ИРИНА – 45 лет, бывшая жена Иосифа Абрамовича

НИКОЛАЙ КОЛЯДА

 

 

КЛУБ БРОШЕННЫХ ЖЁН,

или

ЗВЕНИ, БУБЕН!

Комедия в двух действиях.

 

 

г. Екатеринбург

2015 год

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ИОСИФ АБРАМОВИЧ – 45 лет

ИРИНА – 45 лет, бывшая жена Иосифа Абрамовича

КРИСТИНА – 35 лет, бывшая жена Иосифа Абрамовича

ЛЮБА – 25 лет, бывшая жена Иосифа Абрамовича

КОСТЯ – 20 лет, сын Ирины и Иосифа

СЕРЕЖА – 9 лет, сын Кристины и Иосифа

АНЖЕЛИКА – 7 лет, дочь Любы и Иосифа

КОЛЯ – 25 лет

ВОВА – 25 лет

РАИСА СЕРГЕЕВНА – 55 лет, директор Дворца Молодежи

СЕРГЕЙ ГАСТАРБАЙТЕР – сержант полиции, 25 лет

АНТОНИНА ПЕТРОВНА, 60 лет – вахтёрша Дворца Молодёжи

МАРИЯ ИВАНОВНА, 60 лет – вахтёрша Дворца Молодёжи

Дворец Молодёжи в сибирском городе Дощатове, закулисная часть.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

 

Дворец Молодежи в городе Дощатове. Тут порядок. Дворец хорошо отремонтирован: кругом мрамор, люстры, зеркала. И не только в фойе для зрителей всё сделано по высшему разряду, но и тут, в закулисной части.

Большая комната перед сценой – широкая, просторная, с высокими потолками. Окно большое, и потому тут светло, тепло, ясно. Второй этаж, за окном деревья жёлтые стоят – осень на улице.

Из этой комнаты на лестничную площадку можно выйти через стеклянную дверь. Там, на площадке, вахта Дворца Молодёжи. Там загородка эдакая специальная, телефон на стойке, ящик с ключами.

В центре комнаты стоит стол с бутербродами, соком, лимонадом, на столе самовар кипит. Стулья у стола пластмассовые. Много одноразовых тарелок с хлебом, колбасой, сыром, яблоками.

На стене слева огромное зеркало в рост человека. Над дверью на сцену висит телевизор. Рядом с дверью - кулер с горячей и холодной водой.

Ещё в этой большой комнате есть две стеклянные двери в гримёрки: одна мужская, другая женская. В гримёрках мало кто сидит, все всё время выходят сюда, к столу, к еде. Кто чаю попить, кто съесть кусочек чего-нибудь, а кто и разминается тут, у зеркала. Вот, выходит человек - и давай вдруг вприсядку. Какая-то своя жизнь. Всё так нормально, ну, как у всех артистов перед началом концерта.

Все, выходящие из гримуборных, одеты, как цыгане: цветастые юбки, косоворотки, сапоги, парики с косами, у женщин монисто на шее звенят, у мужчин усы приклеены, парики на головах чёрные, кудрявые. Эдакий табор цыганский. Какой-то сумасшедший дом, короче.

У выхода на сцену висит красочная афиша с фотографиями артистов и зазывным текстом:

«Российские цыгане! Потомственные цыганские артисты! Ансамбль «Ромалы»! Живой звук без фонограмм и микрофонов! 100% гарантия качества! Песни: «Очи черные», «Дорогой длинною», «Мохнатый шмель», из кинофильма «Табор уходит в небо», из кинофильма «Будулай возвращается»! Танец «Цыганочка» с гостями! Соло скрипки и семиструнной гитары, душевные романсы! Создадим радостную и теплую атмосферу на вашем празднике! Приедем в любой город России! Руководитель - известный цыганский гитарист и певец Михай Будулай!».

Сейчас возле столов нет никого из актеров, только две старухи-вахтёрши в специальной форме служителей Дворца Молодёжи режут торт, колбасу и сыр, хлеб по тарелкам раскладывают, пакетики чайные в стаканы засовывают. Накрывают стол и шёпотом разговаривают.

ТОНЯ. А дитё-то у них белое. Видала? И второе дитё – тоже белое!

МАНЯ. Дак ворованное. Своровали. Цыганы всегда воруют детей. А которые балуются, так тех сразу - варят и ну их. Понужают. То есть, едят.

ТОНЯ. Да ну?! Едят? Да нет, ну что ты?! Нет, нет!

МАНЯ. Да «Да!», сказала! Я не знаю, что ли? Ты забыла, кто я по званию? Они и некрещеные. Воровайки, гадалки, конокрады. Едят людей. Фараоново племя. На тебя Тоня, Тонечка, долго смотрели, я видела. Ты толстая. И тебя съедят.

