Декабря – Евгений ДВОРЖЕЦКИЙ

 

Этот человек принадлежал к славной актерской династии. Его отец и старший брат были знаменитыми актерами, сыгравшими множество прекрасных ролей в театре и кино. И когда, закончив школу, этот человек выбрал профессию актера, никто из его друзей и родственников не удивился – так и должно было быть. Марку своей династии он не уронил: училище закончил с красным дипломом, стал популярным актером в театре и кино, работал на телевидении. Все в его творческой судьбе складывалось замечательно. Цифра «39» стала роковой. На этой отметке завершилась жизнь его старшего брата.

Евгений Дворжецкий родился 12 июля 1960 года в Горьком. Он был представителем третьего поколения актерской династии Дворжецких. Его отец – известный актер Вацлав Дворжецкий – дебютировал в советском кино в фильме «Щит и меч», а сводный брат – Владислав Дворжецкий – известен зрителям по фильмам «Бег», «Возвращение „Святого Луки“, „Возврата нет“, „Капитан Немо“ и др. Кроме этого, мама Евгения – Рива Яковлевна – всю жизнь проработала театральным педагогом. Однако, несмотря на столь славные традиции своей семьи, Евгений долгое время даже не думал идти в актеры. А отец, человек жесткий и принципиальный, никогда даже словом не подтолкнул его к этому выбору. Поэтому Евгений рос вполне обычным ребенком: ни в каких драмкружках не занимался, стихи не читал, на музыкальных инструментах не играл. Целыми днями после школы он пропадал во дворе с мальчишками и домой возвращался поздно, когда его отец, вернувшись из театра, уже спал.

Отца своего Евгений уважал, боялся и гордился им. Вацлав Дворжецкий считался в Горьком самым популярным актером, его единственного из актерской среды города часто снимали в кино. И пусть роли у него были не главные, однако появлялся он на экране столь регулярно, что люди не успевали его забывать. Достаточно сказать, что за пять лет своей киношной карьеры в 1968–1972 годах он снялся в десяти фильмах: «Щит и меч», «Любовь Серафима Фролова», «Далеко на западе», «Угрюм‑река», «Рудобельская республика», «Конец Любавиных» и др. Ни для кого в Горьком не было секретом, что Вацлав Дворжецкий имел непростую судьбу: пятнадцать лет он несправедливо отсидел в сталинских лагерях, но эта судимость не умаляла достоинств актера, а, наоборот, поднимала его в глазах людей: все‑таки не каждый человек был способен, пройдя через такие испытания, сделать себе карьеру в искусстве. Ведь на момент прихода Дворжецкого в кино ему было почти 60 лет.

Помимо Евгения, у Дворжецкого было еще двое детей от разных браков: сын Владислав и дочь Татьяна, которая стала жить с отцом, когда Евгению исполнилось три года. И всех своих детей Вацлав Янович воспитывал сурово, что называется, по‑спартански. Никаких сюсюканий с детьми он не допускал, а если те не слушались родителей, их наказывал. Ремнем не бил (Евгений помнил только два таких случая), поскольку ему было достаточно взгляда или слова, чтобы дети поняли свою ошибку.

Как вспоминал Е. Дворжецкий: «Однажды отец выпорол меня, когда я поздно вернулся домой. Он встретил меня на улице и сказал: „Я тебя предупреждал? Я тебя просил о том, чтобы после школы ты сначала шел домой? Сейчас я буду тебя пороть“. А я говорю: „Ну и бей“. – „За это получишь не пять ударов, а десять“. Мы поднимаемся, он начинает меня пороть. Я выдерживаю пять или шесть ударов, потом, естественно, начинаю рыдать. Закончив, отец идет на кухню пить корвалол с валидолом. Это я потом, много позже понял, что ему тогда было больнее, чем мне… А за обедом отец сказал, что я – молодец, что, мол, выдержал и не запросил пощады…»

Глядя, как его отец день и ночь пропадает в театре и мотается по киношным экспедициям, Евгений себе такой судьбы не желал. Поэтому в актеры не стремился. И вообще, какой‑то определенной мечты по поводу своей будущей профессии у него никогда не было. В десятом классе впервые, чтобы получить пятерку по литературе, прочитал на школьном вечере сатирический стих Маяковского. Хотя его родители утверждали, что определенный артистизм в нем был еще с раннего детства – сказывались отцовские гены. Может быть, поэтому, когда летом 1978 года Евгений закончил школу, он отправился в Москву, чтобы учиться на артиста. Но первая попытка закончилась провалом.

