Но после Дон начал свой рассказ.

Тайны наших домов.

— Перед тем как я начну говорить о событиях той ночи, я хочу, чтобы ты для начала сам привёл свою память в какое-то подобие порядка. К тому же, подобным способом я могу убедиться в том, что тебе напрочь не вышибло мозги, и ты до сих пор ещё хоть что-то помнишь, — начал Дон, не сводя глаз с дороги.

 

Я был удивлён такой просьбой, но всё же постарался напрячь всю свою память до предела, и в ней вспышками вскрывались события предыдущего вечера. Словно нить, которую ты только что схватил, но прошла минута — и она незаметно была выдернута из твоих рук. Сейчас моя память очень сильно напоминала дуршлаг с большими дырами. Когда в него начинали вливаться воспоминания — то они мигом просачивались сквозь дыру, в следствии чего получалось «вспышечное» воспоминание.

 

— Я не могу. Я что-то вспоминаю и мигом забываю. Это одновременно неприятно и одновременно страшно, — сказал я, вцепившись руками в свою голову и закрыв лицо коленями, грязными от влажной лесной земли.

— Давай я попробую дать тебе “ключ”, — после этих слов на лице Дона сверкнула многозначительная улыбка.

— В каком смысле “ключ”?

— Не суть совсем. Сконцентрируйся и слушай только мой голос. Это будет что-то вроде гипноза.

 

Я закрыл глаза и “зарылся” в своих коленках для того, чтобы лучше сконцентрироваться. Машина методично скакала по кочкам, а из магнитолы доносился джаз. Я открыл “окно” своей головы и выпустил оттуда все мысли. Я чист как росинка.

 

— Я готов, — решительно вымолвил я и в воздухе вновь начало преобладать молчание.

— Ворона, — сказал Дон, и я тут же почувствовал, словно бы сквозь мою голову пролетела птица. Как выяснилось позже — я впал в некий транс, благодаря которому я отлично ориентировался в своих воспоминаниях.

 

Я вернулся к похоронам вороны, затем всё пошло по хронологии, после похорон я очутился в прихожей, держа в руках две мокрых вещи — мою куртку и куртку нашего гостя. Я повесил их на вешалки в шкафу, и прошёл на кухню вслед за Доном и гостем. Звук сквозь воспоминания доносился очень плохо, как невероятно далёкое эхо. Мы все дружно сели за стол, над нами висела лампа. Новая порция туч надвигалась с Севера. Я решил выпить за это. Старик разлил алкоголь по рюмкам, мы одновременно выпили наши порции. Затем я иду к окну, потом ухожу от окна, сажусь обратно за стол. И…

 

И тут я вновь оказываюсь в машине, приятно ощущая, как большинство дырок в моем дуршлаге уменьшились в диаметре.

 

— Дон, я вспомнил некоторые детали! Я…

— Да, ты уже рассказал мне о них, пока был в трансе. Тот момент, на котором ты прервался — это пока последнее что ты помнишь, но сейчас я дополню всю картину, и тебе придётся вновь уйти в себя.

 

Ты сел обратно за стол и моментально вырубился. Мы со стариком усмехнулись, я ещё долгое время смотрел на тебя, не переставая ухмыляться, пока не услышал, как старик наливает новую рюмку. Я, конечно, был готов принять ещё немного этиловой амброзии (если не метиловой), но отлично уже понимал, что увлекаться таким сомнительным алкоголем не стоит.

 

— Этот дом — будет вашим проклятьем ребята, — сказал старик, доливая рюмку, и при этом горько, но иронично улыбаясь — Он может вас убить, а может и не может. Кто знает! Ибо я впредь до этого дня старался никогда не подходить близко к этому месту. Хотя мне в тот раз даже не удалось толком побывать здесь, но это и к лучшему.

 

— Но почему?

 

— Восемнадцать лет назад в этом доме жила весьма странная супружеская пара. Парень да девчонка, молодые, но уже бледные как сама Смерть. Почему странная? Да потому что эти двое не общались с соседями, редко выходили из дома, и от них вообще ничего не было слышно. Вообще. Только слухи, укатанные мраком, ходили вокруг их союза.

 

— А какие именно были слухи? — спросил я, чувствуя, как его история покрывается весьма интересным шармом, в особенности от того, что в эту историю теперь втянут и я.

