В сто сорок солнц закат пылал

(Гипербола)

 

Эти слова В. Маяковского, конечно, никто не принимает всерьез, понимая, что это преувеличение, но этот образ помогает нам представить необыкновенное по яркости небо, освещенное заходящим солнцем.

Образное выражение, преувеличивающее размеры, силу, красоту описываемого, называется гиперболой. Гиперболизация – излюбленный стилистический прием В. Маяковского. Вспомним, например, такие его строчки: Одни дома длиною до звезды, другие – длиной до луны; до небес баобабы; Белей, чем облаков стада, величественнейший из сахарных королей; Много за жизнь повымел Вилли – одних пылинок целый лес… На гиперболах у Маяковского строится образность сатирических произведений «Трус», «Столп», «Подлиза», «Птичка божия». В гиперболизации поэт находил источник юмора, вот, например, одна из его шуток: Раздирает рот зевота шире Мексиканского залива…

«Королем гиперболы» в русской прозе был Н.В. Гоголь. Помните его описание Днепра? Редкая птица долетит до середины Днепра; Чудный воздух… движет океан благоуханий. А сколько комизма в гоголевских бытовых гиперболах! У Ивана Никифоровича… шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением…

Русские писатели любили прибегать к гиперболизации как к средству насмешки. Например, Ф.М. Достоевский, пародируя взволнованную речь, выстраивает в ряд гиперболы: При одном предположении подобного случая вы бы должны были вырвать с корнем волосы из головы своей и испустить ручьи… что я говорю! реки, озера, моря, океаны слез!  

Нельзя не сказать и о стилистическом приеме, противоположном гиперболе.

Образное выражение, преуменьшающее размеры, силу и значение описываемого, называется литóтой. Например: мальчик с пальчик. Литоту именуют еще обратной гиперболой.

Гипербола и литота имеют общую основу – отклонение в ту или иную сторону от объективной количественной оценки предмета, явления, качества. Поэтому эти два тропа могут в речи совмещаться, переплетаться. Например, на этих тропах построено содержание шуточной русской песни «Дуня‑тонкопряха», в которой поется о том, что Дуня куделюшку три часа пряла, три нитки напряла, и нитки эти потоньше полена, потолще колена…

 

 

Как и другие тропы, гипербола и литота могут быть общеязыковыми и индивидуально‑авторскими. Есть немало общеязыковых гипербол, которые мы используем в повседневной речи: ожидать целую вечность, на краю земли, всю жизнь мечтать, высокий до неба, испугаться до смерти, задушить в объятиях, любить до безумия. Известны и общеязыковые литоты: ни капли, море по колено, капля в море, рукой подать, глоток воды, кот наплакал и т. п. Эти гиперболы и литоты относятся к эмоционально‑экспрессивным средствам языка и находят применение в художественной речи.

 

 

Солнце русской поэзии

(Перифраза)

 

Так мы называем А.С. Пушкина. Но для него можно придумать и другие образные определения – гордость нашей литературы, гениальный ученик Г.Р. Державина, блестящий преемник В.А. Жуковского… В стихотворении «Смерть поэта» М.Ю. Лермонтов о нем писал: невольник чести, дивный гений, наша слава. Все это перифразы.

Перифразой (от греческого пери – «вокруг», фразо – «говорю») называется описательное выражение, употребленное вместо того или иного слова. Наши перифразы употреблены вместо имени поэта.

Как и всякие тропы, перифразы могут быть общеязыковыми и индивидуально‑авторскими. Общеязыковые перифразы обычно получают устойчивый характер. Например: город на Неве, колыбель революции, страна голубых озер, зеленый друг, наши меньшие братья и т. д. Многие из них постоянно используются в языке газет, где о врачах пишут люди в белых халатах, о шахтерах – добытчики черного золота, об альпинистах – покорители горных вершин, о продавцах – работники прилавка и пр.

В стилистическом отношении важно разграничить образные перифразы, то есть такие, в основе которых лежит употребление слов в переносном значении, и неóбразные, представляющие собой переименования предметов, качеств, действий. Сравните: буревестник революции и автор «Песни о Буревестнике»; город желтого дьявола и центр деловой жизни Америки. Первые словосочетания носят метафорический характер, вторые представляют собой наименования, состоящие из слов, употребленных в их точных лексических значениях.

