Вечер. 78, 9 часа без Тоника

 

Любовь владеет всем: воздухом, землей, небом, солнцем, тайнами, желаниями, пороками. И гениталиями.

Она затягивает в неумолимый круговорот энергообмена все, до чего дотрагивается.

Стрелы Купидона пронзили мое сердце насквозь. Я даже прочла целых 24 страницы маркиза де Сада! Наверное, там происходило что‑то интересное, но я, перечитывая строчки по нескольку раз, продолжала думать о своем.

Похоже, я перестаралась. Пытаясь забыть Ника, за неделю потеряла ровно семь дней. Не отвлекли меня от этих терзаний даже триумфы мировой прозы, которые действуют на меня крепче тройной дозы феназепама.

Зато теперь я знаю, какие книги мне нравятся больше всего! Тонкие! Выбираю я их очень просто: прихожу в магазин, открываю книгу на первой попавшейся странице и читаю первые три попавшиеся фразы. Если до окончания последней фразы я не засыпаю, значит, эту вещь нужно срочно приобрести, чтобы положить ее возле кровати и больше никогда к ней не притрагиваться.

Для имитации полной занятости лучше «читать» сразу несколько книг. Проверено: это единственный способ осилить хотя бы один рассказ до середины, особенно для таких литературоведов, как я.

Чтение всегда давалось мне с трудом. Мысли, сходящие с чужих мозговых конвейеров, никогда не пробуждали во мне волнений. Чужие тексты не дают гарантий правдивости. Чтобы узнать правду, лучше рассматривать мир самостоятельно, в формате 3D…

 

Ночь

 

Завтра утром – в аэропорт. Завтра я увижу Вики.

Я смогла бы уснуть, если бы тени от лампы загадывали загадки, а не угрожали, а темное небо увлекало за собой, а не давило…

Мои чувства вздымаются и пенятся, накатывая и медленно утекая в глубь моего сердца…

Если мне удается не вспоминать о Тонике в течение получаса, я начинаю страшно собой гордиться. Мне нужны хирургические ножницы, чтобы вырезать из головы эти сахарные воспоминания, впившиеся в каждую клетку моего мозга, как ядовитые клещи.

Любовь – это канцерогенное чувство. Словно раковое заболевание с множественными метастазами, которые распространяются по всему организму с мучительной болью в мышцах и костях…

Было бы неплохо увидеть Нанопланктона парализованным на полу в болоте собственного гноя, бездыханными губами выхаркивающим мое имя в попытке вымолить прощение за то, что не звонит мне третий день…

 

А. m

 

Какая холодрыга!!! Город одет в безжалостную стеклянную мантию, замаскированную пушистым белоснежным пододеяльником.

На капот падает молчаливый снег. Обогрев лобового стекла не успевает размораживать постоянно застывающие на ходу дворники. Жаль, здесь нет Тоника. Он бы быстренько разжег огонь среди мороза.

Кутузовский снова перекрыли: опять едет пятнадцатый зам четвертого помощника. Вся Москва состоит из депрессивных домов с балконами, из которых хочется выброситься. Поток грязных машин в пробке напоминает очередь безработных за благотворительной кашей в Америке 30‑х годов.

В России есть особенная линия моды – ездить зимой на родстерах. Известная тема из разряда «деньги были, но кончились». Сложно жить, когда есть недостаток средств, но нет недостатка в понтах. В любой другой стране круглогодичная эксплуатация желтых кабриолетов позволяла бы оставаться заметным не только среди белых сугробов и снегоуборочных машин, но и психиатрических служб.

Заваленного снегом SL500 хочется обогреть, почистить и накормить бензином Евро‑5.

Наверное, когда родстеры пляшут своим задним приводом на льду в разгар суровых смерчей, их владельцев согревает мечта, что когда‑нибудь этот ужас с заносами и грязными от реагентов ручками закончится и мир вновь вспыхнет чувством зависти к переливающимся рельефам их летнего купе.

 

Опаздываю

 

До вылета осталось полтора часа, а я до сих пор не могу съехать с третьего кольца в сторону Ленинградки. Верю, что Всевышний мне поможет. Знать хотя бы одну молитву…

Боже! Помилуй меня в неисчерпаемом благосердии своем и даруй мне шанс разрешиться от проблемы стояния в пробках в муках неистовых! Услышь смиренную мольбу мою и призри на меня оком своего снисхождения в отношении своем благодатном, да сподобься доставить презренную рабу свою на шоссе Ленинградское да в аэропорт Шереметьевский, да не постыди моего упования на благочестивость и милосердие твое…

 

В аэропорту

 

Вхожу в безрадостный Главный Аэропорт Страны. Мимо него не проскочишь ни в Лондон, ни в Париж.