 

— Иногда казалось, что в этом доме живут не реальные люди — а призраки. Оно и ясно, ведь всегда то, что окутано тайной, приобретает мистические черты. Я не верил во всю эту белиберду, которая гуляла по округе, пока не пропал наш любимый кот.

 

— Кот?! — выкрикнул я.

 

— Не перебивай. По всей деревне начали массово пропадать эти пушистые домашние любимцы. Сначала исчез один — вышел на улицу и не вернулся, потом второй, потом третий и так далее. Но в моём случае я быстро понял,что что-то не так, потому что наш пушистый ушёл из дома впервые за пять лет, хотя его до этого никогда не тянуло на улицу! Он боялся её! И вот, в один прекрасный день он просто берёт и исчезает! Разумеется, я сразу примкнул к тому лагерю, который считал, что за пропажей кошек стоят наши нелюдимые соседи.

 

— И как? Вы верно догадались? — с нетерпением спросил я, а ты в тот момент недовольно пошевелися и застонал.

 

— Обожди, — сказал старик, наливая новую рюмку, — тебе наливать?

— Нет.

— Мы, с остальными мужчинами деревни собрали небольшую группу и направились к тому дому, дабы устроить там обыск, да и обеспечить лобное свидание с этими двумя. Но…

— Но что?

 

— Как только мы добрались до дома — мы стали свидетелями пожара, который обуглил тамошние кирпичи на долгое время. Мы до сих пор думаем, что жильцы сгорели вместе с домом. Но уцелело только одно место — подвал, находящийся весьма глубоко под землёй, от чего пожарище его там и не достал. И что самое удивительное — мы нашли там наших кошек и маленького мальченку! Он прижимал к себе здорового пушистого кота. Этот мальчик называл себя ребёнком наших нелюдимых соседей. После этого инцидента его взял под свою опеку староста нашей деревни. Этот мальчик — и есть ваш громовой человек, в будущее время.

 

— Но как так вышло, что он стал здесь всем заправлять?

— А кто тебе такое сказал?

— Он сам вломился в этот двор и орал нам про это.

— Пройдёт время, и сами узнаете почему, ибо я видел лопату с намокшими комками земли на ней.

 

Затем ты вдруг соскочил с места и убежал в туалет. Старик тоже встал, попрощался и вышел, прихватив с собой пустой бутылёк. Как только за ним захлопнулась дверь — из туалета выскочил ты и начал “катить бочку” на зеркало. Сейчас я тебя процитирую: «Кто ты блядь! Кто ты!!!!» и со всей силы ударил рукой по стеклу. Затем я ушёл спать, а когда проснулся посреди ночи — не обнаружил тебя нигде. К счастью, я успел заметить что кроссовок на месте не было, из чего я и сделал вывод что ты ушёл в них из дома. Поэтому я завёл машину и отправился тебя искать по всей округе, и в один момент я зашёл так далеко, что мне пришлось ехать в обход через лес, чтобы добраться до дома как можно скорее, ибо у меня уже закрадывалось подозрение о том, что за ночь ты успел вернуться домой. К счастью, чутьё меня не обмануло, и я чуть не сбил тебя на том участке дороги. Вот такие пироги. Осталась лишь самая загадочная часть в этой истории, которую можешь поведать мне только ты.

 

После этого повествование Дона закончилось и он, впервые отведя глаза от дороги, с огромным любопытством смотрел на меня, в ожидании великой истории. Но, черт возьми, мне нечего было ему рассказать, хоть я и слушал всю эту историю с большим интересом.

 

— Дон, прости, но я до сих пор ничего не могу вспомнить, как бы я ни старался, — сказал я, и мне стало до такой степени за себя стыдно, что я даже опустил голову вниз, глядя на свои изрезанные руки.

— Ничего, сейчас мы приедем домой, и там, возможно, ты всё же вспомнишь. И главное — не забудь убрать за собой остатки от разбитого зеркала, а то я совершенно про это забыл.

 

Вспышка.

 

— Постой! Что ты сказал? — вцепившись в руку Дона, спросил я.

— Ничего, сейчас… — ошеломленно отвечал Дон.

— Нет! Последняя фраза!

— Остатки от разбитого зеркала, про которые я забыл, — повторил Дон, чувствуя, что он, так же как и я, напал на след.

— Используй зеркало как ключ! Сейчас же! Давай, сейчас я сосредоточусь.

