Научившись читать друг друга

 

03.03.90.

Здравствуй, Наташа!

Наташа, мне так плохо без тебя. Хочу видеть тебя, все время быть с тобой рядом. Ну почему я не родился в Ленинграде? (Вариант: ну почему ты не родилась в Казани?) Хотя, может быть, нам тогда было труднее найти друг друга? А? Все-таки здорово, что в тот год я (ну не я, конечно) выписал журнал «Пионер»!

Наташа, я без тебя уже не смогу. Если от тебя, вдруг, резко перестанут приходить письма, я не знаю даже, что со мной будет. Сопьюсь, наверное. Вот интересно, почему люди всегда пытаются помешать любви (обычно в роли этих людей выступают родители)? Хотя прекрасно понимают, что добром это вряд ли кончится. Странно получается: вроде желают добра, а делают все наоборот. Моя мама, правда, теперь молчит и не реагирует на твои письма ко мне. Наверное, махнула на меня рукой… Я не читал твоего письма, Наташа, которое ты написала моей маме (она его разорвала и выбросила – по ее словам) но, похоже, оно ее здорово разозлило. Ну, хватит об этом.

У меня все по-старому. Спектакль наш вроде готов. Сейчас идут лихорадочные репетиции. Подбираются костюмы, в которых мы будем играть, делаются декорации. Все ужасно волнуются и суетятся. Премьера назначена на 9 марта. Жалко, милая моя, что ты не сможешь его увидеть, ох, как я об этом жалею! Все ровно, я буду представлять себе, что ты сидишь в зале.

Ну, вроде все.

Передавай огромный привет своим родителям – особенно маме и бабушке.

Пиши почаще, ради Бога!

До свидания. Целую. Твой Женя.

07.02.1991.

Привет с невских берегов! Здравствуй, любимый мой Женечка!

Получила сегодня сразу два твоих письма, обрадовалась очень. Кстати, я вчера тебе, милый мой орешек, писала, что твое письмо, наверное, принесло хорошую погоду, так сегодня она еще лучше – не переставая светит солнце. Вот видишь, любимый мой Женюшка, даже погода зависит от нас, от нашего настроения, а значит, и от нашей с тобой любви.

Любимый, милый ты мой орешек, я очень счастлива, если ты твердо решил приехать ко мне навсегда так скоро. Конечно, мои родители были бы рады, если бы ты закончил свой техникум, но мы вместе сможем их уговорить, но только вместе. Да-а, не легко это будет сделать, но верю, что мы победим. Пожалуйста, любовь моя нежная, не отступай только, иначе все будет напрасно. Этот «бой» будет решающим и чрезвычайно трудным, знай об этом, звездочка ты моя ясная. Ты готов, Женечка?

Ты мне тоже почти каждую ночь снишься, любимый, ведь я уже писала тебе, что засыпаю и просыпаюсь, шепча твое имя, мой ненаглядный Женюшка. А когда идут по телевизору «600 секунд», я знаю, что в это время ты обязательно смотришь телевизор и думаешь о своей Наташке, которая (повторяю уже в тысячный раз) любит тебя и ждет и твоих весточек и тебя самого, мой родной Женюшка. Ждет всегда, вот так вот, любовь моя. Тут совершенно некстати представила себе глаза наших знакомых, когда они узнают как-нибудь о нашей свадьбе, которая, я уверена, не за горами; не поймут они тебя – не обижайся, пожалуйста, орешек мой - хотя они неплохие люди. Не побоишься (еще раз прошу прощения за эти слова) всяких разговоров?

Соскучилась по тебе, мой Женюшка, любимый мой, ужасно, слов нет, хотя прошёл всего месяц!

Свою мартовскую работу по немецкому языку я вчера закончила, после того, как написала тебе письмо, милый мой. Я решила не задерживать работы дома, а как сделаю, так и отсылать. Это ускорит мой экзамен.

 

03.02.92.

Здравствуй, миленькая моя Наташенька!

Вчера получил твое письмо, обрадовался ему и немножко огорчился. Вечером мы с друзьями все обсудили и решили, что огорчатся нечему. Так что ты, любимая моя, не печалься. Мы с ними все-таки ездили в Питер.

