Новый огонь. А солнце все так же светит.

На Вороньем полуострове стояла небывалая жара, и все улицы были залиты солнцем. По лестнице замка Хранителя спускался человек. Его длинные окрашенные пепельной сединой волосы, ниспадая на правую часть лица, прикрывали старый шрам и отсутствующую ушную раковину. Идя по ступеням, он опирался на свой посох. Глаза его казались спокойными и умиротворенными, но взгляд в них был отрешенным, нехотя воспринимающим свет, и будто смотрящим из глубины, как бы издалека. Одет он был в серый, походящий под цвет его волос, балахон, в левом рукаве которого можно было увидеть руку, что заканчивалась культей в районе запястья.  

Энки Малис, уже больше десяти лет как сложивший полномочия Хранителя и передавший их в руки своих помощников, вышел из замка, где уже давно больше не живет, чтобы направиться в свой дом на окраине столицы и выпить вина. Теперь он пил только по особым поводам. А сегодня умер Харо Маниталлер, которому было 79 лет.

Похороны состоялись через три дня. К тому моменту в город по приглашению успел приехать Хранитель Южных земель Гастон Тоно. Мероприятие проводилось, как и всегда, за городом, недалеко от той самой поляны, где Энки сражался с Эллилем Тиусом. К месту стекались толпы, а непосредственно перед началом собралось практически полгорода и, вероятно, подавляющее большинство старшего поколения, что было не удивительно, учитывая тот факт, что умерший был одним из первых лиц страны и, несмотря ни на что, считался любимцем народа.

Среди пришедших был и Энки Малис, которого в городе любили не меньше, но любили более затаенной, более сокровенной любовью. Встав в ряд со своими старыми товарищами Ионой Кешон, Энеко Сабасом и Ульфом Андерсом, которые фактически делили между собой пост Хранителя страны, Малис безмолвно ждал начала похорон. Там же рядом с Энки был и его бессменный телохранитель Рамон, продолжающий свою службу даже после ухода Малиса из замка. Неподалеку скромным надзирателем вырисовывался силуэт Суэна. Чуть поодаль от основной массы собравшихся, и ближе всех к еще не разожженному погребальному костру стоял Йоши Маниталлер – приемный сын Харо.

Вскоре принесли тело и уложили его на уготованное место. Сначала речь держал сын умершего, потом слово дали Гастону Тоно. Последним выступить должен был Малис.

– У меня с Харо Маниталлером сложились непростые отношения. – Начал свою речь Энки. – Пару раз мы были близки к тому, чтобы убить друг друга. Не всегда можно быть другом тому, кто кажется тебе хорошим человеком, порой обстоятельства складываются иначе. Тем не менее, в конце концов мы с ним поняли друг друга. Я обрел в нем крепкую опору, а он во мне, хотелось бы верить, того, за кем можно идти, не оглядываясь. Я не сразу понял этого человека, но когда сделал это, проникся к нему глубочайшим уважением. Харо Маниталлер был одним из достойнейших людей, которых я когда-либо встречал. Он знал цену человеческой жизни, понимал, как устроен мир и пытался жить по его правилам. Мир же отвечал ему жестко и бесцеремонно. Харо пережил двух родных сыновей, он был изгнан со своей родины, но всегда продолжал стоять на ногах и делать то, что нужно. Это тот, на кого мы все должны ровняться, ведь даже в свои преклонные годы, до которых ему удалось дожить, он продолжал трудиться на благо тех, кто ему верил, и чьи ожидания он никогда не посмел бы обмануть.

Спустя пару минут костер уже разгорался. Так ушел восемьдесят девятый Хранитель Южных и первый Хранитель Горящих земель Харо Маниталлер.

 

Событие, выбивающееся из привычной давно устоявшейся жизни, как всего города в целом, так и каждого человека в частности, прошло, и Энки готов был вернуться к обычным будням. Теперь он уже не был правителем, обремененным всяческими обязательствами и проблемами. Оставив свой пост, Малис зажил жизнью отшельника и коротал дни, пребывая в непрекращающейся, обволакивающей все его чувства, меланхолии. Время тянулось мучительно медленно, а все попытки отвлечься и развеяться приводили к еще большему погружению вовнутрь себя.

Энки пробовал пить, но это заставляло его чувствовать себя опустившимся животным и вызывало стыд. Он пробовал рисовать, но это казалось ему лицемерием, так как рисовал он произвольно, без порыва и без вдохновения, лишь, чтобы занять себя и свой разум – и так было с каждым делом, за которое он брался. Ничто не увлекало его. Малис разочаровался, но даже не мог понять, в чем именно: в себе или в мире вокруг.

