Как гражданские войны гасят демографические молодежные сбои

Пока что мало кто думает об обществе, в котором американская модель демократии могла бы опираться исключительно на одно для всех стран желание жить в мире и согласии. В конце концов, многие факты говорят о том, что в США укоренилась тенденция левого поворота (Джудис/Тейшера, 2002). Она объясняется тем, что мобильность социальных лифтов в элитах США уменьшается, и только 20 % населения этой страны занимает относительно устойчивые и хорошо оплачиваемые посты. Остальные 80 % тоже заняты, но в условиях глобальной конкуренции смотрят на свое будущее без оптимизма (Перуччи/Уайсонг, 2003). Все больше американцев задаются вопросом, смогут ли они, воспитывая 59 миллионов детей (по состоянию на 2003 год), в ближайшем будущем реформировать, подчинить или хотя бы обеспечить общее существование 60 миллионов одних только молодых пакистанцев, не говоря уже об остальном мусульманском мире. В мире без защитников-янки количество исторических событий и имперских амбиций только возрастет. И уж точно никому не придется скучать.

Имплицитное пожелание стран первого мира в отношении наций, которые переживают молодежный сбой, о том, что им следует по возможности реализовывать этот сбой путем гражданских войн или геноцида во избежание широкомасштабных транснациональных войн, до сих пор встречает поддержку со стороны местных элит – во всяком случае, тех, которые не имеют в своих руках ядерного оружия. По сравнению с использованием массы вооружения для нейтрализации высокотехнологичной нации обыкновенное уничтожение местного источника демографического сбоя представляется более простым решением. Классический пример – ситуация в Руанде в 1994 году. Зная Конвенцию ООН 1948 года, которая осуждает геноцид и обязывает все 140 подписавших ее государств предотвращать это преступление и карать за него (статья 1), власти Руанды умышленно использовали термин guerre civile[96]. Под этим ярлыком было скрыто уничтожение более чем 500 000 тутси и большого количества демократически ориентированных хуту, которых никто не считал. В Совете Безопасности ООН американцы и французы тоже ввели эвфемизм «гражданская война», чтобы с его помощью обходить обязательство по вмешательству в случае установления факта геноцида. Канадский командующий войсками миротворческого контингента ООН, генерал Ромео Даллер, находящийся в этом регионе, шесть раз обращался к своим начальникам в Нью-Йорке Бутросу-Гали и Кофи Аннану с просьбой закончить череду кровопролитий (подробнее об этом – Des Forges, 2002). Но вместо того, чтобы прислать генералу 2000 солдат, которые он требовал, численность его гарнизона сократили с 2500 до 250 человек.

Позже Даллер впал в депрессию[97]. Он должен был вмешаться и прекратить геноцид даже без непосредственного приказа Кофи Аннана. Билл Клинтон, действующий президент США в 1994 году, находясь в Кигали в марте 1998 года, принес извинения за это хитрое уклонение от интервенции не только от имени Америки, но и от всех остальных сил, которые на тот момент были способны вмешаться. Кофи Аннан, которому исследование Des Forges приписало «особую ответственность» за ход геноцида, получил Нобелевскую премию мира в 2001 году.

То, что большинство убийств осуществляется в ходе гражданских войн и в рамках внутреннего геноцида, объясняется интересами элит соответствующих стран. Они не хотят менять мелкого беса внутригосударственных конфликтов на огромного Вельзевула, который гарантированно вступает в свои права, если конфликт выходит за границы государства. Тем не менее элита постоянно ждет возможности задействовать свою беспокойную молодежь как можно дальше от собственных дворцов и банков. Гражданские войны и акты геноцида становятся вариантом реализации потенциалов молодежных сбоев, причем такой ход событий устраивает не только правящие классы развивающихся стран, но и, имплицитно и негласно, страны первого мира. Тот факт, что в Европе до сих пор нет института заблаговременного распознавания и оповещения о надвигающейся волне молодежного сбоя, является одним из лучших доказательств. А ведь расходы на содержание такого центра сопоставимы со стоимостью учреждения и обслуживания обычной клиники для лечения наркозависимых, о чем мы уже писали раньше (Хайнзон, 2000). Кроме пары-тройки идеалистически настроенных интернет-ресурсов в этой области человеческого знания и аналитики, иных институтов нет.

Выходящие за границы одного государства волны насилия встречаются там, где народно-освободительные движения скрываются на территории соседнего государства. Часто оно не хочет или не может их уничтожить и поэтому становится добровольным или вынужденным союзником, на которого в дальнейшем будут распространяться санкции мирового сообщества. В определенном смысле, транснациональными можно назвать и те конфликты, в ходе которых молодые люди из одних государств совершают нападки на молодежь, которая приехала из-за границы. Это, например, туристы, которые встречают свою смерть, попав в руки местных террористов. Но такие убийства перерастают в настоящие бои только после того, как местные жители массово получают доступ к оружию. До тех пор им противодействуют, например, по египетскоймодели: местных гидов вооружают и обучают пользоваться огнестрельным оружием. Это некоторым образом сдерживает развязывание гражданских беспорядков и военных действий (египетская газета «Аль-Гумхурия», 1998).

Если рассмотреть дюжину наиболее репрезентабельных международных военных конфликтов, то становится очевидно, что самые известные, но не самые кровавые из них по абсолютным показателям начинаются в Пакистанеи арабских странах. Причем формулировка типа «Убивай индусов, потому что они притесняют наших мусульманских братьев в Кашмире!» в случае Пакистана несет в себе меньше опасности, чем «Убивай евреев, которые притесняют наших мусульманских братьев в Палестине!» для арабов. Во-первых, Пакистан смог избавиться от своих молодых бойцов, порожденных демографическим сбоем, а во-вторых, благодаря ядерному потенциалу эта страна может держать Индию на определенной дистанции и предупредить любые реакции с ее стороны. Единственным исключением может стать ситуация, когда Индия гарантирует ядерное невмешательство и одновременно наносит массивный и конвенциональный военный удар по Пакистану, используя численно превосходящую армию. Но и в этом случае риск ядерной войны все равно нельзя исключить.