II. Книга протоколов Правления

[ccxlix] Сезон 1916/17 г., № 91. Автограф Румянцева.

Сделанная, видимо, на заказ очень объемистая (696 страниц, из них заполнено 350) книга протоколов правления разграфлена на развороте по нескольким пунктам: Вопрос. Кто внес. Постановление Правления. Примечание.

Вопрос чаще всего вносил председатель (до выборов нового состава 24 февраля 1918 г. им был Н. А. Румянцев — он обозначал себя в книге инициалами НАР) или кто-либо из членов правления. Затем следовало постановление, выработанное правлением, или вопрос переадресовывался лицу, правомочному решить его. В графе примечание, которая заполнялась выборочно, отчитывались те, кому поручалось исполнение постановления (обычно просто ставилась галочка, или инициалы председателя как знак того, что поручение исполнено). Кроме того, в этой графе, или на полях, оставлял свои замечания Н.‑Д. Примечания — для удобства чтения — даются в угловых скобках.

Расшифровка сокращений, которыми председатель обозначал на этих страницах своих коллег, дается в указателе имен.

{504} Принципы, по которым избиралось и функционировало правление кооперативного товарищества МХТ, определены в § 45 – 58 его устава.

[ccl] В первое товарищество входило 16 человек: Н. Г. Александров, М. Ф. Андреева, А. Р. Артем, А. Л. Вишневский, В. И. Качалов, О. Л. Книппер, М. П. Лилина, В. В. Лужский, С. Т. Морозов, И. М. Москвин, В. И. Немирович-Данченко, М. А. Самарова, В. А. Симов, К. С. Станиславский, А. А. Стахович, А. П. Чехов.

[ccli] В товарищество сроком с 15 июня 1911 по 15 июня 1914 г. (договор подписан 14 октября 1911 г.) вошли: Н. Г. Александров, А. Р. Артем, Г. С. Бурджалов, Н. С. Бутова, А. Л. Вишневский, М. Н. Германова, В. Ф. Грибунин, М. П. Григорьева, В. И. Качалов, О. Л. Книппер, Л. М. Леонидов, М. П. Лилина, Н. О. Массалитинов, И. М. Москвин, Е. П. Муратова, В. И. Немирович-Данченко, Е. М. Раевская, Н. А. Румянцев, М. А. Самарова, С. В. Халютина. С 1911 г. К. С. и Стахович из «полных товарищей» перешли в разряд вкладчиков.

[cclii] Ни в одном официальном документе число, когда проходило это общее собрание, не проставлено. Скорее всего, речь идет о собрании 29 апреля (см. примечание 22 в I разделе).

[ccliii] Из непайщиков в совет вошли И. Н. Берсенев (от 1‑й группы) и Б. М. Сушкевич (от 2‑й группы), а кандидатами были избраны В. Г. Гайдаров и М. Я. Корецкий (от 3‑й группы — сотрудников и музыкантов). Председателем совета на первом заседании в новом составе 15 мая избран Н.‑Д., товарищем председателя Москвин, секретарем — Берсенев.

[ccliv] Кроме того, от первой группы в комиссию вошел принятый в труппу МХТ со второй половины февраля известный столичный и провинциальный актер В. И. Неронов.

[cclv] Существовала книга заявлений членов товарищества правлению, от которой сохранилось несколько фрагментов (см. сезон 1916/17 г., № 105а).

[cclvi] Вопрос этот поднял Н.‑Д. 5 мая в своем обращении в правление:

«Настоятельно напоминаю об условии с Добужинским по постановке “Розы и Креста”.

Вас. Вас. хорошо знает предполагаемую монтировку, т. к. он является и режиссером пьесы по части ее постановки.

Желательно (мое мнение, для Правления не обязательное), чтоб исполнение постановки обошлось без Шарба, а силами наших художников (как всегда, за особую им плату).

Больших холстов в постановке всего, кажется, три, остальные — маленькие» (НД, № 8314).

См. также письмо Н.‑Д. к Лужскому до 7 февраля 1917 г. (т. 2, № 941).

Н. Б. Шарбе был художником-исполнителем при М. В. Добужинском.

[cclvii] См. ниже п. 77.

[cclviii] {505} В то время как в большинстве крупных центров страны создавались единые Советы рабочих и солдатских депутатов, в Москве они возникли и существовали некоторое время раздельно.

[cclix] По договору от 17 мая 1907 г. между театром и переводчиками «Синей птицы» авторский гонорар уплачивался полностью В. Л. Бинштоку с тем, чтобы половину его он передавал В. А. Венгеровой. Однако 4 ноября 1916 г. она обратилась в театр с претензией, что с апреля 1915 г. перестала получать причитающуюся ей сумму. В своем ответе Н. А. Румянцев рекомендовал ей обратиться за разрешением вопроса в Общество драматических писателей и оперных композиторов, которое через своих агентов регулировало взаимоотношения авторов с театрами и через которое театры производили выплаты. Переписка между всеми сторонами продолжалась в 1916 и 1917 гг., завершилась она письмом театра в Общество от 16 февраля 1918 г. и согласием Общества 25 марта того же года до выяснения дела посылать Бинштоку (он давно находился во Франции) только половину авторских. Более документов по этому вопросу в архиве нет, скорее всего потому, что новые обстоятельства жизни автоматически решили этот вопрос, так как вслед за Бинштоком за границей оказалась и Венгерова.