До вылета осталось 50 минут. Безропотно снимаю пальто, стягиваю с себя сапоги, кладу их в специальное черное корыто, надеваю бахилы, снимаю драгоценности и прохожу через радиоволновый сканер. Сотрудница службы безопасности аэропорта смотрит на монитор огромными беспокойными глазами и, не отводя от него взгляда, любезно просит меня открыть ручную кладь.

В моей сумке начинает нагло рыться своими грязными клешнями какой‑то темногривый чебурек, трогая коричневыми паукообразными пальцами мои рассыпанные тампоны и недоеденные шоколадки «Алёнка». Несмотря на мои вежливые мольбы, он безжалостно вышвыривает в помойку мои любимые духи L’Artisan, воду Evian, щипчики для ногтей Zinger, масло для волос Alterna и энергетическую воду для тела La Prairie. В ответ я извергаюсь страшными ругательствами, достаю огнестрельное ружье и крошу этого подонка на овощное рагу!!! Шутка. На самом деле в аэропортах работают очень умные компетентные люди, и если бы они увидели труп своего сотрудника на полу, то заподозрили бы что‑то неладное…

Даже Ник выдвигает протесты против обыска его личности, ведь несправедливо каждый раз заставлять его снимать ремень. Перед тем как отстегнуть часы и цепочку, он тысячу раз пытается договориться с начальниками аэропорта о привилегиях для своей персоны, искренне надеясь, что на этот раз чудо свершится и пограничники начнут ему стелить красные ковровые дорожки не только за кордон, но и в туалет.

 

В самолете

 

На креслах первого класса страдать крайне неудобно. В самолете нет ни единого дивана, на котором можно бы было впасть в океан вселенской грусти.

«Откройте шторки иллюминаторов, пристегните ремни безопасности, приведите кресла в вертикальное положение, уберите столики, выключите электронные приборы…»

Столько всего надо сделать! Я не успею! С мыслями о сне можно твердо распрощаться, пока все вокруг чихают, смеются, икают, пьют, храпят и шелестят…

Каждый раз, когда меня угораздит лететь на регулярном рейсе, я вновь и вновь осознаю причины высокого спроса на покупку джетов. Жизнь покажется в тысячи раз привлекательнее при отсутствии по соседству детей, которые периодически заходятся истеричным плачем. А пребывание Тоника в моей жизни ускорило стирание из памяти емкого слова «расходы».

Готовься, Зозо, скоро ты будешь носить вместо Vertu – пейджер, и наслаждаться завтраками компании «Трансаэро».

Привилегированные места в самолетах созданы для таких лохов, как я. Отличный бизнес – взимать плату за сиденья с разницей в 10 см…

Интересно находиться в месте, где у каждого свои проблемы: у кого‑то хлеб черствый, у кого‑то бриллианты мелкие… Имущее сословие располагается в широких креслах, а ремесленники – в узких.

Люди обожают все расчленять, разбивать, разделять и распределять. Нации, отряды, подвиды, классы, сообщества, фашисты, коммунисты, нацисты, сепаратисты, богатые, бедные, черные, белые, козероги, овны, баптисты, протестанты, католики, немцы, американцы, русские…

Похоже, люди равны между собой только в своем разнообразии. Наша Земля такая маленькая, а мы постоянно делим ее на какие‑то клочья.

Внимание, вдали уже мерцает очкастая тень Леннона: «Imagine… is no countries… and no religion too…» Если я начну ему подпевать, мои соседи в больших креслах вряд ли меня поддержат.

Смотрю в окно, но на самом деле смотрю внутрь себя, пытаясь разобраться, что со мной происходит.

В салоне самолета горит тусклый свет, отражаясь на глянцевой поверхности моего ноутбука. Уже третий раз меня просят его выключить, потому что мы уже взлетаем.

Интересно, как будет себя вести эта милая стюардесса, когда очень сильно разозлится?

 

Хозяин моей души

 

Какая же красивая сверху Москва… Это слово звучит как имя красивой французской девушки…

Каждый раз в облаках я ищу Господа Бога. Наверное, ему мягко живется в этом белоснежном стиле минимализма. В его распоряжении – все облака на небе, не слишком ли крутой дабл‑сьют для одного человека?

Мысли о Тонике шествуют по моим мозгам. Скоро меня посетит синдром Адели.

Осторожно! В душу не лезть – там заминировано!