Я закрыл глаза и упёрся лбом в коленки, освободил голову от мыслей. И…

 

— Зеркало.

 

Я смотрю на то, как из свежих порезов струится кровь, но мне не больно, ибо я пьян. Я буркнул Дону что-то невнятное и отправился спать, улёгшись поблизости с футлярами, в которых было оружие. Затем стало темно. Я уснул. А когда проснулся — чувствовал себя намного бодрее и яснее, чем это было до того как я заснул, но мне очень сильно хотелось отлить.

 

Головная боль преследовала меня даже сквозь транс, затем я сходил в туалет и после этого начали происходить действительно любопытные вещи. Я услышал завывания и глухие стуки, раздающиеся с заднего двора. Меня это сильно удивило, так как я был уверен, что Дон ещё спит, потому что я слышал, как он храпит этажом выше, и я решил сходить и проверить, что там происходит, не зовя на помощь Дона. Я надел кроссовки, и когда я вышел в коридор — я заметил, что из-под двери, ведущей на задний двор, исходит зелёное неоновое свечение. Это было похоже на то, что за дверью стояло что-то очень яркое и радиоактивное.

 

Я с недоверием взялся за ручку двери и открыл её. То, что я там увидел — повергло меня в шок, от чего я и забыл про всё это. Человеку всегда проще забыть о чем-то ужасном, чем бороться с этим и тем самым хранить в себе память о нем. На заднем дворе, группа пушистых бестий, называемых нами кошками, окружила небольшую разрытую кем-то могилку, в которой мы закопали ворону. Из ямы доносилось яркое зелёное свечение. Все кошки смотрели на него, задирая головы вверх и при этом виляя хвостами.

 

Они не выли. Они пели песни. Этот отвратительный протяжный кошачий вой, который мы приняли принимать за кошачью ругань — оказался песней. Так длилось некоторое время, пока кошки не заметили меня. Десятки адски сверкающих глаз устремили свой взор на меня. Песня прекратилась, и вместо этого послышалось визжание. Кошки разбежались кто куда и из маленькой ямки исчезло свечение. Я так и остался смотреть на всё это, как вкопанный.

 

А затем произошло что-то такое, что ввергло меня в шок, и я быстро дал дёру из дома, забываясь в жутком страхе. В подобном состоянии и добежал до леса, пока не рухнул на дороге без сил. То, что я увидел тогда, напугало меня до такой степени, что я не могу об этом вспомнить даже под воздействием транса.

 

— Вот и всё что я помню, Дон.

— Боже, мне до сих пор кажется, что ты напился как черт и поэтому несёшь такую лабуду. Ни тебе, ни старику я не верю.

 

Меня задели эти слова, но я промолчал. К счастью, к тому времени, как я закончил свой рассказ — мы уже приехали к дому. На улице стояло дневное время суток, и я не знал, как мне провести это время после уборки. Я не знал даже что мне делать с собой, ибо я понимал, что нёс чушь и ещё большим грузом было то, что я так и не вспомнил ничего из своего прошлого за всё то время, что мы здесь с Доном провели.

 

Мы зашли в дом, и на глаза тут же бросилось разбитое зеркало. Я пялился на эти осколки до тех пор, пока не услышал крик Дона.

 

— Блядь! Доставай пистолет!

 

Он выбежал из кухни, ошеломлённый, и смотрящий в сторону окна чуть ниже потолка. Я услышал шелест крыльев, доносящийся оттуда. Я потянулся к своей куртке за Мышьяком, и когда вновь обратил взор на Дона, то увидел, как он пытается отогнать от своей головы обезглавленную ворону, что пыталась своими когтями выцарапать ему глаза.

 

Она кружила вокруг него, а из того места, где раньше находилась голова — толчками выливалась застывшая кровь. И тут я вспомнил, что именно меня напугало тогда, на заднем дворе.

 

— ЕБУЧАЯ ОЖИВШАЯ ОБЕЗГЛАВЛЕННАЯ ВОРОНА!

 

Я навёл пистолет на витающую ворону и сделал выстрел, от которого она мигом сначала отлетела в сторону, а затем, ударившись об стену, рухнула на пол. Теперь-то она точно должна быть мертва, подумал я.

 

Затем я подошёл к Дону, который вытирал кровь с разодранной щеки. В гневе он выхватил у меня пистолет и высадил в пернатое чудовище весь барабан.

