Социализм XXI века: актуальность, перспектива, неизбежность.

Иван Мясников.

ВПЕРЁД К СОЦИАЛИЗМУ!

Социализм XXI века: актуальность, перспектива, неизбежность.

Пролетарский памфлет.

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Было время, когда люди жили товарищескими трудовыми коллективами, жили при коммунизме — и это время занимает большую часть истории человечества. По сравнению с 35 тысячами лет первобытного коммунизма 5 тысяч лет эксплуататорской цивилизации выглядят лишь ничтожным и преходящим эпизодом.

Однако первобытный коммунизм имел своей подосновой подчинение человека природе, тогда как грядущий коммунизм возможен лишь при подчинении природы человеку. Слабый и беззащитный, не знавший ни охотничьих ружей, ни современной медицины первобытный человек был бы сразу раздавлен мощной и безжалостной природой, если бы ему пришла в голову странная фантазия противостоять ей в одиночку. Природе с ее могучими хищниками люди могли противостоять лишь вместе, коллективом.

Однако очень медленно и постепенно происходило развитие производительных сил. Мамонта можно было загонять лишь коллективом, а после перехода к земледелию лишь община могла выполнять трудную работу по очистке и выкорчевыванию древних лесов. Однако пахать землю можно было уже небольшими группами, семьями.

Одновременно с ростом техники происходил и рост численности населения общин. Все это означало усложнение общества, и усложнившимся обществом становилось все более невозможно управлять так же, как некогда управлялось небольшое племя — общим собранием всех соплеменников, вместе решавших, куда идти на охоту и как делить добычу. Образовывался слой управленцев, организаторов общественного производства — слой, ставший первым правящим классом. Именно он определял теперь, что и как производить и как распределять произведенное — и при распределении первую долю уделял себе.

Так возникла классовая эксплуататорская цивилизация — и с этого времени всякий прогресс в преобразовании природы достигался за счет деградации человека.

Однако развитие техники и усложнение общества продолжались. Крестьянин старых времен производил все, нужное для удовлетворения его потребностей, сам, и естественным образом все, изготовленное им было его собственностью. По-другому обстоит дело в современном обществе. Та доля индивидуального труда, которую вносит каждый человек, ничтожна по сравнению с общей огромной массой всего общественного труда, «по справедливому» вычислить долю этого индивидуального труда просто невозможно. Вся современная техника, все богатства современного мира созданы коллективным трудом мускулов и мозга многих поколений людей, созданы трудом всего общества. Именно поэтому власть над всеми этими богатствами, власть над современными производительными силами должна принадлежать бесклассовому обществу, т.е. организованным работникам.

Этому препятствуют те, кому принадлежит власть над созданным общим трудом всех людей современным миром, — капиталисты и чиновники. Как можно было многое множество раз убедиться, распоряжаются они этими созданными коллективной работой человечества производительными силами, исходя из интересов своей собственной корысти, по принципу «после нас — хоть потом» и «успеть наворовать — а там хоть трава не расти». И они не могут действовать по другому, ведь современные производительные силы для правильного использования нуждаются в общем управлении всех людей ради их общих интересов, тогда как распоряжающаяся ими часть общества, часть, ставшая господином всего общества — т.е. те же капиталисты и чиновники могут действовать только в своих частных интересах. Из-за этого производительные силы превращаются в разрушительные силы, огромная часть общественного труда и материальных ресурсов тратится на производство вещей ненужных и прямо вредных — от оружия до побрякушек паразитической роскоши. На все это расходуются невосстановимые природные ресурсы, взаимоотношения общества с природой строятся не согласно продуманному плану преобразования природы в соответствии с нуждами человечества, а путем хищнических набегов, которые ведут к непредвиденным последствиям. Рано или поздно все это кончится катастрофой.

