Августа – Александр ДЕМЬЯНЕНКО

 

Этот актер снялся в нескольких десятках фильмов, однако людям по‑настоящему полюбился только в одной роли – находчивого студента Шурика. Сам актер долго не мог смириться с подобным отношением поклонников к своему таланту, поскольку считал себя многоплановым актером, способным играть не только комедийных героев. Однако изменить своих поклонников ему так и не удалось.

Александр Демьяненко родился 30 мая 1937 года в Свердловске и все свои творческие задатки и любовь к театру унаследовал от отца: тот закончил ГИТИС, в 20‑е годы играл в спектаклях «сине‑блузников», после чего уехал в Свердловск, где состоял сначала в труппе оперного театра, затем работал в консерватории (преподавал там актерское мастерство). Отец по выходным устраивал массовые гуляния в парках культуры и активно привлекал к этим мероприятиям сына. Кроме этого, юный Александр посещал кружок художественной самодеятельности при местном Дворце культуры и, по словам многих знавших его тогда, имел неплохие успехи в сценической деятельности. Однако, когда наш герой окончил школу и перед ним встал вопрос о выборе пути, он все же решил не связывать свою судьбу с театром – уж больно ненадежной в смысле заработка считалась тогда эта профессия. Зато юристы были в почете. Эту профессию и выбрал наш герой. На дворе стоял 1954 год.

Ровно полгода Демьяненко исправно посещал юридический факультет, после чего внезапно понял, что эта профессия не для него. И его вновь потянуло на сцену. Немалое значение при этом имело то, что несколько его старых приятелей по драмкружку (среди них были ныне известные актеры Альберт Филозов, Юрий Гребенщиков) надумали ехать в Москву поступать в ГИТИС. С ними заодно в Первопрестольную отправился и наш герой. В итоге из того «свердловского десанта» в ГИТИС поступило всего семь человек. Среди этих счастливчиков был и Саша Демьяненко.

Демьяненко был еще студентом, когда на него обратили внимание кинематографисты. Его крестными отцами в кино стали молодые режиссеры Александр Алов и Владимир Наумов, которые в 1957 году пригласили Демьяненко в свою картину «Ветер» на роль застенчивого интеллигентного юноши Мити. Видимо, общение с молодым актером пришлось по душе режиссерам, и спустя три года они уже взяли его на главную роль – в их картине «Мир входящему» Демьяненко сыграл младшего лейтенанта Советской армии Ивлева. Именно эта роль и принесла Демьяненко первый шумный успех.

Картина вышла на широкий экран благодаря случайности. Руководство Госкино в процессе всей работы над фильмом вносило в него всевозможные поправки, резало фильм по живому и в какой‑то момент вообще хотело его закрыть. Но этого, к счастью, не случилось. Правда, начальники на нем все равно отыгрались. Было сделано всего 370 копий картины, и в основном их прокатывали в провинции. В прессе не было опубликовано ни одного положительного отзыва на нее, зато отрицательных появилось в избытке. В одной из статей, например, фильм обвинили в «экспрессионистической неправде на тему войны».

В то же время на Западе фильм «Мир входящему» получил диаметрально противоположные отзывы. На фестивале в Венеции в 1961 году он был удостоен сразу двух наград: «Золотая медаль» и «Золотой кубок». Так имя Александра Демьяненко впервые громко прозвучало на весь кинематографический мир.

Почти одновременно с «Миром входящему» на экраны страны вышли еще две картины с участием нашего героя. На этот раз – произведения легкого жанра: мелодрама с элементами комедии «Карьера Димы Горина» и комедия «Взрослые дети». В отличие от «Мира входящему» эти фильмы не имели никаких нареканий со стороны высокого начальства, успешно вышли в прокат и собрали хорошую кассу.

К середине 60‑х Демьяненко уже был достаточно известным актером из плеяды молодых. Причем он одинаково талантливо играл самые разные роли: и комедийные, и драматические. Поэтому к середине 60‑х актер стоял как бы на распутье между двумя этими жанрами. В итоге победила комедия, хотя сам Демьяненко впоследствии расценит эту победу как свое актерское поражение.

В те годы Демьяненко можно было смело назвать популярным актером, но без приставки «супер». Однако в 1965 году эта приставка приклеилась к нему навсегда благодаря великому комедиографу Леониду Гайдаю, который пригласил Демьяненко на роль обаятельного студента Шурика в свою комедию «Операция „Ы“. Но мало кто знает, что попал наш герой на эту роль в общем‑то случайно.