Дворжецкий поступал в Театральное училище имени Щукина при Театре имени Вахтангова, что было вполне закономерно: отец дал ему имя в честь Евгения Багратионовича Вахтангова. Однако этот факт не стал пропуском в училище для юного абитуриента. Он «срезался» на сочинении, написав его на двойку. Потом он сам расскажет, что пострадал из‑за… любви. В Москве он влюбился в девушку и ни о чем, кроме нее, думать не мог. Вот и не сумел на экзамене сосредоточиться. В итоге он вернулся домой и первое, что сделал, – собрал своих друзей на вечеринку. Погуляли они тогда здорово и даже взорвали газовую колонку в их доме. А на следующее утро со съемок вернулся отец. Сцена, которая произошла в тот момент в доме, на всю жизнь осталась в памяти Евгения. Он сидел с девушкой за столом в одних трусах, в это время в комнату зашел отец… и дал ему такую затрещину, что сын отлетел в дальний угол. Это была расплата и за проваленный экзамен, и за гулянку по этому поводу.

И все же в «Щуку» Евгений поступил. Ровно через год он повторил свою попытку и был принят с первого захода. Приемную комиссию он тогда ничем особенным не поразил, и его зачисление в училище было скорее авансом на будущее и желанием экзаменаторов, чтобы актерская династия Дворжецких не прервалась. Дело в том, что за два месяца до поступления Евгения в училище, в конце мая 1978 года, его сводный брат Владислав внезапно скончался. Всего лишь восемь лет назад Владислав дебютировал в кино ролью Хлудова в фильме «Бег», и эта роль принесла ему широкую известность. После этого Дворжецкий превратился в одного из самых снимаемых актеров советского кино и переиграл еще более двух десятков ролей. Однако во многом именно эта востребованность, когда приходилось сниматься в нескольких фильмах в год и переезжать из одной экспедиции в другую, подорвала здоровье популярного актера. И в мае 78‑го, во время творческих выступлений в Гомеле, Владислав Дворжецкий скончался от инфаркта. На момент смерти ему было 39 лет. По злой иронии судьбы, спустя 11 лет в этом же возрасте уйдет из жизни и Евгений.

Свою первую, и единственную, жену Дворжецкий встретил в том же Щукинском училище. Девушку звали Нина Горелик, она училась на два курса младше его. Как гласит легенда, когда Нина впервые увидела Евгения, она подумала: «Вот мой будущий муж». Дворжецкий в тот раз Нину не заметил, но чуть позже, встретив ее в раздевалке училища, где он подрабатывал гардеробщиком за 70 рублей, тоже отметил взглядом: «Женюсь». Хотя до их свадьбы было еще далеко. В ту пору у Нины был роман с другим человеком – студентом ГИТИСа, – поэтому на ухаживания Дворжецкого она отреагировала спокойно. Однако тот оказался чрезвычайно настойчивым человеком: носил за ней сумку в училище, провожал домой. И в итоге Нина в него влюбилась. По ее же словам: «До 8 марта у меня продолжался роман с моим прежним ухажером. А 8‑го меня срочно вызвали из аудитории. Спускаюсь под лестницу, а там Женька с огромными тюльпанами. Он мне объяснился в любви, и я поняла, что же это я дурака валяю…»

Во время знакомства с родителями Нины произошел удивительный случай. Чтобы гость не скучал, ему показали семейный фотоальбом, где был запечатлен дедушка Нины, работавший когда‑то начальником электростанции в тех краях, где отбывал свой срок отец Евгения. И вот, пока Нина с мамой готовили праздничный стол, Евгений разглядывал фотографии и на одной из них обнаружил своего отца, попавшего в общей массе заключенных в кадр.

Молодые встречались больше года, а поженились только в 82‑м, 24 марта, когда Евгений уже заканчивал училище. Поскольку в столичные театры без московской прописки не брали, он сделал предложение Нине. Та его тут же приняла. Как шутил сам Евгений, из‑за его дворянской фамилии. На самом деле они, конечно, по‑настоящему любили друг друга, чему свидетельством их брак – они прожили вместе 17 лет. В этом браке у них родилось двое детей: дочь Аня и сын Миша.

В училище Дворжецкий был одним из самых талантливых студентов, что многих удивляло. Ведь никакого актерского багажа за его плечами не было (ни в каких драмкружках он не участвовал), и единственное, чем он мог похвастаться, – своими актерскими корнями. Однако, видимо, именно они и сыграли решающую роль. В итоге училище Евгений закончит с красным дипломом.

Когда Евгений сообщил родителям о своем поступлении в училище, отец никак не прореагировал на это. Просто никак. Но однажды он приехал в Москву и специально пришел в училище, где шел курсовой спектакль с участием Евгения. И после его окончания подошел к сыну и удивленно сказал: «Ничего, ты знаешь, ничего». Евгений был на седьмом небе от счастья, поскольку до этого добиться от отца даже малюсенького комплимента было невозможно.