 

— Теперь-то она точно мертва.

Око.

Из дырок, проделанных Мышьяком в Вороне, на паркет медленно вытекала черная, уже запекшаяся кровь. По дому разносился запах гниющей плоти. Эта ворона (если её таковой ещё можно назвать) — была ярким доказательством того, что ожившие мертвецы — не просто городские легенды, и то, что рассказал Дону тот старик — тоже не сказка. Под вороной уже образовалась лужа, когда мой друг всё же решился прервать тишину.

 

— Мне срочно нужно что-то выпить. Ты со мной? — сказал Дон, убегая в сторону холла, где мы держали футляры с оружием.

— Слушай, давай сначала сложим все части этой головоломки в голове, а потом за это можем и выпить, — разводя руками, ответил я.

— Э-э-э не, именно этим я на трезвую голову ни за что в жизни заниматься не буду, — донёсся его голос из нашей оружейной комнаты, где он уже искал “огненную воду”.

— Не удивлюсь, если именно при таких обстоятельствах человечество и изобрело алкоголь.

 

В ожидании Дона я продолжал внимательно рассматривать гниющий труп, уже принюхавшись к специфическому запаху. Кровь продолжала течь, но в один момент, она внезапно остановилась. К тому времени мой друг уже разливал по рюмкам спирт.

 

— Ненавижу пить, но, наверное, если в этот раз я сдержусь, то точно поеду головой, и моя память ко мне уже никогда не вернется, — с досадой вымолвил я. — Не наливай мне много, моему сознанию хватит и глотка.

— Как скажешь, — разлив по стаканам ответил Дон. — Чокнемся?

— Да.

— Зато, чтобы разобраться во всей этой мишуре, и при этом остаться живыми.

— Да будет так.

 

Затем Дон встал и пошёл убирать остатки разбитого мною зеркала. Стало как-то неловко и стыдно перед ним, но алкоголь стирал эти чувства и в итоге я решил вообще к нему не подходить, дабы не мешать ему с уборкой. Тем временем я встал у окна на кухне, которое вело на злополучный задний двор. По началу, я вообще не хотел смотреть на то, как он выглядит после той страшной ночи, так как просто подошёл, дабы посмотреть на надвигающиеся тучи, но затем мой взгляд ненароком упал на черную землю за домом.

Ветер слегка покачивал ветки, и на улице было немного прохладно, но на это я не обращал внимания, когда пришлось вновь выбежать за дом вместе с Доном.

Я стоял у окна и побелел как мел, когда услышал тот злополучный, травмирующий звук.

— КАААААР! — четко послышалось, откуда-то со двора, скребясь по душе тупо заточенным ножом.

Сначала я подумал, что это очередная ворона села нам на крышу, но отвратительные, суеверные, пугающие меня до глубины души сомнения подкрадывались ко мне всё ближе и ближе с каждым освежающим дуновением ветра.

 

— КААААААААААААААААААААААААР! — прорывалось сквозь тишину и лёгкий шелест ветра, казалось, что с каждым разом, в этот звук вкладывалось всё больше и больше злобы.

 

Ворона где-то каркала, а я становился всё бледнее и бледнее, так как понимал, что звук доносится не сверху, а из-под земли на заднем дворе, хотя и тщетно пытался убедить себя в обратном. Говард Лавкрафт не лгал, когда говорил, что неизвестное всегда будет пугать человека. Человеку всегда проще отрицать ужасную проблему, не вписывающуюся в картину Мира, чем уживаться с ней.

 

— КАААААААААААААААААААААР!

 

Но от этой проблемы никуда не деться.

 

Я с большим трудом смог убедить себя в том, что эта ворона — неудачный розыгрыш вчерашнего старика, и взяв Дона под руку, и накинув сланцы — выбежал вместе с ним на задний двор, крепко сжимая в своей руке рукоятку Мышьяка.

Черная, свежевскопанная земля контрастом выделялась под серым, хмурым небом.

 

— В чем дело? Я даже за тобой убрать не успел! — не вырываясь, озлобленно проговорил Дон.

— Не знаю, что ты мне налил — но у меня определённо пошли глюки, — украдкой подходя к раскопанной могиле, говорил я.

— О чем ты гово…

— КААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААР! — злобно раздалось из ямы.