В первоначальном варианте сценария главный герой носил совсем другое имя – Владик. И когда Гайдай искал на эту роль достойного актера, он буквально сбился с ног. В одной только Москве через сито кинопроб прошло больше сотни актеров. Причем среди них были актеры, которые вскоре станут знаменитыми: Александр Леньков, Виталий Соломин, Сергей Никоненко, Евгений Жариков, Владимир Коренев, Геннадий Корольков, Иван Бортник, Валерий Носик, Всеволод Абдулов, Александр Збруев, Андрей Миронов. В итоге после долгих поисков худсовет «Мосфильма» остановился на кандидатуре Валерия Носика, хотя сам Гайдай сомневался. Помог, как всегда, случай.

Еще в процессе работы над сценарием Гайдай пришел к убеждению, что главного героя он будет списывать… с себя. Вот почему даже внешне Владик был выписан в сценарии как копия Гайдая: длинный худой юноша в очках. Как заметит много позже жена режиссера Нина Гребешкова: «Владик – это сам Леонид Иович. Все его поступки, жесты… Конечно, актер преломил их через себя. Но образ шел от Лени. Он действительно был таким – нескладный, наивный и очень порядочный…»

Рекомендованный Гайдаю Валерий Носик под выписанный Гайдаем образ не подходил, поэтому он продолжал поиски более подходящих кандидатов. И тут кто‑то в съемочной группе произнес фамилию очень популярного молодого актера Александра Демьяненко. Взглянув на его фотографию, Гайдай мгновенно обнаружил внешнее сходство с собой. В итоге 11 июля 1964 года Гайдай отправляется в Ленинград на личные переговоры с Демьяненко. Их встреча принесла положительные результаты: оба остались довольны друг другом. Как расскажет позднее сам Демьяненко: «Я как прочел сценарий „Операции „Ы“, понял, что фильм обречен на успех, – ничего подобного в нашем кино тогда не было“. Утвердив Демьяненко, Гайдай решил поменять имя главному герою: из Владика он превратился в Шурика.

«Операция „Ы“ вышла на широкий экран в 1965 году. Для Демьяненко прокат того года был по‑настоящему урожайным, поскольку, кроме этого фильма, тогда на экраны страны вышли еще две картины с его участием. Только это были не комедии, а фильмы, относящиеся к героико‑приключенческому жанру. Причем в обоих фильмах молодой актер играл… бесстрашных чекистов, но из разных времен: в „Сотруднике ЧК“ это был начинающий сотрудник „чрезвычайки“ времен Гражданской войны, а в „Государственном преступнике“ – опытный сотрудник КГБ середины 60‑х, разоблачающий матерого изменника Родины. Однако всесоюзную славу Демьяненко принесли не эти герои без страха и упрека, а добрый и наивный студент Шурик из гайдаевской комедии.

Та слава, которая обрушилась на актера после этой роли (а Шурика он затем сыграл еще в двух фильмах Гайдая), буквально повергла актера в шок. Такого ажиотажа вокруг своей персоны он просто не ожидал. Нет, ему и до этого люди не давали прохода на улице, просили автографы, но все это было в рамках приличия. Теперь же случился настоящий обвал: выйти на улицу актеру стало просто невозможно. Едва он появлялся там, как люди бросались к нему навстречу с громкими криками: «Шурик! Шурик!» А поскольку Демьяненко был человеком очень замкнутым и терпеть не мог никакого ажиотажа вокруг своего имени, его жизнь с этого момента превратилась в кошмар. Но и это было еще не все. Под влиянием Шурика большинство режиссеров перестали видеть в Демьяненко актера драматического плана и отныне стали предлагать ему одни комедийные роли. И этот поворот актер переживал еще сильнее, чем преследование неугомонных поклонниц. Одно время даже сильно выпивал, пытаясь в стакане с вином утопить свою неудовлетворенность. От скатывания в пропасть алкоголизма актера спасла новая работа: он нашел себя в дубляже – его голосом заговорили многие звезды зарубежного и советского кино. А чуть позже изменилась в лучшую сторону и личная жизнь актера.

Со своей первой женой Демьяненко познакомился еще в юности, когда играл в драмкружке свердловского Дворца пионеров. В конце 50‑х молодые поженились. И в течение нескольких лет вынуждены были ютиться по чужим углам. Так продолжалось до начала 60‑х, когда Демьяненко предложили переехать в Ленинград, чтобы работать в штате «Ленфильма», и выделили там квартиру. Его первый фильм в ранге «ленфильмовца» – «Порожний рейс» Владимира Венгерова.