Если Ник узнает, что его образ больше не наведывается в мои сны, у него случится инфаркт миокарда, который обеспечит ему мучительную гибель от собственного ничтожества. Меня бы это слегка утешило.

Пока я рассчитываю на горькие терзания моего любимого, он может лакомиться другим десертом… Точнее, «заедать» сладкие воспоминания о Зозо сухой черствой старой бараниной.

Со своей женой Тоник всегда разговаривают только на одну тему: «Куда бы еще съездить?» Этот вопрос очень характерен для тех, кто всю жизнь бегает от самих себя. Скорее всего, его сейчас нет в Москве, опять уехал в Австрию от чего‑нибудь лечиться…

Всю жизнь Ник пытается найти себе какое‑нибудь хобби. Недавно он даже пытался имитировать небывалую любовь к гольфу, но, поняв, что выиграть партию у Тайгера Вудса ему светит лишь в случае, если он будет играть с ним в любые другие игры, кроме гольфа, он вновь полюбил «домашние» посиделки на свежем воздухе в узком кругу друзей, соседей и комаров.

По уик‑эндам он устраивает дружеские попойки с генералами, полковниками (и прочими бескомпромиссными борцами с преступностью), белугой, «Белугой» и черной икрой в хрустальных лебедях.

После звонких отрыжек салатами оливье, которые съедаются вместе с морковкой в форме розочки посередине, они хором начинают исполнять песни группы «Любэ», а вскоре, задрав вверх коромысла, пускаются в горячий пляс, пока с запястий не отваливаются их золотые «Константины».

Разумеется, подобные вечера неизменно заканчиваются синхронным блеванием праздничными салатами и фаршированными перцами, а весь последующий день посвящается таблеткам, пипеткам и градусникам. Ник обожает превращать свой дом в лазарет для выздоравливающих, приглашая всех желающих к нему присоединиться, чтобы вместе поболеть.

Его друзья – это особенный контингент граждан: очень уважаемые люди в кругу алкоголиков. Содержимое их черепных коробок для меня всегда являлось загадкой. Они подвывают песням Любови Успенской, заказывают баклажановые «гелендвагены» и обтягивают стены в гостиной крокодильей кожей. А потом сидят целыми днями в своем Завидове и друг другу завидуют. Не дождусь, когда эти устаревшие версии мозговых конструкций будут списаны в архив и жизнь на Земле станет теплее. Смайлик.

 

А еще Тоник любит аукционы

 

Скажите честно, как часто вы посещаете со своей второй половиной аукционы с лотами б/ушных вещей? Данный вид «спорта» вызывает особенное состояние маниакальности у Тоника и его супруги, ведь это тоже неплохой способ сбежать из дому, чтобы не прокиснуть наедине друг с другом.

Благотворительные аукционы позволяют Тонику поставить галку перед небесными судьями, ведь за благие дела ему непременно воздастся на том свете. Тоник хочет казаться милосердным.

Правда, люди милосердны только к тем, кто не представляет опасности их самолюбию.

Организаторы аукционов беззастенчиво используют психическую неадекватность своих клиентов. Возьмем, к примеру, моего любимого. Каждый раз его ждет группа захвата добрых администраторов и эдвайзеров, которые подробно опишут уникальность каждого лота, в ожидании, что Ник начнет разбрасывать деньги золотым дождем. Заставить его прельститься каким‑нибудь артефактом очень просто. Главное, вовремя произнести слово «гениальный». Как только он слышит это прилагательное, у него начинают течь слюни, как у сенбернара.

Зубочистка «гениального певца», носки «гениального фотографа», трусы «гениального модельера», галстук «гениального актера».

Число гениев растет катастрофически быстро, с каждым днем осложняя вероятность встречи хотя бы с одним неодаренным человеком.

Чтобы впарить ненужную вещь за бешеные деньги, необходимо придумать красочную предысторию ценного изделия.

Если вы выставляете лот в виде использованного половика, желательно всем объяснить, что об него когда‑то вытирал ноги сэр Элтон Джон. Не важно, что он его в глаза не видел, главное, чтобы все в это поверили. И тогда на конкурентный бой затянутся отчаянные жертвы, которые лягут костьми, чтобы за любые средства приобрести такую нужную и памятную вещь.

Да еще и глянцевая пресса будет нашептывать: это тренд, господа, это высший шик, то, что лишь вас одних и достойно… Скука смертная, дважды два, учебник за первый курс по основам пиар‑технологий.