Образные перифразы выполняют в речи эстетическую функцию, их отличает яркая эмоционально‑экспрессивная окраска. Например: Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса – Люблю я пышное природы увяданье… (А.С. Пушкин). Здесь перифразы, заменяющие слово осень, образно характеризуют это время года. Поэт любил использовать перифразы при описании картин русской природы: Приветствую тебя, пустынный уголок. Приют спокойствия, трудов и вдохновенья, Где льется дней моих невидимый поток На лоне счастья и забвенья…

С помощью перифраз А.С. Пушкин описывает и своих героев. Вот как, например, он характеризует Евгения Онегина: Театра злой законодатель, непостоянный обожатель очаровательных актрис, Почетный гражданин кулис…

Образные перифразы могут придавать речи самые различные стилистические оттенки, выступая то как средство высокой патетики, например в оде «Вольность» А.С. Пушкина: Беги, сокройся от очей, Питеры слабая царица! Где ты, где ты, гроза царей, Свободы гордая певица?, то как средство непринужденного звучания речи, имеющей нередко ироническую окраску, как в одном из лирических отступлений в «Евгении Онегине»: Меж тем как сельские циклопы Перед медлительным огнем Российским лечат молотком Изделье легкое Европы, Благословляя колеи и рвы отеческой земли… Замените здесь перифразы обычными словами (сельские циклопы – кузнецы, изделье легкое Европы – карета и т. д.), и вы увидите, сколько юмора вложил поэт в эти блестящие тропы.

Индивидуально‑авторские перифразы всегда изобразительны, они дают возможность писателю обратить внимание на те черты описываемых предметов и явлений, которые особенно важны в художественном отношении. Эстетическая ценность таких перифраз, как и всяких тропов, зависит от их самобытности, свежести.

Языковые, часто неóбразные, перифразы выполняют в речи не эстетическую, а смысловую функцию, помогая автору точнее выразить мысль, подчеркнуть те или иные особенности описываемого предмета. Например, рисуя литературный портрет Максима Горького, можно назвать его первым пролетарским писателем, автором романа «Мать», основоположником социалистического реализма, другом Владимира Ильича Ленина, автором первой пьесы о босяках и т. д. Каждая из этих лексических перифраз подчеркивает разные стороны деятельности М. Горького. Обращение к таким перифразам может быть продиктовано и стилистическими соображениями: перифразы помогают избежать повторения фамилии писателя, о котором идет речь.

Перифразы можно использовать лишь в том случае, если в тексте уже употреблялось прямое наименование предмета. Так, в статье об А.С. Пушкине оправданно употребление перифраз великий ученик Жуковского, автор «Евгения Онегина», создатель русского литературного языка и т. д. Но если имя А.С. Пушкина еще не упоминалось, то нельзя сказать: «Нам задали выучить биографию создателя русского литературного языка». Не оправданна перифраза и в таком предложении: «В классе висит портрет великого преобразователя природы». Употребление перифраз вместо конкретных названий тех предметов, о которых говорится впервые, может затемнить смысл высказывания, лишить его точности.

Увлечение перифразами таит в себе опасность многословия. Особое пристрастие к перифразам отличало представителей карамзинской школы. Сам Н.М. Карамзин использовал, например, такие перифразы: вечная подруга живых и мертвых (рубашка); вместилище Лизина праха (могила); утро дней (юность). А.С. Пушкин в статье «О русской прозе» осудил авторов, которые использовали перифразы ради красивости слога: «Эти люди никогда не скажут дружба, не прибавя: сие священное чувство, коего благородный пламень…» По наблюдениям поэта, в заметках любителей театра обязательно встречается перифраза: «сия юная питомица Талии и Мельпомены…» «Боже мой, – восклицает А.С. Пушкин, – да поставь эта молодая хорошая актриса…» Выступая против жеманства, великий поэт требовал «вещи самые обыкновенные» изъяснить просто, не впадая в фальшивую декламацию. К этому мудрому совету следует прислушаться и вам, дорогие читатели.

 

 

Вам нравится щебсш?

(Благозвучие речи)

 

– А что это такое – щебсш? – спросите вы недоумевая.

И не ломайте голову, разгадывая значение этого «слова»: сколько бы вы ни вспоминали, оно не всплывет в вашей памяти, и ни в одном словаре вы его не найдете. В русском языке нет такого существительного, это просто сочетание звуков, такое же произвольное, как, скажем, псвзб… Но попробуйте это произнести! Выговаривается с трудом и не ласкает ухо. Пожалуй, вряд ли подобный звукоряд может кому‑либо понравиться.

Какое же отношение имеет случайное сочетание звуков к проблемам культуры речи? Самое непосредственное. Ведь подобные «блоки» труднопроизносимых созвучий то и дело появляются в наших беседах при соединении слов. От этого не застрахованы даже поэты.