С первой женой Демьяненко прожил двадцать лет. Потом ушел к другой женщине, не взяв с собой практически ничего, кроме чемодана с одеждой и бельем. Новой избранницей его стала ассистент режиссера с «Ленфильма» Людмила. Она работала на киностудии «Ленфильм» с 1968 года, сначала ассистентом, затем режиссером дубляжа. И, конечно, знала, что есть такой артист – Демьяненко. Но ей было не до мужчин: она только что развелась, вздохнула полной грудью и счастливо жила вдвоем с дочкой Анжеликой. А потом она работала на дубляже в темноте, поэтому не разглядывала мужчин, да и ее не всякий мог рассмотреть. Поэтому для нее было полной неожиданностью, когда однажды Демьяненко явился в их звукорежиссерский «предбанник». Вызвал Людмилу в коридор и протянул красивую коробочку. В ней лежало несколько шоколадок, и на каждой было написано «Toблер». Это женщину сразило в самое сердце. Она знала, что Демьяненко в тот момент озвучивал западногерманский фильм «Трое на снегу», где главного персонажа звали Тоблер. А перед 8 Марта Демьяненко явился опять – с цветами и снова с коробочкой. Вручил и, чтобы не смущать Людмилу, быстро ушел. В коробочке оказались французские духи «Клима» – жуткий дефицит по тем временам.

Если бы эти подарки делал актер, мечтающий попасть на картину и в этом смысле зависящий от Людмилы, все было бы понятно. Но ему от нее ничего не надо было – он был королем дубляжа. Вот тут‑то у женщины и возникли определенные подозрения. А потом он как‑то подвез ее от студии на своей машине к приятельнице. Этим их контакты и ограничивались. Как вдруг однажды в два часа ночи в дверь Людмилы кто‑то позвонил. На пороге стоял Демьяненко. Он сказал: «Людмила Акимовна, я к вам пришел навеки поселиться». С этого момента они стали жить втроем.

В 80‑е годы Демьяненко записал на свой счет еще несколько десятков ролей, но все они были эпизодические и мало кому запомнились. А в следующее десятилетие, когда советский кинематограф почил в бозе вместе со страной, работы у Демьяненко и вовсе почти не стало. Не лучшим образом обстояло дело и в Театре комедии, где он был занят всего в одном спектакле. Единственным местом, где Демьяненко что‑то мог заработать, было Ленинградское телевидение.

Газеты вспомнили про Демьяненко в мае 1997 года, когда ему исполнилось 60 лет. А спустя два года пресса вспомнила об актере уже по другому поводу – печальному.

Проблемы с сердцем начались у Демьяненко за несколько лет до смерти. Но к врачам актер ходить не любил, а если у него появлялись боли, обходился дежурной фразой: «Что‑то давит». И все. Но летом 99‑го жена Демьяненко настояла на том, чтобы он сделал кардиограмму в актерской поликлинике «Ленфильма». Актер согласился. Когда Демьяненко поставили диагноз «больное сердце» и предложили сделать шунтирование, он испугался. Он не мог себе представить, как ему будут распиливать грудную клетку электропилой. Родные от него эту деталь скрывали, но он сам узнал от друзей, которые уже через это прошли. Возможно, им пришлось бы еще долго его уговаривать, но случился инфаркт…

Как назло, в это время вся кардиохирургия города на два месяца ушла в отпуск. Оставалось ждать. Была договоренность, что, как только кардиохирургия выйдет из отпуска, Демьяненко сделают операцию. Врачи начали работать 23 августа, но за день до этого у актера случился очередной инфаркт (третий по счету за короткое время), и уже ничего нельзя было сделать. Как показало вскрытие, к шестидесяти двум годам у Демьяненко практически не осталось живого места на сердце. Такое саморазрушение – удел людей, переживающих все внутри себя.

В последнюю неделю Демьяненко часто звонил отцу в Свердловск. Говорил все больше на отвлеченные темы: вспоминал детство, юность. Отцу тогда показалось, что сын предвидит свой конец. В его словах чувствовалась ностальгия по Свердловску, по детским и юношеским годам, проведенным здесь. «Очень скучаю по тебе, по городу…» – это последнее, что произнес Демьяненко по телефону накануне смерти.

Когда актера хоронили на Серафимовском кладбище, режиссер Виктор Сергеев сказал печальную фразу: «Со смертью Саши мы потеряли едва ли не последнюю легенду отечественного кино». Да, звезды уходят, но память о них остается. Пока она жива, значит, живы и те, о ком мы помним.

 

Августа – Елена МАЙОРОВА

 

В свое время о трагедии, случившейся с этой актрисой, писали все российские печатные издания. О ней написана книга, снято несколько документальных фильмов. Однако нигде так и не была объяснена подлинная причина этой трагедии. Тайну ее актриса унесла с собой.

