Истерия замужества и деторождения, откуда?

 

Я ни в коей мере не обвиняю женщин, не глумлюсь над их чувством материнства. Я говорю о том, что тема замужества и деторождения звучит все более истерично. Желание выйти замуж и родить детей – естественное для женщины. Но когда девушки в двадцать два года боятся остаться одинокими и готовы выскочить замуж за любого более или менее подходящего кандидата, это настораживает. Женщины без причин боятся «опоздать»: «Часики‑то тикают! Надо торопиться!» Вчерашние подростки уже объяты страхом одиночества. Что уж говорить о женщинах ближе к тридцати? Там просто паника. А страх и паника – самые плохие советчики.

Откуда взялась эта истерика последнего десятилетия? Думаю, из массового сознания и массового страха вымирания.

Любое человеческое сообщество – это организм, живущий по своим законам. И самый главный из них – закон выживания. Количество особей общественного организма определяет его жизнеспособность. Нас становится все меньше и меньше. Поэтому общественный организм, ощущая потерю, стремится нарастить утрачиваемое. А если добавить сюда ощущение нестабильности, страхи и растерянность, пережитые в девяностых, то замес получится крутой. Общество, интуитивно понимая и частично осознавая упадочность происходящего в стране, обороняется на уровне инстинкта выживания.

В повседневной жизни это выглядит вполне невинно. То статистика подбросит дров в костер, то журнальные статьи о женском одиночестве и отсутствии мужчин разожгут страсти. То глянцевые журналы напишут о брачном возрасте, то врачи обзовут женщину тридцати лет «старородящей». И в этом котле формируется страх, побуждающий женщину сбросить напряжение, разрешить, наконец, свою проблему.

Социальная проблема танком проезжает по конкретным человеческим судьбам. И в этом состоянии очень трудно найти опору в себе, выскочить из‑под давления, осознать свою индивидуальность, найти в себе любовь.

Паника и неосознанность толкают к решению, лежащему на поверхности: «Роди себе ребенка и избавишься от страхов!» Не сумев выстроить отношения с мужчинами, видя в рождении ребенка единственный смысл существования, женщина решает: «Сын – смысл моей жизни!»

Звучит красиво, не правда ли? И кумушки, не важно какого сорта и ранга, коллеги ли по серьезной и напряженной работе, подруги, мающиеся с мужьями в своих собственных семьях, бездетные родственницы или ведущие душещипательных радио‑ и телепрограмм повторяют: «Она посвятила сыну всю жизнь!» А дальше – по контексту. Подросший парень – либо свинья неблагодарная, либо преданный и любящий сын. А то, что судьба сына при этом становится судьбой матери и у него почти не остается надежды прожить свою собственную жизнь, как‑то не очень интересует окружающих. Была бы картинка красивой, соответствовала бы высоким нравственным требованиям. А реальная жизнь? Да как‑нибудь устроится.

Женщины, как правило, эту проблему не хотят видеть до тех пор, пока не оказываются в странной или тяжелой ситуации с сыном.

Сам факт рождения ребенка в христианской традиции принято считать Божьим промыслом. Мать, дающая жизнь, превозносится априори. А позвольте спросить: отец вообще ни при чем, он в процессе не участвовал? Мать дала жизнь – и поэтому может вытворять в психологическом плане все, что ей угодно? А задача сына подчиняться ее воле?! И конечно же это положение оправдывается великой любовью. Какой эгоизм? Какая корысть? Какая подмена понятий? Даже думать не смейте и не вмешивайтесь! Материнские чувства святы, мать плохого не сделает.

Я полностью согласна с Анатолием Некрасовым, который пишет о разрушительной материнской любви и о том, что женщине трудно познать свою собственную суть: «Мешают моральные установки, религиозные постулаты и традиции современного общества, заставляющие ставить детей на первое место в жизни. Проблема усугубляется еще и тем, что «святое материнство» заложено религиями в самую глубину верований, и это является основой мировоззрения».

 

 

 

– Люся, мы не можем больше встречаться, у меня появилась постоянная женщина, и это серьезно.

– Мама с дачи вернулась?

 

История:

На приеме у меня женщина, Наталья, пятидесяти девяти лет. Хрупкая, уставшая, вымотанная.

У ее сына, которому тридцать восемь, не складывается жизнь, разваливается семья. Он не работает. Живет рядом с ней, по соседству, в съемной квартире. Все никак не может сделать ремонт в своей и переехать туда. У сына – жена и дочь, девочке двенадцать лет. Наталья практически полностью содержит семью сына.

Сама она вышла замуж очень рано, в двадцать один год. Была красивая романтическая любовь с лазанием в окно по водосточной трубе, с надписями на асфальте, с танцами под дождем. Вся романтика закончилась вместе с беременностью. Молодой муж был совершенно не готов к такому повороту событий. Нет, он конечно же бурно радовался, узнав о ребенке. Не готов он оказался позже, когда пришел токсикоз, перестало хватать денег, а потом родился младенец – и стало не до развлечений. Наталья несколько лет терпела скандалы и претензии мужа, не просила его помогать, справлялась сама. Надеялась, что рано или поздно муж «повзрослеет и поймет». Он ничего не понял, а вот Наталья поняла все, когда муж стал избивать ее практически ежедневно, и решила развестись. Сыну шел шестой год – и женщина поняла: нельзя допускать, чтобы мальчик почти ежедневно видел, как бьют его мать. И из чувства вины она решила всю свою жизнь посвятить сыну, чтобы компенсировать тот урон, который нанесла ему, не сумев сохранить для него отца. Сын стал смыслом жизни Натальи.