ТОНЯ. Я толстая, Маня? И меня, Маня? А меня за что, Мария Ивановна?! Почему не тебя? Я ж маленькая, а ты большая?

МАНЯ. Не за что, что ли, да? А детей тогда - за что едят?

Дверь гримуборной отворилась, вышла Ирина. Старухи испуганно замерли. Ирине 45 лет, она одета в цыганскую юбку, у Ирины длинные черные косы, на шее у неё монисто, на руках браслеты, всё блямкает. Ирина полноватая дама, не ограничивает себя в пище, и она уже на взводе – приняла на грудь грамм сто пятьдесят коньячку. Говорит Ирина развязно, широко, эдак по-хамско-цыгански.

ИРИНА. Вам что, бриллиантовые, надо тут?

ТОНЯ. Мы, товарищи цыганы, тут нарезаем для вас. Раиса Сергеевна, директор, приказала вот. Чтоб вы поели. Чтоб вы нормальную пищу принимали бы внутрь.

ИРИНА. Что?

МАНЯ. А вас как звать-величать?

ИРИНА. Я – Старуха Изергиль, потомственная цыганка.

ТОНЯ. Ой, сама?! Я про вас ещё в школе читала! И Будулай с вами? Я его так люблю! С детства! Нам сказали, что вы гадали сегодня на рынке, нет? И мы хочим. Я заплачу.

ИРИНА. Что, денег мне хотите дать? Чего хотите, чавэлы? Погадать вам?

ТОНЯ. Да. Погадать. Про наше светлое будущее погадать хотим. Ой, как страшно!

ИРИНА. Бриллиантовая, да я тебе без руки твое светлое будущее расскажу. Посмотри в зеркало и сразу всё станет понятно. Так не хорошо тебе станет, что плохо станет.

ТОНЯ. Вот у меня золовка и сноха пьют. А деверь и шурин дерутся. А теща сына со свояченицей разобраться не могут, делят внуков. Ну, такая вот русская ситуация.

ИРИНА. Ясно. Золовка, сноха, деверь, шурин, теща. Табор, короче. (Поёт). «Шла она, к забору прижималася и спина скользила по гвоздям! Та-ри-ра-ра-рам, пам-пам!»

ТОНЯ. А?

ИРИНА. Ну, а у тебя что, яхонтовая, трёхпудовая? Тебя что ко мне припёрло?

МАНЯ. Я - Мария Ивановна. Я начальник вахты. Я майор КГБ в запасе. А она – лейтенант.

ИРИНА. Майор? Что, правда?

МАНЯ. Ну, так вышло. Мы дети страшных лет России. Вот. Она – Антонина Петровна, подчиненная моя. Знаете, может: «Неспетая песня моя!»?

ТОНЯ. Да, да. Как в песне: «Прощай, Антонина Петровна! Неспетая песня моя!».

ИРИНА. А?!

МАНЯ. У меня как раз наоборот проблемы. Сноха с золовкой пьют, свояченица с невесткой дерутся. А дед никак не помрёт, а ещё внук под столом ползает, за ноги меня хватает, пугает. Может, вы его того - съедите?

ИРИНА. Ну, а что? Съедим, почему нет? Ой, проблемы у вас, тетеньки майор с лейтенантом, головняки у вас, золотые вы мои. Дак вам сказать, что будет или отвратить эти действия ихние вашей родовы, а, милые?

МАНЯ. Не знаю, как сказать. Ну, это самое … И то, и другое. Может, съедите?

ИРИНА. Ага. Значит, так. Раз проблемы у вас похожие, мы их комплексно решим. Вот, смотрите на палец, сюда смотри, касатка. А теперь на ладошку. А теперь я махаю рукой, а вы следите. Махаю, махаю, махаю, махаю. Итак, раз, раз, глаз-ватерпас! Киш-миш, не гундишь! Рамалэ чемалэ дырдык командык! Всё! (Машет в воздухе руками).

МАНЯ. И всё?

ИРИНА. И всё. Всё, говорю! Решила я ваши проблемы, пятипудовые. Идите домой, там – рай просто. Никто не пьёт и не дерется. А дед - помер уже.

МАНЯ. Помер? Как – помер? Да его палкой не добьешь …

ИРИНА. Помер, золотая, бриллиантовая, четырехпудовая. Говорю: идите обе домой, дела ваши решены. И денег мне не надо. Я сегодня добрая, бесплатно работаю, вам повезло.

Все молчат.

ИРИНА. Господи, бедные дети. Растут как бурьян за баней … А еврейская кровь победила: смотри, какие они черненькие, и правда – цыганятки …

ИОСИФ. Помолчи! А вы молодцы, дети. Ну, всё, уходите, идите туда, играйте там...