Елена Майорова родилась за тысячи километров от Москвы – в городе Южно‑Сахалинске. Театром заболела еще в школе, когда в третьем классе стала посещать театральную студию при городском Дворце пионеров. Очевидцы утверждают, что уже тогда у нее появилась маниакальная мечта – переехать в Москву и стать знаменитой. Собственно, в такой мечте не было ничего необычного – подобные грезы одолевали миллионы советских мальчишек и девчонок, живших в провинции. Другое дело, что большинству из них эта мечта оказалась не под силу. А вот Майорова своего добилась. Несмотря на то, что на пути к этому ей пришлось преодолеть немыслимые преграды и трудности.

Сразу после окончания школы Майорова приехала покорять Москву, но с первого захода ее ждала неудача – ни в одно театральное училище ее не приняли. Тогда Елена подала документы в строительное ПТУ № 67. Но с мечтой о театре она не рассталась. Через год вновь сделала попытку поступить в ГИТИС и на этот раз победила – ее приняли. Но родное ПТУ не хотело отпускать свою ученицу, требуя положенной трехлетней отработки. Чтобы решить эту проблему, Елене пришлось обращаться за помощью к своему педагогу Олегу Табакову. Тот пошел навстречу девушке и согласился выплатить штраф в 112 рублей, после чего Майорову благополучно отпустили из ПТУ. Как признается позже Олег Павлович: «Роман у меня был с другой студенткой, Мариной Зудиной, а по‑человечески я любил двух других своих студенток – Елену Майорову и Ларису Кузнецову».

Прирожденная отличница, Елена Майорова и в институте не подкачала: все четыре года учебы в ГИТИСе она была лучшей. Однако тогда же обнаружилось и другое. На их курсе работал штатный психолог, который в порядке эксперимента пытался подверстать к делу театрального образования научную психологическую базу – тестировал студентов. Майорова и здесь была впереди. Но два ее показателя совпали с показателями ее однокурсника Игоря Нефедова: чувство вины и радикализм. Причем эти показатели превышали «санитарную норму», то есть наводили на тревожные мысли. Но тогда об этом никто не задумывался. Может быть, зря. Поскольку в 93‑м Игорь Нефедов покончил с собой. А спустя три с половиной года ушла из жизни и Майорова.

После окончания ГИТИСа творческая карьера Майоровой складывалась вполне благополучно. Еще студенткой она начала сниматься в кино и, хотя в подавляющем числе фильмов играла роли малоинтересные, зрителю сумела запомниться и приобрела вполне ощутимую популярность. А вот в театре ее дела обстояли куда лучше. В начале 80‑х она поступила во МХАТ к Олегу Ефремову и там переиграла массу прекрасных ролей: от Анны Федоровны в «Варварах» и Элмиры в «Тартюфе» до Лизы в «Горе от ума» и Нины Заречной в «Чайке». Ефремов ее буквально боготворил и считал одной из лучших своих актрис. А потом и вовсе влюбился в нее. Но когда в 1986 году Ефремов сделал ей официальное предложение руки и сердца, Елена ему отказала. Великий режиссер был потрясен этим отказом. Говорят, поначалу он возненавидел Елену и вымещал свой гнев на репетициях – гонял ее как сидорову козу. Потом постепенно остыл. Однако боль в сердце у него осталась. И когда Елена погибла, даже не пошел на похороны. А спустя два года и сам ушел из жизни. Говорят, он перед смертью признавался, что бессонными ночами его навещают призраки мхатовских мертвецов. И чаще других приходит Майорова.

Прежде чем найти свою главную любовь, Майоровой пришлось изрядно помучиться. Ее первый брак оказался неудачным и скоротечным. Она вышла замуж в конце 70‑х во многом для того, чтобы получить московскую прописку. Жили молодые в полуподвальной комнатушке в общежитии Художественного театра, и из мебели у них были лишь широченная кровать и тумбочка. Не вынеся тягот семейной жизни, муж вскоре вернулся к родителям. А Елена закрутила роман с известным актером МХАТа. Но тот был женат и уходить от своей супруги явно не собирался. Когда Майорова это окончательно поняла, она указала любовнику на дверь. Хотя сильно его любила. Ее сосед по квартире потом будет вспоминать, что первое время после расставания со своим возлюбленным Майорова каталась по полу и заклинала: «Отпусти меня, отпусти!» Так она освобождалась от своей дикой любви.

Наконец в 1984 году Майорова встретила своего последнего мужа. Причем без мистики не обошлось. Она сидела с подругой в ее комнате в театральном общежитии и изливала душу. И на ее словах: «Мне кажется, что мой главный человек где‑то рядом. Вот сейчас дверь распахнется, и он войдет», – дверь действительно открылась и вошел художник Сергей Шерстюк. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. В сентябре 86‑го Сергей сделал Елене предложение, а в январе следующего года они поженились.