К.И. Чуковский, упрекая своих собратьев по перу в невнимательном отношении к звуковой стороне речи, писал: «Ни в одном стишке, сочиненном детьми, я не встречал таких жестких, шершавых звукосочетаний, какие встречаются в некоторых книжных стихах». Вот они: «Ах, почаще б с шоколадом … – Щ е б с ш!»; «Пупс взбешен – псвзб!» «Попробуйте произнести это вслух, – пишет сказочник и возмущается: – Нужно ненавидеть ребят, чтобы предлагать им такие языколомные щебсшы».

Скопление согласных звуков делает речь неблагозвучной.

В русском языке согласные звуки обычно чередуются с гласными, не создавая трудностей для произношения. А если и встречаются сочетания двух, трех согласных, то в иной последовательности и чаще в начале слова (грач, страна). Стечение согласных наносит ущерб фонике (звуковой организации речи). Не случайно язык выработал правило: при определенном сочетании согласных один из них в произношении опускается. Так, мы говорим здра [в] ствуй – без [в], поз [д] но – без [д], извес [т] но – без [т] и т. д.

Плохо, если в речи окажутся рядом одни гласные (Спроси у И и и у Инны). Такое стечение звуков называется зиянием. Действующие в языке законы благозвучия вызывают изменения в заимствованных словах, в которых столкнулись гласные. Так, греческие имена Иоанн, Феодор стали у нас произноситься как Иван, Федор, французское слово бивуак превратилось в бивак (помните у М.Ю. Лермонтова: Но тих был наш бивак открытый).

Требования благозвучия определяются особенностями звукового строя самого языка. Все, что ему несвойственно, что выходит за рамки привычного, производит дурное впечатление. Например, непривычные для русского человека созвучия в таких словах, как битлз, хиджра, Нискоуори, кажутся нам неблагозвучными, потому что в них нарушена последовательность расположения звуков, их сочетаемость.

Труднопроизносимые сочетания звуков возникают в речи обычно при неумелом соединении слов: конкурс взрослых (пять согласных подряд), А Аэлита сказала (три гласных). Писатели могут и сознательно нарушать законы благозвучия, придумывая необычные слова, как, например, Е. Евтушенко в романе «Ягодные места»: Эти два незримых существа были молодой супружеской парой. Его звали Ы‑Ы, а ее звали Й‑Й… Молодой, конечно, по галактианскому счету. Они праздновали свое медовое столетие. Авторам фантастических романов язык инопланетян часто представляется изобилующим гласными звуками. Вспомните слова загадочной героини в романе А.Н. Толстого «Аэлита» Оэео, хо суа, что означало «Сосредоточьтесь и вспоминайте». Скопление в них гласных делает их поистине «неземными»!

Речь становится неблагозвучной и в тех случаях, когда рядом оказываются одинаковые или похожие слоги: взгляд из‑за занавески; в бреду думала; эй, братишка, дай добраться; свыше полутораста стычек. Эти примеры выписаны из произведений, которые редактировал М. Горький. Он подчеркнул неблагозвучные строки, возмущаясь тем, что авторы не замечают подобных ошибок.

Особенно раздражало М. Горького неблагозвучие, которое приводит к игре слов. У одного молодого писателя он выписал предложение: …Писал стихи, хитроумно подбирая рифмы, ловко жонглируя пустыми словами, указав: «Автор не слышит в своей фразе хихиканья, не замечает мыло». В другом случае М. Горький обратил внимание на сочетание звуков: как капли, упадают… удары колокола и заметил: «Этих „как ка“ можно, найти сотнями на страницах скучной книги…» Взыскательный слух писателя выделил именно эти созвучия, потому что за ними угадывается совсем «неподходящее» слово. Подобная же «немузыкальная история» получается и при чтении рассказа одного из современных писателей: Какая река так широка, как Ока?..

 

 

Повторение одинаковых слогов, тем более столь рискованное, как в приведенных примерах, конечно, не украшает речь и нередко затрудняет произношение. Прибегнем к эксперименту. Попробуйте быстро сказать: Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла, наконец! Язык заплетается, не правда ли? Столкновение одинаковых и похожих слогов, повторение звуков и сочетаний их создают искусственные трудности для произношения.

Порой нам даже нравятся такие «языколомные» шутки. Кто в детстве не старался овладеть искусством проговаривать «волшебные» фразы: Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет или: На дворе трава, на траве дрова, не руби дрова посреди двора?! Повторение скороговорок полезно, оно вырабатывает четкую дикцию. Проверьте себя: сможете ли вы одним духом выпалить такие, например, скороговорки:

 

Шел Саша по шоссе и сосал сушку.

Мышка сушек насушила, мышка мышек пригласила, мышки сушки кушать стали, зубы сразу все сломали.

– Расскажите про покупки. – Про какие про покупки? – Про покупки, про покупки, про покупочки мои!

Ехал грека через реку, видит грека, в реке рак. Сунул грека руку в реку, рак за руку грека – цап!

