августе 1980 г. тяжелейший инфаркт, был отправлен в отставку со всех постов и новым председателем Совета Министров СССР был назначен престарелый Н.А. Тихонов. На этом же Пленуме ЦК полноправным членом Политбюро становится М.С. Горбачев, а кандидатом в члены Политбюро избирают Т.Я. Киселева, который после гибели П.М. Машерова с поста первого заместителя председателя Совета Министров СССР вновь вернулся в Белоруссию и стал первым секретарем ЦК КПБ. А спустя всего два месяца, в декабре 1980 г. скончался А.Н. Косыгин – один из самых популярных и авторитетных лидеров страны.

В феврале―марте 1981 г. состоялся последний при жизни Л.И. Брежнева XXVI съезд КПСС, который не внес никаких принципиальных изменений в сложившийся расклад сил. Такая ситуация продолжалась весь год, пока совершенно неожиданно для всех в конце января 1982 г. во время плановой госпитализации не скончался второй секретарь ЦК М.А. Суслов. Смерть этого человека, бывшего образцом настоящего коммуниста‑аскета и хранителя «лучших традиций партии», которого справедливо называли «серым кардиналом», вызвала новый виток борьбы за власть. Было совершенно очевидно, что реальным наследником дряхлеющего на глазах генсека станет именно тот, кто займет этот ключевой пост в партийном аппарате страны. Наиболее реальными шансами на успех обладал опытнейший партийный аппаратчик К.У. Черненко, который после смерти М.А. Суслова и стал де‑факто вести еженедельные заседания Секретариата ЦК. Но де‑юре это положение должен был узаконить Пленум ЦК, который был назначен только на конец мая 1982 г. Правда, ряд современных авторов (В. Швед), утверждает, что о своих претензиях на этот пост в телефонном разговоре с Ю.В. Андроповым заявил и министр иностранных дел А.А. Громыко, однако шеф КГБ очень сдержанно ответил ему, что решение этого вопроса является исключительной компетенцией Л.И. Брежнева.

Ближайшие четыре месяца между враждующими группировками шла смертельная схватка за власть, особую остроту которой придала и открытая вражда Ю.В. Андропова с министром внутренних дел СССР Н.А. Щелоковым, которые патологически презирали друг друга. «Днепропетровский клан» прекрасно понимал, что ему грозит в случае прихода к власти Ю.В. Андропова и делал все возможное, чтобы скомпрометировать главу КГБ СССР в глазах генсека. Им это не удалось, и в мае 1982 г. шеф тайной полиции не просто вернулся в ЦК, но и де‑юре стал вторым секретарем ЦК, что неизмеримо подняло его шансы в борьбе за власть. Но эти шансы были далеко не стопроцентными, поскольку совершенно неожиданно новым председателем КГБ СССР был назначен генерал‑полковник В.В. Федорчук, который с поста руководителя КГБ УССР был сразу переведен на столь высокий пост в Москву, что было совершенно беспрецедентным событием во всей советской истории. Дело в том, что практически весь период нахождения Ю.В. Андропова у руля КГБ СССР его единственным первым заместителем был один из виднейших представителей «молдавско‑днепропетровской» группировки генерал армии С.К. Цвигун. Но всего за неделю до неожиданной смерти М.А. Суслова он то ли застрелился, то ли был застрелен на своей государственной даче под Москвой. Сразу после этого события, в январе 1982 г. первыми заместителями Ю.В. Андропова стали два выходца из «днепропетровского клана» – генералы армии Г.К. Цинев и В.М. Чебриков. Сам Ю.В. Андропов, вероятнее всего, желал видеть в роли своего преемника В.М. Чебрикова, но Л.И. Брежнев и его ближайшее окружение решили иначе и перевели из Киева в Москву В.В. Федорчука.

На наш взгляд, этот поразительный факт прямо говорил о том, что Л.И. Брежнев окончательно решил передать всю власть своему старому товарищу и другу, первому секретарю ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкому, который пользовался довольно большой популярностью во всей стране и особенно на Украине, где уже целых десять лет он был безраздельным хозяином положения. Эта вполне правдоподобная гипотеза подкрепляется и мнением ряда авторитетных мемуаристов, в частности, первого секретаря МГК КПСС В.В. Гришина, которые утверждают, что на конец ноября 1982 г. был назначен очередной Пленум ЦК, на котором предполагалось узаконить плавный переход власти. Весь смысл новой интриги, авторами которой называют двух помощников генсека – А.И. Блатова и Г.Э. Цуканова, состоял в том, чтобы на Пленуме ЦК учредить пост почетного председателя партии, переместить на этот пост больного генсека, а новым Генеральным секретарем ЦК КПСС избрать вполне здорового и полного сил В.В. Щербицкого.