Капитализм обречен. Его уничтожат либо живые силы социальной революции, либо мертвые стихийные силы природы. Беда в том, что в последнем случае капитализм потянет за собой в могилу и весь род людской. Чтобы этого не произошло, есть лишь один путь — путь социальной революции, революции, в которой пролетарии, рядовые работники физического и умственного труда, свергнут власть капиталистов и чиновников и овладеют всеми богатствами мирами, всеми овеществленными в производительных силах достижениями человеческого труда и человеческой мысли.

Власть бесклассового человечества над условиями своей собственной жизни, то есть коллективная власть бесклассового человечества над природой и над техникой — это и будет социализм, — общество без частной собственности, классов, государства, наемного труда, денег и товарного производства, общество не конкурентной борьбы всех против всех, а товарищеского сотрудничества.

Поскольку из всего многообразия общественных отношений в качестве основных, определяющих марксисты выделяют материальные, производственные отношения, то есть те отношения, которые складываются между людьми в процессе производства материальных благ, то мы должны начать свое исследование, с материального производства, составляющего основу человеческого бытия. И раз уж, некоторые партии и движения,  предлагают нам просто «вернуться в СССР», то мы начнем наш анализ с экономического базиса Союза Советский Социалистических Республик. Действительно ли СССР – это лучший образец социализма?

Многие, пытаясь определить экономическую формацию СССР, делают одну и ту же ошибку – пытаются увидеть какой-то экономический строй в чистом виде. Между тем, в чистом виде какой-либо экономический строй вообще имеет место не так часто. Например, как мезозой был не эпохой одних только рептилий, а эпохой господства рептилий, во время которой жили и другие представители животного мира, включая млекопитающих, так, допустим, средневековье для Европы было эпохой господства феодального строя, однако, даже в раннем средневековье были купцы и ростовщики, а в позднем вообще устанавливается не то симбиоз, не то неустойчивое равновесие между феодальными и капиталистическими отношениями – именно это сочетание и породило европейские абсолютные монархии. Это не говоря уже о том, что непонятно, считать ли уклад вольных городов (а также вольных кантонов Швейцарии, казацких поселений восточной Европы) частью позднефеодального уклада или вообще самостоятельным. Как бы то ни было, он тоже был вписан в общую экономику.

В те же средние века на значительной части земного шара был распространен так называемый азиатский деспотизм, который многие объединяют с феодализмом. Изначально разница невелика – в азиатско-деспотическом обществе население разделено на неграмотных трудящихся – в основном крестьян и образованных чиновников, которые управляют в силу своей образованности; по сути дела азиатский деспотизм это правление специалистов. Феодализм – это правление военных специалистов – профессиональных воинов, которые в азиатско-деспотическом обществе составляют лишь часть правящего класса. По сути дела феодализм можно считать частным случаем азиатского деспотизма. Однако, этот «частный случай» развивается совсем иначе, феодальное общество динамично и, в конце концов, превращается в капиталистическое. Обычное же азиатско-деспотическое общество циклично: разложение верхов в этом обществе приводит к развалу хозяйства, голоду и восстанию низов, после победы которого на престол восходит «крестьянский император», набирающий новых чиновников, как правило, из среды восставших или, во всяком случае, из еще неразложившейся части чиновничества, затем. В течение одного-двух поколений общество живет хорошо, затем начинается новое разложение и все повторяется по-новой. Но интересно не только это. В истории были общества, имевшие элементы, как феодализма, так и азиатской деспотии. Одним из таких обществ была Московия. При Петре I Российская империя на короткий срок превратилось в почти чистое азиатско-деспотическое общество, а затем, при Екатерине II установился некий своеобразный синтез феодального общества с азиатско-деспотическим.

Как видим, «чистый» или даже хотя бы абсолютно преобладающий уклад – если не редкое, то, по крайней мере, не настолько частое явление, чтобы ориентироваться исключительно на него. Поняв это, можно перейти к анализу «советского» строя.