Театр продолжал играть пьесу в прежнем переводе.

[cclx] М. А. Самарова с осени 1913 г. по болезни фактически перестала участвовать в творческой жизни театра (правда, в планируемых «Волках и овцах» Н.‑Д. намечал ее на роль Анфусы). Однако как член т‑ва она получала в качестве поддержки 3 тысячи в год; в новое т‑во она не вошла.

[cclxi] М. П. Григорьева заведовала костюмерной и параллельно выступала на сцене под фамилией Николаева; в документах, связанных с ней, она фигурирует как под одной, так и под другой фамилией.

[cclxii] Л. М. Леонидов, оставаясь в труппе МХТ, с 1915 г. в связи с тяжелым нервным заболеванием не выступал на сцене, не заключил он и нового договора с создающимся кооперативным товариществом. Театр, однако, чувствуя себя ответственным за материальное положение одного из своих ведущих актеров, по решению совета постановил выплачивать ему по 250 р. в месяц. О возникшей коллизии между актером и театром, см. кн.: Рогачевский М. Л. Трагедия трагика. М., «Искусство», 1998.

[cclxiii] Цифры не указаны.

[cclxiv] См. также п. 45 и 52.

[cclxv] Этот вопрос обсуждался на заседании совета 16 и 17 мая.

[cclxvi] Следов обсуждения этого вопроса на заседаниях не обнаружено, но в рабочей тетради Н.‑Д. есть запись под названием «Материальные отношения со Студией», возникшая, вероятно, в сезон 1915/16 г., которая дает некоторое представление, на каких основаниях взаимодействовали театр и его студия (см. Приложение, док. № 2).

[cclxvii] См. протокол заседания совета 15 мая.

[cclxviii] См. протокол заседания совета 16 мая.

Через год театр повторил приглашение, правда, уже без обещания определенной работы, в отличие от предыдущего года, когда ей {506} сулили весь репертуар ушедшей Гзовской. В ответе С. Л. Бертенсону 19 мая 1918 г. Е. И. Тиме свой отказ мотивировала нежеланием «заживо похоронить себя хотя бы в таком драгоценном саркофаге, как Московский Худож. театр» (А № 7068).

[cclxix] В этот день заседание правления не состоялось, так как его члены — Румянцев и Лужский — присутствовали на заседании совета (см.).

[cclxx] Е. К. Малиновская после февральской революции была cекретарем, а В. В. Вересаев — председателем художественно-просветительской комиссии Московского совета рабочих депутатов, задачей которой было «приближение всех видов искусства к широким кругам московской демократии». См. также письмо Н.‑Д. к Лужскому лета 1917 г. (НД, т. 2, № 964).

[cclxxi] Речь о стоимости абонементного кресла на сезон. См. также запись Лужского в журнале следящих за 20 апреля (РЧ, № 431).

[cclxxii] Скончавшаяся в 1911 г. М. Г. Савицкая была женой Г. С. Бурджалова. Театр сохранял свои обязательства по отношению к ее наследникам (см. док. № 5). Кроме того, в театре существовал фонд Савицкой.

[cclxxiii] См. также п. 17 и 52.

[cclxxiv] М. П. Лилина, как и К. С., за свою актерскую работу жалованья не получала, и в ведомостях жалованья, где значилась ее фамилия, ни цифры жалованья, ни ее расписки не имеется. По-видимому, о каких-то отдельных выплатах за траты, связанные с ее актерской деятельностью (грим, костюмы и т. п.), имелись устные договоренности (см. также п. 232).

[cclxxv] К. В. Эггерт, числившийся сотрудником с 1911 г., вскоре вступил в труппу Камерного театра; своего театра он не имел.

[cclxxvi] См. п. 17 и 45.

[cclxxvii] См. заседание совета 16 мая, а также п. 76. В записях Лужского по заведованию труппой к сезону 1917/18 г. около фамилии Рустейкиса приписано: «Попечение Правления за его аккуратность и корректность поведения» (А № 6600).

[cclxxviii] В день последнего выступления на сцене МХТ (шло «Горе от ума», где она играла Софью) Гзовская получила кроме того письма от Н.‑Д. (см. т. 2, № 956) и К. С. (см. т. 9, № 433).

[cclxxix] В архиве (А-МЧ, № 1475) хранится договор от 16 мая 1917 г., заключенный между Л. Д. Леонидовым и участниками спектакля «На дне» для гастролей в Харькове (3), Ростове (2), Екатеринославе (2) на 7 спектаклей, с правом импресарио устроить добавочный спектакль в одном из городов. Два спектакля группа устраивала с тем, чтобы валовой сбор с них поступил «в личное распоряжение военного министра А. Ф. Керенского». 2 июля «Театральная газета» сообщила, что в Екатеринославе сбор от «На дне» по очень возвышенным ценам (ложи разыгрывались на аукционе по 300 – 500 р.) отдан исполкому Совета рабочих и солдатских депутатов. См. также Приложение, док. № 11.