Но по воле рокового случая вся эта интрига не увенчалась успехом, поскольку 10 ноября 1982 г. Л.И. Брежнев скончался во сне от острого сердечного приступа. В современной литературе, во многом под влиянием мемуаров главного кремлевского врача академика Е.И. Чазова, смерть Л.И. Брежнева традиционно преподносится как вполне ожидаемое событие, которое произошло естественным путем. В свете последних открытий эта смерть не кажется такой уж ожидаемой, и вполне возможно, что и к ней свою руку приложил Ю.В. Андропов. Эта версия не кажется нам настолько чудовищной еще и потому, что именно Ю.В. Андропов, установив с Е.И. Чазовым особо доверительный личный контакт, был в курсе состояния здоровья всех членов Политбюро ЦК и был единственным человеком в высшем руководстве страны, который сразу после смерти генсека приехал на его государственную дачу по вызову своего доверительного информатора академика Е.И. Чазова. Даже Виктория Петровна Брежнева, увидев Ю.В. Андропова на даче в столь ранний час, еще не знала, что ее супруг скоропостижно скончался и его остывающий труп лежит в спальне на втором этаже.

Позднее на дачу прибыли два остальных члена правящего «триумвирата» – министр обороны СССР маршал Д.Ф. Устинов и министр иностранных дел СССР А.А. Громыко, которые и договорились в узком кругу передать пост генсека Ю.В. Андропову. 11 ноября 1982 г. была создана правительственная комиссия по организации похорон, которую возглавил Ю.В. Андропов. 12 ноября состоялся внеочередной Пленум ЦК, который избрал Ю.В. Андропова новым Генеральным секретарем ЦК КПСС, а 15 ноября в Москве на Красной площади состоялась процедура похорон Л.Й. Брежнева у Кремлевской стены.

Советское общество эпохи Л.И. Брежнева до сих пор представляет собой определенную загадку для историков. С одной стороны, слишком мало прошло времени, чтобы взгляд в прошлое обрел должную остроту и четкость. С другой, – обращение к событиям тех лет вызывает у многих болезненную реакцию, впрочем, по‑другому и не может быть, поскольку прошлое еще не стало историей в полном смысле этого слова. Вместе с тем историческая наука должна постепенно осваивать и эту эпоху – эпоху «развитого социализма», поскольку именно она может остановить поток фальсификаций и прямого мифотворчества, искажающий наше представление о том времени.

Еще совсем недавно серьезные авторы не решались браться за изучение истории нашей страны середины 1960‑х ― начала 1980‑х гг. Публикации, появлявшиеся на страницах газет и различных толстых журналов, не отличались ни достоверностью, ни объективностью, ни глубиной анализа. К счастью, в последнее время ситуация начала немного исправляться, и сегодня можно назвать нескольких авторитетных авторов, попытавшихся разобраться с происходившим в то время на серьезном научном уровне. К их числу относятся такие видные исследователи, как А.А. Зиновьев, С.Г. Кара‑Мурза, С.Н. Семанов, И.Я. Фроянов, А.И. Вдовин и ряд других.

 

Тема: Экономическое развитие СССР в 1965―1984 гг.

 

 

План:

 

1. Истоки «косыгинской экономической реформы» 1962―1965 гг.

2. Экономическая реформа А.Н. Косыгина 1965―1970 гг. и ее оценки.

3. Социально‑экономическое развитие СССР в 1970‑х ― начале 1980‑х гг.

 

1. Истоки «косыгинской экономической реформы» 1962―1965 гг.

 

Новый председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин, утвержденный на этом посту в октябре 1964 г., прекрасно сознавал, что проведением одной административной «контрреформы», которая предусматривала ликвидацию территориальных совнархозов и восстановление отраслевой структуры управления, преодолеть негативные тенденции в экономическом развитии страны вряд ли удастся. Он был твердо убежден в том, что традиционный партийно‑административный механизм управления народным хозяйством необходимо дополнить рядом чисто экономических стимулов, т.е. фактическим введением ряда элементов рыночной экономики.

Сама эта идея впервые получила свое обоснование во второй половине 1950‑х гг., когда проблема поиска различных моделей оптимальной системы планирования оказалась в центре особого внимания ряда видных советских экономистов, в том числе академиков Л.В. Канторовича, В.С. Немчинова, В.В. Новожилова и других. В сентябре 1962 г. в главном печатном органе ЦК – газете «Правда» была опубликована статья никому неизвестного профессора Харьковского университета Е.Г. Либермана «План, прибыль, премия», которая дала старт новой экономической дискуссии, посвященной обсуждению самых актуальных экономических проблем. В ходе состоявшейся дискуссии, в которой приняли участие многие крупные экономисты, в частности, академики В.С. Немчинов, С.Г. Струмилин, A.М. Румянцев и Н.П. Федоренко, были поддержаны несколько идей этой статьи, в том числе и такой довольно крамольный вывод о том, что прибыль надо рассматривать как один из важнейших критериев успешной работы любого предприятия. По итогам состоявшейся дискуссии Е.Г. Либерман направил в ЦК КПСС аналитическую записку «О совершенствовании планирования и материального поощрения работы промышленных предприятий», в которой в осторожной форме предложил возродить целый ряд элементов рыночных отношений и создать стройную систему экономического стимулирования для этих предприятий.

Ка<