Он пробовал путешествовать, но везде все виделось ему одинаковым, а люди банальными и скучными. Понимая их искреннюю доброту и своеобразную уникальность, он при этом не мог прочувствоваться к ним и хоть сколько-нибудь заинтересоваться их историями и бытом. С наигранным вниманием Энки слушал об их детях, их работе, надеждах на будущее, и о том, как изменился мир.

Мир, действительно, изменился. Вот уже 15 лет на материке не было войны. Все шесть стран активно сотрудничали и развивались. Общими усилиями практически полностью был искоренен голод, а количество бедняков сильно сократилось, да и бедняками теперь называли тех, кому еще лет 20 назад многие могли бы позавидовать.

Малис же сидел у себя в доме на отшибе столицы Горящих земель. Он уже давно прекратил всяческие попытки занять себя хоть чем-нибудь полезным. Теперь бывший Хранитель и человек, который, по признанию многих, считался архитектором того мира, который теперь воцарился на материке, не чувствовал никакого удовлетворения или радости. Считая слова благодарности, что высказывали ему в каждом городе, наивным преувеличением, он пренебрежительно отвергал приписываемые ему заслуги. Теперь большую часть времени он проводил в воспоминаниях о прошлом, перебирая варианты и возможности, как можно было бы все изменить, не случись того или иного события; какой была бы жизнь, прими он другое решение в одном из поворотных моментов; во что превратился бы мир, не будь его самого вовсе.

При этом, Энки предпочитал отгородиться от всего, что связывало его с прошлым, поддерживая лишь формальные связи с теми, кому он сам передал бразды правления Горящих земель, и жестко отвергая все остальные, оставляя при себе лишь верного телохранителя Рамона и поддерживая дружескую переписку с Салом Боосом, которая за полтора десятилетия успела превратиться в формальность, даже несмотря на серьезную озабоченность Бооса состоянием друга. Люди, как и все остальное, перестали быть чем-то важным и оставались лишь напоминанием о том, что все могло бы быть иначе.

Энки Малис так и не смог найти для себя место в новом мире, о котором он и сам когда-то искренне мечтал. Он предпочел остаться в разломе между двумя мирами, оплакивая все, что было потеряно на пути из одного в другой, в том числе и себя. Перестав видеть в жизни хоть какой-нибудь смысл, Малис превратился из сильного и расчетливого правителя в человека на склоне лет, что подобно одиноким старикам, лишившимся семьи, доживают свои дни, смиренно ожидая скорой смерти, как избавления и отпущения грехов. Время же продолжало свое бессловесное и неуклонное течение.

Не прошло и суток после похорон, когда в дверь дома, что стоит на отшибе города, постучались. Открыв, Энки встретил на своем пороге Иону Кешон. Уже не молодая, она продолжала умело поддерживать свою увядающую красоту и выглядела вполне опрятно и даже привлекательно. Плавным движением глаз Иона спросила разрешения войти.

Они сели в неубранной гостиной. Кешон чувствовала себя достаточно вольготно и выжидающим взглядом смотрела на Энки, который в свою очередь выглядел раздраженным и с нервозностью ждал, пока гостья заговорит. Иона молчала.

– Зачем ты пришла? – Не выдержав, спросил Малис. – Я просил вас не приходить ко мне в дом, а если что-то будет нужно, вызывать в замок.       

– И все же я решила зайти. – Серьезным и ровным тоном, растягивая слова, проговорила гостья.

Они вцепились взглядами друг в друга: ее – жесткий, сдержанный и как всегда проницательный; его – раздраженный и усталый.

– Девяносто девятый Хранитель Лесных земель Ален Грас мертв. – Оборвав давящую тишину, произнесла Кешон.

– Как он умер? – Спросил Энки. Казалось, теперь он взял себя в руки и говорил спокойно и бесстрастно.

– В письме от господина Хенваса говорится лишь о смерти Хранителя, о причинах ни слова.

– Хенваса? – Не скрывая удивления, переспросил тот.

– Да. – Будничным тоном отвечала Иона. – Они также приглашают нас на похороны, и настаивают на том, чтобы в знак солидарности приехали все Хранители, и вы тоже.

– Ясно. – Выдохнул Малис. – Когда?

– Выезжаем завтра же.

– Хорошо.

Утром следующего дня делегация от Горящих земель двинулась в путь. Из представителей правления страны в нее вошла лишь Иона Кешон, так как Ульф Андерс до сих пор официально считался пропавшим без вести или погибшим, но, что важнее изменником, а Энеко Сабас отказался выезжать с полуострова на основании того, что никогда не имел никакого отношения к Лесным землям и начинать не желает. Кроме того, с Малисом поехал его телохранитель Рамон, а также в качестве охраны делегации в путь отправились командующий охраной замка Хранителя – Суэн; приемный сын похороненного накануне Харо – Йоши Маниталлер; один из членов на данный момент уже расформированного личного отряда Малиса – Ларус Палл, теперь с остальными членами того отряда служащий в охране замка под началом Суэна. С ними также ехал Гастон Тоно и его делегация из Южных земель. Письмо Хенваса пришло на полуостров до того, как они успели уехать после похорон Маниталлера, так что им было предложено подождать и отправиться в Лесные земли вместе, на что те, не раздумывая, согласились.