— Так. Пиздец, — мёртвым голосом промолвил Дон.

 

А я тем временем, оставив моего друга позади, отправился первым к могиле, предварительно попросив Дона прикрыть меня на случай форс-мажора (весьма забавно употребить это слово, когда ситуация — сплошной форс-мажор). Я посмотрел на руку, которая сжимала пистолет, и заметил, как сильно побледнела моя кожа рук.

 

С трудом уговорив себя — я всё-таки смог заглянуть в вырытую яму, встав на самом её краю. Я увидел там именно то, что так сильно и боялся увидеть.

 

— КАААР!

 

На меня неживыми серыми глазами смотрела обмоченная в тёмной крови воронья голова, словно бы задыхаясь, распахнув свой клюв. Из того места, где кончалась шея, заметно торчали кости, местами омытые в крови. Сам весь пакет, в который был закопан труп — был разодран в разных частях и тоже залит кровью. В какой-то момент мне даже показалось, будто ворона действительно мертва, а звуки, которые, как казалось, доносились из ямы, доносились другой вороной с неба, но я ошибался, так как ворона, не отводя своих мёртвых глаз в очередной раз, отвратительно гаркнула, вытащив свой бледный язык до предела.

 

Не успел я придти в себя, и подозвать к себе Дона, дабы он узрел эту омерзительную картину, как меня сразу же толкнули в спину чьи-то когти, вдобавок при этом ещё и нехило расцарапав её. Тщетно попытавшись удержать равновесие, я всё же рухнул в узкую и неглубокую яму с живой вороньей головой.

 

— Черт возьми! Она до сих пор летает!!! — завопил Дон, в тот момент, как я почувствовал, что чьи-то остренькие зубки пытаются оттяпать мои пальцы, а я никак не могу этому воспрепятствовать, ибо упёрся обеими руками в дно могилы.

 

И лишь через минуту я понял, что произошло. Тело вороны, истекающее кровью на кухне, на самом деле лишь прикидывалось мёртвым, когда на самом деле оно выжидало удобного момента чтобы напасть на нас, и вот — этот момент настал, и я сейчас чувствую, как моя футболка немного пачкается кровью. Идеальная партия, следующий ход — за нами.

 

Дон, не растерявшись, подбежал к могиле и вытянул меня из злополучной ямы. Про какое-то время я забыл про голову, так как на нас, не останавливаясь, продолжало свои нападки разъярённое туловище. Но чуть позже, уже на полпути к двери, ведущей в дом, я почувствовал, что та самая омерзительная голова разгрызает мой палец, уставившись своими неживыми глазами на меня. Вскрикнув толи от ужаса, толи от боли — я с огромным омерзением скинул голову наземь, а затем в дикой спешке мы забежали обратно в дом, и когда мы развернулись, дабы захлопнуть дверь — мы увидели, как на нас, растопырив крылья и когти летит обезглавленная ворона.

 

К счастью, мы всё же успели прикрыть за собой дверь, и ворона со звонким стуком ударилась об дверь. Мы с Доном облегченно выдохнули. Первое время мы с неописуемым ужасом смотрели друг на друга, перебирая все возможные объяснения случившемуся, стараясь при этом ни в коем случае не вписывать в это ожившие трупы. Вся эта сцена длилась до того момента, пока Дон не распахнул дверь, и не забежал в неё в дикой спешке. Я хотел было уже окликнуть его, пока не почувствовал, что уста мои скреплены ужасом и страхом.

 

Вместо слов я решил последовать за ним, и когда мы забежали обратно на кухню через коридор — я понял, куда же он так спешил. Он спешил заделать разбитое вороной окно, но оказалось уже слишком поздно, так как, на нас уже летело воронье тело, держащее в своих острых когтях свою голову, при этом неугомонно и тревожно каркая. Я впал в замешательство, и если бы не Дон, что дёрнул меня в тот момент за рукав, в следствии чего я успел очухаться и мы побежали по лестнице на второй этаж, то скорее всего моё тело бы распростерлось на кухне с выклеванными вороной глазами.

 

В неумолимой спешке я спешил за моим другом, и мы забежали в комнату, где он провёл нашу первую ночь в этом доме. В глаза, мимолётно бросилась неубранная кровать, и пистолет, лежащий на тумбочке рядом с постелью. Услышав, что вороньи вопли доносятся со второго этажа, мы с Доном запрыгнули в шкаф, надеясь, что ворона нас не заметила.

