Влияние трудов Эразма на развитие реформационного движения в Западной Европе: «Похвала Глупости», «Разговоры запросто» и греческий текст «Нового завета»

В идеологической подготовке общественного подъема эпохи Реформации важное место принадлежит гуманистическому движению. Зарождавшиеся в немецких городах буржуазные отношения создали благоприятные условия для возникновения и развития новой идеологии.

В начале XVI столетия немецкие гуманисты не только придали новое, более широкое звучание традиционным мотивам критики церкви и клира, но и осмыслили их с позиций своих гуманистических идеалов, дополнили новыми аргументами. В их творчестве отразилась и картина самого состояния религиозности этого времени, ее особенностей у разных слоев общества. Гуманисты запечатлели характерные суждения, настроения, нравы, модели поведения, но, как правило, не зеркально, а в заостренной, экспрессивной, часто сатирической форме /13,с. 81/.

К началу XVI века Германия имела уже большое количество своих писателей и ученых, превращавшихся в серьезную общественную силу. Их произведения, хотя и написанные обычно на латинском языке, все же были доступны наиболее развитым гражданам, а также наиболее образованной части рыцарства. Почти во всех университетах гуманисты имели своих сторонников.

Особенно сильным центром гуманизма стал кружок, возникший при Эрфуртском университете. Руководителем его был Муциан Руф (1471 - 1526), долгое время живший в Италии и познакомившийся там с философией неоплатонизма. Муциан Руф выступил как решительный противник схоластики. Его ученики («отряд Муциана» - гуманисты, литераторы и филологи) служили предметом особенной ненависти схоластов, оплотом которых был Кельнский университет.

Из школы Муциана Руфа вышел Ульрих фон Гуттен (1488 - 1523), по происхождению рыцарь, ставший публицистом и впоследствии примкнувший к реформации Мартина Лютера. Но самыми известными немецкими гуманистами, «двумя очами Германии» (выражение Гуттена), были два ученых-филолога - Эразм Роттердамский и Иоганн Рейхлин (1455 - 1522).

Особый успех у современников имела небольшая книга, написанная в 1509 г. за одну только неделю, когда Эразм, возвращаясь из Италии, гостил в доме Томаса Мора. Они познакомились раньше, когда Эразм приезжал слушать лекции Мора в Оксфордском университете, а потом стали друзьями. Это произведение, посвященное Томасу Мору, Эразм Роттердамский назвал «Похвала Глупости». Эта книга, которую автор назвал «безделкой», обессмертила имя Эразма.

Миросозерцание Эразма, нашедшее отражение в «Похвале Глупости», содержавшиеся в ней идеи не претерпели изменений на протяжении всей его жизни. Сатира написана в форме похвального слова, которое произносит сама себе с кафедры богиня Глупость, представленная в виде женщины, произносящей с кафедры проповедь. Она убедительно доказывает, что «в человеческом обществе все полно глупости, все делается дураками и среди дураков» / 6,с.46 /. В мире царит Глупость, и ее не могут скрыть те, кто стремится прослыть мудрым, - «эти обезьяны, рядящиеся в пурпур, и ослы, щеголяющие в львиной шкуре». Более того, ей и только ей обязаны своим существованием те столпы, на которых держится само общество.

В первой части книги ее устами Эразм убеждает читателя, что Глупости люди обязаны всем, ибо жизнь не стоило бы называть жизнью, если бы она была лишена наслаждений, которые украшают ее только благодаря Глупости. «Что останется в жизни, кроме печали, скуки, томления, несносных докук и тягот, если не примешать к ней малую толику наслаждения, иначе говоря, если не сдобрить ее глупостью?» / 6,с.47 /. Без нее народ не мог бы даже выносить своего государя. Прочные человеческие отношения, скрепляющие общество, вообще не были бы возможны, если бы муж и жена, возлюбленные, друзья, учитель и ученик не щадили друг друга, не прибегали к лести и «не потчевали друг друга медом глупости». Для ренессансного мировидения весьма характерно, что источником всего радостного изображается природа; она тоже отождествляется с Глупостью. В панегирике объявляется, что ею порождены и науки, и искусства / 12,с.72 /.

«Глупость создает государства, поддерживает власть, религию, управление, суд». Объясняется это следующим образом: отцом Глупости является Плутос - греческий бог богатства. Именно от него «зависят войны, мир, государственная власть, советы, суды, народные собрания, браки, союзы, искусства, игрища, ученые труды... короче говоря, все общественные и частные дела смертных...» / 6,с.46 /. Итак, науки и искусства тоже порождены Глупостью. «В золотом веке человеческий род, не вооруженный никакими науками, жил, следуя указаниям одной природы...» - заявляет Глупость. Науки и искусства были изобретены «...по мере того как первобытная невинность золотого века начала клониться к упадку...»/6,с.48 /.