 

Сталинский ревизионизм

Вся история СССР есть история борьбы специфически - российского догоняющего капитализма, против частного капитализма западного образца. Крах СССР не был и в принципе не мог стать крахом социализма. Превратная формула «поражения социализма» столь же неверна, как и заложенная в ее основании сталинская формула «победы социализма в одной отдельно взятой стране». Ошибка Сталина была не в том, что он признал действие закона стоимо­сти и существования рынка в СССР, это — констатация факта, а в том, что он считал это не капитализмом, а социализмом. Своим авторитетом он накрепко связал рынок с социализмом как первой фазой коммунизма. Тем самым он дез­ориентировал коммунистов. Он не нашел мужества отказаться от про­возглашенного им еще в 1936 г. тезиса о том, что в СССР «осуществ­лена в основном первая фаза ком­мунизма, социализм» (КПСС в ре­золюциях. М., 1985, т.7, с.51), а в 1949 г. — что социализм победил окончательно.

Относительно первой фазы коммунизма Маркс писал:

«Производители могут, пожалуй, получать бумажные удостоверения, по которым они извлекают из общественных запасов предметов потребления то количество продуктов, которое соответствует времени их труда. Эти удостоверения не деньги. Они не совершают обращения» (К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т.24, стр.402).

В СССР же функционировало самое настоящее капиталистическое денежное обращение. Ибо в деньгах были выражены меновые стоимости товаров.

Итак, по Марксу в первой фазе коммунизма уже не должно быть товарообмена, при котором обмен эквивалентами существует лишь в среднем, через деньги, в которых сконцентрированы меновые стоимости всех товаров. В этой переходной фазе производитель получает от общества не деньги, а именную квитанцию, в которой должно быть выражено количество индивидуальных рабочих часов, представляющих собой индивидуальное рабочее время, так как другого измерителя для труда, кроме его продолжительности нет. По этой квитанции производитель получает со склада количество продуктов соответствующее затраченному количеству времени на труд. Количество труда, которое он отдал обществу при изготовлении своего продукта, он получает обратно другим продуктом, на изготовление которого затрачено столько же труда.

Следовательно, по Марксу на первой фазе коммунизма уже отсутствует обмен продуктами, но остается обмен деятельностями, т.е. обмен трудом. Поэтому распределение продуктов индивидуального потребление должно происходить по труду. Но никаких товаров здесь уже нет.

Такую же позицию занимал и Ленин. В «Проекте программы РКП(б)» он планировал «рядом постепенных, но неуклонных мер уничтожить совершенно частную торговлю, организовав правильный и планомерный продуктообмен между производительными и потребительскими коммунами единого хозяйственного целого, каким должна стать Советская республика». (Ленин В.И. ПСС, т. 38, с.89-90).

Сталин не только не видел опасности в законах товарного обмена и стоимости при социализме, но считал, что им суждено обслуживать и далее дело развития и укрепления социалистического производства, так как они, по его мнению, приобрели в этот период новое содержание. Позиция Сталина о возможности длительного существования рынка при социализме немедленно была объявлена последним достижением в развитии марксистско-ленинской мысли. Но на деле она зачёркивала учение Маркса о первой фазе коммунизма.

Не видел опасности в товарных отношениях и Троцкий, который в 1936 г. писал: «Правильнее, поэтому, нынешний советский режим, во всей его противоречивости, назвать не социалистическим, а подготовительным или переходным от капитализма к социализму» («Преданная революция», М., 1991, стр.43).

Более того, он считал, что «использование привычных норм заработной платы» служит... «строительству социализма».

На сталинской идее «рыночного социализма» воспитались, поколения, советских руководителей и ученых-политэкономов. Эта идея настолько укоренилась в сознании советских людей и научного сообщества, что её до сих пор отстаивают многие ученые, называющие себя марксистами. Невероятно дорого обошлась СССР историческая неправда, восторжествовавшая в 1936 г. Неопровержимым фактом стало то, что именно фальшивая формула Сталина о «полной победе социализма» оказалась для Советского Союза точкой реакционного разворота и поистине началом конца, поскольку обусловила полный отрыв теории от практики, подменила теорию идеологией вульгарной апологетики, устроила чудовищный театр абсурда, который искалечил сознание и судьбы сотен миллионов советских людей, дискредитировал само понятие социализма и социалистической перспективы.