Как вспоминает однокурсник Евгения режиссер Андрей Житинкин: «Евгений был самым первым на нашем курсе. Первым во всем. В искусстве не принято заходить за кулисы, говорить какие‑то слова. Он всегда заходил. И первый подлецу мог сказать, что тот подлец. Может, поэтому и ушел первым?..»

Путь Дворжецкого к славе был нескорым. Закончив училище, он вместе со своей женой попал в труппу Российского молодежного театра, где первое время «вводился» на чужие роли в уже идущие спектакли. Так продолжалось несколько лет, после чего Евгений наконец стал получать самостоятельные роли. И уже в них по‑настоящему раскрылся его талант. Он играл Бельведонского в «Бане», Панталоне в «Любви к трем апельсинам», Тита в «Беренике», Сказочника в «Снежной королеве». По словам художественного руководителя РАМТа Алексея Бородина:

«В его характере и таланте уникально сочетались острая, нестандартная, демократическая сущность и некая театральная изысканность, аристократичность. Демократичность, не понятая как разбросанность. Аристократизм, не понятый как высокомерие. Его человеческий диапазон был широк. И настолько же широк диапазон творческий.

Евгений отличался требовательностью к себе. Его жесткий самоанализ не оборачивался рефлексией. Он категорически не соглашался с любыми остановками в освоении мастерства, он хотел двигаться дальше, дальше. Он был жестко требователен к партнерам и радовался малейшему мгновению подлинного рабочего процесса. Во время работы он никогда не соглашался говорить неправду. Его непримиримость была всегда замешана на искренности, была оборотной стороной подлинного желания настоящей, требовательной работы, радости от творчества…»

Широкая слава пришла к Дворжецкому благодаря кино. Хотя поначалу и там не все складывалось благополучно. Свою первую роль Евгений сыграл в 1980 году, когда учился в «Щуке». Это была крохотная роль в фильме «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского». Спустя три года он уже сыграл роль покрупнее – в «Нежном возрасте». Затем роли последовали одна за другой: в «Дне гнева», «Танцплощадке», «Диссиденте». А когда в 1988 году Дворжецкий сыграл Эдмона Дантеса в фильме Георгия Юнгвальд‑Хилькевича «Узник замка Иф», его уже стали узнавать на улице и прозвище «граф Монте‑Кристо» надолго приклеилось к нему в актерской среде. Потом его стали называть Шурой Балагановым, после того как в 93‑м Дворжецкий сыграл этого героя знаменитого романа Ильфа и Петрова в фильме «Мечты идиота». Итогом этой популярности стало приглашение Дворжецкого на телевидение, где он за короткое время был ведущим сразу нескольких передач: «Бесконечное путешествие» (на РТР), «Золотой шар» (на REN TV), «Про фото» (на «Культуре»), «Семь бед, один ответ» (на ОРТ). По словам Нины Дворжецкой: «С деньгами всегда было туго. Мы вздохнули только в последнее время, когда появились какие‑то программы на телевидении, стали деньги платить за фильмы другие. Вдруг начался такой период везения. Благодаря его передаче „Бесконечное путешествие“ мы съездили на Канарские острова».

В те годы все складывалось в жизни и творческой судьбе молодого артиста замечательно. Единственным темным пятном в тот период стала смерть отца, которая случилась в апреле 1993 года. Отец и сын тогда собирались сниматься в своем третьем совместном фильме – триллере «Хаги‑Траггер», – и Вацлав Янович, уже тяжело больной, выучил текст своей роли с помощью магнитофона. Однако до съемок он не дотянул всего лишь несколько дней. В итоге сыну пришлось сниматься в этом фильме без отца.

В 1998 году Дворжецкий сыграл еще одну «звездную» роль – короля Генриха III в телесериале «Графиня де Монсоро». Сниматься в этом фильме ему было очень легко и весело, поскольку его партнерами по съемкам стали его друзья, в том числе и Александр Домогаров, с которым у них даже дни рождения совпадали – оба родились 2 июля. В этот фильм Дворжецкий попал случайно: знакомые рассказали ему о пробах, и он решил рискнуть. Его пробовали на разных героев: на Реми, Шико, но о роли короля и речи не заходило. Но когда все кандидаты на эту роль режиссера не устроили, он решил попробовать Дворжецкого. Эта проба оказалась самой успешной. Тогда еще никто не мог себе представить, что Генрих III станет последней ролью Дворжецкого в жизни.