[cclxxx] 30 марта 1918 г. заведующий Московским отделом по страхованию от огня поставил свою подпись под «Описью имущества {507} Кооперативного Товарищества “Московский Художественный театр”, находящегося во всех помещениях как самого театра, так равно и в мастерских и разных сараях при театре, во владении Лианозова, по Камергерскому пер., в Москве», которое было оценено в 360 тысяч рублей (в эту сумму не входили хранящиеся в театре музейные вещи, принадлежавшие лично К. С., которые страховались отдельно). Кроме того, на 20 тысяч было застраховано имущество, находившееся «в деревянном сарае во владении В. И. Вороновой, в Москве, по Большой Семеновской улице под № 45/а». Все это имущество включало декорации, бутафорию, костюмы двадцати пьес в Камергерском переулке и мебель, бутафорию и декорации к семи пьесам в сараях Вороновой (см. ВЖ, № 3626 и 3627).

[cclxxxi] Над «Маринкой» начали работать в сентябре 1916 г. (это была инициатива Гзовской и Вишневского), и первоначально предполагалось, что ею займется новая (Вторая) студия (см. письмо Н.‑Д. к жене 27 августа — т. 2, с. 500). С октября по декабрь репетиции шли довольно интенсивно, порой по две в день, но затем наступил перерыв. Намечая, однако, программу очередных работ, Н.‑Д. включает пьесу в план предстоящих постановок театра (см. Приложение, док. № 3). Последние репетиции зафиксированы 18 и 19 мая 1917 г. 27 мая покидает театр Гзовская, и к пьесе больше не возвращаются.

[cclxxxii] С. Е. Голлидей числилась в школе Второй студии.

[cclxxxiii] «Месяц в деревне» в текущем сезоне последний раз прошел перед его закрытием — 30 мая 1917 г.; вновь он появился в репертуаре 18 декабря и последний раз был показан 9 июня 1918 г. (всего 15 раз за этот сезон). (В рабочей тетради, видимо, перед началом сезона 1917/18 г. Н.‑Д. записывает: «“Месяц в деревне”. Германова и Корнакова», т. е. Наталья Петровна и Верочка.) «У жизни в лапах» возобновили 2 октября 1917 г., и эта пьеса стала чуть не самой репертуарной в рассматриваемый период; последний раз она шла накануне закрытия сезона, 30 мая 1919 г. (перед самым отъездом Качаловской группы) — за время возобновления она прошла 56 раз. «Иванов» был возобновлен 12 ноября 1918 г. и последний раз сыгран 2 мая 1919 г. (прошел 20 раз).

[cclxxxiv] В архиве за сезон 1916/17 г. (№ 116а) хранится запись дежурств и распределения работ на лето 1917 г.

«В театре будут:

До 12‑го июня — А. А. Санин. С 15‑го июня до июля — Н. Г. Александров.

Июль — Н. А. Румянцев (от Н. Г. Александрова до А. А. Санина) (будет наезжать). С 25‑го июля — А. А. Санин.

И. Я. Гремиславский — с 17‑го июня. А. А. Петров — с 23‑го июня. С. Н. Костин — с 1‑го июля. Малявин — с 17‑го июня. Гурьянов — с 2‑го июля. И. И. Титов — с 5‑го июля. Я. Г. Сорокин — до 20‑го июня и с 20‑го июля. С 20‑го июня по 5‑е июля их [двоих последних] заменяет Балашов. Н. М. Лукьянов — все время. П. Н. Андреев — на даче под Москвой, будет наезжать. С. А. Трушников — до 7‑го июля. Л. А. фон Фессинг — с 7‑го июля — отчет о контрольных часах.

М. В. Добужинский обещает прислать эскизы I и II актов к 20‑му июня, а сам приедет в конце июля.

{508} Сданные эскизы бутафории И. Я. Гремиславский сдает в шаблонах Н. М. Лукьянову к 10‑му июня.

Пишут в мастерской (к 20‑му августа должны быть сданы декорации I и II актов) по взаимному соглашению.

Общий ремонт поручен С. А. Трушникову.

Очистка сцены от пыли — И. И. Титову».

[cclxxxv] См. п. 91, 131, 133, 182, 186.

[cclxxxvi] См. Приложение, док. № 5.

С 12 августа (с нового сезона) вместо раздела «Примечания» вводятся «Замечания Председателя Совета».

[cclxxxvii] См. п. 101. Еще до своего официального поступления на службу в МХТ Санин заявил московской газете «Театр» (1916, 27 декабря): «Дирекция Художественного театра предоставила мне право пользоваться в течение сезона отпуском, и в это время давать постановки в других театрах».

[cclxxxviii] См. записи в дневнике дежурных от 17 октября, 28 ноября и 5 декабря 1917 г.

[cclxxxix] К этому времени в репертуарном активе Второй студии был только один спектакль — «Зеленое кольцо», правда, шел он иногда по три раза в неделю. С нового сезона анонс о спектаклях Второй, как и Первой, студии помещался в сводной афише МХТ.