Идеями «рыночного социализма» была проникнута и программа КПСС, принятая на XXII съезде в 1961 г. Несмотря на развенчание Хрущёвым культа личности Сталина в 1956 г., в ней было записано:

«В коммунистическом строительстве необходимо полностью использовать товарно-денежные отношения в соответствии с новым содержанием, присущим им в период социализма. Большую роль при этом играет применение таких инструментов развития экономии, как хозяйственный расчет, деньги, цена, себестоимость, прибыль, торговля, кредит, финансы». (Программа КПСС. Политиздат, 1971, с.89).

Нетрудно заметить, что это положение повторяет то, что написано в сталинских «Экономических проблемах социализма в СССР».

Исторический факт в том, что большевики приняли раннекапиталистическую Россию, где преобладало мелкотоварное производство и даже натуральное хозяйство. А их наследники оставили страну с уже развитой, но, опять же, капиталистической в своей основе индустрией. Поэтому, когда, к примеру, хрущевцы решили порвать со сталинизмом, это было не «предательством» или исторической случайностью, а закономерным звеном в дальнейшем развитии товарного производства. Чем больше оно развивалось, тем больше требовалось явно рыночных элементов. Сталинизм же в определенный момент перестал отвечать этому определяемому законом стоимости процессу. Уникальность процесса в том, что в России классическое для капиталистической индустриализации вытеснение ремесленника, крестьянина и кустаря крупным производством происходило без частных капиталистов - силами нового государства.

Плоды ревизионизма

Та же экономическая политика была продолжена и всеми последующими руководителями страны. В период руководства страной Брежнева, Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин (октябрь 1964 – октябрь 1980 г.) добивался проведения экономических реформ, которые были изложены им в докладе об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства на сентябрьском (1965 г.) Пленуме ЦК КПСС. Суть «косыгинских реформ» состояла в децентрализации народнохозяйственного планирования, повышении роли интегральных показателей экономической эффективности (прибыль, рентабельность) и увеличении самостоятельности предприятий. Необходимо отметить, что в период руководства Косыгиным советским правительством встала проблема изменений в системе управления.

Изменений настоятельно требовало выросшее и сильно усложнившееся народное хозяйство. В это время появляется проект ОГАС В.М. Глушкова. Идея проекта состояла в усовершенствовании централизованного управления народным хозяйством на базе электронно-вычислительной техники. Над проектом Глушков начал работать еще в 1962 г. Его предложения о разработке системы безденежных расчётов с населением каждый раз настойчиво отвергались. И тут с рыночной инициативой выступили мало кому известные экономисты Бирман и Либерман. Они предложили Косыгину свой план хозяйственных реформ. Опубликованная в «Правде» статья Е.Г. Либермана «План, прибыль, премия» считалась их научным «обоснованием».

Под воздействием немарксистских воззрений в партии, аргументов экономистов - «рыночников», а также, видимо, коммерческого прошлого Косыгина во времена НЭП, 4 октября 1965 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». Это постановление вполне соответствовало действовавшей Программе партии. В нем предлагалось «оценивать результаты деятельности предприятий по полученной прибыли (рентабельности производства)». Рентабельность уже напрямую связывалась с ростом прибыли, а не со снижением затрат на выпуск единицы продукции.

Кроме государственных и кооперативных предприятий в этом постановлении появились некие «торговые и снабженческие сбытовые организации», которым разрешалось передавать накопившиеся остатки изделий на комиссионных началах, то есть не по действующим государственным ценам. Предприятиям представлялась определенная экономическая самостоятельность. Это создавало благоприятные условия для расширения и упрочения отношений частной буржуазной собственности через укрепление рыночных механизмов товарно-денежного обмена, через дальнейшую децентрализацию управления и планирования путем внедрения моделей хозрасчета и самофинансирования на предприятиях. При таком подходе просто не могли не возникнуть и набирать силу подпольные коммерческие структуры.