Они переплывали залив. Энки любил плавать на кораблях и во время плаванья предпочитал находиться на палубе, дыша полной грудью и вглядываясь в горизонт. Так он лишний раз напоминал себе, насколько огромен мир, и насколько сам он ничтожен. Мысль о собственной незначительности давала ему некоторое успокоение. Обводя взглядом просторы вокруг, он притуплял свои чувства, переставая сокрушаться о прошлом. Все меркло и терялось на фоне масштабов, подобных тем, что открываются светящей в небе звезде.

– Господин Малис. – Окликнул слабо знакомый голос. – Могу я к вам присоединиться? – Спросил Гастон Тоно, изображая гримасу дружеского приветствия.

Тот смиренно кивнул. Хранитель южан встал рядом, всем своим видом напрашиваясь на принужденную беседу и периодически кося взгляд на обезображенную часть лица Энки и пустой левой рукав его балахона.

– Мы не виделись с того самого дня, когда был заключен мир. – Заговорил Гастон Тоно. – Я много слышал о том, что с вами случилось. Мне говорили, что вы даже приезжали в нашу страну, правда так и не заглянули ко мне в гости.

– Я странствовал не ради пышных приемов. – Низким голосом отвечал Малис. – Мне хотелось побывать среди обычных людей и чтобы они считали меня таким же обычным. Но большинство все равно меня узнавали, особенно в крупных городах.

– Это неудивительно. У вас довольно яркие знаки отличия. – С добродушной улыбкой проговорил южанин, вновь бросая взгляд на культю. – Ваши увечья, да и знаменитый посох – люди передают истории о вас из уст в уста.

Энки ответил молчаливым взглядом.

– Всегда хотел спросить, как вы выжили, после того боя с Эллилем Тиусом? – Спросил Тоно. – Говорят, вы сражались далеко за городом. Есть разные слухи, например, будто вы сами вернулись в город пешком, или что вас спас ваш дракон, отнеся ваше израненное тело, удерживая его в лапах.

– Глупости. – Небрежно отозвался Энки. – Мы дрались не так уж и далеко от города, а раны были вполне совместимые с жизнью. Как бы там ни было, я отключился сразу после сражения. Меня спасли люди из замка, кажется, это был начальник охраны, Суэн. Он отвез меня в город, где уже и позаботились о том, чтобы я не умер. Что же до дракона, то я не видел его с того самого дня. Он исчез.

– Что ж, реальность как всегда оказывается куда менее захватывающей. – С усмешкой подытожил тот.

– Лучший друг моего детства, он же мой двоюродный брат, отрезал мне кисть руки и изуродовал лицо, после чего я убил его, насквозь пробив его грудную клетку, господин Тоно. – Ровным строгим тоном проговорил Малис. – Куда уж захватывающей? 

Тот слегка опешил, хотел было что-то сказать, но Энки уже развернулся спиной и направился в свою каюту, где и провел оставшиеся часы плаванья. 

Сойдя на берег, делегация пересела на лошадей и вновь двинулась в путь через Южные земли. Спустя день дороги они остановились в столице у южан на ночь. Столица Южных земель была одним из самых красивых городов на материке, и Энки долго не ложился спать, гуляя по местным улицам. А когда он уже собрался было отойти ко сну, посреди одной из улиц ему встретилась Иона.

– Так и знала, что вы не спите. – Сказала она, сверкнув взглядом.

– Я вообще мало сплю. – Нехотя отвечал Малис.

– Чего ждете от возвращения домой? – С любопытством вопросила Кешон.

– Я уже очень давно ничего не жду. – Смотря в сторону неполной луны, произнес Энки. – Да и нет там моего дома. Я потерял свой дом много лет назад.

– И все же, это место, где мы родились и выросли. – Настаивала та. – Неужели у вас не возникает никаких чувств при мысли о возвращении туда спустя столько времени?

– Можешь поделиться чувствами с Суэном. – Сурово отозвался Малис. – Он тоже там родился и вырос.

– А я все же думаю, что это пойдет вам на пользу, не зря же вы в своих путешествиях так и не добрались до Лесных земель. – Проговорила Кешон уже вслед уходящему Энки.

Вернувшись в выделенные для него покои, Малис опустил голову на подушку и попытался уснуть.

Когда, спустя еще двое суток, делегация, наконец, добралась до столицы Лесных земель, их встретили первые лица страны – Лем Клеменц, бывший главным советником умершего Хранителя и Син Протектор, заведующий домом Протектора.