Со временем она сделала неплохую карьеру, дала сыну отличное образование. Была счастлива, что уберегла парня от плохих компаний, что сын с ней рядом всегда и везде. У них было полное взаимопонимание, любовь к одним книгам, музыке, живописи. И такая привязанность сына к матери, что все подруги завидовали. У Натальи никогда не было других мужчин, но она и никогда не была одинока. А зачем бы ей нужны были мужчины? Брак ее травмировал, а всякая надежда на взаимопонимание с мужчиной умирала при мысли о том, что это измена сыну. Да и хлопотное это дело – сходиться с чужим человеком. Сыном Наталья восхищалась, любовалась, гордилась. Их часто принимали за пару. Жили они интересно и насыщенно.

Когда мальчик вырос, то работать пошел конечно же в компанию матери, хотя и не по своей специальности. Зато опять рядом, и общее дело еще крепче объединяет.

Когда сын женился, Наталья была счастлива. Невестка ее оказалась тихой скромной девушкой, хозяйственной, домашней. Быстро родилась внучка. Решили, что лучше жить по соседству, чтобы бабушка в любой момент могла помочь. Бабушка и помогала, буквально в любой момент, была в этом необходимость или нет.

Внучка стала называть бабушку «мамуля».

А потом сына захватил творческий поиск. Работа ему наскучила, он разругался с руководством и коллегами. Стал осваивать новые компьютерные программы, делать уроки с дочерью, активно читать… То, что за квартиру платит Наталья, что она же покупает продукты и оплачивает летний отдых внучке, что практически она и есть настоящая хозяйка в доме – никто вроде как и не замечал. Так прожили почти семь лет.

И вдруг гром среди ясного неба: жена сына поставила ему ультиматум: «Или выходишь на работу, или я с тобой развожусь».

Вот тогда‑то мама и поняла, что в тридцать восемь лет ее сын, умный и трогательный, тонко чувствующий и трепетный, оказался полностью несостоятельным в жизни. Ему грозит одиночество или… возвращение к любимой маме.

И заметьте к психологу за помощью обратился не сын, а мама.

Когда он пришел на психотерапию, то все время употреблял местоимение «мы». Мы хотели, мы работали, мы думали… Я задала риторический вопрос: «Мы – это кто?» – ответ был вполне ожидаемый: «Я и мама».

Когда процесс терапии очень близко подошел к разрешению проблемы «пуповины» и оставалось полшага до изменений, мой клиент внезапно заболел ветрянкой. Мама забрала его к себе и начала выхаживать… Все повторилось сначала. Вот такая всепоглощающая материнская любовь.

Есть и другой подход.

 

Хочешь иметь идеального мужика – роди!

 

Психологический инцест не имеет отношения к сексу, хотя в особо тяжелых семейных ситуациях может и привести к нему. Понятие психологического инцеста означает, что ребенок меняет свою естественное положение в семье на роль взрослого. Психологически он становится родителем своего отца или матери либо его партнером по жизни, заменяя эмоционально недоступного или отсутствующего взрослого. Эмоциональный инцест – это крайняя форма пассивного насилия. Женщина, испытывая голод любви и нежности, переносит все свои чувства на ребенка, которого она любит и который любит ее. Фактически делает ребенка своей эмоциональной подпоркой, навязывая ему роль взрослого партнера. С этих пор ребенок утрачивает право на личную жизнь и самостоятельные решения. Возникает невротическая зависимость от матери.

Это говорят сами женщины. Мечта об идеальном мужчине не дает покоя женскому сердцу. Отношения с реальным мужчиной с «джентльменским набором» неудобных в быту свойств представляются порой слишком обременительными. Чаще всего такой синдром встречается у молодых женщин, выросших в семье без мужчин.

Довольно часто девочки незнакомы с мужчинами в быту. Например, в семье – женское царство, ни отца, ни деда, ни дяди. Мама и бабушка рассказывают о мужчинах пугающие и неприятные истории, зато к детям относятся с радостью и умилением (мужчинами девочек пугают, чтобы уберечь от ошибок, а детей просто искренне любят). Или бывает так, что в семье есть и отец, и деды, но впечатления от них настолько неприятные, что портят отношение девочки к мужчинам в целом. Вот и случается перекос. Собственная сексуальность такой женщине представляется постыдной, а отношения с мужем воспринимаются как родственные.

Мужчина, которого она выбирает, для нее в первую очередь хороший друг и надежный партнер. До рождения ребенка молодую пару связывает романтическая любовь, основанная на доверии, уважении, искренности. Действительно, самый надежный фундамент для семьи. А все остальное не обязательно, уступка брачному долгу. Рождается ребенок.

Принято считать, что рождение ребенка укрепляет супружеские отношения, что семья становится таковой лишь после рождения детей.

При этом мы не хотим задумываться о том, какой это стресс для всех. В одночасье меняется статус и мужчины, и женщины, резко возрастает чувство ответственности, повышается уровень тревожности. Девять месяцев беременности хоть и готовят пару к этим изменениям, но большей частью идеалистически. Это ожидание чуда и сказки, а не знание того, что изменится с появлением ребенка в доме. К первенцу невозможно подготовиться теоретически, каждая пара переживает событие по‑своему. И совсем не готовы молодые люди к тому, что детская станет для матери самым главным местом на свете, а отец отодвинется на вторые позиции, на роль помощника.

Появление нового объекта всепоглощающей любви, усталость, привязанность к кормлению значительно снижают сексуальное влечение женщины к мужчине. А уж если говорить о женщинах, у которых оно и до рождения ребенка было глубоко загнано внутрь, то картина получается совсем грустная.

Такое радостное событие – рождение малыша – может стать первым симптомом конца отношений родителей. Это не вписывается в идеальные представления, но случается слишком часто, чтобы остаться незамеченным.