Расшифровка «оренбургских текстов»

 

…Нету слов. Лишь знаки препинанья

Кое‑где остались на местах,

Да заглавья, затаив дыханье,

Все еще чернеют на листах.

Да обложки…

Расул Рза

 

 

Итак, в двух местах Саратовского Заволжья на поверхности земли видны «страницы», написанные последним морем каменноугольного периода. Но можно ли, читая их, понять, каким оно было на месте наших степей 286 миллионов лет тому назад? Ведь, как мы теперь знаем, эти каменные «документы» очень ветхи, среди них немало «фальшивок», в них отсутствуют изображения обитателей тех времен?

Оказывается – можно.

Около сорока лет тому назад в Заволжье много работал саратовский геолог Г. С. Карпов. Вчитываясь в остатки каменных «строчек», отбрасывая «лжесвидетельства», сопоставляя проверенные факты, он пришел к выводу, что в конце карбона на северо‑востоке Саратовской области дно моря то поднималось, и тогда возникала огромная отмель или даже обширные низкие острова, тянувшиеся на десятки, а может быть, и сотни километров к северу; то – опускалось порой до нормальных морских глубин.

Вывод этот может показаться странным, но дно последнего карбонового моря в тех местах действительно вполне могло то подниматься, то опускаться. Вспомни, под ними находятся очень подвижные блоки фундамента, которые позже вывели к поверхности древние слои пород. И еще – предположение Г. С. Карпова позволяет легко объяснить многие особенности оренбургских «страниц» каменной летописи.

Богатство толщи доломитовыми слоями?.. Пожалуйста! Оно связано с тем, что тонкий слой воды над отмелью хорошо прогревался солнцем, быстро становился пересоленным и из него, кроме кальцита, выпадал и углекислый магний.

Перекристаллизованность?.. Наверняка на мелких местах обитала масса водорослей. Выделяя много углекислого газа, они подкисляли воду, помогая ей растворять известковые остатки животных и растений. Позже кальцит оседал снова, но уже в привычном ему кристаллическом обличье. Растворение остатков живых организмов активно происходило и в те моменты, когда морское дно приподнималось над поверхностью воды. Тогда за обломки раковин, панцирей и скелетов принимались и дождевые воды.

Сильная «ветхость» слоев?.. Тоже понятно. Вода и ее «приспешники» терзали известняковые слои не только когда те стали каменными в недрах земли или поднялись снова на поверхность. «Разрушители» не давали им покоя буквально «с момента рождения», перемывая ил на отмели, размывая его на поверхности островов.

 

 

За то, что в северной части нашего Заволжья в конце карбона была скорее всего именно отмель, а не пересыхающий залив – лагуна, говорит и еще один важный факт…

Обследуя недра земли в разных местах Русской платформы, геологи выяснили, что Оренбургское море было почти таким же огромным, как и его предшественники – Московское и Гжельское. Наши края находилась в его центре. А какая же лагуна может быть в середине моря? Пересыхающие заливы обычно находятся с краев. Может быть. Оренбургское море часто уходило на восток и у нас то и дело оказывался берег? Однако собранные геологами сведения говорят о том, что этот бассейн в соседних районах, скажем там, где сейчас находятся Жигулевские горы, держался устойчиво.

Итак, отмель…

Глядя на карту последнего моря карбона, мы видим, что, начинаясь в наших краях, она тянулась на тысячи километров к северу, как бы отделяя мелководную западную половину бассейна от восточной, более глубокой.

И еще обрати внимание на одну важную особенность. Это последнее море, в отличие от предыдущих, имело уже и восточный берег. И ты можешь легко догадаться – почему. Сибирь и Казахстан наконец‑то «причалили» к Еврамерике, образовав новый континент Лавразию, превратив бывший океанский залив в пролив, соединяющий северную и южную части океана.

Побываем мысленно в центре Оренбургского моря…

 

 

НА ДРЕВНЕЙ ОТМЕЛИ

 

Века прошли; и как из алчной пасти

Мы вырвали былое из земли…

В. Брюсов

 

 

Бескрайняя сине‑зеленая гладь со всех сторон. Берегов не видно, до них – сохни километров…

Конечно, странно немного: большое море, а посередине его – мель!.. Ну, а в общем‑то ничего удивительного нет. Когда где‑то неподалеку сталкиваются гигантские плиты земной коры, и не такое, наверное, бывает.