[ccxc] См. заседания общего собрания от 28 августа и 5 декабря 1917 г. Протокола совместного заседания до 23 августа 1917 г., на котором обсуждался бы этот вопрос, не обнаружено.

[ccxci] См. также п. 196.

[ccxcii] В своей квартире К. С. работал в основном с исполнителями «Хозяйки гостиницы» и «Чайки». См. также протокол заседания совета и правления от 21 августа 1918 г.

[ccxciii] П. И. Леонтьев, на заре существования МХТ окончивший курсы при нем, работал режиссером в театре Совета солдатских депутатов; после октябрьской революции он был преобразован в Военный театр и младший унтер-офицер Леонтьев был избран его комендантом.

[ccxciv] См. запись в книге заявлений членов товарищества правлению от 7 октября: «Ввиду экономии освещения было бы целесообразно пересмотреть все наши постановки и, не нарушая, конечно, цельности художественного впечатления, найти способы его сокращения. Как пример, приведу III акт “На дне”, где это сокращение вполне возможно. Г. Бурджалов» (сезон 1916/17 г., № 105а).

[ccxcv] А. Л. Вишневский оставался единственным исполнителем роли графа д’Альбафиорита, Н. А. Подгорный стал играть Беляева, В. А. Вербицкий — 4‑го гостя, Е. В. Калужский — 2‑го гостя.

[ccxcvi] О принципах создания ссудо-сберегательной кассы и ее материальной основы см. Приложение, док. № 5.

[ccxcvii] А. Э. Вормс занимался юридическим оформлением документа, приведением его в соответствие с законом о кооперативных товариществах. (см. ниже п. 134).

[ccxcviii] Ни протокола этого собрания, ни его даты в архиве не обнаружено.

[ccxcix] {509} См. п. 57, 171, 226.

[ccc] Протоколов собраний, на которых обсуждались эти вопросы, не обнаружено. 13 мая 1917 г. петербургская газета «Обозрение театров» сообщала: «Оборотный капитал в 50 тыс. МХТ обратил в заем свободы, кроме того, они открыли у себя в театре подписку на заем свободы». См. также п. 5.

[ccci] В. В. Лужский 22 сентября 1917 г. записал в своем дневнике: «Сегодня была беседа о дежурствах членов Товарищества. Нет, едва ли что выйдет из этой мертвечины, из этого нежелания что-нибудь сделать на помощь друг другу для самого дела — обида и “моя хата с краю” съела все» (А № 5086).

[cccii] В архиве Н.‑Д. (№ 7610) хранится его обращение по этому поводу к правлению:

«Напоминаю Вам о следующем:

Так как обе студии официально числятся состоящими при Художественном театре, то и официальная ответственность за них ложится на театр. Ответственность эта двоякая: художественная и административная. Первую всецело взял на себя К. С. Станиславский, и это, разумеется, служит настолько прекрасной гарантией художественной части, что Совету Товарищества нечего больше делать. Вторую же, административную, ответственность берет на себя Правление Т‑ва. Как представитель Товарищества напоминаю Вам об этом: имеется ли между Правлением театра и Студией полный контакт по вопросам ответственности? (Противопожарное дело, внешне-административное и т. д.)».

[ccciii] Возможно, поводом для постановки этого вопроса послужил инцидент, о котором говорится в записке Н.‑Д. в правление (НД, № 8380):

«Случай с непристойной надписью на стене напоминает о том, чтобы все заведующие частями вводили всякого нового в театр с большим вниманием, посвящая его в такой круг требований, который не дал бы возможности этому новому лицу смешать театр с трактиром.

Если это мелкая выходка мальчишки-полотера, то это показывает, что за ними никто не следит, — о чем я не раз говорил. Значит, театр в какой-то час находится целиком без надзора в распоряжении детей-полотеров!»

[ccciv] В письме Лужскому до 7 февраля 1917 г. Н.‑Д. писал: «Об Крестове. Перекиньтесь несколькими словами со Станиславским, сказав, что в личной беседе я о нем лучшего мнения, чем было по дебюту. А все-таки на 100 р.» (НД, т. 2, с. 542). По-видимому, А. С. Рыльц также претендовала на поступление в МХТ. См. протокол общего собрания 11 сентября, а также запись о ней в рабочей тетради Н.‑Д. с указанием ее адреса.

[cccv] 14 сент. 1917 г. Н. П. Асланов направил в дирекцию письмо: «… ввиду вполне выяснившейся для меня ненужности моего дальнейшего пребывания в театре, я вышел из состава его труппы. Прошу также верить тому, что решение это принято мною после долгой и мучительной борьбы с самим собой, и, вследствие этого, оно вполне сознательно и категорично» (сезон 1917/18 г., № 22).

[cccvi] {510} См. заседание совета и правления 29 мая 1917 г.

[cccvii] См. п. 149. Н. П. Асланов, в 1903 – 1905 гг. учившийся в школе МХТ, в 1916 г. вступил в его труппу. Н.‑Д. писал своей жене 28 августа 1916 г. об этом своем родственнике со стороны матери: «Утром я занимался с Колей Аслановым. Из симпатии к нему, готов находить, что он милый актер. А строго говоря, не имеет ничего, кроме опыта. Разумеется, я даю волю моей симпатии и задерживаю критику…» (НД, т. 2, с. 501).