Я думаю, что если я приеду к тебе и расцелую тебя, то в этом ничего страшного нет, правда? Тем более, что я и ты, любимая моя девочка, этого очень хотим. (Представляю глаза Веры Николаевны. Сдается мне, что это она подсказала тебе идею насчет того, чтоб я отпуск перенес) А в мае я к тебе приехать и так смогу. Дней на пять меня на заводе отпустят ради такого дела. А вообще-то по заводу ходят слухи, что заводик наш весной месяца на три закроют – денег нет, работы нет… Вот такие дела.

 

Цена выбора

 

Против нашего брака были почти все. Наташа с родителями тогда снимали дачу в Солнечном. Это курортный поселок под Питером. Там замечательно – Финский залив, сосны, песок. Очаровательное место! Они пригласили меня провести отпуск с ними. Это был май 1991 года. Мы с Наташей гуляли по лесным дорожкам, прохожие дарили ей цветы. Перед моим отъездом мы сказали, что хотим пожениться. Я не помню, чтобы мы с Наташенькой обсуждали этот вопрос. Для нас это было само собой разумеющимся. Начались вопросы: «Где вы жить будете? Зачем вам вообще это надо? Может, прекратить вашу переписку?» Был крик и скандал. Я сказал: «Ах так! Тогда я увезу Наташу в Казань». С тем и уехал. Мои родители, узнав о нашем решении, особой радости тоже не проявили. Вопросы были примерно такими же. Но мы с Наташей держались твердо. Мои родители, в конце концов, смирились. Мама только просила, чтобы сначала моя младшая сестра Юля вышла замуж.

Наташины родители продолжали давить на любимую дочь, выдвигая следующий аргумент: «Ему нужна прописка». У Наты в то время была жуткая депрессия, и я за нее очень боялся. Думал, что мои письма просто не будут ей отдавать. Слава Богу, этого не произошло.

А друзья мои были на нашей стороне, за что я им очень благодарен. Они приезжали пару раз со мной в Питер. Только один, увидев нас с Наташей, был против. Другой позже об этом вот что рассказал (он служил тогда в армии): «Прислал мне нервное письмо, мол, Женька такое задумал... Надо его остановить! Я сел тут же писать тебе письмо, пишу и думаю – а что я к Жене лезу? У него свои голова и сердце

Я тогда занимался в драмкружке, который вела замечательнейшая женщина Панькина Любовь Михайловна. Мы до сих пор дружим. Она, узнав о нашем с Наташей решении, была в шоке. Кричала и уговаривала меня не делать этого. А ребята меня защищали: «Вот вы, Люба, их не видели, а мы видели. Они здорово смотрятся вместе, и они нужны друг другу». Такие у меня друзья! На следующий день Люба позвонила мне и попросила прощения. Я, говорит, тебя очень люблю, но не понимаю.

Так реагировали наши близкие и друзья. Кстати, моя сестренка никогда не упрекала меня в моем выборе.

 

Родители знали, что он любит Наташу, и позже смирились с решением сына о браке. А вот мама Наталии с этим решением никак не хотела мириться, и даже пригласила священника из православной церкви, чтобы он отговорил их от намеренья вступить в брак. После того, как отец Николай поговорил с Евгением, подчеркнув, что он говорил с Женей как мужчина с мужчиной, он сказал, что будет венчать их, потому что они осознанно делают этот шаг и любят друг друга. После такого поворота событий смягчилась и Вера Николаевна.

 

Мои друзья, которые видели нас вдвоем, говорили, что физически ощущали, как мы тянемся друг к другу - вспоминает Евгений.

 

Началась желанная, хоть и непростая, с ее буднями и заботами, супружеская жизнь. После свадьбы Евгений остался жить в семье Наталии.

Утром целую жену и ухожу. Почти целый день я на работе, а оставлять Нату одну очень страшно. Я бы весь извелся. Слава Богу, что Наташины родители сменили гнев на милость и пошли нам навстречу. Прихожу домой вечером. Наташенька просыпается не рано, может полежать еще с книгой. Потом мама ее поднимает и кормит завтраком. Затем Наташа садится к компьютеру. А когда маме надо куда-то выйти по делам, Наташа лежит до моего прихода. Лежа ей легче самой с собой управляться. Иногда, особенно летом, мы любим с ней погулять вечером. Недалеко от нас лес и какая-то речушка, там мы и гуляем.