Между тем начало 90‑х складывалось для Майоровой вполне благополучно. В МХАТе имени Чехова она продолжала играть роли одна лучше другой, ей стали предлагать роли в кино. Она снималась у Владимира Хотиненко, Александра Митты, Александра Орлова. Короче, внешне ее жизнь казалась благополучной. Но это было только внешне. Внутри же у Майоровой что‑то надломилось. Как она сама призналась в одном из тогдашних интервью: «От детских мечтаний ничего не осталось. Порой бывает до такой степени „весело“, что даже скучно».

Говорят, надлом в душе у Майоровой произошел в 94‑м, когда из жизни ушел ее тесть – генерал‑майор ПВО Александр Сергеевич Шерстюк. Он любил свою невестку как дочь, и она отвечала ему тем же. Тесть был настоящим хозяином в доме, главой клана, его цементом. И когда его внезапно не стало (он умер от инфаркта), все в их доме превратилось в обыденность. С этого момента Майорова начала пить. Именно потому, что ушел тесть, именно потому, что стало скучно. Говорят, что это пристрастие у Елены было наследственным – от отца. Но в том‑то и дело, что до 94‑го эта страсть в ней едва тлела, а с этого года стала разгораться, как степной пожар.

В декабре 93‑го покончил с собой однокурсник Майоровой Игорь Нефедов. На его поминках актер Евгений Дворжецкий обронил фразу, которой суждено будет стать пророческой: «Ну что, Нефедов, открыл счет?» Так и вышло: вскоре буквально один за другим стали уходить из жизни однокурсники Нефедова. Через четыре года умерла Ирина Метлицкая, потом не стало Елены Майоровой, а затем и Евгения Дворжецкого. В этом списке только два человека покончили с собой: Нефедов и Майорова. Как мы помним, они еще в институте были в группе риска у тамошнего психолога. И склонность к суициду они испытывали постоянно. Взять Майорову. Очевидцы рассказывают, что она пыталась покончить с собой несколько раз. И хотя большинство этих попыток были «театральными», с расчетом на публику, картины это не меняет. Так, однажды Елена попыталась выброситься из окна, но сосед в последнюю секунду успел поймать ее на подоконнике. В другой раз она хотела прыгнуть с поезда, но опять ее успели перехватить. Все эти происшествия потом позволят предположить, что Майорова играла в суицид: видимо, рассчитывала быстро потушить пламя или скинуть платье. С последним действием она не рассчитала. Это шикарное платье из легкой ткани они с мужем купили в магазине на Мэдисон‑авеню в Нью‑Йорке. Оно без пуговиц надевалось через голову и было настолько облегающим, что снимать его без посторонней помощи было крайне затруднительно. Не это ли погубило Елену?

В первые часы после трагедии у милиции была версия, что это убийство. Причем в качестве основного подозреваемого фигурировал муж Елены Сергей Шерстюк. По этой версии выходило, что Сергей приехал с дачи в Москву, поджег жену и тут же умчался обратно. Но эта версия быстро отпала: масса свидетелей видели, что с дачи Сергей в те роковые часы не отлучался.

Вообще подозревать мужа Елены было верхом кощунства. Он всегда любил свою жену, прощая ей не только мимолетные романы, но и ее запои. И те последние деньки лета они собирались провести за городом, лелеяли мечты о счастливой жизни вдвоем. На дачу Лену не отпустили неотложные дела. На злополучную субботу у нее была назначена встреча с режиссером Театра имени Моссовета Борисом Мильграмом. Сергей уехал один. В течение двух дней на пейджер не приходило никаких сообщений: видимо, связь барахлила. Рано утром в понедельник его разбудил странный звук: пищала мышь, попавшая в лапы кошке. С мышиным писком сливались сигналы пейджера. На экране высветилось сообщение: «Куда ты пропал? С Леной беда».

Шерстюк пережил Майорову всего на один год: он умер от рака желудка. Болезнь появилась, еще когда Елена была жива, но начала прогрессировать сразу после ее гибели.