[cccviii] М. Ф. Ликиардопуло числился секретарем дирекции с 1910 по 1917 г. И. Э. Дуван в труппе числился до сезона 1917/18 г. включительно как «пребывающий в отпуску».

[cccix] Видимо, Н.‑Д. имеет в виду пьесу-сказку Е. И. Чирикова «Легенда старого замка», по поводу которой он переписывался с автором осенью 1916 г. (см. НД, т. 2, № 920, 921).

[cccx] См. об этом п. 247.

[cccxi] Катя Графова, дочь костюмерши В. И. Графовой, исполняла детские роли в «Месяце в деревне» (Коля Ислаев) и «Селе Степанчикове» (Илюша).

[cccxii] От Umformer (нем.) — электрическая машина, преобразующая постоянный ток одного напряжения в постоянный ток другого.

[cccxiii] Автограф этого обращения хранится в фонде Н.‑Д. (№ 8375), дата (4 октября 1917 г.) проставлена Румянцевым.

[cccxiv] См. также протоколы заседаний совета 6 января и 24 февраля 1918 г.

[cccxv] О. Л. Книппер исполняла роль Ребекки в постановке МХТ 1908 г.; эта же роль была предназначена ей и в спектакле Первой студии. Н. С. Бутова в «Смерти Пазухина» играла экономку Живоедову в доме купца Пазухина.

[cccxvi] По завещанию А. П. Чехова его сестра была наследницей его авторских прав.

[cccxvii] Это собрание не могло состояться в связи с октябрьским переворотом (см. также п. 259).

[cccxviii] И. Н. Берсенев, видимо, фигурирует здесь как представитель непайщиков в совете театра.

[cccxix] А. Н. Уральский служил до конца сезона 1917/18 г.

[cccxx] См. Приложение, док. № 7.

[cccxxi] Государственными после февральской революции стали именоваться бывшие императорские театры.

[cccxxii] Возможно, с деятельностью по организации столовой связан инцидент, вызвавший письмо К. С. к Берсеневу и Подгорному (см. КС, т. 8, № 442).

[cccxxiii] А. А. Стахович заведовал этим фондом.

[cccxxiv] А. Л. Вишневский играл присяжного поверенного Лаврова. «Осенние скрипки» последний раз прошли 17 декабря 1918 г.

[cccxxv] «Двенадцатая ночь», премьера которой в Первой студии была показана 25 декабря 1917 г., на сцене МХТ в тот период не шла; «Иванов» был возобновлен в следующем сезоне.

[cccxxvi] {511} Очередное общее собрание прошло 3 января, но оно продолжало обсуждение вопросов о путях реорганизации театра; репертуарные планы на следующий сезон и выборы в управляющие органы прошли 24 февраля 1918 г. (см. протоколы общих собраний).

[cccxxvii] Б. К. Яновский впервые исполнил в театре свою музыку к блоковской пьесе еще в начале июня 1916 г., затем музыку к ней писал Ю. П. Базилевский. В рабочей тетради Н.‑Д., относящейся к 1917 г., есть запись: «Прослушать гнесинскую песнь Гаэтана» (НД, № 7970). Кроме того, как потенциальные авторы музыки к этой пьесе в разное время фигурировали С. В. Рахманинов и В. И. Ребиков.

[cccxxviii] Режиссером «Двенадцатой ночи» был Б. М. Сушкевич (художественным руководителем — К. С.). О конфликте, возникшем между театром и студией в связи с этой постановкой, см. Приложение, док. № 8.

[cccxxix] Известная провинциальная актриса Е. Н. Горева скончалась 5 июля 1917 г. Видимо, ее близкая подруга Т. Ф. Карпенко обратилась к В. И. Неронову, так как он и Горева вместе когда-то служили в незлобинской антрепризе в Вильне.

[cccxxx] Н. О. Массалитинов был одним из ведущих педагогов Второй студии, где занималась Е. И. Корнакова.

[cccxxxi] См. п. 116, а также запись от 23 октября 1918 г. в дневнике спектаклей.

[cccxxxii] Видимо, подчеркнутые Н.‑Д. слова и его замечание относятся к следующему.

Во Второй студии шла работа над отрывками, которые получали одобрение как педагогов, так и актеров театра. Решено было составить из них спектакль — так называемый Дневник студии. Первый такой спектакль, включавший отрывки из романа Н. Лескова «Некуда», инсценированный рассказ И. С. Тургенева «История лейтенанта Ергунова» и композицию «Белых ночей», был показан 14 февраля 1918 г.