Хозяйственная реформа 1965 г. вполне закономерно пробуксовывала из-за несовместимости плановой экономики с ориентацией предприятий на капиталистическую прибыль и представляемыми свободами для хозрасчета и самофинансирования. Такая ориентация требовала полной самостоятельности предприятия при установлении цены на выпускаемую продукцию, на увольнение лишних рабочих, на прочие экономические элементы капиталистического способа производства и обмена, то есть на расширение отношений буржуазной частной собственности. По этой причине директора предприятий в массе своей стали стремиться к полной хозяйственной независимости, к полному распоряжению средствами производства и распределения, которые находились в их владении и пользовании, что обусловило в дальнейшем их роль как ударной силы контрреволюции. И хотя реформы Косыгина не были доведены до своего логического завершения, (их завершили впоследствии Горбачев и Рыжков), но они имели далеко идущие последствия. Разваливалось планирование. Вместо планомерности производства и планомерности распределения с целью удовлетворения всё возрастающих потребностей общества и каждого его члена был введён показатель от достигнутого безотносительно того, имелась ли потребность в той или иной продукции. Такое планирование привело, с одной стороны, к перепроизводству товаров, не пользующихся спросом у населения. С другой стороны, возникал дефицит самого необходимого. Кроме того, в ежегодных отчетах нередко завышались производственные показатели роста.

Как следствие, происходило торможение темпов роста промышленного производства, которые упали с 12,5% предвоенного периода до 3,5% в брежневский период. Однако, несмотря на эти негативные явления в экономике, всё-таки постепенно рос жизненный уровень советских людей. Продукты питания были дешевыми. Квартирная плата представляла собой почти символическую сумму. Значительно выросли общественные фонды потребления. Вместе с тем за счет перелива средств и мздоимства верхов образовалась теневая сфера экономики. Разворачивалась торгово-распределительная сеть. Всё это к концу 70-х годов сомкнулось с партийно-государственной номенклатурой. У неё наблюдался безудержный рост привилегий и стремление к коррупции как скрытой форме эксплуатации.

С приходом к руководству страны в 1985 г. Горбачева и Рыжкова, экономика страны была полностью переориентирована на рыночно-капиталистические рельсы. Это поставило точку в существовании коммунистической надстройки, в развитии страны, и она разрушилась, конечно, не без помощи извне. Совершенно очевидно, что расширение товарно-денежных отношений и ориентация на стоимостные показатели привели к развитию и углублению капиталистических отношений.

К началу 1990-х годов государственно-капиталистическая модернизация выполнила свою историческую роль. Очередная политическая революция покончила как с властью КПСС, так и с «государственным капитализмом» в целом. Тем не менее, рыночные либералы приняли ту эстафету по дальнейшему развитию товарно-денежных отношений, которую начали именно большевики во время НЭПа. Да и сама новая правящая элита в подавляющем большинстве состоит из бывшего «партхозактива».  Это фракция реставраторов частного капитализма в КПСС. Так называемые реформаторы, которые раньше были верными слугами сталинской системы – Ельцин, Афанасьев, Попов и Ко. Предложенный реставраторами путь – денационализация собственности на средства производства, приватизация промышленности, реставрация частной собственности и рыночных отношений – был выгоден, прежде всего, той части бюрократии, которая, пользуясь своим привилегированным положением награбила огромное состояние. Она решила пожертвовать частью политического могущества ради того, чтобы легализовать свое воровство.

Вопреки ложным стереотипам, не в одночасье развалился СССР, не быстротечно и не спонтанно. Завершающему аккорду его развала предшествовали долгие десятилетия подспудного разложения и расчленения экономического базиса, формирования теневого капитала и теневой буржуазии, создания и упрочения антисоветской движущей силы, раскрепощения противоречий капитализма со снятием с них всех ограничений, начиная с государственно-монополистических.