Еще одна версия была связана с последним фильмом Майоровой. В драме «Странное время» Елена играла женщину, которая влюбилась в молодого парня, но тот бросил ее после первой же ночи. Парня играл 27‑летний актер, с которым у Майоровой случился роман. За два месяца до трагедии влюбленные приехали на фестиваль «Кинотавр» в Сочи и практически ни от кого не скрывали своих отношений. Дело у них зашло так далеко, что Майорова даже подумывала уйти от мужа. Однако в отличие от Елены у ее возлюбленного, судя по всему, были совсем другие планы. Говорят, еще на съемках фильма он параллельно с Майоровой крутил романы еще с двумя женщинами: молоденькой актрисой и барменшей Киностудии имени Горького. И Елена об этом знала. Она сильно переживала по этому поводу и всеми правдами и неправдами боролась за свое счастье. Как показали дальнейшие события, эта борьба привела к трагедии. Вот почему на похороны Майоровой вся съемочная группа «Странного времени» пришла в темных очках – не хотели быть узнанными. А режиссер фильма Наталья Пьянкова в первые минуты после того, как узнала о гибели Майоровой, порывалась смыть пленку с фильмом. Ей казалось, что это она виновата в случившемся: свела Майорову с этим актером, толкнула их в объятия друг друга.

Сама Майорова по поводу этого романа тоже не заблуждалась. Незадолго до съемок она крестилась и однажды честно призналась Пьянковой: «Я православный человек, я Бога боюсь. За этот роман он меня накажет…»

К роковым ролям Майоровой можно смело отнести еще две. Это Тойбеле в «Тойбеле и ее демонах» на сцене МХАТа и Глафира Бодростина в телесериале «На ножах». В спектакле Майорова играла еврейку, знавшуюся с нечистой силой, которая только и делает, что грешит, и в конце концов внезапно умирает. В телефильме ее героиня – жена предводителя дворянства, пропитанная нигилизмом и безбожием, соучастница убийства. Оба этих произведения были отмечены знаками множественных несчастий. В «Тойбеле» все началось с гибели Майоровой, потом продолжилось травмой Вячеслава Невинного, который упал в сценический люк, и завершилось смертью от передозировки наркотиков актера Сергея Шкаликова – главного партнера Майоровой в спектакле. После этой смерти спектакль сняли с репертуара.

Что касается телесериала «На ножах», то там мистики еще больше. В одном из эпизодов следовало снять похороны. Поскольку режиссер не хотел снимать на настоящем кладбище, было решено его имитировать. Для этого столярами были сделаны деревянные кресты. Их было ровно пять. И ровно столько же человек ушло из жизни по ходу съемок сериала. Они ушли один за другим: рабочий, теща режиссера, гример, второй оператор. Пятой в этом скорбном списке оказалась Майорова.

Трагедия случилась 24 августа 1997 года. Примерно около половины пятого вечера немногочисленные жители дома № 27 по Тверской улице, гулявшие у себя во дворе, увидели жуткую картину: из подъезда их дома вышла женщина. Она была совершенно обнаженная, а кожа на ее теле была коричневая. Кто‑то из жителей даже подумал: не иначе, кино снимают. Но это было не кино. Женщина медленным шагом прошла внутренний дворик, миновала две арки и вошла в служебный вход Театра имени Моссовета. И вскоре предстала перед взорами вахтерши и охранника. К своему ужасу, те увидели, что женщина коричневая потому, что кожа на ней… полностью обгорела. А вместо волос на голове был пепел, который теперь сыпался на пол. Сказать ничего женщина не могла и только жестами и мычанием хотела что‑то объяснить вахтерше. Но та ничего не понимала.

Спустя несколько минут незнакомка упала на холодный пол и потеряла сознание. Вахтерша немедленно вызвала милицию. Та выяснила, что обгоревшей женщиной была популярная актриса театра и кино Елена Майорова. Прибывшие вскоре медики увезли актрису в Институт скорой помощи имени Склифосовского. Тамошние врачи пришли к заключению, что шансы потерпевшей минимальные – она получила ожоги 2–3‑й степени и обожженными оказались 85 % кожных покровов тела. Вердикт был окончательным: спустя два часа после поступления в клинику, около 19.00, Елена Майорова скончалась, так и не придя в сознание.

Как установило следствие, никакого криминала в случившемся не было: актриса сама облила себя бензином и поднесла спичку. В пользу этой версии говорило и то обстоятельство, что нечто подобное с Майоровой уже происходило. В 86‑м она точно так же собиралась покончить с собой, но тогда бдительные друзья сумели предотвратить трагедию. В этот раз друзей поблизости не оказалось. Однако на вопрос, что же именно толкнуло популярную актрису на акт самосожжения, милиция ответа так и не нашла. Или, может быть, просто сделала вид, что не нашла?