АНЖЕЛИКА. Папа, я кушать хочу.

ИОСИФ. Господи, ну недавно ведь ела, деточка? Куда в тебя лезет? Что ж вы всё время жрать-то хотите?

СЕРЕЖА. Я тоже хочу кушать. А еще писять и какать …

ИОСИФ. О, Боже, ёпэрэсэтэ! Кристина, ну, своди ребёнка в туалет, он ведь твой!

КРИСТИНА. И твой.

ИОСИФ. Ай, идите вот сюда, дети! Тут сыр, колбаска, поешьте... Люба, корми Серёжу!

ИРИНА. Добрый папа какой … Вареной колбасой детей кормит, а?

ИОСИФ. Молчите! Молчать! Пусть они едят! А вы встали все! Прогон начала концерта! Что дальше? Встали быстро, что? Встали, ну? Повторим песню финальную. И с танцем, танцем давайте, мэр в зале сидит, мэр, мэр! Встали!

КОЛЯ (бурчит). Да блин, конь педальный, собака два нога, покоя не даст …

КРИСТИНА. А что повторять-то? Вчера концерт играли, всё то же самое, за ночь не поменялось ничего.

ИРИНА. Слушай, правда, задрал, Ёся, а?

ЛЮБА. Дети пусть бы спали, что ты их поднял? С утра гонял на рынок, ходили, позорились, ворожили. А теперь еще и танцы?

ИОСИФ (кричит). И тебе тоже, дура, объясняю, тоже, про живую рекламу, тоже! И тебе, идиотка, скажу, что не получишь денег, будешь выступать если, ясно?Сиди ровно, сказал!Как вы меня задрали за эти три дня, дебилки! Одна умней другой, а дуры дурами!

КРИСТИНА (улыбается). Мы твои жены, ты нас выбирал.

ИОСИФ. Бывшие вы все жены! Бывшие! Кто кого выбирал? Я вас? Вы меня охомутали, меня, неразумного!

ИРИНА. Ален Делон ты наш …

ИОСИФ. Молчать! Я один теперь живу, слава Богу! Спасибо скажите, что я ещё об вас забочусь, негодные! Значит, слушайте снова и еще раз сюда! Сегодня мэр города на концерте, понятно? Давайте, встали, хватит жрать! Встаньте полукругом, больше энергии! Ну?! Коля, гитара! Костя, бубен! Вова, танец! А вы вокруг, кругами, вперед, и юбками махайте, юбками больше, пошли, пошли!

ЛЮБА. Может, на сцену пойдем?

ИОСИФ. Полчаса осталось до концерта, уже в зал народ пускают, какая тебе сцена? Начали, быстро?! Три-четыре!

Все поют дальше:

«… Сердцу радостныыыыый напееееев!

Милыыыый, это тыыыыы лиииии?!

Ай да-ну-да ну-да-дай, ай да-ну-дай …»

Да не так, не так, видно, что вы русские! Ну, что вы, правда, завыли, как волки на луну?! Ну, дружнее, чавэлы, ромалы, дружнее! Ярче, ярче! Надо по-цыгански! А ты чего сидишь, ты ведь самая старшая цыганка, Ира, ну?! А ну, назовите себя, чтоб не забыли люди в зале, кто у нас на сцене! Ну? Кричи: «Я Старуха Изергиль!», а ты кричи: «Я Ляля Чёрная!», а ты: «Я Кармен Конокрадова»! Ну, дак это и играйте, своё имя играйте! И друг друга по именам, друга друга по именам всё время называйте в танце, чаще называйте, кричите имена, чтобы вбить им в зрительном зале в сознание, что вы - цыгане, ну?!

ИРИНА (ест, пляшет). Да ты еще и режиссер, гляжу.

ИОСИФ. А ты, Костя, как бы помощник цыганки главной. Ты ведь Яшка Цыган? Ну дак давай! А я старый цыган, Михай Будулай! Ну, на меня смотрите?! Ну, ярче, ярче, чавэлы! Группа называется «Ромалы», что значит – «Друзья»!

КОСТЯ. Не буду я репетировать, хватит. Итак устал. Отец, прекращай уже тут эту ИБэДэ.

ИОСИФ. Чего?

КОСТЯ. Имитацию Бурной Деятельности.

ИРИНА. Не ИБэДэ, а СиБУРДэ – симуляция бурной деятельности. (Хохочет.) И правда, что бесплатно пятки топтать? Я вообще, как актриса, не могу смотреть на то, что делает твоя средненькая жена Кристиночка, очень средненькая, правду сказать. Любительщина, самоделка. «Цыганочка Аза, Аза, я люблю тебя, зараза!». 