 

 

Солнце – почти над головой. Печет немилосердно. Наши края еще совсем рядом с экватором. Вода за бортом… Тьфу! Горько‑пересоленая!.. И такая теплая, что купаться в ней совсем не тянет. Однако давай все‑таки заглянем под ее зеркальную поверхность. Любопытно, живет ли кто там?

Ого! Оказывается, и у такой воды почитателей немало! Разнообразием видов население тут не отличается, однако «плотность» его – выше возможных пределов.

Особенно много водорослей. Они образуют почти сплошную массу из каких‑то мелких шариков, колбочек, пузырьков с хвостиками сине‑зеленого и красного цвета. Но есть и пучки длинных тонких нитей, и ленты, и какие‑то кружева. А на дне видны колонии подводных растений в виде шаров, лепешек, конусов. В чаще морских «джунглей» копошится великое множество примитивных живых существ, среди которых верхом совершенства выглядят простейшие рачки, вроде знакомых тебе циклопов и дафний. Более сложным животным тут не выжить – слишком тепло, слишком солоно. Поэтому‑то и не видно ни рыб, ни кораллов, ни даже неприхотливых двустворчаток или брюхоногих.

Но дно здесь постепенно на какое‑то время опустится. И солнце перестанет так прогревать воду. К бывшей отмели пробьются морские течения. А вместе с ними – сначала наиболее выносливые моллюски, плеченогие, мшанки, корненожки‑фораминиферы. Где‑то на краях былого мелководья рискнут поселиться даже кораллы, морские лилии, трилобиты. Но потом опять что‑то сработает в сложном механизме земных недр, подадутся вверх беспокойные блоки фундамента, и опять тут возникнет мель и сменятся обитатели. А может быть, дно моря окажется на какое‑то время даже выше уровня воды, образовав недолговечные низкие, белые от битой ракуши острова…

Ну, что же!.. Нам пора плыть дальше «по волнам времени». Впереди последний период палеозойской эры…

 

 

ПЕРМЬ

 

Минувшее проходит предо мной –

Давно ль оно неслось, событий полно,

Волнуяся, как море‑окиян?

Теперь оно безмолвно и спокойно.

А. С. Пушкин

 

В 1841 году по России путешествовал известный английский геолог Р. Мурчиссон. В Пермской губернии его внимание привлекла мощная толща горных пород. Осмотрев ее, ученый понял, что перед ним документы последней части палеозойской эры, которой он позже дал название – пермский период. Спустя некоторое время, изучив пермские слои, русские исследователи разделили этот этап земной истории на 7 геологических веков, дав им, по традиции, имена, связанные с теми местами, в которых лучше всего сохранилось каменное описание каждого из этих отрезков времени.

 

 

Пермский период, или, как его сокращенно называют геологи – Пермь, продолжался, по новейшим данным, 38 миллионов лет. Главным его событием было, вероятно, объединение всех континентов планеты в один гигантский суперматерик Пангею, то есть «единую всеобщую Землю». Столкновения литосферных плит вызвали появление в различных частях планеты новых горных хребтов. Там, где земная твердь разрывалась трещинами, на поверхность выплеснулись мощные потоки вулканических лав. Моря повсеместно ушли с захваченной ими прежде суши. В южном полушарии приполярная часть Пангеи покрылась огромными ледниками. Появились плавучие льды в океане и у северного пояса.

В экваториальной зоне планеты во время перми по‑прежнему было тепло и достаточно влажно. А вот севернее и южнее возникли пояса жаркого, сухого климата, вызвавшего появление обширных пустынь.

 

 

Все эти события не могли не затронуть обитателей Земли. С континентов, лежащих за пределами экваториальной зоны, постепенно исчезли владыки карбоновых лесов, влаголюбивые папоротники, лепидодендроны, сигиллярии, каламиты. Им на смену пришли более выносливые гинкго – предки современных сосен и елей, цикадовые деревья, похожие на современные пальмы. Заметно поредели полчища земноводных – стегоцефалов, лишившихся большей части обожаемых ими болот. Но зато стало больше ящеров, не так страдавших от засух. В водах отступающих морей исчезли трилобиты, древние виды кораллов, плеченогих. Но размножились двустворчатки и разнообразные улитки – брюхоногие.

В течение пермского периода Русская платформа, оказавшаяся почти в середине нового материка Лавразии – северной части Пангеи, продолжала медленно поворачиваться по часовой стрелке, постепенно смещаясь к северу. Моря то уходили с нее, то снова возвращались. Какое‑то время ее покрывали огромные озера. Позже на этой территории, в ее южной части, образовалась большая пустыня.