Лем отдельно поприветствовал Иону Кешон и Гастона Тоно, и лишь после этого обратился к Малису, зато обращение это было наполнено самой искренней добротой и радушием. Син Протектор также крепко пожал Малису руку, на что Энки ответил колким и жестким взглядом. Лем все еще стоял рядом с ними и поспешил осадить обоих, но те уже и сами отстранились друг от друга, предпочитая оставить прошлое и не распыляться на ненужные конфликты. Лем, Энки и Син медленно поднимались по ступеням замка, ведя за собой всех остальных. Втроем они были последними живыми представителями старого диверсионного отряда, составленного из детей в начале шестнадцатилетней войны. Каждый из них прошел с того времени огромный путь, и у каждого этот путь был не похож на путь другого, но, тем не менее, все они шли бок о бок по этой старой лестнице.

Как оказалось, делегация Горящих и Южных земель прибыла не последней. Несмотря на то, что представители Равнинных земель и их Хранитель Имон Гранд, а также Хранитель Речных земель Оскар Алеистер уже были здесь, в столицу все еще не приехал Сал Боос Хранитель Горных земель, которому было уже около восьмидесяти лет.

По окончании всех официальных процедур приема гостей, уставших с дороги, господ провели в крыло, где им были выделены покои. 

– Энки, я еще зайду к тебе позже. – Пообещал Лем, поспешно удаляясь.

– Да, конечно. – Без особого отклика в голосе отвечал Малис, а после поймал на себе презрительный взгляд Сина Протектора, который, правда, в ту же секунду отвел глаза.

Дело уже шло к вечеру, все прибывшие гости сидели в своих покоях, а в замке Хранителя кипела работа, шла подготовка к похоронам и передаче титула преемнику, имя которого еще не было подтверждено, но все полагали, что, за неимением лучшего, им станет Лем Клеменц.

Тем временем Син Протектор спустился вниз по лестнице замка и направился в подвалы. В темноте коридоров подземелья он заходил все дальше, пока не уперся в запертую дверь. Недолго провозившись с ключами, он открыл ее и прошел внутрь, где при огнях свечей, увлеченный чтением, его встретил белокожий мужчина.

– Он приехал. – Сказал Син.

– Хорошо. – Отозвался мужчина.

Старые друзья Энки Малис и Лем Клеменц поговорили лишь на следующее утро, когда Лем застал Малиса на кладбище замка Хранителя. На всем материке уже давно не было традиции захоронять тела умерших, и по большей части их сжигали, а прах развеивали в том или ином месте. Кладбища с могилами были лишь символом памяти и практически ушли в прошлое. Тем не менее, многие древние роды, а особенно правящие династии продолжали сохранять традицию и ставили умершим членам семьи небольшие памятники или могильные плиты. Именно на таком кладбище и стоял Энки в то утро, когда его окликнул старый друг.

– Уверен каждый из них был бы рад твоему возвращению – Сказал Лем, увидев, что Малис возложил по цветку к могилам своего отца и матери, а также могилам Ана, Ларса и Эллиля Тиусов.

– Хотелось бы верить. – С печальной полуулыбкой отозвался Малис.

– Я хотел поговорить с тобой. – Предельно серьезным тоном произнес Клеменц.

– Конечно.

– Думаю, лучше перенестись в мой кабинет.

– Как скажешь.

Еще раз скользнув взглядом по могильным плитам, Энки направился вслед за старым товарищем.

– Ален Грас, надо признать, был не сильно выдающимся Хранителем, благо на его долю выпало, наверное, самое спокойное время, которое мы только можем припомнить, да и люди ему доверяли, относились вполне благосклонно, ибо связывали с его приходом и конец войны и начавшееся вскоре благоденствие и расцвет. – Проговорил Лем, когда они уже оказались в кабинете Хранителя. – И все же его смерть становится для нас ударом. Внезапность его ухода сильно встряхнула весь замок, но еще большим потрясением стало заключение господина Хенваса, которое гласит, что наш всеми любимый Хранитель был отравлен.

– Кто еще знает? – С каменным лицом спросил Энки.

– Кроме меня, старика Хенваса и тебя – никто.

– Хорошо. И кто, по-твоему, мог это сделать?

– Я не знаю. – Замявшись, произнес Лем, после чего затянул долгую паузу. – Хенвас считает, что это мог сделать твой сын Белил.

– Ясно. – Лишь выдохнул Малис.

– Даже если так, ему нужны были бы сообщники внутри страны и даже внутри замка. – Поспешил добавить Клеменц. – Именно поэтому мы и осторожничаем.

– А почему ты рассказал об этом мне?

– Тебе я доверяю. – Твердо произнес Лем. – Я же говорил, чтобы там ни было, ты хороший человек. К тому же, Белил твой сын, и если это правда был он, тебе нужно знать.