КРИСТИНА. Я не Аза, я Ляля Чёрная!

ИОСИФ. Тихо! Взаимоотношения играйте!

КРИСТИНА. А мы и играем. Видишь, какие друзья мы тут, какие ромалы, какие чавэлы? Одно слово: русско-еврейско-цыганское зверьё.

ИОСИФ. Изергиль, ты старшая, я сказал тебе: хватит жрать! А вы её боитесь, старуху, играйте это! Танцуем, танцуем! А вы, как бы, прихлебатели, их мужья, понимаете? Чаще, чаще, четырехпудовые! Теперь речёвка! Начали!

Анжелика и Сергей едят у стола. А все взрослые цыгане танцуют, кружатся, идут вприсядку, а потом вдруг начинают кричать заученно по очереди:

КОЛЯ. Цыган что голоднее, то веселее! Цыганам и солнце сильнее светит! Цыганская пляска от огня загорелась!

ЛЮБА. У кого одна жила, а у цыгана две! У царя царство, у цыгана песня!

ИОСИФ. Ну, ярче, ярче! Что вы как не ели сегодня?!

Все начинают орать истерически:

ВОВА. Цыган - он и в Африке цыган! Цыган песни поёт, а в животе урчит! Цыган пока не умрёт, пляшет и песни поёт! Цыган свистнул - конь прибежал!

КОСТЯ. Цыганский костёр всем светит! В горле у цыгана соловей гнездо свил!

КРИСТИНА. Золотой месяц в небе - цыганское солнце наше!

ИРИНА. Ай нанэ нанэ! Цыганка цыгана хитрей!

ИОСИФ. Всё. Хватит. Отвратительно. Омерзительно. Ужасно. Туши свет. Гадость. Самоделка. А билеты я сделал такие дорогущие, Боже! Меня убьют!

Молчание. Все стоят.

Значит, так. Дальше – песня и танец по сценарию. Разойдитесь. Шагом марш гримироваться. В костюмах нельзя жрать! Заляпаете едой! Знаете, сколько они стоят? Переодеться! Не могу на вас смотреть, бесите!

Вышел Коля, в косоворотке, намазан черным, черный парик на голове. Встал, включил музыку на телефоне на своем, начал что-то репетировать, напевать, мурлыкать. Кристина с телефоном, тычет в него пальцами. Люба тоже тычет в свой телефон. Коля танцует.

ЛЮБА. Костя, застегни мне сзади, не могу дотянуться.

КРИСТИНА. Откуда у людей деньги на вьетнамские пилюли? Будулай, ты даешь?

ИРИНА. Я заработала на рынке. Гадала сегодня. Вы же стесняетесь.

ЛЮБА. Мы трезвые потому что. А вы синяя всё время, вам море по колено.

ИОСИФ. Да сидите уже ровно, молчите!

ИРИНА. Я первая жена, я старшенькая, он меня по-прежнему любит.

ИОСИФ. Ну что ты их заводишь?!

ИРИНА (Коле). Что ты тут перед глазами скачешь, стрекозёл? Сядь. Или ешь иди вон.

КОЛЯ. Я профессионал в отличие от вас. Я репетирую цыганский танец. У нас концерт через полчаса. (Танцует, смотрит на себя в зеркало).

КРИСТИНА. Профессионалы кругом задрали. А когда нам будет зарплата?

КОЛЯ. Да, когда? Мы сыграли вчера, а нам не заплатили. Когда, Иосиф Абрамович?

ИОСИФ. Я сказал, что меня зовут Михай Будулай! И я же сказал, что после концерта сегодня всем всё отдам! Пожрать не дадут!После. Успеете.

Ушел.

КРИСТИНА (передразнивает). Сидите ровно! Сидим ровно, куда деться. А ты дуй давай до горы, руководитель и организатор наших побед. Смотри, хвост-то распустил, павлин, как из себя выкомыривает. Стучит керамикой, зубами своими.

ЛЮБА. Хоть бы смазали двери на сцену, скрипит как.

КРИСТИНА. Ещё одна недовольная нарисовалась, а? Младшенькая ты наша, гляжу, тихой сапой снова под него подкоп делаешь?

ЛЮБА. Прекрати.

КРИСТИНА. Что, прекрати? Я не вижу, что ли? Да зачем он тебе нужен? Да у него, поди, в последний раз лет семь назад свидание было, у него там всё так заржавело, как петли в этой двери, у Аполлона у нашего Полведёрского.

ИРИНА. Зараза, какие-то тут по столу муравьи ползают.

ЛЮБА. Там, где ползают муравьи – там, значит, вода, там колодец копают. Так у нас в деревне говорили.