1999 год начался для Дворжецкого более чем хорошо. В начале года он стал дважды отцом – у них с Ниной родился сын Миша. А спустя несколько месяцев свет увидела книга «Династия», которая была посвящена их актерской династии: Яну, Владиславу и Евгению Дворжецким. На презентации этой книги Евгений выступил с короткой речью и сказал слова, которые в итоге оказались пророческими. Вспоминая своего брата Владислава, он сказал: «Ему было 39 лет, когда он умер. Мне, кстати, сейчас столько же». Спустя несколько месяцев Евгений погиб. Только, в отличие от своего брата, не от инфаркта, а в автомобильной катастрофе.

Евгений с детства любил автомобили. По его же словам: «Не могу сказать, когда я научился водить машину, поскольку машина была у отца всегда, и с тех пор, как я себя помню, я копался в машине: включал рычажки и кнопки, рулил, нажимал на педали. Сначала отец позволял мне рулить, когда сам вел автомобиль. Потом я начал ее „воровать“, когда отец был в отъезде, чтобы повыпендриваться перед друзьями и покатать девчонок…»

Трагедия случилась в среду 1 декабря 1999 года. В тот день Дворжецкий должен был сделать массу дел: заехать на киностудию, в Останкино, посетить врача. В те декабрьские дни Евгения мучил кашель, и он испугался, что это астма. Но врач его успокоил: мол, ложная тревога. Уезжая от него, Дворжецкий радостно делился новостью со своим коллегой по РАМТу Константином Карасиком: дескать, раз у него нет астмы, значит, не будет ее и у его детей. А буквально спустя пару минут после этого разговора Дворжецкий погиб.

На пересечении Проектируемого проезда и улицы Москворечье Дворжецкий не обратил внимания на знак «Уступи дорогу» и, не снижая скорости, выехал на перекресток. На беду, в это же время здесь оказался большегрузый грузовик. Он врезался в «девятку» аккурат в то самое место, где сидел водитель – Дворжецкий. Удар был настолько сильным, что Евгений погиб мгновенно. А его пассажир был госпитализирован с сотрясением мозга. Но уже вечером того же дня он оттуда ушел, заявив, что будет долечиваться дома. Скорее всего, это объяснялось состоянием шока. В шоке были и сотрудники ГАИ, когда, найдя в машине документы, узнали, кто именно погиб в этой страшной аварии. У Дворжецкого остались жена и двое детей: 10‑летняя дочь Аня и сын Миша, которому на момент гибели отца было всего 7 месяцев.

2 декабря в «Школе современной пьесы» должен был состояться спектакль с участием Дворжецкого – «Затерянные в раю». Как отмечала «Новая газета»: «Спектакль не отменили. В зале те, кто не сдал билеты, те, кто пришел специально. На сцене вместо декораций – портрет, вешалка со сценическими костюмами, стул и его шляпа на спинке. Стол завален розами. По очереди выходят друзья, и что‑то говорят, и плачут как‑то коряво и неумело, а потом совсем не по‑актерски выглядывают из кулис на сцену.

Те, у кого и с кем он играл: Ольга Остроумова, Иосиф Райхельгауз, Сергей Юрский, Владимир Стеклов, Владимир Качан… Их много…

Люди не сдали билеты и пришли в зал. Театр «Школа современной пьесы» 2 декабря 1999 года принял в штат нового артиста – Евгения Дворжецкого, чтобы его зарплата помогала его детям, пока они не вырастут…»

4 декабря в помещении Российского молодежного театра на Театральной площади состоялось прощание с Евгением Дворжецким. Свой последний приют актер нашел на Кунцевском кладбище. Как писал в газете «Культура» художественный руководитель РАМТа А. Бородин: «Его триумф произошел в день, когда с ним прощались. Он был на сцене. Вокруг него стояли друзья и коллеги. И был переполненный зал. Люди – до верхнего яруса и во всех проходах, у каждой двери. И эти лица, и слова, которые находились в его честь, в его память, – это было признание настоящего Артиста.

На следующий день после похорон Нина Дворжецкая играла спектакль. По‑другому и быть не могло. Женя бы не понял, если бы было иначе. Их бесконечная преданность театру, жизни, друг другу были одинаковыми».

 

Декабря – Игорь НЕФЕДОВ

 

Звезда этого талантливого актера зажглась на небосклоне отечественного кинематографа сравнительно рано – в 20 лет. Он снялся у самого Никиты Михалкова, и после этого яркого дебюта роли посыпались на него одна за другой. И режиссеры, приглашавшие его, были все как на подбор: из первой обоймы мастеров советского кино. Однако ранняя слава штука коварная. Она приходит к человеку, когда у него еще нет четких ориентиров в жизни, когда его характер только формируется и не готов к тем испытаниям, которые эта ранняя слава с собой несет. И сколько примеров в истории отечественного искусства, когда, ярко вспыхнув, молодые актеры затем так же быстро исчезали. Так было с Петром Алейниковым, Сергеем Гурзо, Изольдой Извицкой, Людмилой Марченко, Инной Гулая. Так случилось и с героем нашего рассказа.