– Еще когда Эллиль рассказал мне о том, что Белил сбежал, я попросил своего человека, бывшего убийцу из наших земель по имени Васко, которого когда-то послали за мной, найти Белила... Первые 7 месяцев он присылал отчеты о поисках, но потом пропал, и вот уже почти 15 лет ни весточки. Я не знаю, мог ли Белил убить его, а после спустя годы вернуться в Лесные земли и отравить Хранителя. Мог ли? А главное, зачем?

– Нам нужно быть осторожными и держать ухо востро. – Подытожил Клеменц. – И ты должен знать еще кое-что. В завещании Алена Граса было лишь одно имя, и это имя не мое.

– Чье же? – Слегка опешив, спросил Энки.

– Сепп Андерс – сын Ульфа Андерса. Мальчик совсем еще молод и неопытен. После исчезновения отца он остался один, а по окончании войны попал под крыло нового Хранителя, который нашел в мальчике свою будущую замену. И хоть знали об этом немногие, с тех пор Ален Грас не видел в роли преемника никого, кроме молодого Андерса.

– Где сейчас этот мальчик?

– Там, где и должен быть – у себя дома. – Спокойно отвечал Лем. – Мы решили скрывать настоящее наследство Граса, пока обстоятельства его смерти не прояснятся. Сам Сепп так же ничего еще не знает.

– И какой план действий?

– Пока проведем похороны, а там посмотрим. Я бы попросил тебя не уезжать сразу после мероприятия, если возможно.

– Да, хорошо. – Согласно кивнул Энки. – Я могу пока навестить Хенваса?

– Конечно. Правда, думаю, лучше после похорон. Он очень слаб сейчас, вся эта история сильно подкосила его. – Развел руками Клеменц. – Ждать осталось недолго, Боос приехал час назад. Похороны назначены на вечер, а к утру большинство гостей уже разъедется, и мы сможем заняться делами.

– Хорошо.

Возвращаясь в свои покои, Малис скакал с мысли на мысль, размышляя о своем сыне, заговоре против теперь уже мертвого Алена Граса и его преемнике, молодом парне, который даже не подозревает, что вскоре станет сотым Хранителем своей страны, а его без вести пропавший отец, заклейменный изменником, жив, здоров и находится сейчас на Вороньем полуострове. Но вскоре отмахнувшись от этих мыслей, Энки уже думал о том, как ему избежать встречи с Салом Боосом до начала похорон. Старый друг наверняка пожелает не упустить возможность помучить его нравоучениями и своей товарищеской заботой. Но, что бы Малис не придумал, все было напрасно, так как, перейдя порог своих покоев, он увидел, что старик Боос уже ждал его там, сидя в кресле с бокалом вина наперевес.

– Ты страшно постарел. – Вымолвил Сал, после того, как Малис смиренно сел с ним рядом. – Когда ты приезжал ко мне последний раз во время своих путешествий, то выглядел лет на 50, сколько тебе и было, теперь, спустя десять лет, выглядишь на все 75.

– А ты ничуть не изменился. – Устало ухмыльнувшись, отозвался Энки.

– Не думал, что ты тоже сюда приедешь, тебя ведь ничто не обязывало.

– Меня попросили. – Развел руками тот.

– И хорошо. – Отпивая из своего бокала, буркнул Хранитель Горных земель. – Может, хоть это на тебя повлияет положительно, и ты, наконец, выйдешь из спячки.

– Слушай, Сал, может, хватит? – Раздраженно сказал Малис. – Всем так хочется поговорить о том, что со мной не так. Я свободный человек и могу делать все, что хочу, не нужно лезть ко мне со своими советами и мнениями. Я живу так, как мне нравится.

– Ты идиот. – Со всей серьезностью выговорил Боос. – Вот скажи мне, на что ты потратил эти годы? Жалел и мучил себя? Сейчас самое свободное время, которое у нас когда-либо было, и как ты им распоряжаешься? Я понимаю, тебе было тяжело, ты лишился многого, делал не самые правильные вещи, тебе пришлось убить человека, который был тебе дорог, ты стал калекой и совсем запутался в том, чего хочешь от жизни, но неужели можно просто взять и сдаться, броситься в реку лицом вниз и, не сопротивляясь течению, утопать и захлебываться? Зачем тогда ты так рьяно боролся за жизнь? Чтобы жить так?

– Я не знаю, Сал. – Выдохнул Малис. – Я просто делал то, что должен был, и все. Теперь я ничего никому не должен.

– Ты должен себе! Должен жить. Твой отец говорил, что жизнь в постоянной борьбе со смертью – не жизнь, но то, что у тебя сейчас, это тоже не жизнь. Ты просто стоишь на месте, и даже не смотришь вперед, вцепившись взглядом в прошлое, которое тебя и убивает.