На поверхности земли в наших краях встречаются документы только двух последних веков этого интересного периода. Поэтому с основными событиями первых пяти я тебя познакомлю бегло…

 

 

«КИНОХРОНИКА» ИЗ ЖИЗНИ ПЕРМСКИХ МОРЕЙ

 

Вот тут как раз и начинается кино…

Юрий Визбор

 

 

Представь, что мы удобно устроились в креслах кинозала. Медленно гаснет свет и…

 

 

На экране мы видим как бы снятое с большой высоты море, которое покрывало большую часть Русской платформы 285 миллионов лет тому назад. Идет первый век пермского периода, который геологи называют ассельским, по имени речки Ассель в Южном Приуралье, где найдена наиболее полная «летопись» этого времени.

По размерам море почти не уступает тем, что приходили на материк в предыдущем периоде. Однако, обрати внимание, голубой цвет постепенно отступает вправо… Вот уже и половина наших краев стала сушей… Что же, совсем уйдет море?.. Нет. Смотри, оно остановилось, постояло и двинулось в обратный путь, на запад.

Конец первого века, длившегося 9 миллионов лет. Ассельское море выглядит почти также, как и в начале. Почти… А на самом деле где на сотню километров, а где и побольше не дошло оно до своих прежних границ. И вода, особенно в западной части бассейна, изменилась, стала более теплой и соленой. Из нее на мелководьях выпадает не только кальцит, но и доломит, а кое‑где и гипс с ангидритом. Почему? Во‑первых, море обмелело, а во‑вторых, обрати внимание, сверху вниз по экрану медленно сползает широкая красная полоса. Это условное обозначение зоны очень сухого и жаркого климата. С поверхности моря теперь испаряется много больше воды, чем в начале века. Пересохли и многие реки, раньше приносившие воду с суши.

Следующий век – сакмарский, назван так по реке Сакмаре на Южном Урале.

Новый отход древнего моря, потом – возвращение, опять потеря им какой‑то территории и еще большее осолонение. Теперь уже вся западная половина бассейна – лагуны, на дно которых выпадает гипс. Обмелел пролив, соединяющий Сакмарское море с океаном на севере. Вот‑вот скалы молодого горного хребта отрежут путь водам на юге.

Артинский век… Назван по реке Арти в Западном Приуралье.

И снова вроде бы повторяется все… Море отходит к востоку, а потом… А вот потом ход событий принимает другой оборот. Закрывается пролив на юге, и у соленых вод не хватает сил начать новое наступление на сушу. Артинское море – это уже не пролив, а большой залив, в который с севера сквозь заставы мелей и цепи островов кое‑как пробивается океанская вода. Перед нами – обширная лагуна, возможно самая грандиозная за всю историю Земли!

 

 

Западная ее часть – почти безжизненна. Только простейшие водоросли да какие‑то сверхвыносливые примитивные беспозвоночные могут обитать там. А вот на востоке, где сохранилась узкая полоска глубин, население пока довольно разнообразное. Тут строят барьеры рифов кораллы, колышутся многоцветные «луга» морских лилий, сменяют друг друга поколения мшанок, плеченогих, морских ежей. Фантастическими дирижаблями скользят головоногие моллюски – наутилоидеи, мелькают стремительные силуэты рыб.

Кунгурский век… Назван по бывшему Кунгурскому уезду.

Все дальше отодвигается океан. Теперь его водам, для того чтоб попасть в наши края, приходится пройти по другим морям и проливам почти 8 тысяч километров! По дороге они нагреваются, становятся солонее. А в конце пути их ждет огромный «котел» диаметром около тысячи километров, – там, где в наши дни находится Прикаспийская низменность. Из этой ловушки выхода воде, кроме как в небо, нет. Солнце еще больше нагревает «рассол», и на дно котла оседают не только гипс, поваренная соль – галит, но и самые «упорные», не выпадающие в обычных морях соли – сальвин, карналлит, бишофит. Время от времени земная кора под южной частью лагуны на сколько‑то опускается и в недра Земли уходит очередной пласт осадков, работает один из самых грандиозных солеваренных «заводов», когда‑либо существовавших на нашей планете. За 5 миллионов лет кунгурского века он запас в недрах Прикаспия слой «продукции» толщиной около 5 километров, выкачав из мирового океана почти десятую часть его солей!