 

Упражняйтесь, на здоровье, в скороговорках, но только в своей повседневной речи избегайте таких «языколомных» сочетаний звуков!

Красота звучания речи зависит и от того, какие звуки чаще встречаются в используемых нами словах: одни ласкают слух, а другие представляются неприятными. Эстетическая оценка звуков речи не нова, еще в эпоху античной древности греческие поэты считали некрасивым звуком свистящий [с], избегая употребления слов с этим согласным в своих произведениях.

В русском языке считаются неэстетичными шипящие, свистящие, резкий звук [р]. Поэт Г.Р. Державин, желая показать «сладкогласие» русской речи, решил написать девять стихотворений, не употребив в них ни одного [р]! Правда, три слова с этим звуком все же «нелегально проникли» в них… Многие наши поэты и писатели признавались в том, что им не нравятся шипящие и свистящие согласные. К.Н. Батюшков, которого Пушкин считал своим учителем в поэзии, восклицал: «Что за ща, щий, ший, ши?» – выражая негативную оценку этих созвучий. Тонко воспринимавший звучание речи А.П. Чехов признавался: «Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих, избегаю их». М. Горький, критикуя одного из начинающих авторов, писал: «Фраза не музыкальна, шероховата, много шипящих и свистящих слогов, что придает языку некрасивый тон».

Среди замечаний М. Горького о фонике художественной речи особенно часто встречаются предостережения против злоупотребления шипящими. Одному из авторов он даже резко говорит: «На первой странице вашей рукописи „вши“ ползают в большом количестве»; другому признается: «Не люблю „щей“, „вшей“ и „ужей“». В таких случаях неблагозвучие осложняется неуместной игрой слов.

Однако как же быть с причастиями? Отказаться от них совсем? Но ведь это обеднило бы наш язык, в иных случаях глагольные формы, в которых есть суффиксы с шипящими, могут быть очень нужны… С этим, безусловно, нельзя не согласиться. Однако причастия чаще всего используются в книжных стилях, для которых требование благозвучия не представляется столь актуальным. А если поэту по какой‑либо причине захочется обратиться к этим глагольным формам, он должен позаботиться о том, чтобы их звучание не вызывало у читателя неприятных ассоциаций.

Конечно, скопление в речи шипящих, свистящих не украшает слог. Но если обращаться с ними умело, эти звуки придают речи особую выразительность. Например, Н.А. Некрасов не побоялся в стихотворении поставить рядом несколько причастий с неблагозвучными суффиксами, но они как раз и передали отвращение поэта к изображаемому: От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови Уведи меня в стан погибающих За великое дело любви! Не случайно в последней строчке четверостишия звучание речи иное: она освобождается от резкого [р] и повторения шипящих.

Подобную же роль играют неблагозвучные строки в стихотворении М.Ю. Лермонтова «Прощай, немытая Россия…», выражающие негодование поэта против жандармов – их всевидящего глаза, их всеслышащих ушей.

Право писателей использовать в художественных произведениях неблагозвучные сочетания не вызывает сомнения, важно только, чтобы обращение к ним было эстетически мотивировано. Так, А.С. Пушкин одним выразительным глаголом с труднопроизносимым сочетанием согласных нарисовал живую картину зимней езды на санях: Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая (выделенное слово дает нам почувствовать, как полозья саней разметают снег). В. Маяковский также удачно выбрал слово с резким стечением звуков, повторив их в других словах, чтобы передать свое напряжение и дрожь в стихотворении «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»: Я недаром вздрогнул. Не загробный вздор …

Неблагозвучие поэтической речи нередко подчеркивает сложность и драматизм описываемых событий, отсутствие в них гармонии, красоты. Например, у С. Есенина это строки, в которых рисуется враждебный лирическому герою образ «железного гостя»: Видели вы, как бежит по степям, в туманах озерных кроясь, железной ноздрей храпя, на лапах чугунных поезд? («Сорокоуст»). И напротив, благозвучные, напевные есенинские строки обычно отражают красоту русской природы, передают положительные эмоции лирического героя, находящего в своей душе отзвук миру прекрасного: Золото холодное луны, Запах олеандра и левкоя, Хорошо бродить среди покоя Голубой и ласковой страны; Не жалею, не зову, не плану. Все пройдет, как с белых яблонь дым…

Конечно, надо учиться обращению со словом у наших писателей, тренировать слух на различение музыкальных и неблагозвучных строк… Но ведь в повседневной речи мы не говорим стихами, поэтому проблема благозвучия для нас не представляется столь актуальной. Но если вас потянет писать стихи… помните уроки А.С. Пушкина, К.Н. Батюшкова, А.П. Чехова, М. Горького и, конечно, В. Маяковского!