 

В душном и тесном помещении мне думалось лучше, и я на месте начал думать, как же уничтожить того, кого нельзя убить. Я отлично понимал, что мои смертельные попадания по вороне отлично оглушают её на некоторое время, и я мог бы этим воспользоваться, дабы…сжечь её?

 

Ход моих мыслей прервало душераздирающее карканье, раздающееся вблизи от нас. Мы с Доном с ужасом затаили дыхание, и к моему счастью, я обнаружил щель в шкафу, через которую я получал небольшую долю обзора за комнатой. Немного погодя, через щель, я увидел, как почти что перед самым нашим носом пролетела черная бестия. В когтях своих она держала мёртвую голову, что орошала кровью из своего рта всё, что было в пределах досягаемости. Пролетев до окна, она развернулась и полетела обратно, всё так же неугомонно каркая.

— Есть идеи, как выпроводить эту хуйню на крыльях из дома? — шёпотом спросил у Дона я.

— Послушай, эта идея покажется тебе абсурдной, но в данной ситуации, думаю, только такие идеи и подойдут. Из всего этого пиздеца, что с нами произошёл, из твоих рассказов, из рассказов деда, я понял — что это проклятая земля, и все, кто в ней будет похоронен — оживёт через какое-то время. Но как только мы въехали сюда, я заметил, что выжженная трава заканчивается по ровной линии на границе забора. Мне почему-то кажется, что именно выжженная трава и является показателем проклятого места, поэтому я думаю, что если бы мы смогли поймать её в мешок и выбросить за пределы нашего дома, то может она не оживёт снова?

— Я хотел тебе предложить просто сжечь её к хуям, но перспектива летающей горящей вороны посреди ночи — выглядит весьма сомнительной по сравнению с предложенным тобою планом.

 

Я проверил заряды в мышьяке, и мы с Доном неспеша выползли из шкафа. Комната местами была залита жидкой чёрной субстанцией, чем-то напоминавшей нефть, которую перемешали с водой. Ворона, скорее всего, отправилась искать нас обратно вниз, так как на втором этаже единственными источниками шума являлись лишь я и Дон.

 

В доме вновь восцарилась абсолютная тишина, пока мы не услышали грохот, донёсшийся с первого этажа, куда мы, с Доном, вскором времени отправились, и были немало потрясены происходящим внизу. Как только мы вышли обратно на лестницу — в нос ударил запах чего-то палённого. Меня это насторожило, и я подготовил свой револьвер. Когда мы оказались на лестнице настолько низко, что нам был открыт обзор на всю кухню — в глаза нам врезалась следующая картина: тело вороны положило свою голову на стол и плавило её при помощи плиты, в районе, где находилась открытая рана. Затем, когда кожа была заметно оплавлена тело ткнулось в голову и затем нашему взору предстала вновь полноценная ворона. Казалось, будто бы пару ночей назад ей даже никто и не откусывал голову.

 

Но весь ужас данной ситуации заканчивался ни на этом. Ворона, с кривоприпаянной головой, устремив свой неживой взгляд прямо на нас, заговорила громогласным голосом:

 

— ТЫ ЗОВЁШЬ МЕНЯ ВОРОНОЙ! А Я ЗОВУ СЕБЯ ИСПОЛНИТЕЛЕМ ЖЕЛАНИЙ! Я ОКО ЭТОГО МИРА.

 

Я замер на месте как вкопанный, так как был испуган данным омерзительным зрелищем, но Дон мигом выхватил у меня из рук дрожжащий пистолет, и даже не целясь, сделал моментальный точный выстрел прямо по черной бестии, от которого, она, без дыхания моментом рухнула на пол, издав глухой, приятный для ушей звук. Чудовище было оглушено, и поэтому Дон взял мешок, засунул в него ОКОченевшую ворону, накрепко связал его и затем покинул дом вместе с мешком, а я так и остался стоять на том же самом месте, ибо этот голос так глубоко запал в душу, что эта картина ещё очень долгое время не давала мне заснуть.

 

Когда Дон вернулся — он всё же смог вернуть меня к жизни, сказав:

— Её больше нет.

 

Но это были лишь цветочки.

Где мой рассудок?