Но если все свершения человеческого духа порождены глупостью, она парадоксальным образом оборачивается мудростью, разумом! В основе человеческого существования лежит завет: следовать во всем природе. Такая концепция делает понятным кощунственное с точки зрения католической ортодоксии утверждение: «христианская вера, по-видимому, сродни некоему виду глупости и с мудростью совершенно несовместна»/ 6,с.49 /. Здесь идет речь об истинной христианской вере, а не о ее внешней, обрядовой стороне.

Во второй части книги ирония превращается в язвительную сатиру. Глупость обрушивается на все слои современного Эразму общества.

На одном из первых мест среди людей, которые руководствуются Глупостью, стоят философы-схоласты. Они предаются рассуждениям о размерах солнца и звезд, причинах молний, ветров и затмений «и никогда ни в чем не сомневаются, как будто посвящены во все тайны природы-зиждительницы и только что воротились с совета богов. А ведь природа посмеивается свысока над всеми их догадками, и нет в их науке ничего достоверного...», - заключает Эразм / 6,с.50 /.

Он не усматривает никакого различия между философами и богословами: занятия тех и других основываются на бесплодных умствованиях, «архидурацких тонкостях» полностью выродившейся к этому времени схоластики. Разве что на практике богословы опаснее. Поэтому Глупость заявляет: «...не лучше ли обойти их молчанием, не трогать этого смрадного болота, не прикасаться к этому ядовитому растению?» / 6,с.50-51 /, так как богословы, если Глупость не отречется от своих слов, «вмиг объявят меня (т.е. Глупость) еретичкой. Они ведь привыкли стращать этими громами всякого, кто им не угодил» / 6,с.51 /. Крикливые проповеди духовенства - образец безвкусия и нелепости. Во всем этом уже чувствовалось приближение Реформации.

О невежестве и самодовольном эгоизме клириков Эразм не мог говорить без усмешки. «Разве мало таких людей, которые стремятся заполучить юогатый приход, так как им люб покой и нравится эпикурейская жизнь» («В поисках прихода») / 6,с.52 /. Эразм Роттердамский высмеивает и нелепую веру во всемогущество святых, которым поклоняются как языческим идолам, стремясь заключить с ними «выгодную сделку» («Кораблекрушение»). Посмеивается Эразм и над верой в нечистую силу («Заклинание беса, или привидение») и шарлатанством алхимиков («Алхимия»).

Автор книги пародирует лишенные какого-либо смысла богословские споры: «Может ли бог превратиться в женщину, дьявола, осла, тыкву или камень? А если бы он действительно превратился в тыкву, могла ли бы эта тыква проповедовать, творить чудеса, принять крестную муку?...Позволено ли будет есть и пить после воскресения плоти (эти господа заранее хотят обеспечить себя от голода и жажды на том свете)» / 6,с.53 /. Устами Глупости Эразм показывает жестокий фанатизм богословов, приводя следующее изречение: «зарезать тысячу человек - не столь тяжкое преступление, как починить бедняку башмак в воскресный день» / 6,с.53 /.

Гнев гуманиста обращен на пап, кардиналов, епископов, монахов. Папы и прелаты (от латинского - предпочтенный, поставленный над кем-либо; звание, присваиваемое высшим духовным лицам) римской церкви погрязли в роскоши. Возмущенно говоря о папах, которые участвуют в походах и «щедро проливают христианскую кровь», Эразм имеет в виду воинственного Юлия II, еще занимавшего папский престол в годы, когда «Похвала Глупости» выдержала первые издания. Нечестивые папы, говорится в книге, «связывают его [Христа] своими гнусными законами... и убивают его своей гнусной жизнью» / 6,с.54 /. Если бы папский престол заняла мудрость, «что осталось бы тогда от всех этих богатств, почестей, владычества, побед, должностей... индульгенций, коней, мулов, телохранителей, наслаждений?» - восклицает Эразм / 6,с.54 /. Он высмеивает монахов, которые читают в церквах «ослиными голосами непонятные им псалмы», их «грязь, невежество, грубость и бесстыдство». «Они навлекли на себя такую единодушную ненависть, что даже случайная встреча с монахом почитается за худую примету» / 6,с.55 /. Такая разящая критика - одна из особенностей, роднящих сатиру Эразма с немецким гуманизмом, который имел в обстановке назревавшей Реформации ярко выраженную антицерковную направленность / 18,с.28 /.

Эразм не призывал к ниспровержению папства и католической церкви. Его удары сыпались на схоластов и невежественных монахов. Его идеалом была «очищенная» от суеверий, «рационализированная», «просвещенная» церковь. Но объективно, он подрывал устои всей католической церкви. Впоследствии реформация многое из этой талантливой сатиры использовала в качестве оружия против папства.