Пунктир на экране обозначил границы современной Саратовской области. Видно, что в кунгурском веке три четверти ее территории были сушей, а юго‑восток приходился на окраину Прикаспийского солеродного бассейна. Память о нем до сих пор хранится в недрах этих мест в виде пластов разнообразных солей. Под Ровным их толща составляет 515, под Озинками – 1250, под Александровым Гаем – 2000 метров!..

Уфимский век… Назван по городу Уфе.

Пролив и на севере закрылся. Потеряв последнюю связь с океаном, лагуна пересыхает, превращаясь в огромную низину. На востоке ее еще поблескивают отдельные озера, а на юге, кажется, доживает последние дни тусклое зеркало мертвого рассола. И вдруг… Смотри! Озера начинают увеличиваться в размерах! Они сливаются друг с другом и голубой цвет постепенно расползается по низине! Снова открылись проливы в океан?.. Нет!

Стал влажным климат?.. Едва ли! Красная полоса засушливой зоны все еще прикрывает значительную часть Русской платформы.

В чем же дело?.. Обрати внимание на правую часть экрана. Следя за драматическими событиями на западе, а затем в центре и на юге, мы как‑то упустили из поля зрения восточный край Русской платформы. А там в течение всей первой половины пермского периода суша энергично поднималась, так как гигантские литосферные плиты, строя Лавразию из прежних Еврамерики, Сибири и Казахстана, продолжали давить друг на друга. И сейчас, в пятом веке, молодые Уральские горы достигли высоты нескольких километров. На их вершинах забелели снега. Вниз по ущельям поползли ледники. От ледников в низину зазмеились серебристые речки, которые своей водой пополнили озера.

Получается, что новый горный хребет как бы заменил пересохшие проливы. Теперь ветра, захватывая влагу где‑то далеко над океаном, несут ее сюда, а горы, перехватывая тучи, направляют воду в озера, расползающиеся по низине, бывшей когда‑то дном высохших морей. Выходит, что, борясь с морем, суша «перестаралась». Отдельные ее участки настолько поднялись к небу, что стали, как говорится, «работать на врага»!

Справедливости ради давай отметим и обычные реки, равнинные. В уфимском веке и они потянулись в низину с северо‑запада, севера, северо‑востока, где климат стал влажнее и появился зеленый цвет возрождающихся лесов.

…Экран постепенно темнеет. В кинозале загорается свет. О том, что было в наших краях в течение двух последних веков пермского периода, мы попытаемся составить представление сами, по тем «документам», которые хоть и не в полном комплекте, но все же имеются на поверхности саратовской земли…

Однако прежде чем мы снова «поднимем паруса», несколько слов о фильме, который только что был на «экране».

Тебе, конечно, известно, что любая кинолента состоит из множества отдельных миниатюрных фотографий или кадриков, каждый из которых запечатлел одно из мгновений какого‑то события. Просматривая кадрики один за другим на экране, мы получаем представление о том, как это событие развивалось. Известные уже нам палеогеографические карты – тоже как бы фотографии Земли, показывающие лик планеты в отдельные моменты ее биографии.

Взяв те из них, на которых изображена поверхность Русской платформы в разные века пермского периода, и просматривая их одну за другой, я представил, как двигались моря, росли горы, пересыхали и возрождались реки, возникали и исчезали леса. Записав все это, я и составил сценарий фильма, который мы сейчас мысленно просмотрели.

Прошел он перед нами примерно за 10 минут. (Это то время, за которое ты прочитал главу). За эти минуты перед нами промелькнули события, продолжавшиеся на самом деле 30 миллионов лет. Значит, за одну секунду на экране проносилось 50 тысяч лет! На самом деле моря движутся и горы растут совсем не так быстро, как это могло бы показаться…

Ну, а теперь в путь!

 

 

ЗАГАДКИ КАЗАНСКОГО ВЕКА

 

…Непостижим разгул морей

и многослоен…

Г. Поженян

 

 

Есть на севере Саратовского Заволжья речка Сухой Иргиз. Выше поселка Знаменского летом и осенью воды в ней действительно почти нет, и во многих местах она походит на извилистую дорогу, посыпанную щебенкой, а то и выложенную каменными плитами.