Чем беспросветнее раздрайв в душе, тем реже он упускает возможность поупражняться в воинствующем фетишизме за приобретение использованного тампакса Мадонны или сломанной зубной щетки Джорджа Клуни…

 

Тоник и тусовка

 

Как только Тоник покупает на аукционе очередной «половик», ему начинают все завидовать, взбивая пену его славы похвалой и сплетнями.

«Он такой богатый! Он выбрасывает деньги на ветер! Вы уже слышали новость о том, что он купил еще заповедный остров?»

Тоник – первый парень на деревне. Нет ни единого человека из московской тусовки, кто не следит за событиями его жизни. Несмотря на то что люди из этого круга очень современные и гламурные, в понятии слова «тусовка» лежит провинциальный исток, олицетворяющий тоску по маленьким посиделкам в деревнях, где все дружно собираются, чтобы перемыть друг другу кости.

Мы подражаем последним тенденциям моды с претензией на Европу, на самом деле являясь прекрасной деревенской Азией, увешанной бриллиантами и неповторимой в своей дикости, неотшлифованности, невежественности и невоспитанности…

 

Хитроу

 

Ненавижу аэропорты. Огромные толпы людей самых диковинных мастей, от бледно‑серых типов до нарциссических личностей, шумно привлекающих к себе внимание, ввергают меня в состояние незащищенности. Однако момент, когда автоматические двери захлопываются за твоей спиной и ты напряженно высматриваешь родное лицо в безликой толпе встречающих, имеет трогательные оттенки.

Звездочка распахнутой ладошки Вики кажется самым ярким пятном в зале прилета. Она радуется, как маленькая девочка.

Мы счастливы вновь видеть друг друга. Довольные и голодные, мы очень хотим поехать куда‑нибудь перекусить. Сейчас я ей об этом сообщу…

 

В ресторане с Вики

 

Вики заказывает чизкейк с двумя ягодками свежей малины. Я ограничиваюсь нежирным йогуртом с лесными ягодами, который подают в изысканном высоком бокале с серебряной ложечкой на длинной ручке и черным чаем с растительными сливками.

Жду наступления вечера. Сегодня он будет наполнен голыми особями английской знати.

Вики постоянно говорит о каком‑то страхе. Это что‑то новое. Она прочитала об этом слове в Википедии?

Для пущей уверенности, мы решили разбавить наш поход в свинг‑клуб развлекательным аксессуаром по имени Крискентиан. Холеный до стерильности, миловидный гей из Канады, обожающий носить теплые куртки с вьетнамками, – мечта всех итальянских дизайнеров. На какие средства живет Крис и содержит свой огромный дом в Вальбонне, который ему подарил один известный кутюрье, – тайна мадридского двора. Хотя мы с Вики об этом догадываемся, учитывая тесную связь Криса с модельным бизнесом и его спонсорами, со всеми вытекающими из этого последствиями.

И хотя внешность Криса (у меня, например) вовсе не рождает незамедлительного желания подарить ему дом, на вкус и цвет (и пол) товарищей, как мы знаем, нет. А вот его близкому сходству с молодым Дэвидом Гилмором мог бы позавидовать и любой гетеросексуал.

Мне ни разу не доводилось лицезреть Криса без остатков пузырей от жвачки на носу – всю свою сознательную жизнь он что‑то жует и надувает.

Его беспроигрышный конек – плохое зрение, обрекающее беспрерывно прищуриваться, что обостряет его сексуальные блики для всех тех, кто оказался неподалеку. Похоже, он никогда не пойдет в магазин и не купит очки или линзы – он будет стильно щуриться до конца своих дней.

Самое родное существо для Криса – его черный лабрадор Том, подозреваю, названный в честь Круза. Маниакальная любовь к собакам длится у Криса с детства, заменяя ему радость родительского бытия и заполняя его пустое душевное пространство…

 

Вики + Зозо + Крис

 

На удивление, Криса не сильно прельстило приглашение посетить свинг‑клуб. На это есть серьезные причины: густая концентрация извращенцев тут же накинется на такого немыслимого супергероя, пытаясь разорвать его в мелкие клочья. Уверенность в собственной неотразимости всегда мешала Крису жить: ему постоянно мерещится несметное количество поклонников даже там, где их пока еще нет.

Но деваться некуда. Он идет с нами. Надо же проверить, кем является наш малыш: медом для диких пчел или пшеном для деревенских кур?

 

Влюбийство

 

Любишь. любишь. любишь. любишь. любишь. любишь. любишь… – сердце, заткнись, а?

 

 

Глава 3

Фоксшпрот

 

«Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я.

– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.

– Конечно, не в своем, – ответил Кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?»

Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес»

 

Свинг‑клуб

 

Что может отвлечь от разглядывания трехэтажного особняка без вывески, ничуть не похожего на свинг‑клуб? Несомненно, шелковое платье Вики, ничуть не напоминающее нижнее белье.

Лондон всегда отличался дефицитом хороших парикмахерских, из дверей которых можно выйти не лысой, по этой причине рисковать сегодня я не стала и в столь многозначительный день помыла голову самостоятельно. Зализанные назад, не высушенные феном мокрые ледяные пакли, бьющие по плечам, – что может быть лучше для хорошего вечера?

Вау! У Криса такая же прическа! Я попала в тренд. Надеюсь, нас не будут путать?

 

Входим…

 

Стараясь имитировать утеху и стёб, подбадриваем друг друга фразами вроде: «Ну что, пойдем приколемся над этим зверинцем?» Но на самом деле это не совсем соответствует нашим подкашивающимся коленкам.

Открыть тяжелые двери из красного дерева довольно непросто. Позолоченная дверная ручка, отполированная руками тысяч неудачников, и манит, и пугает. Вики и Крис хихикают, как подвыпившие подростки. Мое сердце вдруг сковывает тоска. Если бы я знала, какие метаморфозы ожидают мою подругу после посещения этого места, я бы бросилась наперерез как тигрица и, схватив Вики за руки, утащила бы ее как можно дальше, невзирая на протесты…

Но дверь открывается, и мы входим в темный проем.

Внутри спокойно и уютно.

Интересно, сколько понадобилось времени, чтобы зажечь несколько миллиардов свечей в этом помещении?

Тридцатый раз слышу от Криса слово awesome.

Полупьяные дамы среднего возраста, пошатываясь, изображают посреди зала своими располневшими телесами некое подобие эротических телодвижений. На отдельном стенде трется о шест стриптизерша с нарощенными волосами, узким тазом и неприлично плоским задом, который висит у нее под коленками. Взоры всех присутствующих обращены в ее сторону. Манящие движения тела вызывают у обоих полов высокий градус восторга, подкрепленный градусом винным.

Входя в главный зал, слегка прикрытые дамы наблюдают, насколько живо на них обратят внимание проголодавшиеся мужчины, – это поможет выявить степень их женской привлекательности.

Вики молодец! Предварительно усыпав свои длинные ресницы блестками, она расхаживает по залу в образе загадочной актрисы бродвейского мюзикла, равнодушно складывая в стопку мужские взгляды.

Наш пестрый дружеский ансамбль разбредается в разные стороны, постепенно растворяясь в пикантной ауре этого заведения.

Теперь я одна. Передо мной – белая дверь. Как во сне, открываю ее…

 

 

За белой дверью

 

Белый цвет простыней на бедрах мужчин отражается под ультрафиолетовым светом софитов, капли пота на лицах искрятся под прожекторами, в глазах рябят девичьи щиколотки, передвигающиеся в рок‑н‑ролльном ритме под битловскую «Twist and Shout». Одиноко сидящие женщины перелистывают глазами похотливых самцов, нежно поглаживая ножки бокалов дрожащими пальчиками. Мужчины всеядно обстреливают зрачками все, что движется. В их глазах – жажда. Такие взгляды можно встретить в пустыне Гоби и в ночных клубах Москвы. Если мужчины явились в клуб, чтобы позабивать свои гвоздики в дырочки, то женщины пришли сюда с намерением устроить личную жизнь. Согласитесь, это отличное место для поиска любви, наполненной светом и силой, по крайней мере, вместе им будет веселее ходить по кождиспансерам…

 

Про джентльменов

 

Как только в поле зрения самца попадает большой ассортимент самок, качественный подход к женщинам заменяется количественным. Некогда галантные джентльмены превращаются в голодных животных, транслирующих вовне столь первобытное желание, которое, словно рентгеновское излучение, жадно сканирует каждый мегапиксель женской массы.

Здесь необязательно быть лучшим. Главное, быть активным. Чистая биология – в гонках за выживание побеждает самый активный сперматозоид…

Цель самцов – затащить жертву в укромный уголок и низменно с ней расправиться. Весь мир для них превратился в огромный бюстгальтер шестого размера, который необходимо во что бы то ни стало расстегнуть и осеменить.

Молодые девушки в растерянности. Они никогда не видели такого количества налитых инструментов, стоящих дыбом. Чем их больше, тем меньше шансов принять верное решение. Кого выбрать? От многочисленных альтернатив нет спасения…

 

Коралловый зал

 

Стараюсь слиться с замшевой стеной. Мне противно от того, что я заворожена откровенностью происходящего. Как во сне, пытаюсь убежать, но не могу.