Пустыня. Желтые постельные пески распростёрлись под синим небом. Опять. На небе нету ни облачка…

Почему я возвращаюсь сюда, каждый сон, вновь и вновь?

Это даже не кошмар — это уже часть моей жизни.

Это — головоломка, которую невозможно просто взять и решить.

В этой ситуации даже не нужно мыслить как человек, здесь нужно чувствовать.

 

Горячий ветер разбудил меня от этих размышлений, словно он и есть проводник в этот мир пустынь. Желтый дружелюбный песок обвил в свои горячие объятия мои босые ноги, что были закопаны ветром, пока я лежал. Но мне не жарко, хоть я и чувствую тепло. Я встаю, оттряхиваю свою одежду от песка, и отправляюсь туда, куда падает мой взор.

 

Единственное — что я и понял из всех этих осмысленных снов — так это то, что куда бы я ни пошёл — я пойду в верном направлении. Добрая судьба или злой рок? Не имеет значения. Моя поступь по песку медленная и бесшумная. Тёплый ветер перебирает мои волосы, словно бы отвечая, что я выбрал верное направление. Опять. В который раз подряд.

 

Я просто иду вперёд. Я просто иду. Из раза в раз.

 

Именно поэтому я и не писал в этих дневниках свои предыдущие сны. Они были однообразны, как тогда, в машине, но с этим сном многое изменилось. За место старых кусочков пазла завезли новые. Что не могло не пугать, с каждым новым шагом по Пустыне.

 

Я продолжал разгуливать по песчаным дюнам, размышляя, как закончится сон в этот раз. Я примерил множество вариантов, но никогда не мог бы догадаться, что он закончится так, как завершился на этот раз.

 

По мере моего продвижения по пустыне — ветер становился всё сильнее и сильнее, пока, в конечном счете, не превратился в настоящую песчаную бурю. Острые кристаллики песка впивались в моё лицо, с подачи сильнейших дуновений ветра. Я прикрыл лицо руками, и опустил голову вниз, продолжая идти вперёд. Сон изменился. Сон стал беспокойным, повторял я про себя, продолжая сопротивляться ветру.

 

Я молил себя проснуться, ибо мне становилось страшно от размышлений о том, что могло произойти дальше, а ведь, по сути, сон только начался. Но к концу пока дело и не шло, а я продолжал идти, наперекор буре, пока не запнулся об что-то твёрдое, и не упал навзничь на раскалённый песок. Хоть я и смотрел под ноги, но в такую сильную бурю я не мог различить практически ничего, включая даже свои босые ступни.

 

Я упал. И лежал так, выбившись из всяких сил, пока тем временем буря продолжала заметать меня. Я лежал и думал, закончится ли этот сон вообще, или же мне придётся навечно бороться с беспощадными песками среди безлюдных дюн. Но затем я заметил, что ветер начал ослабевать, а мысли мои были забиты думой о том, об что же я споткнулся, ведь доселе, в Пустыне Разума — я не встречал ни одного камушка, даже самого мелкого.

 

Когда я вновь уговорил себя встать на ноги — ветер абсолютно стих, и пески, что несколько минут назад раздирали моё тело в клочья — безвинно успокоились и лежали мёртвым грузом, ожидая следующего прихода мятежного ветра. В один момент пустыня залилась ярким, ослепляющим светом. Я зажмурил глаза от боли, а когда открыл их вновь — вокруг была необъятная тьма. По началу мне подумалось, что я ослеп. Но чуть позже, в опровержение этому, вокруг меня появился бледный свет радиусом не более шести метров, центром которого являлся я.

 

Чуть позже, свет появился и рядом с объектом моего столкновения.

Свет окружал черную лошадь, которая контрастно лежала под белом светом на желтом песке. В этой лошади я моментально узнал спутника предыдущих моих путешествий по Пустыне. Я обошёл её вокруг, осматривая её тело.

 

Поправочка: Обезглавленной мертвой лошади.

 

Как только я заметил кровь на песке, которую, по идее, должна была замести буря — свет вместо белого стал тревожно красным, включая и свет, окружавший меня. Надрез на шее у лошади был настолько ровным, что я даже вздрогнул от мысли о том, что посчитал это красивым. Головы нигде рядом не было, лишь красный песок, анархично лежащий поблизости.