– Ладно. И что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Мне плевать, что ты скажешь, я хочу, чтобы ты перестал замыкаться и прятаться от людей, которым ты дорог и которые дороги тебе. Начни жить, и я от тебя отстану.

– Ты думаешь все так просто? – Вскипев, вопросил Энки. – Думаешь, мне не хочется просто взять и зажить счастливой жизнью? Тебе кажется, что все так элементарно, но я живу с этим состоянием много лет. Я не помню, когда мог последний раз полной грудью вдохнуть воздуха и сказать, что, действительно, счастлив и плевать, что будет потом. Меня ни на секунду не оставляет чувство, что я потратил свою жизнь впустую, что занимался совсем не тем и натворил ужасных вещей. Я лишний, я ошибка и должен был быть мертв. Ты знал, что мой дядя приказал повитухе убить мою мать и меня, но эта старуха сжалилась надо мной и оставила в живых? Представь, что было бы, исполни она приказ. Я представляю это каждый день. Я рад, что ты заботишься обо мне, и поверь, ты такой не один, но давай не будем делать вид, будто ты или хоть кто-то еще, действительно, меня понимаете, потому что это не так.

– Ты слишком зациклился на себе и своих проблемах. – Ученым тоном проговорил Сал. – Тебе кажется, что ты один такой несчастный, и никому не постичь глубины твоих страданий. Это самообман. Ты не уникален, хватит стонать и прими все, что было. Тебе нужно идти дальше.

– Мне некуда идти, Сал. – С улыбкой на губах произнес Малис. – Передо мной лишь тьма, а в этой тьме скрывается бездна. И я стою перед этой бездной, не решаясь сделать шаг вперед.

– Тогда сделай этот шаг. – Нервным движением поднимаясь на ноги, бросил Боос. – И будь, что будет.

Хранитель горных земель осушил свой бокал вина и решительным шагом направился к двери.

– Ты прав, я не уникален. – Проговорил ему в след Энки. – Но от этого мне ничуть не легче.

Боос ушел, не обернувшись.

 

Начиная с похорон Ана Тиуса, все похороны высших лиц страны в Лесных землях проходили не на пустыре, на глазах у всех пожелавших прийти горожан, а в закрытом формате за замком Хранителя. Это было сделано по настоянию Ларса Тиуса и укрепилось после его смерти. Теперь на мероприятие допускался лишь узкий круг лиц, составляемый администрацией замка. Простым горожанам же предлагалось собраться на главной площади, что располагалась по другую сторону замка, и наблюдать за поднимающимся в небо дымом от погребального костра.

Вечером люди уже начинали толпиться на площади. Тем временем, по другую сторону от замка также скапливалась приглашенная знать. Энки Малис, постукивая о землю своим посохом, пришел туда одним из последних. Покосившись на ложе, готовящееся для тела отравленного Хранителя, он скромно присоединился к группе, стоявшей отдельно от всех прочих. Это были первые лица Лесных земель, Хранители, каждый со своей свитой и отдельной охраной, а вокруг них всех специально выделенный отряд, состоящий, как рискнул предположить Энки, из выпускников дома Протектора.

Встав рядом с Ионой и ее скромной охраной из трех человек в виде Суэна, Ларуса Палла и Йоши Маниталлера, Малис со скучающим видом стал оглядывать лица вокруг. Вот Лем, с серьезным выражением лица стоящий рядом с Сином Протектором, чье постаревшее лицо так и не затянуло в себя ужасный шрам, полученный им еще в юношестве. Вот Сал Боос, явно заметивший на себе взгляд Энки, и теперь демонстративно напустивший на себя важный и непроницаемый вид. Вот Гастон Тоно, стоически выносивший уже вторые похороны за неделю. Вот Имон Гранд, который, несмотря на годы и тронувшую его волосы седину, казался все таким же молодым и сильным воином и правителем, каким Энки запомнил его на совете Хранителей пятнадцать лет назад. А вот Оскар Алеистер, который, как раз наоборот, успел сильно состариться за прошедшие годы, и теперь дрожавший на прохладном ветру в ожидании конца мероприятия. А вот и Рамон – верный телохранитель Малиса, служба которого стала для Энки чем-то самим собой разумеющимся и практически незримым. Вот и в этот раз, уже не мальчишка, а взрослый мужчина, Рамон, будто ангел-хранитель, незаметно оказался прямо за его спиной.

Наконец тело мертвого правителя возложили на погребальный костер, и Лем, как одним из его приближенных советников читал речь. Энки не слышал его, он продолжал оглядываться вокруг. Он бросил короткий взгляд на Иону, и на пару мгновений возгордился тем, какой она стала, пройдя через все, что он взвалил на эту хрупкую и милую девочку, которой просто хотелось быть полезной и нужной.