КРИСТИНА. И что, тут надо рыть землю? Давайте, колодец начнем рыть. Раз у нас у всех уже поехала крыша. Так давайте. Цыгане, блядь. (Ест). Молчунья деревенская ты наша. Молчи больше, сойдешь за умную. Молчит, молчит, а потом что-то как ляпнет из своего богатого духовного мира. Который у тебя был, пока ты не похудела.

Молчат все. Едят все.

Вот у меня была одноклассница, ну, такая жируха с прыщами на пол рожи. А я была стройной и красивой, и так получалось, что я «уводила» её парней. Они прям вешались на меня. А ей было завидно. Прошло много лет, смотрю в Фейсбуке: она похудела, похорошела, вышла замуж за миллионера, живет припеваючи. Да к тому же Ёсик мой вдруг стал с нею шуры-муры. Мы из-за этого и разбежались. А я вот после рождения сына так и не пришла в форму. И вот, признаюсь, на радость тебе, Ирочка Ивановночка: теперь я несчастная, жирная, никому не нужная тетка. Думаю: а может она была ведьма, эта моя одноклассница? На сколько ты, говоришь, похудела? На 10 килограмм? Врёшь.

ЛЮБА. На кого это Иосиф заглядывался? Ты мне не рассказывала? А сейчас у него кто?

КРИСТИНА. Думаешь, нас у него трое? Ага. К тому же, это было сто лет назад, до тебя.

Молчание.

Слушайте, ну ведь у него ни кожи, ни рожи, а что так все на него кидаются, а?

Входит Раиса Сергеевна.

Ей 55 лет, она вся в брюликах, у нее приклеенная улыбка на лице, у нее прическа, укладка. Всё у неё, как полагается провинциальной чиновнице, директору Дворца Молодежи. В руках у Раисы Сергеевны сумочка с камнями переливающимися.

Вся группа «Ромалы» мгновенно преображается. Все вдруг встали и резко стали цыганами. Развязно смеются, машут руками, руки в боки, всё стало эдакое цыганское вдруг. Коля и Вова быстро парики черные напялили. Раиса Сергеевна тычет пальцем в них, смеётся.

РАИСА. Ой, а я думала, это самое, так сказать, вы от рождения чёрненькие, да? Когда вас первый раз увидела, вы были чёрненькие, да? А это у вас парики, да? Ой, это самое …

Молчание.

РАИСА. Правда, это самое, так сказать, да?

ИРИНА. Не веришь, бриллиантовая? Ну, как? Твой ум затмить способен свет торшера! Ай, красивая, ай, добрая! Позолоти ручку.

РАИСА. Ой, я прям это самое, так сказать, засмущалась, да? Вы прям цыгане, да? Настоящие, да?

ИОСИФ. Чавэлы, это директор дворца молодежи Раиса Сергеевна! Споем на встречу, ну-ка, давайте, запевай!

И вино течёт рекой

К нам приехала на праздник
Раиса Сергеевна, друг наш дорогой.

Рая, Рая, Рая! Рая, Рая, Рая!

Рая, пей до дна!

Пей до дна, пей до дна, пей до дна!»

Все молчат.

Значит, так. Второй концерт. Всё чики-пуки. Окейно всё, ну? После концерта выдам заработок. Только стрясу с этой Раисы кассу и всё. Понимаете? Пока много ушло на гостиницу, на афиши, на рекламу, аренду, а теперь останется и на вас. Я пока в полном минусе. Я вложился в костюмы, в рекламу.

КОЛЯ. Что вы нам в первом акте рассказываете содержание пьесы? К чему это про ваши траты? Нас интересует только: будет зарплата или нет?

ИОСИФ. Знаешь, сколько стоила минусовка? Музыку записывать – это стоит, как вертолет, как яхта! А я записал! Я столько кредитов взял!

ИРИНА. А зачем минусовка? Мы бы и так спели. Я умею на гитаре.

ИОСИФ. Она умеет на гитаре! Одна палка два струна, я хозяин вся страна – вот что ты умеешь! Вы ни петь, ни плясать, ни на гитаре играть, ни в бубен стучать!

ИРИНА. Ох, дала бы я тебе в бубен, надоел, жужжит и воняет, хватит! Ты у нас, гляжу, и в бубен, и плясать мастак!

ИОСИФ. Я на скрипке играю! Я ваш оркестр!

ИРИНА. Ты ее держишь просто так, она бутафорская! Или, как эта говорит: буфутория!

ИОСИФ. Я мастерски изображаю, что она настоящая! Не буфутория!

КОЛЯ и ВОВА (поют). «Спрячь за высооооооким забором девчоооооонку, выкрадуууууу вместе с заааааааааабором!»