На похороны Елены в Москву приехала вся ее родня: мама (отец приехать не смог – был парализован), сестра, тетки и горячо любимый дядя. Однако, когда их пригласили на сороковины, пообещав оплатить им стоимость билетов и проживание в Москве, предпочли остаться дома. И не из неуважения к покойной. Просто они не хотели вновь соприкасаться с чужим для них миром. Они ведь когда‑то и Елену отговаривали ехать в Москву и становиться актрисой. Та их не послушала. К чему это привело, мы теперь знаем. Говорят, когда в далеком теперь 71‑м в Москве погибла от невостребованности знаменитая киноактриса Изольда Извицкая, ее мать прокляла тот день, когда ее дочь, провинциальная девчонка, загорелась мечтой стать знаменитой. Цели своей она добилась: ярко вспыхнула после фильма «Сорок первый», но ее звезда светила всего лишь несколько лет. Расплатой за этот свет стала гибель в 38 лет. Елена Майорова прожила на год больше. Однако судьба ее во многом повторяет судьбу Извицкой: та же мечта стать знаменитой, короткая слава и такой же трагический уход.

 

Августа – Валерий ПРИЕМЫХОВ

 

Этот человек пришел в кино как сценарист, но волею судьбы стал еще вдобавок прекрасным актером и режиссером. Он играл героев, которых в народе принято называть настоящими мужиками. На их плечах держалась страна, с их помощью вершились трудовые и ратные подвиги. Но в 90‑е времена изменились. Некогда великая страна распалась, а ее многочисленные герои оказались не у дел, уступив место другим героям: жадным и нахрапистым волонтерам бандитского капитализма по‑русски. Тоже настоящим мужикам, но наизнанку. А прежние герои стали уходить из жизни один за другим: кто от водки, кто от страшных болезней, как этот человек.

Валерий Приемыхов родился 26 декабря 1943 года на Дальнем Востоке в городке Куйбышевка‑Восточная Амурской области. Детство его было вполне обычное, как он сам его называл, «индейское». Вместе с друзьями они вечно мастерили какие‑то плоты, постоянно купались, играли в войну. Еще бегали по крышам проходивших мимо поездов. По их дороге было много туннелей, и самый «шик» был – перед туннелем успеть лечь на живот, чтобы башку не сорвало.

Однако детские забавы и драки никогда не могли заслонить для Валерия главной страсти – чтения. Эту страсть ему привила мама, которая очень хотела, чтобы ее сын стал образованным человеком. Отец к этому отношения не имел, поскольку вечно был занят – он работал начальником на строительстве. Однако, когда сын подрос, отец сумел научить сына главному: быть одиноким, а значит, сильным и рассчитывающим только на себя. Эта наука позднее здорово поможет Валерию в его последующих мытарствах.

Чтение стало страстью Приемыхова на всю жизнь. Мальчишкой он, невзирая на жуткие морозы, проходил три‑четыре километра пешком, чтобы набрать в библиотеке кучу книг потолще и запоем читать их по ночам, забравшись под одеяло и вооружившись фонариком. Телевизор он практически не смотрел, поскольку тамошние передачи ну никак не могли тягаться с увлекательной прозой Жюля Верна, Майн Рида или Чарльза Диккенса.

Уже в старших классах Приемыхов сделал первую попытку написать что‑то сам. Причем обязан он был этим не очень красивому случаю, в котором выступил главным действующим лицом. Они с друзьями повадились зарабатывать деньги, подделывая киношные билеты. Делалось это просто. Они подбирали в урне оторванные корешки, после чего дома приклеивали их обратно к билету, а дату аккуратно подчищали лезвием бритвы. И продавали эти подделки у кинотеатра.

Однажды Приемыхову не хватало нескольких копеек на фотопленку (фотоаппарат ему подарил отец), вот он и решил заработать их на продаже фальшивого билета. Купила его какая‑то девчонка, которая буквально светилась от счастья, получив вожделенный билет, – в кассе их уже не было. Она умчалась смотреть кино, а Приемыхову внезапно… стало стыдно. Он вдруг ясно представил себе, как девчонку поднимает с места владелец настоящего билета, как ее уличают в подделке, как она плачет. Проклиная себя за содеянное, Приемыхов убежал домой. И вскоре написал рассказ «Билет», в котором финал был придуман хеппи‑эндовый: герой рассказа шел в кассу, платил деньги за то место, которое было в билете, и девочка спокойно смотрела картину.

Рассказ он отослал в газету «Амурский комсомолец», мысленно мало надеясь на успех. Но его напечатали. Когда об этом узнали его родители, они отнеслись к этому равнодушно. Они посчитали это всего лишь баловством, поскольку никогда не думали, что их сын станет писателем – по их планам он должен был получить настоящую серьезную профессию.

Закончив школу, Приемыхов подал документы в авиационный институт. Он с детства мечтал стать летчиком и даже наколку как‑то хотел выколоть: аэроплан и надпись «Буду летчиком». Но удобного случая для наколки не представилось, что оказалось весьма кстати – в авиационный Приемыхова не приняли. Он срезался на тригонометрии и, когда выходил на ватных ногах из аудитории, услышал за своей спиной фразу, которая в итоге круто изменила его жизнь. Кто‑то из абитуриентов тогда сказал: «Ну, с Дальнего Востока, они все тупые». Этот вердикт Приемыхов опровергал потом всю свою жизнь. Как мы теперь знаем, опроверг.