Резко обличает Эразм королей и придворных вельмож. Государи, любыми средствами добившиеся власти, и не помышляют об общественных делах, а «живут в довольстве и веселии.... Они уверены, что честно исполняют свой монарший долг, если усердно охотятся, разводят породистых жеребцов, продают не без пользы для себя должности и чины и ежедневно измышляют новые способы набивать свою казну, отнимая у граждан их состояние». Что же касается придворных, то «нет, пожалуй, ничего раболепнее, пошлее и гнуснее их...» / 6,с.56 /.

О популярности «Похвалы Глупости» наглядно свидетельствует тот факт, что еще при жизни Эразма она выдержала 40 изданий и была переведена с латинского на основные национальные языки европейских государств.

Очень высоко ценили современники другое произведение Эразма - «Разговоры запросто» / 7 / - диалоги, которые Эразм начал писать в молодости с целью обучения подростков. На протяжении 14 лет он все более расширял книгу, добавляя новые диалоги. При жизни она переиздавалась около 100 раз.

В некоторых диалогах изображаются алчные клирики (духовное лицо, посвященное на служение церкви, член церковной иерархии), ищущие богатого прихода, монахи - эти «толстобрюхие обжоры», предающиеся пьянству и блуду. «Под видом и под предлогом набожности изобретено новое рабство, которое процветает в большинстве монастырей» / 7,с.21 /, - говорит влюбленный девушке, решившей принять постриг, и в следующем диалоге подтверждается его мнение о монастырской жизни. Настойчиво повторяется мысль, что внешняя обрядность - паломничества, посты, молитвы, все это - «соблюдение...пустых и никчемных правил». «Мы видим многих, которые до такой степени верят в обряды, что только на них и полагаются, а истинным благочестием пренебрегают», - говорится в «Разговорах запросто» / 7,с.23 /. Еще убедительнее выражает эту мысль один из героев книги, который говорит: «...мне кажется, в смертном грехе повинны люди, которые тратят без счета и меры на сооружение или украшение монастырей и храмов, меж тем как столько живых храмов Христовых (т. е. людей - Д.Г.) голодают, коченеют от холода полунагие, мучаются жесточайшей нуждой» / 7,с.25 /. И в этом, как и во многом другом, диалоги перекликаются с «Похвалой Глупости».

В «Разговорах запросто» Эразм затрагивает самые разнообразные стороны жизни общества XVI столетия. Высмеиваются суеверия - вера в привидения, обеты (явно невыполнимые) людей, терпящих кораблекрушение, мошеннические проделки алхимиков, прогнозы астрологов, которые называются враками. В погоне за выгодным браком юную красавицу выдают замуж за заживо гниющего развратника - ведь он родовит. Осуждаются войны, на которые солдаты идут не из-за любви к отечеству, а в надежде на добычу; солдатское ремесло - «жечь дома, грабить храмы, насиловать монашек, обирать несчастных, убивать невинных» / 7,с.30; 12,с.76 /.

Книга пронизана гуманистическими мотивами. Решительно отстаивает просвещенная женщина свое право на образование в споре с невежественным аббатом, заявляющим: «мудрость - дело совсем не женское». Красота природы - «цветы, зеленеющие луга, ключи, реки» / 7,с.80 / - остро ощущается героями некоторых диалогов. «Может ли быть зрелище великолепнее, чем созерцание нашего мира?» - восклицает один из них и укоряет тех, кто зовет природу не матерью, а мачехой. «Тут все служит наслаждению, но наслаждению достойному - радует взор... ободряет душу» / 7,с.80 /, - говорит о садах хозяина поместья один из гостей («Эпикуреец»), В этом диалоге, что весьма важно для мировидения Эразма, христианские взгляды сливаются с эпикурейскими. Идеал хозяина - «жить свободно и по своему вкусу». Эразм полагает, что каждый должен избирать собственную дорогу к благочестию, следуя своим наклонностям. Такова квинтэссенция житейской мудрости гуманиста / 34,с.104 /.

В значительной части диалогов звучит восхищение античной культурой. Подобно итальянским гуманистам, Эразм сближает язычество с христианством. Он рассматривает античность как культуру, основанную на высокой нравственности: «...я чувствую, как через чтение древних становлюсь лучше» / 7,с.81 /, - говорит один из персонажей «Разговоров запросто». А нравственность и христианское начало, по его убеждению, идентичны.

Дерзки и необычны слова участника беседы в «Эпикурейце»: «Никто так не заслуживает имени эпикурейца, как прославленный и чтимый глава христианской философии» (то есть Христос) / 7,с.81 /. Не менее смелыми являются слова одного из героев диалога «Благочестивое застолье»: «Святой Сократ, моли Бога о нас!» «Большинство философских сочинений Цицерона отмечено присутствием божества», - говорит другой собеседник / 7,с.83 /.