[cccxxxiii] Согласно дневнику Лужского за 1917 г., он неоднократно встречался с А. А. Крейном в сентябре. 17 сентября он записал: «… на совещании с Мордкиным, Крейном и Добужинским о музыке праздника для “Р. и К.”» (А № 5086). Фамилию композитора и его адрес приблизительно в это же время вносит в свою рабочую тетрадь и Н.‑Д. (НД, № 7970). В архиве Н.‑Д. хранится его набросок письма к Крейну от имени председателя правления Н. А. Румянцева, где он «категорически отрицает», что когда-либо «давал повод считать Вашу музыку для “Розы и Креста” принципиально принятой»: «Желая, однако, совершенно пресечь это тяжелое столкновение, правление Худ. Т. постановило выдать Вам требуемые Вами тысячу рублей» (ВЖ № 4806).

[cccxxxiv] Военный театр функционировал в помещении «Аквариума» (на Старо-Триумфальной площади, где в начале своей деятельности играл «Современник»). В феврале 1918 г. он был переименован в государственный народный, но вскоре закрылся.

6 марта 1918 г. на основной сцене шли «Осенние скрипки», которые по составу могли разойтись со спектаклем «На дне», имевшим по несколько исполнителей на каждую роль (кроме Москвина — Луки).

[cccxxxv] {512} Днем 3 марта 1918 г. шла «Смерть Пазухина», 28 февраля — «Синяя птица».

[cccxxxvi] См. п. 177.

[cccxxxvii] На этом закончилась деятельность старого правления, дальнейшие записи относятся уже к правлению, избранному 24 февраля, председателем которого становится Н.‑Д., а его заместителем Румянцев, он и продолжает записывать протоколы.

Начиная с этого пункта исчезают графы — кто внес вопрос и примечания.

[cccxxxviii] Несмотря на предложение Н.‑Д. выдать Крейну требуемую сумму, правление, видимо, осталось при своем мнении и сообщило композитору о решении выплатить ему лишь 500 руб., что вызвало угрозу обращения к третейскому суду (см. ВЖ, № 4644).

[cccxxxix] Книппер играла Раневскую, Муратова — Шарлотту. Вероятно, к этому спектаклю относится записочка Н.‑Д. к Книппер: «Я очень тронут Вашим цветком. И мне совестно, что я не догадался сделать это также» (НД, т. 2, № 978).

[cccxl] На общем собрании 31 декабря Н.‑Д. говорил о необходимости приглашения в театр одного-двух опытных и инициативных людей. Вопрос о Бертенсоне возник, когда К. С. 7 января 1918 г. получил его письмо с предложением своих услуг (см. заседания совета от 9 и 23 января и общее собрание 24 февраля).

[cccxli] Протокол этого собрания не обнаружен.

[cccxlii] Театр выполнил свои намерения, но свой расчет дней он делал по церковному календарю и не играл с 5 по 9 (18 – 22) марта и 24 марта (6 апреля).

[cccxliii] В протоколе от 24 февраля эти пункты даны в иной редакции, последний абзац там отсутствует.

[cccxliv] См. Приложение, док. № 9.

[cccxlv] В. И. Неронов умер в апреле от брюшного тифа.

Здесь не дается окончание документа, так как оно относится к следующему сезону.

[cccxlvi] Сезон 1918/19 г., № 137. МП, подписи — автографы.

[cccxlvii] Видимо, речь идет о принципиально новой системе декораций к «Розе и Кресту», которая была предложена К. С.

III. Дневник спектаклей

[cccxlviii] Предметом особой гордости Художественного театра и его администрации было сознание того, что, ко всему прочему, они создали хорошо налаженное дело, где под присмотром и контролем находились все винтики сложного художественно-производственного процесса. Были четко определены зоны ответственности каждого служащего, все упущения (даже мельчайшие) по разным областям жизнедеятельности театра, сбои в ее ходе фиксировались и их устранение контролировалось. Для этого заводились особые тетради. Имелись они у бутафоров {513} и реквизиторов, декораторов, у товарищества, правления, совета и т. п. Об этом можно судить в основном по отдельным упоминаниям в протоколах, дневниках и т. п., так как за рассматриваемый период мало что из этого сохранилось. Кроме того, какое-то время (см. дневник за начало сезона 1917/18 г.) делалась попытка свести в один журнал все существенные записи из тетрадей других ведомств.

В дневнике спектаклей, чаще всего по его ходу, запись оставлял прежде всего помощник режиссера, за которым был закреплен данный спектакль. Он фиксировал начало и конец спектакля (иногда количество его представлений), ведущего спектакль суфлера, замены в составе как актеров, так и участвующих в эпизодических ролях или народных сценах (это нужно было для учета оплаты сотрудников). Он же (или завтруппой, или зав административно-хозяйственной частью) расписывал, к кому из заведующих отдельными частями относится то или иное замечание. Этот последний или просто подписывался под замечанием, или писал свое объяснение, почему тот или иной инцидент произошел.

Есть в дневнике несколько замечаний актеров, но это скорее исключение. Можно сказать, что почти не вмешивался в распоряжения директор-распорядитель театра Н.‑Д., есть всего несколько его реплик; даже на воззвания к нему К. С. он чаще отвечал через кого-либо из своих помощников. Самые обширные и содержательные записи принадлежат завтруппой и репертуаром в эти годы В. В. Лужскому (так сказать, по должности) и К. С.