Игорь Нефедов родился 28 марта 1960 года в Москве в творческой семье. Его отец – Вячеслав Нефедов – в начале 50‑х учился в Школе‑студии МХАТ на одном курсе с Олегом Табаковым. Как уверяют очевидцы, в училище Нефедов подавал большие надежды и преподаватели прочили ему, в отличие от Табакова, блестящую карьеру. Но все вышло иначе. Спустя три года Нефедов бросил училище и ни в один из театров так и не попал. Однако с актерской средой не порвал, и когда у него родился сын Игорь, тот с раннего детства знал, кем он будет – только актером.

Еще будучи школьником, Нефедов играл в школьном драмкружке главные роли. А когда ему исполнилось 13 лет, пришел в студию Олега Табакова, которая позднее получит название «Табакерка». Привела его туда мама Нина Евгеньева, которая знала Табакова с молодости (одно время жена Табакова Людмила Крылова кормила Игоря грудным молоком, когда у его матери это молоко пропало). Табаков принял их холодно, сказав: «Я, конечно, прослушаю Игоря, но ничего не обещаю». Тот просмотр закончился для юноши положительно – его приняли. А спустя три года, благодаря протекции все того же Табакова, Нефедов прошел творческий конкурс в ГИТИС.

Нефедов учился на потрясающем курсе, который подарил искусству целую плеяду талантливых актеров и режиссеров. Он учился с Евгением Дворжецким, Еленой Майоровой, Андреем Житинкиным, Алексеем Яковлевым. По злой иронии судьбы, большинство из этих людей не доживут до 40 лет. Первым уйдет сам Нефедов, потом покончит с собой Майорова, а спустя два года в автомобильной катастрофе погибнет Дворжецкий. Говорят, когда на их курсе работал штатный психолог, только у двух студентов были похожие тесты: у Нефедова и Майоровой. Они сошлись в двух общих показателях: завышенном чувстве вины и радикализме. Причем эти показатели превышали «санитарную норму», то есть наводили на тревожные мысли. Но тогда об этом никто не задумывался. Может быть, зря. Поскольку именно эти два человека впоследствии уйдут из жизни в результате самоубийств.

Дебют Нефедова в кино состоялся в 1979 году, когда он учился на третьем курсе. Сам Никита Михалков пригласил его на роль второго плана в свою картину «Пять вечеров». Дебют получился успешным, поскольку фильм вышел отменного качества и стал заметным событием в советском кинематографе. После этого предложения от других режиссеров посыпались на молодого актера со всех сторон. Причем все режиссеры были из разряда ведущих. Так, Вадим Абдрашитов взял Нефедова в картину «Охота на лис», Сергей Соловьев – в «Наследницу по прямой», Родион Нахапетов – в «Зонтик для новобрачных».

Не менее насыщенной была творческая деятельность Нефедова и на театральном поприще. Закончив ГИТИС в самом начале 80‑х, он попал в труппу Центрального детского театра, где сразу стал играть ведущие роли. Зрители специально шли в этот театр, чтобы посмотреть на игру Игоря Нефедова, который в те годы ходил в звездах советского кинематографа. А когда в 1986 году Нефедов покинул ЦДТ и вернулся под крыло своего «крестного отца» и учителя Олега Табакова, эти же поклонницы стали осаждать уже «Табакерку» на улице Чаплыгина. Тогда всем казалось, что эта слава будет длиться если не вечно, то во всяком случае долго. Но все вышло иначе.

В первый раз Нефедов женился, еще когда учился в ГИТИСе. Его женой стала балерина Большого театра Алина. Но этот студенческий брак столь же быстро распался. Уже спустя год Алина собрала свои вещи и ушла от мужа, сообщив ему на прощание, что полюбила другого человека. Для Нефедова этот поступок был настоящей трагедией. Он искренне любил Алину, связывал с ней будущие надежды на счастливую семейную жизнь и совсем не ожидал такого поворота. Желая вернуть жену обратно, он стал приходить к ней в театр, караулил ее возле дома, пытался ворваться в ее квартиру. Но Алина и слышать ничего не хотела о том, чтобы вернуться обратно. Тогда, в порыве отчаяния, Нефедов решил покончить с собой. Он соорудил из веревки петлю, встал на табурет и уже простился с жизнью, когда в комнату вошел его приятель актер Андрей Смоляков. Задержись он на несколько минут – и трагедии было бы не миновать. Позднее, вспоминая этот случай, Нефедов признается своим друзьям, что у него нет ни страха, ни раскаяния за тот случай. Зато осталось полузабытое ощущение свободы. «Мне понравилось это состояние», – признался тогда Нефедов. Друзья сочли эти слова за шутку, не подозревая, что очень скоро Нефедов опять захочет ощутить это «состояние свободы». Только в этом случае никого поблизости уже не окажется.