 

 

Отдельные участки правого берега речки – обрывистые и сложены древними породами. В светло‑серых слоях нетрудно узнать известняки, в тех же, что потемнее, – известняки с примесью доломита. Но вот окаменелости тут другие, не те, что на Большом Кушуме или Большом Иргизе. Это тоже остатки плеченогих, морских лилий, кораллов, мшанок, но уже тех видов, что обитали во второй половине пермского периода, в казанском веке. Это значит, что слои на правом берегу Сухого Иргиза образовались примерно 255 миллионов лет тому назад. А теперь давай подумаем…

Мощные слои известковых пород. Остатки существ, которые могли жить только в морской воде самого высшего качества. Так что же, в казанском веке в наше Заволжье вернулось море?

Многие специалисты так и считают: в шестом веке пермского периода восточная половина Русской платформы перестала подниматься и даже немного опустилась, на нее через широкий пролив пришла океанская вода. Это настолько логично, что, казалось бы, другого объяснения и быть не может. Однако оно есть, и его поддерживает не меньшее количество ученых.

По их мнению, в казанском веке Уральские горы еще «подросли». На них прибавилось снега и льда. Став многоводнее, горные реки заполнили влагой низину, оставшуюся от прежних пермских морей. Понятно, что с гор поступала пресная вода. Но она растворила соли, оставшиеся от высохших водоемов, став как бы морской хотя бы в каких‑то частях нового бассейна, протянувшегося на три с лишним тысячи километров с севера на юг и на полторы – с запада на восток. В этом огромном озере у устьев рек вода могла быть почти пресной; на юге, где реки не впадали, – сильно соленой; а в центре – нормальной. Вот тут‑то и отлагались на дне настоящие морские известняки. Здесь и поселились весьма требовательные к «комфорту» живые существа, потомки обитателей первых пермских морей. Они могли переждать засуху в убежищах, в тех самых глубоких озерах, сохранявшихся все время в самой восточной части низины.

 

 

Итак, как же возник огромный Казанский бассейн? Чем он был: морем, связанным с океаном, или замкнутым озером? Однозначных ответов на эти вопросы пока нет.

Конечно, приход воды через проливы представить проще. Просела где‑то суша – вторглась соленая стихия, захватывая утраченную было территорию. Но вот что настораживает: до сих пор геологам не удалось нигде обнаружить следы таких проливов!

В гигантский же «насос», который мог перекачивать океанскую воду с помощью туч, ветров, гор, ледников и речек, сначала верится с трудом. Однако расчеты показывают, что, работая многие сотни тысяч лет, он мог заполнить чашу прежних морей. Более того, на Земле и в наше время есть подобный пример.

 

 

Сравнительно недалеко от тех мест, где мы с тобой живем, находится огромное озеро, с одной стороны у которого высокие горы со снегами и ледниками, а с другой, как и у Казанского бассейна, пустыни. Там, где в этот водоем впадают реки, вода в нем почти пресная, а там, где рядом сухие берега, – соленая. И обитатели в соленых участках самого что ни на есть морского облика. Этот бассейн отделился от морей и океанов около миллиона лет тому назад, но пересыхать и не думает. Наоборот, время от времени, получив большое количество дождевых и талых вод, предпринимает серьезные вторжения на сушу, расширяя свои владения в полтора‑два раза. Бассейн этот замкнутый, значит, типичное озеро, но из уважения к его размерам географы называют его озером‑морем, а мы в разговоре – просто морем.

Ты догадался, о каком озере‑море я говорю?

Ну конечно же, о Каспии! О самом большом озере планеты в наше время. Так, может быть, и правда Казанский водоем тоже был озером?

И если это так, то в шестом веке пермского периода, 255 миллионов лет тому назад, наши края представляли собой берег, а частично находились и под водой величайшего в истории Земли замкнутого бассейна, превосходившего по своим размерам современный Каспий почти в 10 раз!..

Километрах в четырех‑пяти выше поселка Знаменского на правом берегу Сухого Иргиза находятся обширные каменные карьеры, в которых разрабатываются пласты, лежащие несколько выше тех, о которых мы только что говорили, а следовательно, являющиеся следующими страницами истории казанского века.

Это уже сероватые, с легким синеватым или лиловатым оттенком известняки, содержащие значительную примесь доломита. Изредка в их слоях попадаются скопления некрупных раковин, одна створка которых похожа на половину шарика. В этих окаменелостях нетрудно опознать плеченогих, относящихся к виду «Глобиелла хемисферум Куторга», то есть «образующих скопления и имеющих полусферическую форму, впервые описанных палеонтологом Куторгой».