Речь была закончена, и костер загорелся, источая из себя клубы черного дыма. Малис не смотрел на дым, бросая короткие взгляды в сторону Хранителя Горных земель. Сал, как ни странно за эти годы похудел и выглядел болезненным. Энки вспомнил, что этот старик говорил ему утром и в горле у него защемило. Поймав, наконец, взгляд Бооса, Малис слегка кивнул ему головой, стараясь изобразить на лице приятное выражение. Тот кивнул в ответ, не скрывая дружелюбной ухмылки, не лишенной насмешки, будто празднуя победу в затянувшемся споре.

Энки еще не успел отвести своего взгляда от старого друга, когда из груди Сала выглянуло, окрашенное в кроваво-красный цвет, лезвие меча. Мгновение растянулось на минуты, пока Малис наблюдал за тем как шутливый и самодовольный вид Бооса терял свою выразительность и превращался в пустое стекло.

Происходившее же в следующие минуты прошло как пара мгновений. Обернувшись себе за спину, Энки, не осознав произошедшее, запечатлел в памяти то, как чей-то меч пронзил живот Рамона, старающегося заслонить собой своего господина Малиса. Тут Энки резко дернули на руку, это был Суэн.

– Уходим! – Кричал он. – Быстрее! Нужно уходить!

Перебирая ногами, Малис последовал за ним. На них пытались напасть, но Суэн и оказавшийся тут же Ларсу Палл отгородили его от атак. Эти двое вели Энки к замку. Но сам он не желал спасаться, а лишь повиновался тем, кто теперь был сильнее его и имел смелость настаивать на своем.

Перебирая ногами вперед, Малис обернулся назад. Скользнув взглядом по тому месту, где стояли Хранители, он увидел лишь груду срубленных, будто высохшие деревья, тел. Вдруг весь его дух охватила паника. Он начал искать среди тел одно единственное – девушку с длинными светло-русыми волосами.

– Где Иона?! – Кричал он. – Почему вы не защищаете ее?! Где она?!

Но времени не было, нужно было бежать, бежать как можно быстрее. Грубым хватом держа Энки за локоть, Суэн настойчиво тащил его за собой. Они уже добрались до коридоров замка, когда Ларус Палл отделился от них, потонув в наступающей толпе вооруженных убийц, в которых Малис теперь уже точно признал выходцев из дома Протектора.

Добравшись до противоположенных ворот, Суэн помог Энки взобраться на лошадь, после чего уселся на нее сам, и они бросились бежать еще быстрее, свернув ближе к полям, не решаясь ехать через улицы города. Суэн гнал лошадь, а Малис все оглядывался назад, ожидая, что вслед за ними, так же спасаясь от вражеского преследования, бросится знакомое лицо – может Лем или Иона, а может Рамон или Сал; может кто-то из других Хранителей, ну, или хотя бы старый телохранитель Бооса Лэло Беренгар, чье обездвиженное тело Энки среди прочих заметил в той груде мертвецов – хоть одно знакомое лицо.

Но вместо этого он услышал звук, который поначалу показался ему вполне знакомым, но все же был чужим. Этим звуком был крик, а точнее рев – драконий рев. Далее над ними с Суэном нависла тень, которая увеличивалась с каждой следующей секундой, после чего прямо перед их носом приземлился дракон.

Малис не видел своего дракона уже полтора десятилетия, но сразу понял, что это не он, ибо животное, представшее перед ним, было на треть меньше в размерах, да и отличалось странной, будто бы приплюснутой или вовсе усеченной мордой. А на спине монстра сидел бледный мужчина с тонкими руками, в котором Энки без труда и большого удивления признал своего сына Белила.

– Рад, наконец, встретиться с тобой, дорогой отец. – Прокричал тот, будто насмехаясь. – Признаюсь, я разочарован, увидев перед собой немощного и затасканного калеку. Эта встреча виделась мне совершенно иначе, но видно так распорядилась судьба. Когда-то ты был выше, сильнее и смотрел на меня, на больного и беспомощного ребенка сверху вниз, смотрел с жалостью, не в силах скрыть отвращение – теперь же все иначе, теперь я выше и сильнее, а ты слаб и жалок.

Малис взирал на него и слушал. Слушал внимательно и смотрел пристально, а после закрыл глаза, опустил голову и замер в ожидании.

– Смори на меня! – Вскричал Белил. – Я хочу, чтобы ты видел меня, видел свою смерть. Я хочу видеть твой взгляд. Хочу знать, что ты чувствуешь!

– Если хочешь убить меня, то убивай. – Суровым и тяжелым тоном, будто с болью преодолевая каждое слово, произнес Энки. – Я заслуживаю смерти, а ты заслуживаешь убить меня. Я несу полную ответственность за то, каким ты стал, и ты заслуживаешь отмщения. Так давай покончим с этим.