Второй женой Нефедова стала актриса театра «Современник» Елена Казаринова, с которой он познакомился в конце 80‑х, когда вернулся в «Табакерку». На тот момент Елена была разведена, но официального штампа в паспорте у нее не было. Тогда Нефедов отправился домой к ее бывшему мужу и уговорил его ускорить развод. Потом он пришел к Елене и сказал: «Давай пошутим – поженимся». Девушка согласилась. Шутка получилась на славу: в День смеха, 1 апреля 1987 года они поженились. Свадьбу гуляли в шикарном ресторане «Арагви». Нефедов, будучи звездой советского кинематографа, мог позволить себе заказать именно этот ресторан. Кроме этого, ему от театра преподнесли подарок – трехкомнатную квартиру в районе метро «Бауманская». Короче, все тогда в его жизни складывалось как нельзя лучше.

Последней звездной ролью Нефедова в кино стала роль сыщика в телевизионном фильме «Криминальный талант». Эта картина вышла на голубые экраны в 1988 году и была очень тепло принята зрителем. И хотя звездой фильма стал не он, а дебютантка Александра Захарова, однако и Нефедову перепала немалая доля славы. Правда, длилось это недолго. Вскоре после этого советский кинематограф канул в Лету, и для Нефедова, как и для большинства актеров, наступили черные дни. Его перестали приглашать сниматься в кино, поскольку от прежнего Нефедова уже мало что осталось. Из обаятельного и романтичного юноши Нефедов превратился в этакого мачо, покорителя дамских сердец. Он, конечно, мог играть каких‑нибудь суперменов или, на худой конец, бандитов, но отнюдь не тех сентиментальных юношей, каких он создавал до этого. Одного из таких героев он, кстати, и сыграл на рубеже 90‑х: в фильме «Авария – дочь мента» Нефедов играл одного из подонков, которые насилуют 17‑летнюю девушку. В другие времена Нефедов никогда бы не согласился играть такого героя, но тут просто был вынужден пойти на это: и деньги нужны были, и машину он хотел научиться водить (во время съемок ему это пообещали).

Говорят, Нефедов неоднократно звонил домой режиссерам, которые когда‑то снимали его в кино: Михалкову, Абдрашитову. Но те ничем не могли порадовать актера: ролей для него в их новых фильмах не было. И они успокаивали Нефедова стандартной фразой: «Надо ждать». А тот ждать не хотел. От этого у него начались проблемы с алкоголем. Впрочем, он и раньше позволял себе прикладываться к бутылке, но в начале 90‑х это стало для него настоящей проблемой. В итоге у него начались нелады в семье. Когда в ноябре 1993 года ситуация накалилась до предела, Нефедов ушел из дома – переехал жить к знакомым. Однако официально с женой он не разводился, поэтому периодически навещал ее и дочку Лены от первого брака, которую он тоже сильно любил. И почти все деньги, которые зарабатывал, отдавал им.

На почве пьянства у Нефедова окончательно пошла под откос и театральная карьера. Табаков долго терпел выходки своего некогда любимого ученика и не выгонял его из театра только по одной причине – Нефедов был ему как сын. Но черная кошка в итоге между ними все‑таки пробежала. Все случилось в марте 1993 года, когда театр отправился на гастроли в Японию. У Нефедова была главная роль в спектакле «Обыкновенная история» – он играл Адуева, – но он позволил себе не прийти на первую же репетицию. Терпение Табакова лопнуло, и вечером он объявил Нефедову, что снимает его с роли. И Адуева сыграл начинающий актер Евгений Миронов. И за все 45 дней пребывания театра в Японии Нефедов так ни разу и не вышел на сцену. В итоге, когда театр вернулся на родину, гонорар за эту поездку ему не выдали. Однако из театра Нефедов тогда не ушел и даже продолжил репетировать роль в спектакле «Механическое пианино». 28 ноября 1993 года должна была состояться его премьера. Но за неделю до нее Табаков отстранил Нефедова от роли: то ли по причине очередного проступка Игоря, то ли из‑за плохой игры. Это переполнило чашу терпения актера, и он наговорил грубостей своему учителю. Однако даже после этого Табаков оставил его в театре. Правда, теперь их отношения теплыми назвать было уже нельзя.

Как утверждают очевидцы, Нефедова часто преследовали суицидные настроения. Однажды большая компания сидела на берегу Москвы‑реки, и, когда Нефедову показалось, что внимание друзей обращено не к нему, он вскочил на перила моста и хотел броситься вниз. Его с трудом удалось отговорить от этого шага.