Читая все эти записи, надо отдавать себе отчет, что делались они по ходу спектакля, часто в несколько приемов (в этом смысле показательно, что под записями одного и того же лица по ходу одного спектакля стоит несколько его подписей), в состоянии нервного напряжения, взвинченности, когда любой сбой может восприниматься как катастрофа («караул!» — привычный возглас не одного только К. С.).

Не всегда ясно, кто оставляет запись, не всегда можно установить, кто ее подписывает — в таком случае в квадратных скобках ставится вопросительный знак.

Руководство театра считало, что полная картина хода спектакля может возникнуть только тогда, когда его будут отсматривать с разных позиций — из-за кулис и из зрительного зала, — и принимать участие в этом должны не только помрежи, но и все творческие работники (на этом особенно настаивали Н.‑Д. и Лужский). Так возник журнал следящих за ходом пьесы из зала, который, правда, велся весьма нерегулярно (см., например, РЧ, № 431).

Дневник (или журнал) спектаклей занимает четыре так называемые амбарные книги и хранится соответственно под № 207 – 209 и 211.

[cccxlix] Помреж обычно отмечал тех исполнителей, которые в текущем сезоне имели постоянных дублеров.

[cccl] 1‑й антракт длился 17 м., 2‑й — 29 м., 3‑й — 32 м.

{514} «Недостаток рабочих рук» в годы войны Н.‑Д. считал одной из основных причин, по которым театр не выпускал новых постановок (об этом, например, он говорил в интервью, которые дал 24 января 1917 г. московским газетам «Театр» («Художественный театр и его абоненты») и «Русские ведомости» («Почему в Художественном театре не будет новых постановок»).

[cccli] Сукном были покрыты полы в театре.

[ccclii] Смысл здесь, видимо, такой: забыли повесить на стены гостиной портреты, а на обоях остались следы от медальонов, что создавало впечатление, будто хозяйка собирается уже съехать с дачи. В экземпляре помрежа к этому акту помечено: «подушка, медальоны».

[cccliii] В музейной комнате хранились мебель, костюмы, аксессуары, которые собирались театром с первых дней его существования; хранились здесь и вещи, принадлежащие лично К. С.

[cccliv] См. запись за предыдущий вечер.

[ccclv] В горьковской пьесе (как, впрочем, почти и во всех других) режиссеры ввели множество бессловесных персонажей, в которых заняты были сотрудники. В «На дне», согласно режиссерскому экземпляру, фигурировали переписчик, шарманщик, Петрушка, девчонка, трое детей, рыжий, ломовой, старик, женщина с ребенком, сомнительная дама (проститутка), старуха, гулящий малый, меланхолик; кроме обитателей ночлежки здесь появлялись пристава, городовой и пр. Установить, кого из этих безмолвных лиц мог изображать К. Г. Савицкий, не представляется возможным, как не представляется возможным установить это и по отношению к другим сотрудникам, участвовавшим в «многонаселенных» спектаклях театра. Далее в комментариях этот момент особо не оговаривается.

Очередность выступлений сотрудников в массовых сценах регулировалась помрежами, она фиксировалась в печатавшемся для внутреннего пользования предполагаемом репертуаре спектаклей и репетиций. Видимо, именно его имели в виду помрежи, когда писали столь часто встречающуюся здесь фразу — «исполнители — по репертуару».

[ccclvi] Утром на большой сцене шли репетиции «Села Степанчикова».

[ccclvii] Это была премьера возобновления «Синей птицы» (режиссер В. Л. Мчеделов) с новыми исполнителями всех ролей; в массовых сценах была занята молодежь будущей Второй студии.

[ccclviii] В этот же день В. М. Бебутов записал в ЖС:

«1‑й акт. 1) Не вовремя вышел А. Л. Вишневский (слишком рано), чтобы “оправдать” задержку [преждевременный выход], А. В. Вишневский, увидя новое лицо (Вершинина), вернулся в переднюю и обратился к горничной (очевидно, с вопросом, кто этот новый гость), а к концу слов К. С. Станиславского вошел опять в гостиную. Все же это отвлекло внимание Вершинина. […]

3) Во время фотографирования В. И. Качалов сделал из салфетки рога и надел их на голову А. Л. Вишневского. Мне показалось, что эта шутка не совсем в характере Тузенбаха и слишком подчеркивает, предрешает сценически положение обманутого (“рогатого”) мужа».

[ccclix] {515} Многие из призванных на военную службу несли ее в московских или подмосковных гарнизонах и имели возможность являться если не на репетиции, то на спектакли.

[ccclx] Милютинской — по своему местонахождению в одноименном переулке — называлась недавно образовавшаяся из закрывшейся Школы драматического искусства Вторая студия.

[ccclxi] «Масками» в театре называли участвующих в сцене ряженых во втором акте, по-видимому, потому, что на них, согласно режиссерскому экземпляру К. С., были маски или очки с носами.

[ccclxii] К. С. играл Крутицкого, Лужский — Мамаева.

[ccclxiii] Л. М. Коренева играла в «Нахлебнике» Ольгу Петровну Елецкую.