После провала в институте Приемыхов устроился на закрытое предприятие (почтовый ящик, как тогда называли такие учреждения) «Казань‑421» токарем. Снял комнату. И пока не получил первую зарплату, жил практически впроголодь. Спасался только тем, что воровал яблоки в саду у хозяев комнаты. А попросить денег у родителей Приемыхов не мог – гордый был.

Однажды с кем‑то за компанию Приемыхов пришел в народную театральную студию. Ему понравилось, и он стал туда ходить. В первое время играл какие‑то бессловесные рольки, вроде статуи во дворце Клавдия в «Гамлете». Но сама атмосфера студии ему нравилась – этакое актерское братство.

Спустя год Приемыхов поступил во Владивостокский театральный институт. Там же в первый раз женился. Его избранницей стала первая красавица института Элла. По словам самого Валерия, жениться он не хотел, но Элла сама его на себе женила. Правда, какое‑то время им приходилось скрывать этот факт от всех: и от родителей, и от однокурсников. Так они и жили – тайком. Но ревновал свою жену Приемыхов жутко. Однажды увидел ее идущей по улице с преподавателем, подскочил к ним и стал избивать обоих. Если бы не прохожие, которые сумели оттащить его от жертв, неизвестно, чем бы дело закончилось.

Отучившись три года, молодожены в 1966 году отправились вместе на практику в Уссурийский драматический театр. Жили в общежитии вместе с артистами из цирковой труппы. А спустя год они развелись, причем без всякого скандала.

В первый раз в Москву Приемыхов приехал еще подростком – навестил живущего здесь дедушку. И столица ему тогда не понравилась – суматоха, все куда‑то спешат. К тому же в тот первый раз его обворовали. Способ был классический, он и поныне применяется мошенниками. Суть его такова. Один из мошенников специально роняет на землю пачку с деньгами, а его напарник подбирает и предлагает любому из встречных разделить содержимое пачки поровну. В этот момент первый мошенник возвращается и поднимает скандал. Его напарник обращается к прохожему: мол, отдай ему все свои деньги, а я тебе потом верну из пачки. Доверчивый прохожий соглашается, а затем выясняется, что в пачке настоящая купюра только сверху – остальное «кукла» из ровно нарезанной газетной бумаги.

В следующий раз Приемыхов приехал в Москву уже взрослым человеком – в 69‑м. И цель у него была одна – покорить столицу. Ему это удалось – он поступил сразу в два института: Литературный и ВГИК. Выбрал последний, поскольку ему показалось, что там обстановка серьезнее. Хотя в ту пору представления о кино имел самые смутные, даже фильма «Чапаев» ни разу не видел.

Жить Приемыхова определили в общежитие. Но там обстановка была несподручная для учебы – кутежи, скандалы. Тогда он устроился работать дворником в Библиотеке имени Ушинского и стал жить в дворницкой напротив Третьяковки, где ему никто не мешал готовиться к занятиям. Правда, из‑за этого у него личная жизнь не сложилась. Он тогда познакомился с москвичкой, которую звали Маргарита. Чтобы не ударить перед ней в грязь лицом, он ей наплел про то, что он – потомок Ушинского и пишет историю семьи. Девушка поверила. Но чуть позже случайно увидела его в телогрейке и с метлой в руках. Не сказав ни слова, она развернулась и ушла. Навсегда.

Путь в большое кино начался у Приемыхова с неудачи. В 1976 году на разных киностудиях были приняты в работу сразу три его сценария: «Иван и Коломбина», «Дикий Гаврила» и «Миг удачи». Однако все фильмы в прокате провалились. Приемыхов сильно переживал по этому поводу и одно время даже ничего не писал. Он тогда жил в Ленинграде и работал на «Ленфильме». Там у него родилась единственная дочь Нина – от молодой работницы студии, с которой он состоял в гражданском браке. С этой женщиной он потом переехал в Москву, а дочь они оставили в Ленинграде на попечении родителей невесты.

В это же самое время, в 78‑м, Приемыхов встретил режиссера, который стал его крестным отцом, а вернее, матерью в большом кинематографе. Речь идет о Динаре Асановой. Она тогда снимала картину «Жена ушла», и у нее не было актера на главную мужскую роль. Вернее, актер был – Владимир Высоцкий, – но он сниматься не смог, поскольку плотно был занят в другом фильме – «Место встречи изменить нельзя». Тогда Асанова пригласила Прие