Частенько, будучи навеселе, Нефедов заявлял жене: «Рано или поздно я повешусь, запомни это». На что жена отвечала: «Хорошо, только не делай этого дома, дочка испугается». Но Нефедова это не останавливало. Он несколько раз мастерил петли, вбивал крюки под потолок, кричал: «Убери дочь, я это сделаю!» В большинстве случаев это была бравада, игра на публику, но глядеть на это все равно было страшно. И в этом актерстве иногда все‑таки проглядывала правда, тем более сам Нефедов часто повторял: «Я хочу умереть красиво». Красивой смертью он считал именно самоубийство.

Вечером 1 декабря 1993 года Нефедов отыграл в спектакле «Ревизор» и пришел к Елене мириться. Для храбрости привел с собой друга, которого тоже накануне помирил с женой. Разговор был долгий и выматывающий. О жизни, о театре, о планах, о дочери. Все вставало на свои места, намечался выход из пике. Потом Игорь собрался за водкой. Его долго отговаривали: дескать, хватит, потом махнули рукой. Лена на прощание притянула его к себе за шнурки капюшона. И он ушел. Друг тоже засобирался домой. Лена уговаривала его подождать Нефедова. Ждал он недолго, вскоре попрощался и вышел. Почти сразу с лестничной площадки донеслись крики и, как показалось Лене, знакомые голоса. «Еще не хватало на весь дом отношения выяснять, всех перебудят…» – подумала она и открыла дверь, чтобы позвать их в квартиру. Как вдруг услышала голос друга: «Вызывай „Скорую“. Игорь повесился».

Как выяснилось, Нефедов до магазина так и не дошел. Он спустился на площадку между вторым и третьим этажами, вбил в потолок крюк, подобрал с пола чей‑то шарф, завязал петлю и повесился. Что побудило его совершить этот безумный поступок, так и осталось тайной.

 

3 декабря – Василий СОЛОВЬЕВ‑СЕДОЙ

 

Этот композитор сочинил много прекрасных песен, но среди них есть одна, которая сделала его имя бессмертным. После нее этому композитору можно было уже ничего не сочинять и почивать на лаврах всю жизнь. А ведь поначалу большинство коллег композитора эту песню не приняли, назвав ее неудачной. Но когда песня ушла в народ и ее запели чуть ли не в каждом доме, справедливость восторжествовала. Песня называлась «Подмосковные вечера».

Василий Соловьев‑Седой родился 25 апреля 1907 года в Петербурге в крестьянской семье. Его родители были родом с Псковщины, а в Петербург переехали за лучшей долей. Отец будущего композитора устроился работать старшим дворником в доме № 139 по Старо‑Невскому проспекту, мать – горничной у знаменитой эстрадной певицы Анастасии Вяльцевой. Семья Соловьевых была музыкальной: отец играл на нескольких музыкальных инструментах (гармошке, балалайке), мать любила петь и плясать. Так что свои первые музыкальные университеты маленький Вася проходил в кругу своих родных. Особенно он любил слушать граммофон, которым его маму наградила Вяльцева за хорошую службу. Среди пластинок, что были в доме у Соловьевых, преобладали записи самой Вяльцевой – на них она пела свои знаменитые песни: «Тебя не вырвут у меня», «Ах, да пускай свет осуждает», «Ай‑да тройка», «Под чарующей лаской твоею» и др.

Из музыкальных инструментов Василий отдавал предпочтение балалайке, на которой он научился играть еще в раннем детстве (гармошку он полюбит уже будучи взрослым). Потом, когда ему исполнилось 9 лет, он увлекся гитарой, игру на ней он постигал на специальных курсах. Чуть позже в его жизнь войдет и фортепиано, которое он полюбит благодаря кино. В годы Гражданской войны Василий станет страстным киноманом и будет сутки напролет не вылезать из синематографа, где фильмы с участием Веры Холодной и Чарли Чаплина шли под музыку таперов, игравших на фортепиано. Под впечатлением этих просмотров Василий в 1919 году станет брать уроки игры на фортепиано у пианиста Бориса Камчатова. Благодаря этим урокам Соловьев стал зарабатывать свои первые музыкальные гонорары, участвуя в различных клубных вечерах (особым успехом пользовалась его импровизация на тему романса «Пара гнедых»), играя в кинотеатрах. В 1925 году Соловьев устроился пианистом‑импровизатором на Ленинградское радио и в течение трех лет аккомпанировал на утренних сеансах гимнастики.