– Не тебе указывать мне, что делать! – Глаза Белила, смотрящие сквозь пленку линз, защищающих его зрачки от солнца, расширились, а голос переходил в истошный и невыносимый крик. – Рад, что ты признаешь вину, но этого мало. Я хочу, чтобы ты молил о прощении, и не только меня, но и мою мать, которую ты убил, и чьего сына обрек на болезнь, а после бросил, брезгливо отвернувшись и сбежав…

– Ты прав. – Лишь отвечал Малис. – Я сбежал. Я решил игнорировать то, что мучило меня. Я заставил себя забыть то, что мне не хотелось помнить. Я трусливо сбежал от этого и предпочел сделать вид, что ничего не было и нет, а теперь я готов расплатиться, но я сделаю это стоя.

Лицо Белила залилось красной ненавистью. Он уже готов был выкрикнуть что-то еще, но его голос потонул в диком реве, звук которого Энки узнал без толики сомнения, а затем оборвался, когда крылатая тень спустилась с неба и, налетев на его дракона, перекусила тому шею.

Малис выдохнул то ли от облегчения, то ли от досады. Вместе с Суэном они опасливо приблизились к огромному монстру, который продолжал смыкать свою пасть на шее чуть меньшего по размерам сородича. Энки шел плавными размеренными шагами, он уже и думать забыл о Белиле, который, в момент нападения, слетел со спины своего питомца и, сломав себе несколько костей, лежал в овраге совсем рядом.

Малис тем временем неслышным шагом подошел почти вплотную к своему старому товарищу и замер, лишь, когда тот резким движением повернул к нему свою голову, а затем и все тело. И вновь, как когда-то давно, Энки не без страха положил свою ладонь на его нос. В ответ тот слегка фыркнул, после чего вытянул перед Малисом свою длинную шею и замер в ожидании. Поспешными движениями, Суэн помог Энки забраться, а затем полез следом. Оба еще даже толком не успели нормально и надежно устроиться, когда монстр рывком поднялся в небо и понес их вдаль.

В голове у Малиса все смешалось. Все произошедшее представлялось ему мутным сном, и он, сидя на спине крылатого монстра и встречая лицом порывы ветра, будто только пробудившись от горячечного кошмара, силился восстановить фрагменты и образы, что предстали его глазам вместо заурядных похорон заурядного Хранителя. Воскрешая сцены убийств, так внезапно прорезавшие тишину и размеренный темп скорбного ритуала сожжения, и фигуры мертвых тел, что уловил его взгляд в суматохе побега, Энки понимал и осознавал произошедшее, но словно сдавливаемый петлей на шее не мог уложить в голове то, как все это могло случиться на самом деле. Перед глазами стоял образ сына, белого как мел и яростно вопящего, требующего раскаяния и внимания. К горлу подступила тошнота. Посмотрев вниз, Малис увидел, что они летят над морем, и судя по всему их полет продолжается уже давно. Ему захотелось спрыгнуть, но и в этот раз он не смог решиться на бесповоротное действие.

Вскоре дракон приземлился на Вороньем полуострове в столице Горящих земель, где их встретили настороженно и тревожно. Малис был не в себе и его спешно уложили в постель и окружили сиделками. Суэн же кратко пересказал все, что видел и знал о случившемся и сопутствующих событиях, Ульфу Андерсу и Энеко Сабасу.

– Они убили всех. – Резюмировал он свой рассказ. – Мы чудом спаслись, и то, скорей лишь потому, что нас изначально приказано было отпустить, чтобы Белил мог сам расправиться с господином Малисом.

Сабас тут же поспешил составить письма в столицы каждой из стран, призывая их к оружию. Вместе с Андерсом они выбрали дату сбора и начали подготовку. К счастью, все адресаты, получив письмо, без сомнений откликнулись на призыв и выразили полную готовность выделить свои войска. Через две недели армии Горящих, Южных, Горных, Речных и Равнинных земель должны будут встретиться в небольшой деревушке близ границы Южных и Лесных земель, дабы вместе отомстить за своих правителей и выбить из столицы Лесных земель предателей и убийц.

Подготовка к отправке войск под командованием Иаго Куика шла полным ходом, но Ульф, оставшийся неудовлетворенным рассказом Суэна, ждал, пока Малис придет в себя и сможет дополнить картину произошедшей трагедии, ведь, кроме всего прочего, Суэн даже не смог подтвердить смерть Ионы Кешон, которая, по его же словам, пропала из виду в самом начале кровавой расправы.

– Что с Ионой? – Сходу вопросил Андерс, едва пришедшему в себя Энки. – Она жива? Вы видели ее?

Но Малис также не мог удовлетворить его определенным ответом. Опустив взгляд, <