Иллюзии лежат в основе стремления к всесторонней «застрахованности»

В конечном итоге подобный ход мыслей приводит к весь­ма антисоциальным выводам, а именно: если государство отказывается принимать меры, представляющие собой смерт­ный грех по отношению к валютной политике, которые раз­рушили бы все, что им было воссоздано, то тогда у него име­ется возможность укрепить и повысить покупательную спо­собность народа - все равно, в форме ли субсидий, кредитов или вспомоществований, - лишь постольку, поскольку соответствующий эквивалент ценностей был предварительно изъ­ят у населения в виде налогов. Я считаю, что политика, по­добным образом раздобывающая для государства капитал с тем, чтобы оно могло затем раздавать этот капитал в част­ные руки, является морально крайне сомнительной и пред­осудительной.

Тому, кто не боится данную проблематику продумать строго до конца, придется признать всю иллюзорность этой потребности в обеспеченности. Народ не может потреблять больше, чем он создает ценностей; и отдельный человек не может добиться по-настоящему гарантированной обеспечен­ности в большей степени, чем мы приобрели обеспеченности в общем результате наших усилий и достижений.

Эту основную правду не могут поколебать попытки за­туманить положение путем применения различных методов коллективных перераспределения и раскладки.

Да, эти попытки раскладки должны быть очень дорого оплачены, хотя они и исходят из социального замысла, они как раз и сводят на нет стремление освободить отдельного человека от слишком значительного влияния государства и зависимости от него. Связанность с коллективом становится все сильнее. Индивидуум должен дорого оплатить обеспеченность, которая ему якобы дается государством или иным коллективом. Ищущий такого рода защиту должен, таким образом, сперва за это «заплатить наличными» и притом вперед.

Ошибочно также мнение, будто путь к снабженческому государству начинается лишь там, где коллективное обеспе­чение полностью или частично оплачивается государством из налоговых поступлений.

Точно так же нельзя избежать этих опасных последст­вий, если ввести принудительное всеобщее страхование, а выплаты по нему покрывать из средств, собранных путем раскладки разных взносов.

Основанное на принуждении всенародное всеобщее страхование, - все равно, финансируется ли оно из едино­образных взносов всего населения, или платежи разбиты по группам, - в принципе ничем не отличается от системы го­сударственного всеобщего снабжения и обеспечения граждан. Эволюция в сторону снабженческого государства начинает проявляться уже тогда, когда государственное принуждение выходит за пределы оказания помощи или защиты только нуждающимся в ней, и когда этому принуждению начинают подчинять людей, которым оно, и вообще всякая зависи­мость. чужды, или по меньшей мере должны были бы быть чуждыми, в силу их хозяйственного и имущественного по­ложения или их направленной на заработок деятельности.

Здесь с полным правом можно каждому поставить ще­котливый вопрос: действительно ли вмешательство в человеческую жизнь со стороны государства, официальных инстан­ций и прочих больших коллективов, а равно и вытекающее из этого увеличение бюджетов и вызванное этим возрастаю­щее обременение отдельного гражданина, имело ли все это когда-либо на деле последствием действительное повышение гарантированной обеспеченности человека, улучшение его жизни и уменьшение страха за свою жизнь? Если я ставлю этот вопрос категорическим образом, то я тут же хотел бы на него ответить отрицательно таким же категорическим об­разом. Обеспеченность отдельного человека - или по меньшей мере чувство обеспеченности - не повысилась, а скорее понизилась в связи с передачей ответственности за его судь­бу государству или коллективу. [20]

В конце концов мы приходим к социальному «подданному»

Оправданная потребность человека в большей обеспеченности может быть удовлетворена только тем, что насту­пает увеличение общего уровня благосостояния и тем самым у каждого отдельного человека зарождается или повышается чувство человеческого достоинства и, вместе с тем, уверен­ность, что он независим от превратностей судьбы. Представляющийся мне идеал покоится на том, чтобы человек мог сказать: «У меня достаточно сил, чтобы постоять за себя, я хочу сам нести риск в жизни, хочу быть ответственным за свою собственную судьбу. Ты, государство, заботься о том, чтобы я был в состоянии так поступать. Не так должно бы­ло бы звучать: «Ты, государство, приди мне на помощь, за­щищай меня и помогай мне», но наоборот: «Ты, государство, не заботься о моих делах, но предоставь мне столько свобо­ды и оставь мне от результата моей работы столько, чтобы я мог сам и по собственному усмотрению обеспечить себе существование, мою судьбу и судьбу моей семьи».

Растущая социализация использования дохода, распро­страняющаяся коллективизация в планировании образа жиз­ни, далеко идущее обезличивание человека и растущая зави­симость от государства и коллектива, - и неизбежно связан­ное с этим захирение свободного и работоспособного рынка капитала, - все эти явления по необходимости являются по­следствиями хождения по опасному пути к снабженческому государству; в конце такого пути человек превратился бы в «социального подданного», гарантирование материальной обеспеченности осуществлялось бы под опекой всесильного государства, но и свободный экономический прогресс ока­зался бы парализованным.

Особенно чреваты последствиями тенденции к снабжен­ческому государству, если они возникают как раз тогда, когда объективные, т. е. материальные предпосылки начинают все яснее говорить в пользу отказа от такого направления мы­сли. Если мы должны были бы считаться с возможностью то­го, что несмотря на прогрессирующую технику развитие сов­ременного народного хозяйства может пойти вспять и усло­вия жизни народа могут ухудшиться, то тогда еще можно было бы понять стремление к установлению всеобщего кол­лективного снабжения. Однако, все говорит за то, что усло­вия жизни народов, придерживающихся принципа социаль­ного рыночного хозяйства, постоянно улучшаются. Посколь­ку же приходится считаться с систематическим повышением доходов и все более высоким уровнем жизни, представляется оправданным и с социальной точки зрения, чтобы на каждо­го отдельного человека была возложена индивидуальная от­ветственность за самого себя, и притом даже в более силь­ной мере, чем до сих пор. Это требование тем более оправ­дано еще и потому, что весь имевший место предыдущий опыт говорит о том, что «государство благоденствия» может означать все, что угодно, но только не «благоденст­вие»; это скорее очаг скудости.

Основательный анализ вопросов, мимо которых не мо­жет пройти дискуссия по вопросам социальной политики, не должен склонить меня к умолчанию о тех заботах, которые занимали нас в последнее время. Когда читатель прочтет эти страницы, социальная реформа вероятно уже найдет свое оформление в законодательном акте. Тем не менее я сомне­ваюсь, чтобы дискуссия о целесообразности социальной ре­формы на этом закончилась. Если бросить взгляд на те го­сударства, которые за последние годы провели аналогичные опыты, то мы увидим, насколько такого рода реформы яв­ляются лишь исходным пунктом борьбы за осмысленный со­циальный порядок.

Моя критика пагубного стремления к снабженческому го­сударству, конечно, не должна быть превратно истолкована как мой отказ от социального страхования, в том виде, как оно исторически выросло. По-моему, вполне даже возможно еще дальнейшее развитие социального страхования. Однако я считаю, что на ложном пути находятся люди, которые по соображениям профессии или призвания и исходя из зани­маемого ими положения в народнохозяйственном процессе имеют право и обязанность стоять за свободу, - а они стре­мятся подчиниться коллективу или, лучше сказать, стремят­ся быть втянутыми в него.