Когда мы готовились к женитьбе, то особо не думали над вопросом «как?». Как мы будем со всем справляться. Главное было пожениться, а там с Божьей помощью… Меня, конечно же, предупреждали, что и мыть жену придется, и в туалет водить. Спасибо Наташеньке, она терпеливо мне объясняла, как и что мне нужно делать. Иногда я Наташу кормлю, укладываю спать и вожу гулять. Наверное, я – ее ноги и руки. По-моему, надо стараться поменьше плакать над этими проблемами, а вместе с любящим тебя сердцем решать их. Я не устану повторять: главное – ничего не бояться!

Когда-то меня спросили, как мы ведем интимную жизнь. Ответил: как все нормальные люди. Хотя я был готов к тому, что практически никакой интимной жизни вообще может не быть. Поцелуи, объятия, ласки... – и все. Ну и ладно - думалось мне – с Божьей помощью справимся. И видимо Господь действительно, помогает. Все стало получаться как-то само собой.

Моя дорогая порой грустит и начинает говорить, что, мол, я не могу тебе дать того, что дала бы другая, здоровая девушка. На что я отвечаю: «Не надо мне другой! Мне с тобой так хорошо…»

 

Таинство согласия

 

Евгений вырос в Казани. Родители работали на авиационном предприятии: отец - слесарем, мама - инженером. О своем детстве он ничего примечательного не помнит. Что касается моих первых пятнадцати лет жизни… Они самые обыкновенные. По рассказам моей мамы, я не мог пройти мимо кошки, не погладив ее. Кто-то из соседок однажды сказал ей: «У вас будет очень добрый мальчик». Во дворе играл в основном с девочками. Кем хотел стать в детстве – не помню. Кажется, археологом. Основным интересом были книги. Читать мог целыми днями (сейчас тоже). Это в родителей. У нас очень читающая семья. Еще я помню, как мы с мамой и сестренкой в школьные каникулы обязательно ходили в театр. Видимо, это подтолкнуло меня потом к театральной студии.

 

Я всегда ценила в человеке внутреннюю свободу. Свободу, которая позволяет не играть чувствами другого и которая дает силу оставаться честным, их проявляя. Даже чтобы пожертвовать своей свободой ради кого-то, нужно быть свободным в своей воле. А в таком положении, когда есть видимое неравенство физических сил, существует возможность подмены подлинного чувства любви другим. Брак – союз двух свободных людей, которые соединяют свои жизни, судьбы со всем их различием ради счастья друг друга. Здесь нет большего или меньшего, есть лишь разное призвание, место. Здоровую семью невозможно построить, если один будет чувствовать себя героем, а другой – жертвой или должником.

Любовь – дар, который предлагается избраннику, и в его праве принять это или отвергнуть. Она может быть настойчивой, и настойчивостью иногда проверяется, но никогда – навязчивой. Любовь нельзя навязать. В этом было бы подавление свободы другого и неуважение к нему. К сожалению, иногда предложение выйти замуж от здорового мужчины, сделанное больной девушке, становится для него как бы средством к самоуважению, самоутверждению. Но доказывать свое благородство – неблагородно. Равно как и согласие девушки порой исходит просто из желания, чтобы было как у всех. Отравить отношения бестактностью или чувством собственного превосходства нетрудно, труднее помочь другому раскрыться, выразить себя во всей полноте – ведь в этом и есть задача любящего.

 

Рождение дочери

 

Через пять лет Наташе удалось забеременеть. Рождение ребенка было еще одним чудом, в которое верили только двое – Евгений и Наталия. Теперь за право стать родителями приходилось бороться с врачами.