Существа эти были, надо полагать, весьма выносливыми, так как неплохо себя чувствовали в сверх нормы теплых и соленых водах, где на дно уже осаждался в каких‑то количествах и доломит. Мириться с этими условиями могли также и некоторые двустворчатки и брюхоногие, раковины которых тоже иногда встречаются в карьерах.

Доломиты, обеднение состава жителей… Что это, признаки усыхания и Казанского моря‑озера?.. Возможно. Только точного ответа на этот вопрос в карьерах мы не найдем. Выше доломитистых известняков лежат уже пески и глины юрского периода, прерывая пермскую летопись и показывая, что и тут не хватает каменных «страниц» с описанием примерно 80 миллионов лет истории северо‑запада нашего Заволжья.

Специалисты, изучавшие биографию Казанского бассейна и в других местах, утверждают, что к концу века, то есть 253 миллиона лет тому назад, этот водоем действительно стал усыхать и прекратил свое существование, разбившись на ряд мелких, частью сильно засоленных озер.

А вот почему это произошло, единого мнения опять нет. Одни предполагают, что суша снова начала подниматься и проливы в океан закрылись. Другие склонны считать, что «сломался насос», подававший воду из океана по воздуху, так как, разрушаясь. Уральский хребет потерял свою высоту настолько, что на нем перестали удерживаться снега и льды, и с гор в низину стало поступать много меньше воды.

Так что рождение гигантского водоема и причины его гибели пока еще остаются загадками казанского века…

 

«ВЫЧИСЛЕНИЕ» ДРЕВНЕЙ ПУСТЫНИ

 

Изучая море, всегда надо ставить перед собой вопрос, где была окружавшая его суша.

Д. В. Наливкин

 

 

Ну а что было в казанском веке на месте нынешнего Правобережья нашей области?.. Документов, которые могли бы дать ответ на этот вопрос, нет. Ни на поверхности земли, ни в ее недрах.

Однако если нет прямых свидетельств, то, может быть, найдутся косвенные? Или сопоставления каких‑то фактов, логические построения, рассуждения помогут нам хоть как‑то представить себе наши края в те отдаленные времена?

 

 

Попробуем…

Известно, что у западных границ нашего Правобережья в казанском веке стояли невысокие Воронежские горы, а у восточных плескались воды огромного озера‑моря. Никаких серьезных разломов земной коры между этими рубежами не происходило. Вулканов не имелось. Значит, скорее всего тут была равнина, слегка наклоненная с запада на восток.

Последние моря, покрывавшие эти места в конце карбона и первой половине пермского периода, отлагали на своем дне известковистые осадки. Следовательно, поверхность

Правобережья позже была сложена каменистыми известняками и, вероятно, доломитами.

 

Почти вся Русская платформа в конце палеозойской эры находилась в полосе сухого и жаркого климата. Значит, и в наших краях тогда подолгу стояла безоблачная погода и редко выпадали дожди.

Вода в озере‑море, омывавшем Правобережье с востока, была сильно соленой. Стало быть, с суши тут не впадало крупных рек и едва ли были здесь мелкие, они не выдерживали бы единоборства с жарой и сухостью. Не было рек, значит, не было и лесов, не селились животные.

Итак, что же было в западной половине нашей области 255 миллионов лет тому назад?.. Ну понятно же – пустыня! Другого и не придумаешь. Можно добавить еще, что белая и каменистая, так как поверхность ее состояла из известняков и доломитов.

Отлично. Размышляем далее…

Как и во всякой пустыне, в этой, надо полагать, солнце днем тоже изрядно нагревало поверхность пород. Ночью же ее сковывал холод. От резких смен температуры известняк трескался, и постепенно наружные слои его превращались в щебень и пыль.

Как и во всякой пустыне, в этой тоже был простор ветрам. Ничем не сдерживаемые, они мчались над разрушающимися скалами, подхватывали известковую пыль и несли ее в виде белых туч на сотни километров.

Как и во всякой пустыне, в этой тоже иногда случались дожди. На землю они обрушивались бурными ливнями. Озаряемые вспышками молний, сопровождаемые раскатами грома, струи воды смывали со скальных поверхностей частички породы. Мгновенно заполняя овраги, клокочущие белесые потоки несли обломки камней в сторону озера‑моря. Дождевая вода собиралась в карстовых воронках и, бурля, устремлялась по промытым ранее ходам в глубь пластов известняка, расширяя трещины, обрушивая своды подземных галерей.

