Закуски — отварная телятина с морковью и ореховым соусом, рольмопсы

(маринованная сельдь, скрученная в рулетики, которые скреплялись деревянными палочками, внутрь добавляли корнишон и лук) с соусом

по-испански, салат из дичи;

Первые блюда — консоме по-немецки, (в переводе с французского

«consomme» означает крепкий бульон из мяса с пряностями, бульон двойной

Крепости. Происходит от глагола «поглощать». Ударение на последний

слог консомЕ), солянка сборная мясная;

Вторые блюда — заяц тушеный по-берлински, биточки по-русски, антрекот

по-венски;

пироги — кулебяка, расстегаи, курник и пирог с осетриной;

Десерт — птифуры (птифур (фр. petits fours) — ассорти из разного маленького

Печенья (или пирожного), которое чаще готовится из одинакового

теста, но отличается оформлением и добавками), эклеры, буше.

Да разве всего упомнишь!

Алкогольный арсенал — на выбор, к любой дичи, рыбе и десерту.

Водочка «Московская особая» — это к горячим закускам.

Вина: красное сухое «Шамбертен» — это к мясу; белое сухое «Шабли

» — это к рыбке, дамы и господа, и к копченостям.

Коньячок — к роскошным кубинским сигарам и бразильскому кофе.

Вообще-то, отношение стола к алкогольным напиткам было неоднозначным.

Ну да, горячие, веселящие, бодрящие, компанейские. Ну и что?

Кому-то хороши, а кому-то и лачок подпортить можно, или... было, было,

Чего уж таить, конфуз-с, салат на красавице-самобраночке, и кулаком-с по

столешнице один крепко подвыпивший поручик съездил! Хорошо хозяин

— белая кость, всё любит в меру. От того и пьяным не бывает.

Своими самыми сокровенными мыслями стол делился с любимой скатертью.

— Голубушка, ну посмотрите же, кого вы покрываете. Субъект вашего

Внимания обладает многими достоинствами. Взгляните, сударыня, я тверд

и прочен! А как красива моя текстура! Взгляните, я безупречен! Я из

Белой акации, дерева, несомненно, благородного. Мои корни древние и

родовитые... Мы просто созданы друг для друга, милая моя сударыня!

На что белоснежная красавица только вздыхала и говорила:

— Ах, полно, сударь, вы смущаете меня! Право слово, не ровен час еще

услышит кто, то-то повод для досужих разговоров и домыслов!

Стол сначала немного обижался на неприступную холодность накрахмаленной

Красавицы, но потом поразмыслил и решил, что его галантность

И красота рано или поздно все равно привлекут внимание

чаровницы. Ах, вот встречаться бы почаще! Стол обожал, когда в конце

Званого обеда хозяйка брала в руки гитару. Голос у нее был сильный,

такой бархатный и мелодичный! Очаровательный голос, просто колдовской!

«Утро туманное, утро седое,

Нивы печальные, снегом покрытые,

Нехотя вспомнишь и время былое,

Вспомнишь и лица, давно позабытые...»

О, эти романсы... Они были великолепны! Ах, как же они нравились

столу! Стол непременно подпевал хозяйке, отражая от поверхности ее

Голос.

 «Отцвели уж давно хризантемы в саду,

Но любовь все живет в моем сердце больном...»

Был у него и единственный, неповторимый, любимый романс. «Белая

Акация» конечно.

«Белой акации гроздья душистые,

Вновь аромата полны,

Вновь разливается песнь соловьиная,

В тихом сиянии чудной луны!..»

Если бы стол умел плакать, наверное, слез не смог бы сдержать.

— Ах, вздыхал он грустно, — ведь я не всегда был этим лакированным

столом, а был я ветвистым деревом, в «тихом сиянии чудной луны...»

«Годы давно прошли, страсти остыли,

Молодость жизни прошла,

Белой акации запаха нежного,

Верь, не забыть мне уже никогда...»

— Это правда, горькая правда моей жизни... Не шелестеть мне больше

Листвой, милая, — говорил стол кружевной накрахмаленной красавице —

Скатерти, — не цвести, не слушать в роще соловья, не давать приют влюбленным,

Не радовать их, юных, ароматом своих цветов, но запаха белой

акации не забыть мне никогда! Ах, какой романс! Поэма моей жизни!

А скатерть все теснее прижималась к нему, лакированному красавцу

Зеленовато-желтого цвета.

II

Марта 1917 года Государь Император Николай II отрекся от престола.

До стола и других обитателей гостиной доходили разные слухи, один страшнее

Другого, и о государственной измене, и о предательстве России, и о

Бунте. Монархия пала. Власть перешла в руки Временного правительства.

Охватившее город наводнение утопило незыблемые устои в потоке хаоса,

Безвластия и криминала.

Крушение монархии больно ударило по столу: рацион резко оскудел.

Жители боялись выходить на улицу, боялись собственной тени и силуэтов

фонарных столбов... А потом город, не успевший как следует просохнуть