Стоит отметить, что старший брат Василия Сергей тоже подавал большие надежды как музыкант, и отец советовал ему идти по стопам младшего – поступать в музыкальную школу. Но Сергей не захотел этого, заявив: «Что я, подобно малышам, буду бегать с нотной папкой!» В итоге он устроился диспетчером в одно из учреждений. Там познакомился с компанией молодых бездельников, которые все вечера проводили в питии и веселии. Когда у Сергея кончились деньги, он совершил растрату. И угодил в тюрьму на три года. Многим тогда казалось, что его судьба сломана навсегда. Но он все‑таки сумел встать на ноги: бросил пить, воевал на фронте. Волею судьбы, из жизни оба брата уйдут почти одновременно.

В 1929 году Соловьев поступил в Центральный музыкальный техникум, имея за плечами богатый практический опыт, но при крайней скудости теоретических знаний. Однако таких, как он, в те годы было очень много: молодых и дерзающих людей, которые мечтали построить новое общество. Но эта неуемная энергия часто выходила боком их обладателям: они слишком быстро хотели всего достичь и не хотели долго учиться. Вот и Соловьев, поступив в техникум, а потом и в консерваторию по классу композиции к Петру Рязанову, стал пренебрегать некоторыми дисциплинами и в итоге диплом получил позже всех – из‑за незачета по иностранному языку. Впрочем, так было не только у Соловьева, но и у многих других известных музыкантов, учившихся вместе с ним: И. Дзержинского, В. Богданова‑Березовского, Б. Битова и др.

Несмотря на то что тридцатые годы были временем стремительных композиторских взлетов, Соловьев шел к своему триумфу медленно. Его путь к славе являл собой неторопливый процесс накопления умений, скрытый за внешней беззаботностью. И в то время как имена некоторых из его коллег‑сверстников – Дмитрия Шостаковича или Иосифа Дзержинского – уже вовсю гремели по всей стране, про Соловьева пока еще никто не знал.

Первая известность пришла к Соловьеву в 1936 году, когда на ленинградском конкурсе массовых песен премии получили сразу две его песни: «Парад» и «Песня о Ленинграде». А песня «Гибель Чапаева» была опубликована на страницах газет «Смена» и «Красный Балтийский флот», что было показателем большого ее успеха у слушателей. Однако до всенародного признания и славы было еще далеко. В те годы композитором, чьи песни распевала вся страна, считался Исаак Дунаевский. Будучи всего на шесть лет моложе Соловьева, он сумел так стремительно взлететь на самый верх эстрадного Олимпа, что казался для всех своих коллег настоящим мэтром. Не случайно именно Дунаевский и его постоянный соавтор поэт Лебедев‑Кумач были первыми из музыкантов, кого удостоили высоких правительственных наград: орденов Трудового Красного Знамени.

В те годы Соловьев много работает, пытаясь достичь славы своих же коллег, с которыми он вместе учился в консерватории. Например, после успеха оперы Дзержинского «Тихий Дон» он пытается создать оперу «Дружба», причем в соавторы берет самого Михаила Булгакова. Однако дальше написания либретто дело у авторов не пошло, и опера о дружбе колхозников и пограничников на свет так и не появилась.

В самом конце 30‑х Соловьев пишет балет «Тарас Бульба», который ставят сразу два театра: Большой в Москве и оперы и балета в Ленинграде. Но большого успеха эта постановка не имела. Как писалось про автора балета в одной из статей: «Композитор не лишен дарования, но не имеет данных музыкального драматурга для того, чтобы браться за монументальное сценическое полотно». Однако именно этот балет явил музыкальному миру новое имя композитора – Соловьев‑Седой (это имя значилось на всех афишах к «Тарасу Бульбе»).

Со своей женой Татьяной Рябовой композитор познакомился в конце 30‑х. Это случилось в Крыму, в Судаке, где оба они любили отдыхать. Их первая встреча произошла на пляже, куда Татьяна (она была пианисткой) пришла с певицей Риччи Чертковой, а Соловьев‑Седой с друзьями – композиторами Иосифом Дзержинским и Николаем Ганом. С первой же встречи между молодыми людьми сложились дружеские отношения, и они весь отпуск провели вместе. А когда пришла пора расстаться (срок путевки Соловьева‑Седого истек чуть раньше), случилось неожиданное: композитор решил остаться в Крыму на правах «дикаря», чтобы не разлучаться с Татьяной. Он устроился ведущим концертов, а жить стал в одном из двух домиков, предназначенных для проживания членов артистической бригады.

Вернувшись в родной Ленинград, молодые продолжили свои встречи. А спустя два года поженились.

Настоящая слава пришла к Соловьеву‑Седому в лихую военную годину. Как и большинство его соотечественников, преисполненных лютой ненавистью к врагу, он был готов отдать все свои силы для наступления скорой победы и поэтому работал не покладая рук. Эта ненависть к врагу родила у композитора небывалое вдохновение, которое и стало причиной его последующего триумфа. Как писали позднее его биографы: «В суровое и мужественное время Соловьев‑Седой избавился от колебаний, неторопли