Реальными кажутся только официанты в белых рубашках, приводящие меня в чувство недоумения. Их рубашки белы, безупречны и беспорочны, как в отеле Ritz.

Зорко оглядываюсь по сторонам в поисках компромата…

Красные столики, красные диваны, красные лоджии – вот мы и в гостях у дьявола.

Животрепещущий процесс массового соития происходит прямо у фонтана, высокого и каменного, в виде большой серебристой улыбающейся феи. Ее крылья освещены яркими неоновыми лампами. С правого крыла вальяжно свесилась смуглая стройная нога, принадлежащая молодой большеглазой девушке, которая сейчас вынимает из своего рта розовый предмет, кривой, как месяц, и огромный, как бараний рог. Поперхнувшись белой тянущейся жидкостью, она выплевывает ее в неизвестность.

Разгоряченные женщины ласкают друг друга прямо на бортике, ежесекундно рискуя свалиться в воду.

Невозмутимые официанты в черных фраках на эту озабоченную бригаду никак не реагируют, с индифферентным видом продолжая разносить в дальние углы зала бокалы шампанского и презервативы на подносе.

Пока непонятно, как персоналу удается сохранять столь непоколебимую сдержанность, ведь даже поклонники передачи «В мире животных» нашли бы местную обстановку весьма остросюжетной…

 

АIDS???

 

Удивительно, но контрацепция в этом незакомплексованном местечке явно не популярна: ни на одном «мече страсти» резинки я не наблюдаю, хотя большинство комнат оснащено стеклянными урнами с презервативами.

Помимо удовольствия, люди выносят из таких мероприятий икебану веселых микроорганизмов, пожирающих плоть.

Мужчинам хочется понравиться нескольким женщинам сразу, чтобы образовать с ними волшебные дуэты, трио и квартеты. Замена презерватива отнимает от пятнадцати до тридцати секунд. Это долго. Главное, не портить волшебное мгновение, сопоставляя это время с количеством часов, проведенных в кресле венеролога…

 

Бисексуалки

 

Сосредоточенно выбираю фрукты из огромной мраморной вазы, краем глаза подсматривая за двумя молодыми блондинками, кувыркающимися в страстных оргиях посреди гигантского дивана. Эти бесстыдные блудницы являются главными предметами ручного вожделения зала. Они громко хохочут, целуются и наигранно покусывают друг другу бюст, в упор не замечая пубертатных подростков сбоку, постыдно стирающих свои ладошки в утомительной жажде секса: «Неу, sunshine! Look at me! I’m here!»

Самые нахальные из ребятишек несколько раз пытались влиться в жаркий процесс, однако попытки их эффекта не возымели – волшебницы оказались слишком заняты друг другом.

Девушки нового поколения больше не хотят страдать, терпеть и ковыряться в больном. Настал новый сезон. Теперь, когда жизнь не клеится, они просто меняют клей. Девочки поняли, что вместе им красиво и вкусно. Они организовали себе собственное лето, мужчины им больше не нужны. Мир, который мы считали постоянным, изменился. Ценности прошлого века вымерли, как динозавры. За классическими отношениями, пожалуйста, к людям из классических произведений…

 

Инстинкты

 

Непредсказуемые, как погода, действия приносят массу свежих впечатлений.

Мужчины, вальяжно размахивая своим богатством, надеются пристроить его в достойное отверстие.

Женщины в изнеможении облизывают пальцы, вываливают на столы бюсты и трутся о диваны ляжками, чтобы привлечь внимание самых достойных богатырей.

Волшебники колдуют волшебной палочкой, а волшебницы – волшебной дырочкой.

Нет‑нет, не смотрите на меня так, я не с вами. Застегните свои улыбки. И ширинки тоже. Между маткой и мозгом я всегда выбираю позвоночник…

 

Ну и ну!

 

За углом передо мной разворачивается сценка, которая могла бы стать лучшим эпизодом немецкой порнографии с пиратских DVD.

Сложносочиненная акробатическая комбинация выстроена на большой кровати. Длинная, объемная женщина лет тридцати пяти стоит на четвереньках, ублажая оральными ласками пожилого ушастого мужчину, пока шустрый миниатюрный блондин усмиряет ее сзади. Несмотря на то что женщина добросовестно пытается угодить обоим, несовпадение ритмов с каждым из них стало серьезной преградой на пути к синхронному дзену. Долгие попытки выстраивания общего темпа между тремя партнерами положительного результата не дали. Процесс пошел насмарку.