 

Хорошо нас встречала только мой лечащий врач. Остальные были настроены враждебно и смотрели на нас, как на ненормальных. В первые месяцы мы жутко боялись выкидыша. Когда в первый раз пришли на УЗИ, к нашей койке слетелась буквально почти вся поликлиника. Женя все старался встать так, чтобы хоть немного прикрыть меня от этих любопытных взглядов и перешептываний. Сама беременность протекала на удивление легко, если бы не изматывающий кашель, который очень надоедал, особенно же по ночам. Мне советовали больше двигаться, например, переворачиваться с боку на бок, чтобы не было застоев. Рекомендовали пить отхаркивающие лекарственные настои, ведь таблетки пить было нельзя. Наблюдаться на УЗИ мы ходили почти каждые два месяца. Каждый раз, идя туда, я очень волновалась: всё ли в порядке с ребёнком? И всякий раз после этих осмотров у меня словно сваливалась гора с плеч. В районном роддоме перепутали мои анализы и приписали другую группу крови, да ещё и с отрицательным резусом. Вследствие этого пришлось пересдавать кровь в центральном городском пункте переливания крови. Позже меня перевели в центральный роддом имени профессора Снегирёва, где рожают женщины с какими-либо отклонениями. Вот там отношение было просто великолепным. Нам с мамой выделили отдельную палату – мама была со мной круглые сутки. Женю беспрепятственно пропускали каждый вечер – его (да и вообще нас) знали в лицо. Случай похожий у них уже был и до меня, но он всё-таки был легче, как говорили. Не могу ничего плохого сказать об этих врачах, без них я бы просто не выжила после кесарева сечения. Во время операции приходили врачи из института хирургии мозга имени профессора Поленова. После операции у меня, видимо, наступил шок, и мой организм вообще перестал функционировать. Если бы в течение суток я не пришла в себя, то было бы уже поздно. Многое было сделано и выстрадано за это время и мной, и врачами, пока они помогали мне. Дня четыре после операции я была практически постоянно как в тумане. Мне и дочку поспешили принести, чтобы я хоть увидела её, если со мной что случится... К счастью, через время мне стало лучше, и я начала приходить в себя. Однако Анюта успела привыкнуть к бутылочке за эти дни и от грудного молока отказалась. А потом, помню, все: и врачи, и знакомые – меня называли героиней. Но какая там героиня…

Кесарево сечение было двенадцатой операцией по счету. Так на свет появилась Анечка. Назвали ее в честь Анны Герман – любимой певицы Наталии. Материнство и отцовство как ничто лучшее отражает зрелость и некоторую завершенность супружеских отношений. Стать матерью и отцом – естественное желание человека, которому есть что передать, который готов заботиться и чувствует потребность в том, чтобы любить и научить любви другого. Евгений и Наталия испытали счастье отцовства и материнства. Они упорно шли к нему и достигли этого, как вознаграждения за то, что были выше холодного прагматизма, выше уговоров и неприятия врачей и окружающих, выше собственных страхов и отравляющего жизнь неверия. Аня – желанный ребенок и плод взаимной любви и веры.

 

Женина мама приехала помогать ухаживать за ребенком в первые месяцы. Потом справляться приходилось самим. Женя рассказывал, что по ночам укачивал дочурку, которая никак не хотела засыпать в кроватке, засыпал на ходу сам, а утром шел на работу. Днем с Наташей и малышкой оставалась Вера Николаевна.

 

Анечка словно вобрала в себя всю живость маминого характера, которую Наташа по причине болезни не могла выражать в подвижности. Также унаследовала она от родителей и творческое восприятие окружающего мира. Наталия в юности писала красивые стихи, Женя любил театр. Возможно, Аня реализует все лучшее, взятое от родителей, что не нашло воплощения в их собственной жизни, но уже своим неповторимым образом. Она любит рисовать, играет на пианино и замечательно поет (не зря, видимо, назвали ее в честь певицы)!

 

РИСУЯ КРАСКАМИ ЛЮБВИ

«Мечта могущественнее реальности. И может ли быть иначе, если сама она - высшая реальность? Она душа сущего» - известная фраза Анатоля Франса. В моей жизни многое родилось от мечты. От дерзновенной мысли, что у меня получится, я смогу. Смогу вопреки физической слабости, вопреки собственным сомнениям и неверию окружающих. Мне хорошо знакома дрожь, которую ощущаешь то ли в мышцах, то ли в глубинах сердца, от осознания своего бессилия. Но, несмотря на это, стремилась к задуманному. И самое страшное искушение – цинизм и малодушие. Когда подступает внутренняя насмешка или боязнь признаться в желаемом.

 

Линии судьбы

 

Знакомство с Людмилой Киселевой для меня началось с ее картин и нескольких фраз, которые я прочитала и которые потрясли меня своей глубиной и знанием жизни. Меня посещало странное ощущение, когда я с ней общалась – некоторого родства и похожести; только в ней взгляды, переживания словно достигли полноты, пришли в ясность и завершенность, а во мне многое еще неопределенно.