ИРИНА. Зачем ты нас собрал?

ИОСИФ. Зачем вы выходили замуж за маленького еврея?

КРИСТИНА. Потому что третий сорт – не брак. Он обещал сделать из меня актрису! Обещал мне роль!

ИОСИФ. Я тогда уже не работал в театре, какую я мог тебе обещать роль?

ЛЮБА. Ага, роль: на горшке сидел король!

ИРИНА. А я вот вышла за него, потому что у него машина «Волга» была! Это так престижно было тогда, двадцать лет назад!

ИОСИФ. До сих пор есть. Езжу на ней. Из-за «Волги», значит? А говорила: любила меня.

ИРИНА. Любила. «Волгу». Помню, как ты съездишь раз в год на ней, потом оленя с бампера скрутишь, в карман его, и снова «Волга» твоя стоит год под окном, ржавеет.

ИОСИФ. Повторяю вопрос: зачем вы выходили замуж за маленького несчастного еврея?

ЛЮБА. Думали, ты нас с Анжелкой отвезешь в Израиль. Ты обещал!

ИОСИФ. Ничего я не обещал, не ври! И тише, прошу, эти бабки слушают!

ИРИНА. Ничего они не слышат, там стекло пуленепробиваемое. А услышат – пусть знают, что вы все – мерзкие мыши.

ЛЮБА. Вы надоели со своими разговорами.

КРИСТИНА. Да пусть она говорит, это её обязанность, как старшей жены. Вонять, всех поддевать, брюзжать. Старики всегда воняют.

ИРИНА. Поговори еще. Я моложе всех вас тут вместе взятых.

КРИСТИНА. Да, только и повторяет, что она первая и единственная настоящая твоя жена, а остальные фальшивые. Так?

ИРИНА. Нет. Я говорю всегда: «Я старшенькая!».

ИОСИФ. Замолчите, клушки. Ужас ужасный, у меня нет сил больше! (Рыдает).

КРИСТИНА. Вот зачем ты взял эту алкашню в нашу бригаду?

ИОСИФ. Она тебе мешает?

КРИСТИНА. Мешает. Не коллектив, а банда мошенников. И папа – мошенник. Это ОПС. Организованное преступное сообщество.

ИРИНА. Господи, да кто ж вас всех родил да не облизал? Посадят нас всех. Сидеть будем вместе. Не в одной колонии, но в одно время. Хватит меня оскорблять! (Рыдает).

ЛЮБА. У меня ребенок маленький. Меня не посадят. Хватит вам! (Рыдает).

КРИСТИНА. И у меня ребенок. (Вове и Коле). А вас обоих за разврат! Хватит! (Рыдает).

КОЛЯ. Да ладно вам панику разводить. И не так воруют. Вы оглянитесь. Ой, велика беда! Хватит ныть вам всем тут!

Коля встал на стул, засунул руку за телевизор, переключает каналы. Камеры наблюдения показывают сцену, закулисье, фойе. В фойе идёт распродажа шуб, белорусского трикотажа и вьетнамских лекарств, а зрительный зал уже полон.

КОЛЯ. Ты посмотри, а? Биток. На люстрах висят. Народ просто идиот полный. А чем там торгуют в фойе?

ИРИНА. Да сказала же: шубами из Греции, белорусским трикотажем и вьетнамскими лекарствами.

ЛЮБА. Очень культурно. Пошёл на концерт и шубку себе прикупил.

КОЛЯ. Нам бы тоже купить.

ЛЮБА. Шубу?

КОЛЯ. Лекарство. От головы больной. Напьюсь сегодня, как вчера. Алкоголь мой учитель. Он учит меня говорить людям правду, играть на гитаре, соблазнительно танцевать на столе. Кто похвалит меня лучше всех, тот получит сладкую конфету.

КРИСТИНА. За что тебя хвалить?

КОЛЯ. А не за что?

В зале хлопают. Три звонка.

ИОСИФ. Три звонка. Забудем всё, все передряги, друзья, сцена лечит, вперёд! Товарищи ромалы! Вперед, цыгане, вперед, чавэлы! Пошли, хватит ныть! Порвём их!

ВСЕ. Порвём! Порвём! Порвём!

Темнота

Занавес

Конец первого действия.

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Концерт закончился. Обе половинки дверей на сцену открыты и видно, что там стоит стол, накрытый белой скатертью, на стол три официанта выносят и выносят из-за кулис еду, закуски, бутылки, посуду. Все цыганская банда стоит у дверей и смотрит на это.

Пришел Иосиф.

ИОСИФ. Опять ты про еду? Не наелись всё?

ИРИНА. После концерта, с устатку чего бы и не покушать?

ИОСИФ. Сейчас позовут и дадут.