 

Благодаря надписи на черной шерсти: «ВСПОМНИ ИМЯ!», я окончательно убедился, что это та самая лошадь из моих прошлых снов, или же видений. Я так и не понимал, чьё же имя мне нужно было назвать. Своё я знал отлично, хоть и не люблю о нем говорить. Я не настолько сильно впал в беспамятство. Я не знал, кого я должен был назвать, но что-то явно постоянно вертелось на языке. Простое имя. Не кличка — имя.

 

Я отошёл от лошади на несколько метров, пока она совсем не скрылась в темноте, оставленная моим свечением, которое, как только я отошёл от неё — стало вновь белым. Затем я так и продолжил пятиться назад, просто не понимая, что мне делать дальше, так как в прошлых снах я получал дощечкой по лицу от Дона, но так и не понял, что это значило, и теперь, скорее всего, мой сон пожрёт меня во тьме за неразгаданную тайну. Уснул, но так и не смог проснуться. Моя лунная походка длилась до того момента, пока я не врезался спиной об что-то каменное и холодное. Обернувшись, в свечении, я увидел белую стену, похожую на те, которой обделяли свои владения короли, правившие в средние века.

 

Удивлённый ещё одним новым обстоятельством в этом сне, я, шаря руками по стене двинулся влево, пока не наткнулся на высокую деревянную дверь, которая являла собой вход в крепость.

 

Я был абсолютно растерян, и по этой причине некоторое время просто разглядывал строение, в том месте, которое обделяло мой свет. Мне было страшно, и одновременно интересно узнать о том, что находится по ту сторону дверей, или же за пределами моего света.

 

Но тут я заметил, что наверху появилось новое свечение, но уже фиолетового цвета. На сторожевой башне крепости сидел Ворон.

 

— ГЛУПЕЦ! — раздался хриплый громкий смех, что вздымал подо мной пески, — ТЫ НИКОГДА НЕ СМОЖЕШЬ ОТКРЫТЬ ЭТИ ДВЕРИ, ПОКА НЕ ВСПОМНИШЬ ИМЯ!

 

Ворон взирал прямо на меня. Несмотря на ужас, что напал на меня, я заметил отвратительные раны на шее, и тут же вспомнил, что это был за ворон. Запекшаяся кровь на черных перьях, и держащаяся на “честном слове” шея. Ебучая обезглавленная ворона собственной персоной.

 

— НЕ СТРОЙ ДОГАДКИ КТО Я ИМЕННО ТАКОЙ. Я ЗНАЮ, ЧТО У ТЕБЯ МНОГО ВОПРОСОВ, НО ТЫ ВЕДЬ УЖЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ОТВЕЧУ, НЕ ТАК ЛИ? ВЕДЬ ЭТО ИМЕННО ТВОЙ СОН.

 

Громогласный голос Ворона всё так же продолжал вздымать подо мной пески, не давая им времени на то, чтобы залечь обратно, из-за чего постепенно вновь начала подниматься чертова буря.

 

— СКОРО ТЕБЕ БУДЕТ ДАН НОВЫЙ КУСОК ПАЗЛА. САМЫЙ ЖИРНЫЙ КУСОК ПАЗЛА. УПУСТИШЬ ЕГО — НИКОГДА НЕ ПРОЙДЁШЬ ЗА ЭТИ ВОРОТА, СООТВЕТСВЕННО, НИКОГДА НЕ ВСПОМНИШЬ КТО ТЫ ЕСТЬ, И КТО ЕСТЬ ТВОИ БЛИЗКИЕ, И ЧТО ЕСТЬ ЭТОТ ДОМ, И ПОЧЕМУ В НЁМ ОКАЗАЛСЯ ИМЕННО ТЫ.

 

На последних его словах буря поднялась окончательно. Песок поднялся настолько плотно, что даже закрыл мне свет, исходящий от Ворона. Я хотел задать вопрос, но сразу же почувствовал, как мой рот забило горячим песком. Раздался раскат грома, а в след за ним подо мной заиграла тихая музыка, перебиваемая суровым ветром. Первое время я не мог разобрать мотив, но позже отчетливо услышал ключевые слова, по которым я определил — что это за песня.

 

— Where is my mind??

 

Затем мой свет исчез, а я был полностью похоронен под горячим песком.

Наступила абсолютная темнота.

 

 

***

 

 

Она уже всё знала, от чего страх ещё больше разжёг в ней желание спасти его.

 

Именно так начинался конец.