Недаром «Разговоры запросто» были внесены католической церковью в первый (1559 г.) и последующие индексы запрещенных книг, издававшиеся папами. Еще ранее, в 1526 г., Сорбонна - богословский факультет Парижского университета - осудила эту книгу, назвав ее «полной заблуждений, скандальной и нечестивой»/ 25,с.11 /.

Особенно важное значение в развитии предреформационных настроений имело издание Эразмом Роттердамским греческого текста «Нового завета» вместе с переводом его на международный язык того времени - латинский и обширными комментариями. И до, и после этого Эразм не только много писал сам, но и много публиковал - греческих и латинских античных авторов, многотомные издания сочинений высокообразованных позднеантичных «отцов церкви», западных и восточных.

В этой постоянной работе с источниками, с необходимостью восстанавливать подлинные тексты, пробиваясь сквозь искажения средневековых переписчиков рукописей, шлифовались усвоенные им от предшествующих гуманистов и выработанные им самим методы критики текстов. Публикация «Нового завета» в переводе Эразма показала, что в канонизированном церковью переводе - «Вульгате», которой пользовались на протяжении всего средневековья, существует множество ошибок/23,с.52 /.

Аналогичную работу с древнееврейским текстом и сопоставлением его с Вульгатой провел другой видный немецкий гуманист, Иоганн Рейхлин, и тоже обнаружил ошибки. А ведь речь шла о тексте, каждая буква которого считалась священной и боговдохновенной. Позже Реформация подхватит и подобную ориентацию на первоисточники, особенно во всем, что было связано со Священным Писанием и жизнью ранних христиан, и гуманистические методы критики текстов, которые использует в своих целях / 20,с.37 /.

Эразм призывает к коренному преобразованию католической церкви. Отбросив жесткий догматизм и бессмысленную обрядность, она должна вернуться к своим истокам - раннехристианской церкви, «евангельской чистоте». С этой целью Эразм издает греческий текст Нового завета и, в 1519 г., свой собственный перевод его на латынь с обширными комментариями. Этот перевод был призван заменить сделанный в IV в. канонический перевод, содержавший ошибки, многократно умноженные средневековыми наслоениями (так называемую Вульгату). Переводя Евангелие заново, Эразм использовал приемы, введенные в научный оборот итальянским гуманистом Лоренцо Валлой - филологическую критику источника / 21,с.30 /. Это означало подход к нему как к историческому тексту, что представлялось кощунственным ортоксальным теологам, считавшим Священное писание боговдохновенным. Доверие к традиционному толкованию Писания было подорвано.

Наряду с публикацией большого числа языческих - греческих (в переводе) и римских авторов, Эразм издавал произведения отцов церкви IV-V вв. - Иеронима, Августина, в переводе с греческого Иоанна Златоуста и других - людей высокообразованных, близко стоявших к первоначальному христианству / 28,с.83 /.

В другом своем произведении - «Жалоба Мира, отовсюду изгнанного и поверженного» Эразм, используя ту же литературную форму монолога, излагает свои мысли по поводу современного ему международного положения. Эразм мечтал о прекращении участившихся войн и о наступлении мирного времени в Европе. Считая, что войны ведутся самими монархами в целях собственного обогащения, причем королям в этом потворствуют епископы, священники и монахи (вместо того, чтобы удерживать их от войн), Эразм устами Мира говорит: «Нигде нет мира: ни при дворах правителей, ни среди горожан, ни в семьях; нет даже в душе одного человека, в которой противоборствуют разум и страсти. Раздор и борьба мнений царят в университетах. Нет мира между епископом и соборным капитулом, враждуют друг с другом монашеские ордена, нет согласия даже в одном монастыре» /40,с.246 /.

Эразм обращается к простым людям, которым война несет не выгоды, а одни бедствия: «Пусть все люди объединяются против войн! Пусть все люди поднимут против нее свои голоса! - призывает Мир. - Поймите, какая огромная сила таится в согласии множества, противостоящего тирании знати!…» / 40,с. 252/.

Подводя итог, можно отметить, что центральное место в творчестве Эразма Роттердамского занимала проблема сочетания христианского благочестия и широкой образованности, опирающейся на наследие классической античности и патристики ( от латинского - отцы, подразумевается - отцы церкви - термин, обозначающий совокупность теологических, философских и политико-социологических доктрин христианских писателей II - VIII вв). Принципом Эразма было обращение к первоисточникам.

Эразм был убежден, что можно обучить людей добродетели и наукам, если найдутся наставники, умеющие сочетать разум, опыт и природные силы самого человека. Пробуждая радость познания, они помогают становиться лучше и самому человеку, и окружающему его миру. Просвещение, в том числе религиозное, было альфой и омегой позиции Эразма.