ИРИНА. Позорище. Прыгать вокруг них, а они будут жрать.

ИОСИФ. Помолчи. Такая наша работа. Последний день. Сегодня выдам деньги. Раиса сейчас отдаст деньги. Идите по гримушкам, позову всех попозже.

Вышла Кристина, берет одноразовый стакан, пьёт воду из кулера. Встала на табурет, засунула руку за экран, переключает. На экране столы, которые стоят на сцене и видна куча гостей. Они что-то без звука говорят, машут руками, пьют, радуются. Ира и Кристина смотрят молча на экран. Пришли все, стоят, смотрят в телевизор.

Все стоят, молчат.

ИОСИФ. Ира, спасибо. Выручила. Что ты ему сунула?

ИРИНА. Чек от вьетнамских лекарств. Видишь? Говорила же: они от всего спасают. Даже от милиционеров гастарбайтеров.

ЛЮБА. Ну, пусть бы проверил паспорта. Делов-то?

ИОСИФ. Ай, от греха подальше. Я туда. Моментом в море! Сейчас назад! (Уходит).

КРИСТИНА. Ненавижу этих ментообразных.

ИРИНА. А ты хоть кого-нибудь любишь?

КРИСТИНА. Помолчите, жертва пьяной акушерки. А кого любить-то? Все скоты. Ненавижу.

ИРИНА. У тебя тоже были проблемы в детстве?

КРИСТИНА. Хватит меня доставать. Хватит! Не злите меня, мне уже трупы прятать некуда! Не было никаких проблем у меня в детстве. Просто ненависть ко всему живущему. Чем больше живу и узнаю людей, тем больше люблю животных.

ЛЮБА. Я тоже. Три дня вместе с ними, два концерта, но разорвала бы всех и каждого. Цыгане, мать вашу за ногу. Ну, скоро там позовут к этим? Он обещал денег дать?

КРИСТИНА. А ты куда ночью побежишь? На небе уже цыганское солнце появилось.

ЛЮБА. Какое цыганское солнце?

КРИСТИНА. Луна – наше солнце.

ЛЮБА. Ваше. Не моё. Цыгане, блин, гады какие. Сил нет смотреть на этот цирк. Где этот Ёсик долбаный?

КРИСТИНА. Да, раздрай полный в коллективе. Даже наши голубки разошлись. А так ворковали. (Поёт). «Ой, пойду да заблужуся, может, кто и выведет! Ой, пойду лягу на дорогу, может, кто и …»

ИРИНА. Молчи, надоела!

Молчание.

ЛЮБА. Понимаем. Идите. Мы скоро.

Гастарбайтер ушел.

ИРИНА. Ну, что, Ёся? Вот тебе и облом на последнем концерте.

ИОСИФ. А ты что, рада?

ИРИНА. Ну и Рая из сарая. Поражаюсь. Как же она с этим жить будет? Взять и так вот всех нас кинуть, и хоть бы ей что. Как она будет жить? (Смеётся). И что будем делать?

ИОСИФ. Ничего. В гостиницу, а утром поезд и домой.

Все сидят, молчат.

ИРИНА. Дак ты нам вообще не заплатишь? Ни за один концерт?

ИОСИФ. Деньги украли.

ИРИНА. Как украли?

ИОСИФ. Ну, всё, что я копил, я возил с собой и прятал. А тут я их спрятал вон там в пожарном ящике на лестнице и сейчас посмотрел и - нету.

ЛЮБА. Как - нету?

ИОСИФ. Не знаю. Да там было немного. Что получил, всё ушло на бензин, на автобус, на поезд, на суточные вам, на гостиницу, ещё - аренда залов. Что они, бесплатно давали, что ли, залы нам?

ЛЮБА. Это что мы, работали за идею и еду? Но ведь на обоих концертах был биток?

ИОСИФ. Ну, украли.

КРИСТИНА. Кто?

ИОСИФ. Откуда я знаю. Кто-то из наших видел, наверное, как я прятал.

ИРИНА. Костя, это не ты?

КОСТЯ. Это я. Конечно, мамочка. История повторяется. Только не Новый год сегодня. И не год Свиньи. Я свинью вам не подкладывал.

ИРИНА. Да это ты, кроме тебя некому!

КОСТЯ. Заткнись, заткнись, ненавижу тебя! Я хочу, чтобы ты умерла! (Рыдает).

КРИСТИНА. Но ведь был биток в зале?

ИОСИФ. И что? Она только 50 процентов отдала.

КОЛЯ. Ты врешь. Но эта половина – это же куча денег, где они?! Отдавай сейчас же! Да чтоб ты сдох, и весь твой клуб брошенных жён чтоб сдох, и твои выродки чтоб сдохли!