Как и во всякой пустыне, в этой ливни тоже продолжались недолго. Ветер уносил стаи беснующихся черных туч, и на небе снова появлялось палящее солнце. Остатки воды скатывались под уклон и, теряя силу, бросали в оврагах захваченные было груды камней. Лужи быстро высыхали. Жара я холод принимались за разрыхление нового слоя известняка. Налетал ветер, и снова над безжизненной равниной, изрезанной оврагами, изрытой карстовыми воронками, зияющей провалами, мчались куда‑то облака белой пыли…

Однако, как и во всякой пустыне, в этой тоже должны были быть и оазисы?.. Вероятно. Следы их у нас не найдены, но, как могли выглядеть эти «уголки жизни», мы можем себе представить, познакомившись с тем, как выглядело 255 миллионов лет тому назад одно место, расположенное не очень далеко от северных границ нашей области…

 

ОАЗИС

 

То, что так долго от нас

Время скупое скрывало,

Я обнаружить хочу

В темных его тайниках…

Джордано Бруно

 

 

Палящее солнце, горячие камни, иссушающий ветер и тучи пыли – на сотни километров вокруг. Но тут, на берегах многочисленных проток, которыми большая река впадает в огромное озеро‑море, густая зелень деревьев. Жара не смогла остановить мощный поток воды, пришедший с северо‑запада, из‑за границ ее владений. Благодаря ему здесь, почти в центре пустыни, – спасительная тень, прохлада, жизнь.

 

 

Под пологом леса тут бродят, пережевывая сочные побеги, массивные, с крупного быка, ящеры – улемозавры или мосхопсы, первые пресмыкающиеся, перешедшие на вегетарианскую пищу и «обувшие на лапы» подобия копыт. Здесь же и «охотничьи владения» долиозаврискусов, самых крупных хищников того времени. Вооруженные пятнадцатисантиметровыми клыками, эти «коварные ящеры» (так переводится их звучное имя) могут нападать и на улемозавров. Другие хищники – титанофонеусы – немного похожи на крокодилов и добывают себе пищу в воде, хватая мелких земноводных и рыб. Длина «титанических убийц» (так расшифровывается их имя) достигает трех метров.

У самой воды промышляют земноводные – лабиринтодонты: широкомордые эозухи и узкорылые трифозухи. Их добыча – рыбы помельче, черви, моллюски, насекомые. Рыб в протоках – масса. За ними и за нерасторопными земноводными в устье реки из озера‑моря заплывают разнообразные акулы…

Вот такую картину мысленно представили себе палеонтологи после нескольких лет раскопок у села Ишеева, что находится неподалеку от города Тетюши Татарской АССР. Там большой овраг вскрыл пески, наметанные в казанском веке неизвестной большой рекой.

Но вот что любопытно. Оазис, подобный Ишеевскому, в то же самое время мог иметься и в наших краях, примерно там, где сейчас находится известный уже тебе овраг Гнилушка.

Просматривая палеогеографические карты, можно заметить, что еще в начале карбона со стороны нынешнего Подмосковья через юго‑западную часть нашей области протекала большая река. Там, где сейчас стоит село Гвардейское, она впадала в одно из древних морей. Следы этой реки видны и на картах, изображающих Русскую платформу в более поздние времена. Русла крупных водных артерий, как правило, очень устойчиво сохраняют свое положение на земной поверхности в течение многих эпох. Моря, приходя на сушу, заносят их песками, глинами, замуровывают пластами известняков. Но позже, с отступлением морей, реки продолжают течь по тем же местам. И если жаркое солнце шестого века пермского периода не иссушило древнюю реку, то 255 миллионов лет тому назад на юге Красноармейского района тоже могли быть протоки и острова дельты, прибрежные леса и улемозавры с долиозаврискусами.

Конечно, это все только предположения, навеянные географией древних эпох. Породы казанского века на юге нашей области лежат глубоко в недрах, и керны буровых скважин пока приносят геологам сведения о прибрежной полосе Казанского озера‑моря, а о дельте не упоминают. Но кто знает, не нащупают ли следы оазиса в будущем какие‑то новые скважины?..

Ну что, капитан? Нам пора дальше, в следующий век… В последний и в пермском периоде и в палеозойской эре…

 

 

ЕЩЕ О ЛЕТОПИСЦАХ

 

О юный плаватель,

Сколь жизнь твоя прекрасна!

Вверяйся челноку! Плыви!..