 

Она родилась в страшный 1942 год. Позднее ее мама рассказывала ей, как бежала под пулями среди многих убитых, думая не о своей жизни, а о том, чтобы уберечь еще не рожденное дитя. Каждая мать мечтает о счастливой и долгой жизни своего ребенка, который будет здоровым, красивым, умным, самым лучшим. Ее биение сердца и нежность, которые передаются чаду еще в утробе, творят дивное и пока еще необъяснимое – развивают тонкие черты характера и влияют на неисследимые пути его судьбы. Но нередко жизнь складывается совсем иначе, не так, как хотели бы родители. Мечтали о здоровенькой малышке с большим будущим, а услышали слова врачей о неизлечимом заболевании, с прогнозом: «Проживет лет до шестнадцати».

 

Людочка появилась на свет с одним из самых тяжелых нервно-мышечных заболеваний. Свобода чувств, мыслей и физическая неподвижность – вот то, что составляло ее дни с детства.

 

Людмила родилась и выросла в небольшом городе Боровск, Калужской области. Мама – Евдокия Васильевна – работала воспитателем детского сада. Отец – Георгий Константинович – шофером, позже инкассатором. Братика она почти не помнит, только его похороны. Ему было всего два годика.

 

Свое детство Людмила вспоминает как жизнь у окна. Родители работали и занимались хозяйством, а она оставалась дома и смотрела в прозрачную даль оконного проема. Там была радость движения: прыгающие дети, суетливые взрослые, а также величественная природа и постоянно меняющееся бескрайнее небо. И на каждое проявление этого разнообразия, на каждый его жест, росчерк находился отклик в ее душе.

 

Когда рождаешься наделенным способностью глубоко воспринимать окружающий мир, но с неизлечимой болезнью, физическая ограниченность может стать лишь средством к более полному выражению самого себя. Конечно, всего этого в детстве не понимаешь. Ей казалось, что жизнь проходит мимо нее, а она живет жизнью других.

 

В то время – тогда еще просто девочку Люду – выносили на улицу, где ее окружала местная детвора и, как это бывает, все шумят, смеются, что-то рассказывают, а через пару минут разбегаются, потому что кто-то предложил поиграть в прятки или во что-то другое. А потом находится еще тот, кто откуда-то кричит: «Эй, безногий инвалид!» И она оставалась одна, с осознанием, что она не такая как все. А ведь внутри чувствовала себя обычной девочкой, и также хотелось побежать со всеми, а еще хотелось, чтобы мальчики искали ее внимания, как у других девочек. Но все эти желание наталкивались на непреодолимые обстоятельства, которые день за днем учили терпеть и думать.

 

Людмила рано поняла, что если не обладаешь физической силой, нужно обладать какой-то другой. Поняла, что, научившись слушать и любить людей, она станет им нужной. Помнит, как к ней прибегали девчонки с танцев и рассказывали свои секреты, делились мечтами. Она слушала, потом включала пластинки, которые ей приносили, и плакала о воспеваемой там любви. Удивительная сила, тайна, жажда жизни, которая позволяет увидеть незримое, проникнуться глубиной не своих переживаний, подняться над собственной слабостью и распахнуться всей искренностью для каждого, с кем пересекались судьбы! Людмила говорит об этом так:

Мизерные порции жизни имеют свойство открывать великое значение своей принадлежности к бесконечности, и когда через малое научишься видеть большое, замкнутость физического пространства исчезает, и сам ты – такой маленький человек, такой от всех зависимый и смертный, однажды почувствуешь себя вне ограниченного тела, и эта протяженность за пределами самого себя бесконечна [2].

 

Она вспоминает: «… из детства я вынесла одно самое острое ощущение – ощущение своей беспомощности, беззащитности». И, если не в силах превозмочь эту сковывающую слабость мышц, нужно найти другой путь прорваться к полноте жизни и желанной реальности. Он открылся ей в искусстве. Купленная отцом коробка красок положила начало долгим и усердным попыткам отразить на бумаге в линиях и образах сначала то, что ее окружало, а потом то, что наполняло изнутри.