И мы получили то, что получили.  Внутрипартийная фракция частнокапиталистических реставраторов, проведя необходимую подготовку руками Горбачева и Яковлева, в конечном итоге отбросили «коммунистическую» вывеску, передав политические полномочия другому своему ставленнику - Борису Ельцину. А застигнутому врасплох советскому народу преподнесла это как «поражение коммунизма».

2. ДЕТСКАЯ БОЛЕЗНЬ ЛЕВИЗНЫ… И СТАРЧЕСКАЯ НЕМОЩЬ ПРАВИЗНЫ

Совокупность производственных отношений составляющие экономическую структуру Советского общества, неизбежно и непреодолимо деформировали юридическую и политическую надстройку Республики Советов. Так происходило потому, что не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни любого общества. Поэтому давайте теперь рассмотрим, как производственные отношения в СССР влияли на его политическую жизнь. Так как Коммунистическая партия являлась государственной, анализ ее истории неизбежно должен также быть анализом государственного аппарата. И поскольку партию большевиков возглавлял В. И. Ленин, то начинать наш обзор, логичнее всего именно с него. Материалистическое понимание истории учитывает не только одни экономические факторы, но и роль отдельных личностей, а так же значение их идей в жизни общества. Главное не забывать: откуда берутся сами идеи, и в каком обществе формируются эти личности?

Сегодня, разные оппортунисты прикрываются ленинской работой «Детская болезнь левизны в коммунизме» чтобы, во-первых, оправдать свой парламентский кретинизм, либо профсоюзный реформизм, а во-вторых – чтобы обвинить всех, кто не желает плестись у них в хвосте, в той самой «детской болезни левизны». Это, якобы, не они – лукавые агенты капитала, а несистемные левые – несерьезные «леваки»… Громкие слова о централизации политической власти в руках партийных вождей могли бы произвести достойное впечатление, если бы не было известно, что этот аргумент используется всего лишь ради защиты самой продажной, самой оппортунистической и самой омерзительной политики.

«Детская болезнь левизны в коммунизме» – это зачастую последнее прибежище негодяев. Сама по себе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» —  известная книга Ленина, содержая резкую критику германских и голландских «левых коммунистов». Книга была написана в 1920 году и предназначалась для членов III-го Интернационала. В этом произведении, Ленин утверждает, что в войне против буржуазии, «железная партийная дисциплина» основанная на строжайшей централизации и авторитете партийных вождей является «необходимым условием» победы рабочего класса. Затем он описывает обстоятельства, которые привели большевиков к этому выводу.

Когда читаешь эту книгу, создается впечатление, что с одной стороны: Ленин был окрылен беспрецедентной в истории победой пролетарской партии, но с другой стороны: он был изрядно опьянен, рожденным этой победой, культом собственной личности. С одной стороны, он справедливо указывал на некоторые ошибки левых коммунистов, но делая это безапелляционным тоном «вождя мирового пролетариата» он, в то же самое время, и сам становился на правые позиции буржуазной политологии.

«Всем известно, что массы делятся на классы; -- что противополагать массы и классы можно, лишь противополагая громадное большинство вообще, не расчлененное по положению в общественном строе производства, категориям, занимающим особое положение в общественном строе производства; -что классами руководят обычно и в большинстве случаев, по крайней мере в современных цивилизованных странах, политические партии; -что политические партии в виде общего правила руководятся более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями. Все это азбука. Все это просто и ясно». (Ленин. «Детская болезнь левизны в коммунизме»)

Ленин аргументирует партийность и вождизм тем, что так практикуется везде и всегда. Но, где практикуется? В обществе, разделенном на угнетателей и угнетенных! Причем роль буржуазных партий, как раз и заключается в том, чтобы закрепить и увековечить такое социальное разделение и неравенство. Партия имеет буржуазное происхождение. Это исторический факт. Ее возникновение восходит к временам, когда класс буржуазии шел к власти. И эта буржуазная политическая модель принимается Лениным априори как явление, не требующее доказательств. Тут лежит граница между Лениным – марксистом и Лениным – сыном астраханского мещанина ставшего царским чиновником; Лениным – революционером и Лениным – правителем государства, для которого партия –эффективный инструмент политической власти. Причем, власти – фактически неограниченной со стороны трудового народа.