Так‑так. Кажется, селезенка гнома начинает сомневаться в своей способности удовлетворить такую массу.

Это неудивительно, ведь он короче своей спутницы в несколько раз. Может, это ее внучек? Или он решил материализовать свои детские мечты о сексе со слоном?

Она будет выглядеть очень эффектно в шелковом подвенечном платье, которое сошьет главный дизайнер фабрики, выпускающей чехлы для танков. А потом, под звон колоколов, гном вынесет свою любимую из часовни на руках. Если он сделать этого не сможет, в этом случае ее вывезет оттуда эвакуатор.

Ничто не затаптывает мужскую авторитарность так безжалостно, как разница в росте и весе в пользу женщины.

Рядом с девушками‑терминаторами герои‑победоносцы превращаются в маленьких убогих прислужников, выглядя пластмассовыми Кенами для девочек от двух до пяти лет.

Миниатюрному блондину стоило бы задуматься над этим обстоятельством, прежде чем пытаться прижарить такую примадонну…

 

Можно снимать клип

 

Расхаживаю по клубу с видом депутатской неприкосновенности. Подозреваю, что моему скромному взору предстоит осилить еще целый калейдоскоп завораживающих событий.

Постепенно чужие недопитые вина с недоеденными пирожными начинают пользоваться высоким спросом среди нетрезвых, неутомимо «брачующихся» обитателей.

Пикантную атмосферу сексуальных утех поддерживает томный голос, поющий «Unfinished Sympathy», – он позволяет каждому ощутить себя актером эротической сцены известного фильма.

Главное, не забывать смотреть себе под ноги, чтобы не поскользнуться об использованную резинку или измятую салфетку с желтоватыми пятнами. Впрочем, полученные переломы можно зафиксировать мужскими парео, беспризорно разбросанными на диванах, – их выдают в раздевалке клуба всем желающим, кто не готов вываливать напоказ самое лучшее, что у него есть.

Споткнувшись о валяющийся ботинок, пинаю его ногой. А ботинок‑то крокодиловый Lattanzi, отмечаю с удовлетворением. Значит, я в приличном обществе.

Всюду гремят духовые оркестры из женских воплей. Девичья голова с множественным пирсингом сцеживает себе в рот молочную жидкость из светящегося под софитами презерватива. Похоже, внутри этой резинки находится сладкий соус сабайон, ибо даже девушки из рекламных роликов не наслаждаются поглощением йогуртов столь жадно, как этот неугомонный продырявленный язык.

Высосав жидкость до капли, ненасытный язычок принимается с аппетитом вылизывать остатки белого вещества с не очень аппетитного мужского органа, плотно впиваясь в каждый изгиб его кривой конфигурации.

Обладатель этого агрегата зажмуривается и властно прижимает женскую голову ниже своего пуза. Далее идут Х‑образные ноги, седой мех посередине и венозно‑куперозная сетка. Похоже, я попала в долину монстров.

А ведь днем таких типов можно встретить на Нью‑Бонд‑стрит – со свежеотманикюренными ногтями, отрезанными заусенцами и кучей брендовых пакетов, которые гордо грузятся под передние капоты суперкаров, где у простых смертных автомобилей находятся двухлитровые двигатели.

В такие моменты даже не подозреваешь, что в штанах этих богов может быть припрятан невыразительный мохнатый ствол, что их спина часто покрыта белыми прыщиками, а после жирного тирамису их кишечник способен закатывать невероятные истерики…

 

* * *

 

Свинг‑клуб – планета другого мира.

Здесь нет кого‑то богаче или беднее, красивее или страшнее.

Когда люди голые, они превращаются в кучу шевелящихся опарышей. Без одежды человек обезличивается, теряя социальный статус и возможность показать свой вкус.

Нагие мужчины выглядят как ассорти из седовласых неудачников, с избытком волос на теле и недостатком на голове. Наверное, просыпаясь по утрам, они каждый раз удивляются, что еще живы. Их туловища разваливаются на части, их дряблые торсы не слышали слова «тренажеры», а сутулые обветшалые плечи болезненно измучены возрастом и стрессами.

Эту безрадостную картину в равной мере разделяют переспевшие супруги с повисшими валиками на шеях и неудачно выполненными операциями по увеличению груди. Они расхаживают в коротких юбчонках с корсетами, беспощадно стягивающих мешковатые животы в складках и растяжках в слабое подобие талии.

Давным‑давно эти дамы пестрели красками молодости и считались сочной снедью для широко известного в узком кругу пула обожателей чужих жен, но годы превратили спелый продукт в просроченные консервы, на которые теперь экстренно разыскивается потребитель.