ИОСИФ. Ты полегче с проклятьями, полупидор в полукедах.

КОЛЯ. Что? Что ты сказал? Слушай, Йосип, ты ведь её-то, свою грёбаную семейку, не оставишь так, им-то дашь чего-то, а нам – нет, так? Давай!

КРИСТИНА. Да он врёт. Ничего никто не украл. Если не в левом, то в правом кармане наскребешь, не так? Наскребешь!

ЛЮБА. Дак что нам делать?

ИОСИФ. Да что хотите.

Все молчат.

ИРИНА. Господи, как он будет жить с этим? Как же ему не стыдно?

ЛЮБА. Так ведь нельзя? Нет. Этого не может быть. Так ведь нельзя. Мы же слабые, зачем он бросает нас? Так нельзя со слабыми, нельзя?

КОЛЯ (тычет пальцем в телевизор). Смотрите. Там никого уже нет на сцене. День рождения закончился.

ИРИНА. И что? Пошли туда?

Стены открылись. Степь. Ветер. Солнце встаёт. По степи едет табор. Настоящий табор. Настоящие цыгане. Едут и поют. Вот подъехали они к нашим цыганам, подошли, смеются, здороваются, за руки их хватают, дети и собаки бегают, песня летит.

Что-то красивое, яркое и нечеловечески счастливое мелькнуло в воздухе и улетело. Исчезло. Всего несколько минут этот табор и эти счастливые вольные люди были рядом, тут, и вот их нет, ни кибиток, ни людей, ни лент, ни ярких юбок, ни гитар – нет ничего, всё исчезло.

Все молчат.

КРИСТИНА. Что это за тишина такая?

ВОВА. Тихий ангел пролетел.

КОЛЯ. Нет, милиционер родился.

КРИСТИНА. Какой милиционер?

КОЛЯ. Еще один Гастарбайтер.

КРИСТИНА. Да что это было?!

КОЛЯ. Когда?

ИРИНА. Это только мне приблазнилось или все это видели?

КРИСТИНА. Что мы видели?

ИРИНА. Ну, вот то, что было? Было или нет?

КРИСТИНА. Было и исчезло.

ЛЮБА. А что он сказал тебе?

КОСТЯ. Кто?

ЛЮБА. Тот старый цыган? Он к тебе подошел и что-то сказал негромко. Что он тебе сказал? Больше ведь никто ничего не говорил, они промчались и только он тебе что-то сказал, ну? Что?

КОСТЯ. Он сказал …

ИРИНА. Ну?

КОСТЯ. Он сказал …

ЛЮБА. Ну?

КОСТЯ. Он сказал: «Будьте свободны. Как ветер. Будьте свободны. Как дети».

ЛЮБА. А ты что ему?

КОСТЯ. Ничего. Не успел. Он исчез. Они все исчезли. Я только подумал …

ИРИНА. Что ты подумал?

КОСТЯ. А как быть свободным, если нет ничего …

ИРИНА. А тебе что надо?

КОСТЯ. Ничего. Может, любовь?

ЛЮБА. Нету её?

КОСТЯ. Её никогда нету.

ИРИНА. Как и денег.

КРИСТИНА. Хватит. Массовый гипноз какой-то. Ничего не было.

ИРИНА. Мы видели. Было. Господи, бубен наш, позови в дорогу, а? Господи, позови в путь, зазвени нам, бубен, позови нас к счастью, и пусть дорога пыльная идет к морю, а мы по ней пойдем …

КОСТЯ. Господи, помоги нам дойти по дороге к солнцу, Господи, ты всё слышишь, помоги нам … Пусть песня и кибитки, пусть солнце и счастье, пусть будет …

КОСТЯ. Будьте свободны. Как ветер.

ИРИНА. А ты не видела разве?

КРИСТИНА. Видела, видела. Только это ничего не значит. Это сон, это Орфей наш всё придумал. Я тебя слепила из того, что было. Это он всё придумал, наш ансамбль цыган, платья, парики эти, бубны, гитары! Это выдумка, враньё, этого нет! Как я устала, Господи, помереть хочу! Нет ничего, мы чья-то выдумка, нас придумали, выкинули в жизнь и бросили. Он бросил нас, ему не стыдно будет дальше жить … Как ему жить?!

Бурлаки.

Темнота

Занавес

Конец

НИКОЛАЙ КОЛЯДА

 

 

КЛУБ БРОШЕННЫХ ЖЁН,

или

ЗВЕНИ, БУБЕН!

Комедия в двух действиях.

 

 

г. Екатеринбург

2015 год

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ИОСИФ АБРАМОВИЧ – 45 лет

ИРИНА – 45 лет, бывшая жена Иосифа Абрамовича