Ленин вскользь упоминает о зарождавшейся уже в то время внутри самой РКП(б) - Рабочей Оппозиции, дескать: «И у нас есть некоторые, которые придерживаются подобных взглядов».

Но, ведь это не «некоторые», это люди, вместе с которыми он создавал партию и вместе с которыми боролся за власть. Тем более, что исторический опыт показал их правоту. Революция может быть лишь результатом действий масс, только массами она и может быть осуществлена. Ленин и его некритичные последователи в РКП(б) позабыли эту азбучную истину взвалив на себя задачу всего класса. Итогом стало утрата рабочим классом России политической и экономической власти.

Ошибка Ленина

По словам самого же Ленина: «Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные, и кто умеет легко и быстро исправлять их».

Обвинения «Рабочей оппозиции» в синдикализме не были лишены оснований. Однако позиция Ленина была ошибочна: он видел синдикализм «Рабочей оппозиции» не в том, что она делала упор на решающую роль профсоюзов в управлении экономикой, оставляя без внимания политическое значение советов, — а в том, что она ставила под сомнение монополию Компартии на власть.

К сожалению, стремительно ухудшавшееся здоровье вождя, не оставило ему шанса не только исправить свою ошибку, но даже ее осознать. Хотя в знаменитом «Завещании Ленина» уже чувствуются нотки раскаяния за такое усиление вертикали власти, что самому становилось страшно от того, что ее возглавит человек подобный Сталину. Но, было уже слишком поздно…

Да, Ленин был во многом прав, критикуя «левых коммунистов» Германии и Голландии. Отказ от партийной формы организации, привел в конечном итоге германо-голландских левых к быстрому исчезновению, как массового рабочего движения. Хорошо организованные и финансируемые Коминтерном сталинисты заняли доминирующее положение в рабочем движении, как Запада, так и Востока. Это послужило одним из решающих субъективных факторов поражения Мировой Пролетарской Революции.

Но, другая часть правды заключается и в том, что сама же РКП(б) стала жертвой своей сверхцентрализации и гиперопеки рабочего класса. Централизм обладает тем преимуществом, что он концентрирует наличные силы, соединяет их, связывает в целое и тем самым способствует большей эффективности с точки зрения единства. Но у него есть недостаток: он убивает инициативу отдельных частей, сковывает волю членов, связывает по рукам и ногам развитие индивидуальных сил и тем самым препятствует развитию индивида в самостоятельную личность, его самосознанию и самодеятельности. Это организационная система для господ над рабами. Да, и сам Ленин, в конечном счете, поплатился, став на закате своей жизни беспомощным заложником Сталина. Поплатились и те марксисты, которые поддержали Ленина против «левых коммунистов» и «Рабочей Оппозиции». Поплатились и Троцкий с соратниками выступавшие хотя и со своих позиций, но тоже против Рабочей Оппозиции. А про саму Рабочую Оппозицию и говорить нечего – никто, кроме Коллонтай не пережил «сталинских чисток».