Надеюсь, их отправят в качестве гуманитарной помощи в недоразвитые страны?

Здесь невозможно встретить женщину, уважающую свой возраст. После сорокалетнего юбилея каждый прожитый год вызывает острое чувство позора, которое отчаянно маскируется чулками, напоминающими рыболовную сетку для тунца. При виде этих возрастных чаровниц мне отчего‑то вспоминаются тайские трансвеститы: они выглядят на порядок достойнее этих жалких бабулек, изображающих школьниц…

 

Нашлись!

 

Ура! Наша делегация опять в полном составе! Сидя на корточках, Крис увлеченно перелистывает журнал People, периодически заостряя внимание на чем‑то крайне интересном. Для придания физиономии пущей важности он периодически усердно хмурит брови. Его серьезному виду больше подошел бы The Financial Times: действительно, отчего бы в спокойной обстановке не изучить годовые отчеты фондовой биржи?

Вики, одиноко притулившись в углу барной стойки, озирается вокруг с ужасом в глазах, нервно нажимая на кнопки своего древнегреческого мобильного телефона, который, очевидно, нашли при раскопках и продали ей на аукционе по цене реликвии мирового значения.

Увидев меня, она немедленно подбегает и вцепляется в мои руки своими вечно ледяными ладошками: «Пойдем скорее отсюда!»

Ну вот. Неужели все закончится ничем?

Нет. Отсюда мы не уйдем. Почему не уйдем? Потому что не уйдем. Я так решила. А почему я так решила, я еще не решила…

 

 

Конопушка

 

Петляю по разноцветным комнатам. Глаза ослепляет яркий сиреневый свет.

Вижу открытый девичий рот, издающий бешеные звуки, похожие на предсмертный рев дикого зверя, пронзенного копьем охотника. Изящные белоснежные ноги лежат на мужских волосатых плечах и неравномерно дергаются.

Посреди белоснежной кровати – молодая девушка, красивая, как богиня, бледная, как трепонема, и измученная, как восточная пленница.

Ее кожа плотно усеяна веснушками, как у ирландского подростка. Застежка кружевного лифчика плотно врезается в спину, еле сдерживая непослушный англо‑саксонский бюст длиною в вечность.

Шрам после кесарева вульгарно клеймит ее живот огромной алой ссадиной. Он еще не успел побелеть: судя по всему, ненасытное либидо молодой матери не знает покоя даже вскоре после родов.

Над ее упитанным задом располагается тату в виде злобного оранжевого дракона, но издалека он кажется большим и неровным родимым пятном.

Несмотря на то что иметь непроходимые кущи между ног в этом клубе является классической нормой, интимная стрижка барышни больше напоминает взлетно‑посадочную полосу, что делает ее натуру (в кругу местных эротических фей) оригинальной и даже изысканной.

Овладевает Конопушкой некий морщинистый Пегас с партийным зачесом из редких, склеившихся от пота волос. Его тощая вяленая плоть похожа на палку, на которую намотали много ненужной кожи, снятой с разных животных. Если на протяжении пяти минут с тела Пегаса не отвалится ни единой конечности, это будет главной победой его жизни, если, конечно, перед походом в клуб его не забальзамировали.

Конопушка широко раскрывает рот и темпераментно всасывается ему в шею. Изнемогая от непрекращающихся оргазмов, она громко стонет, вылизывая его сухие губы, вставные зубы, сиреневые десны и розовые гланды.

«Come о n baby! Fuck me! Fuck me»!

Сморщенный baby продолжает слегка подергиваться на ней сверху, пытаясь выглядеть беспощадным ковбоем. На вид ему как минимум 90, и посему это сексуальное гала‑шоу вносит великий вклад в спасение его потенции.

Будем надеяться, что он скончается на теле своей дамы не сегодня.

Главное, чтобы ее мультиоргазмичность не забыла прекратиться в момент, когда усопший сучок незаметно выпадет наружу.

Впрочем, популярность спектакля от этого, похоже, не убавится.

Возле пары успело скопиться немереное количество обозревателей. Шире всего рты раскрыты у женщин бальзаковского возраста. Их удивленные лица можно показывать в цирке, а голое вымя сворачивать как уши кокер‑спаниеля и укладывать многослойным рулетом в крепкие бюстгальтеры, грудь в которых лежит, как на полке.

То ли дело Конопушка. Ее движущийся налитой бюст всех завораживает, ведь он такой свежий и спелый, fuck тически живой, а в сочетании со «взлеткой» между ног никто не способен устоять перед чара