[ccclxiv] А. И. Чебан изображал офицера; его фотография в этой роли помещена в книге «“Горе от ума” в постановке Московского Художественного театра» (М.‑Пг., 1923), как и фотографии другого офицера (В. Л. Ершов), швейцара Фильки (А. Я. Яковлев) и девки-арапки (А. Т. Василькова).

[ccclxv] Персонаж «Где тонко, там и рвется».

[ccclxvi] Л. И. Дейкун в этот сезон была старостой женской группы сотрудников.

[ccclxvii] Речь идет о комитете сцены, в ведении которого находился весь комплекс, связанный с функционированием спектакля.

[ccclxviii] Бархатные, или черные, люди, оставаясь невидимыми на черном бархатном фоне, незаметно проделывали «сказочные» превращения, необходимые по ходу пьесы.

[ccclxix] Речь идет о картине «Терем царицы», где П. А. Бакшеев играл Луп-Клешнина, а В. В. Лужский — князя Ивана Петровича Шуйского.

[ccclxx] Здесь перечислены персонажи «Нахлебника».

[ccclxxi] С. Ф. Сергиевич в этот сезон был старостой мужского состава сотрудников.

[ccclxxii] В ведении машиниста сцены И. И. Титова были рабочие сцены как в люке (нижние), так и на колосниках (верховые).

[ccclxxiii] Абзац перечеркнут карандашом; это делалось в тех случаях, когда о записанном было вскоре лично переговорено.

[ccclxxiv] Сокращение от absence (франц.) — отсутствие, отлучка.

[ccclxxv] В. В. Лужский играл Бубнова, В. И. Качалов — Барона.

[ccclxxvi] Вечером проходила генеральная репетиция «Зеленого кольца» во Второй студии.

[ccclxxvii] В ЖС в этот день появилась запись:

«Позволю себе сделать следующее замечание: А. Л. Вишневский (граф) так много пристает к Г. С. Бурджалову (маркизу), чисто “физически” воздействуя на него (хватает за полы камзола, тычет пальцем, щиплет и т. д.), что это вызывает такие реплики со стороны Г. С. Бурджалова, как: “Не приставайте ко мне”, “Оставьте меня в покое”, “Да не трогайте меня”. Подобные реплики вызываются, очевидно, соответствующим самочувствием. Однако это слишком уж выводит маркиза из плана его достоинства. Граф о нем говорит: “Нищ, но великолепен”. А кроме {516} того, это вызывает на сцене возню, комедийно незначительную (увертки маркиза, который ускользает от графа). В. Бебутов

Показать бы К. С. Станиславскому, м. б., замечание Вал. Мих. сделать через него. [ В. Лужский ]

Прошу обращаться по поводу Ваших замечаний к А. Н. Бенуа, который мне рекомендовал давать эти жесты. А. Вишневский

Василий Васильевич просил показать мое замечание Константину Сергеевичу, почему же замечание было показано непосредственно Александру Леонидовичу? В. Бебутов».

[ccclxxviii] Берсенев играл присяжного поверенного Виктора Ивановича Барановского.

[ccclxxix] Лужский играл отставного генерала Лобастова.

[ccclxxx] В ЖС за этот день оставлена запись:

«1 акт. Камин все время качался от малейшего прикосновения. Нужно и Ивану Ив. Титову обратить внимание и ставить его потверже, и исполнителям помнить, что камин “театральное” сооружение. […]

2 акт. И прошлый сезон я не один раз писал об этом, и считаю своим долгом писать и теперь. Горизонт в безобразных складках. Считаю нужным обращать на это внимание до тех пор, пока на это не будет наконец обращено должное внимание, или мне скажут, что об этом писать — “предрассудок”. [ А. Велижев ] […]

Прошу гг. пом. режиссера осматривать более внимательно сцену, и если видят недостатки, то требовать от заведующих частями немедленного исправления. Н. Александров».

[ccclxxxi] М. А. Успенская играла Насморк.

[ccclxxxii] В. В. Тезавровский записал в ЖС: «Спектакль играли очень “по существу”. Особенно Надежда Сергеевна [Бутова — Живоедова]».

[ccclxxxiii] А. А. Шереметьева играла в третьем акте 3‑ю гостью.

[ccclxxxiv] Запись Бебутова в ЖС:

«2‑й акт. Сегодня сцена “Масок” прошла хорошо — как только открылась дверь, ворвались оживленные голоса, и отдельных реплик не было слышно.

У В. И. Качалова новая реплика, вызвавшая сегодня смех в публике: “До свидания, Ирина Сергеевна! Поцелуйте Бобика, — уж все равно”!

3‑й акт. Шум начала прошел хуже обыкновенного; очевидно, мало было рабочих — слышны отдельные голоса, и было впечатление беспорядочного галдежа.

Новая мизансцена: К. С. Станиславский пел “Любви все возрасты покорны”, прислонившись к косяку (около О. Л. Книппер); мне это понравилось больше прежнего, когда он переходил и садился к столу.

4‑й акт — безупречно».

[ccclxxxv] В ЖС за этот день записано:

«2 картина. Очень жидко и невразумительно звучал шум толпы (“их, чай, там сотен двадцать”). М<