Нельзя сказать, что Ленин был абсолютно неправ в споре с «левыми коммунистами» и своими собственными «левыми оппозиционерами». Нельзя сказать и того, что «левые коммунисты» и «рабочая оппозиция» были абсолютно правы во всем. Существенный недостаток программы «рабочей оппозиции» был в том, что ей не хватало конкретных предложений по прекращению экономической разрухи. Ее заявления о доверии к пролетариату, когда последний был страшно деморализован гражданской войной, не были подкреплены реальными возможностями Рабочей Республики. Требование немедленного удовлетворения потребностей работников, равного вознаграждения за труд для всех, бесплатного питания, бесплатной одежды и т.п., было совершенно нереально в условиях всеобщего экономического коллапса. Было весьма маловероятно, что деморализованный и по большей части несознательный пролетариат сможет в короткие сроки и эффективно организовать производство на принципах самоуправления. На отдельных предприятиях такой рабочий контроль, и даже рабочее самоуправление уже были, но самоорганизоваться рабочим в масштабах всей страны, да еще за короткий отрезок времени было не возможно. А времени, у страны, вымирающей от голода и эпидемий, как раз таки и не было. Не было никаких иных мер, кроме административных, которые могли бы вывести разрушенную экономику из тупика.

С другой стороны, большевистские лидеры возвели временные, продиктованные безысходностью ситуации, меры — в принцип. Ужаснувшись от страшных последствий гражданской войны и интервенции, им стало казаться что, только регулярная армия, профессиональная полиция (милиция и ЧК) и централизованный аппарат государственной бюрократии могут стать единственной гарантией спасения Рабочей Республики. Спустя немного времени, партийная бюрократия, под предводительством Сталина, закрепила такое положение дел, сделав свое господство, целю политики партии вплоть до самого развала СССР. Партийно-государственный аппарат был вынужден, и очень быстро вошел во вкус, присваивать результаты труда всего общества, используя их по своему усмотрению, став таким образом «совокупным капиталистом». Ведь класс определяется не абстрактным правом собственности, а реальной возможностью извлекать выгоду из своей власти над другими.

Для охраны условий такого государственного капитализма от посягательств со стороны рабочих, правящие круги вынуждены были превратить Верховный Совет в институт, официально одобряющий уже принятые решения, а его властные функции присвоить себе - верхушке КПСС, благодаря своему иерархическому строению, независимому даже от контроля рядовых членов своей партии. Структуры Советской власти стали номинальными.

Левые европейские Коммунисты Советов и «Рабочая Оппозиция» РКП(б) вместе с мясниковской «Рабочей группой» справедливо беспокоились о том, что производственные отношения, основанные на партийно-государственной собственности, остаются буржуазными. Собственно, так считали и основатели научного коммунизма, что однозначно высказано в книге Энгельса «Анти-Дюринг»:

«На известной ступени развития становится недостаточной и эта форма: государство как официальный представитель капиталистического общества вынуждено взять на себя руководство указанными средствами производства и сообщения... Но ни переход в руки акционерных обществ, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил... Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмет оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки». (К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т.20, стр.289-290)

Каждый из оппонентов, таким образом, оказался в чем-то прав, а в чем-то ошибся. Задача современных представителей революционного рабочего движения - сделать адекватный вывод из исторического опыта и строить новую тактику классовой борьбы с учетом уроков истории. Левые группы, стремящиеся к соединению социализма с рабочим движением, уже не могут полностью использовать старые ленинские методы отлитые троцкистами и сталинистами в бронзу. Такая «старческая немощь правизны» может сегодня служить только партийным бюрократам торгующим интересами рабочего класса. Противоположность централизму - федерализм, предоставляющий отдельному человеку большее право на самоопределение и самую широкую свободу действий - преимущество, которому, правда, противостоит недостаток: недостаточная связность сил в осознанное и эффективное целое. Нужно искать золотую середину в диалектическом единстве федерализма и централизма. Собственно, это и есть демократический централизм в чистом виде. Удастся ли нам это? От этого зависит судьба рабочего класса.

Сможет ли «пролетариат использовать свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс...» (ПСС, т.4, стр.446)? Или он снова вынужден будет доверить свою судьбу партийным верхам?

Отнять все общественные богатства и все орудия производства у господствующего класса следует вовсе не для того чтобы передать их партийной администрации. Это значит то же самое что, и передать ей могущество экспроприированной буржуазии. Партия станет зл