К. Н. Батюшков

 

 

На северо‑восточном рубеже нашего Заволжья, около того места, где Большой Иргиз из Куйбышевской области переходит в Саратовскую, на правом берегу его стоит Красная гора. Высота ее всего несколько десятков метров. Склоны пологие. И ничего в ее облике вроде бы нет такого, что могло бы вызвать хоть какой‑то к ней интерес. Просто – увал, который, начавшись примерно в километре‑двух от реки, тянется потом к массиву Каменного Сырта.

Однако ранней весной, пока не подросла трава, или осенью, после уборки урожая, на склонах Красной горы можно заметить странные размытые разноцветные пятна и полосы. Словно художник пробовал тут акварельные краски. У подножия возвышенности мазки красно‑бурые, чуть выше – оранжевые и желтоватые, сбоку, у Андронова дола, – зеленоватые, а на самом верху – опять красные.

 

 

Ключ к тайне многоцветья – внутри горы. Однако заглянуть туда хоть краешком глаза никак не удается. Ни глубоких оврагов, ни карьеров, ни строительных котлованов на склонах нет. Осмотр водомоин и проплешин на поверхности горы подсказывает только, что пятна и полосы как‑то связаны с разноцветными песками и глинами, слагающими гору. И все…

А как эти породы в горе лежат? Толстые или тонкие слои образуют? Ровные или изогнутые? Горизонтальные или наклонные? Не найдя ответов на эти вопросы, нам не понять, кем написаны «документы», хранящиеся в горе…

Геолога, проводившие тут изыскания, рассказывают, что пески и глины внутри возвышенности чередуются. Слои этих пород не толстые. Но есть особенность: каждый слой в свою очередь состоит из множества тонких слоев, или, как говорят специалисты, слойков. В глинах эти слойки лежат горизонтально, а вот в песках наклонены и похожи, если смотреть в разрезе, на косые линеечки в тетрадках для первоклассников.

Да… Такого нам с тобой пока не встречалось… Оно и понятно, до сих пор мы имели дело с одним «летописцем» – морем. А для простоты считали, что на суше, где морских вод нет, исторические «документы» не создаются, а лишь разрушаются. На самом же деле и на суше «хроникеры» были, и даже весьма многочисленные.

Другое дело, что «документы», составленные этими «летописцами», в каменной летописи встречаются куда реже, чем «сочинения» морей. И понятно почему. Создавались они в небольших понижениях, в течение короткого времени, а потому состояли из тонких, непрочных «страничек», которые, как правило, почти сразу же уничтожались «разрушителями» еще на суше. А чуть позже многое рвали и перетирали своими волнами моря, возвращаясь обратно.

 

 

Однако кое‑что из написанного на континентах в отсутствие морей все же сохранилось. И узнать «автора» того или иного документа обычно удается по материалу, из которого состоят «страницы», и по особенностям «почерка». Вулканы «писали», естественно, потоками лав, слоями пепла, вулканическими бомбами. Болота – темным илом с остатками растений. Ледники – глиной, песком и каменными валунами.

Ветры – песком и пылью. Реки – глиной, песком и мелкими окатанными камушками – гравием. У озер почерк был самый аккуратный, тонкие слои осадков они укладывали словно по линеечке. Ветры навевали пески и пыль, располагая слои наносов наклонно. Дожди, смывая в понижения частички почвы, глин, мелкие песчинки, как правило, укладывали их без слоев. И ледники сваливали свой груз чаще всего как попало. А вот у рек и материал и почерк постоянно менялись. Когда воды в них было много и она бежала быстро, речные наносы нарастали косыми слоечками песка. Если же бег воды замедлялся, скажем в поймах, у запруд или в засуху, река «писала» по‑озерному, тонкими горизонтальными слойками глин.

Я думаю, ты уже понял, судя по материалу и «почерку», что слои, из которых состоит Красная гора, наметаны рекой.

Но когда? Откуда она текла? Куда?

 

«САМЫЙ ПЕСТРЫЙ ВЕК»

 

Века превращают море в пустыню,

в сухие пески,

Медленно тают камни…

Расул Рза

 

 

Да, именно так, наверное, можно было бы назвать седьмой, заключительный этап истории пермского периода, подчеркнув этим, что «страницы» его «летописи» окрашены разнообразней и ярче любых других, хранящихся в недрах и на поверхности Русской платформы.

Однако, следуя традиции, известный русский ученый С. Н. Никитин дал веку другое имя. Он назвал его татарским, отметив этим, что впервые документы данного времени были прочитаны <