Практика работы штарма и корпусов это не подтвердила. Если противник штабы и обнаруживает, то не по рациям, а по беспорядку, творящемуся в расположении штабов».

По этим и по другим причинам управление осуществлялось в лучшем случае с трудом[435]. Более того:

«В общем необходимо сказать, что управление осуществляется очень нервно, рывками.

Я это объясняю тем, что такой командной инстанции, как штарм 19, приходилось действовать вслепую. Отсутствие авиации и наземных средств разведки исключаю возможность своевременного добывания данных о противнике, а следовательно, и осуществление заблаговременных боевых мероприятий на основе более или менее достоверных данных о противнике. В практике получалось, что события надвигались внезапно. Данные о противнике получались или от войск, уже вступивших в бой, или от органов местной власти, или НКГБ, или от бежавших с поля боя бойцов и командиров. О Витебске первые данные были получены от бежавших командиров 186-й сд.»[436]

Вследствие этого 19-я армия увязла в обороне Смоленска и также была большей частью уничтожена. Ее тоже в начале августа сформировали заново на Днепре к востоку от Смоленска.

Еще одну из своих недавно сформированных армий, 20-ю из Московского военного округа, Ставка задействовала в боях южнее Витебска, на участке между 19-й и 13-й армиями. Армия эта первоначально состояла из семи стрелковых дивизий, сведенных в 61-й и 69-й стрелковые корпуса, и 7-го механизированного корпуса, который вместе с 5-м механизированным корпусом должен был возглавить советский танковый удар в направлении на Лепель. Сразу же после своего создания армия устремилась в наступление, которое провалилось после двух дней кровавых боев. Впоследствии 61-й стрелковый корпус был выведен из ее состава и передан 13-й армии.

Доклад от 27 июля генерал-лейтенанта П.А. Курочкина, командующего 20-й армией, описывал состояние его армии между 1 и 25 июля:

«Армия, не успев полностью сосредоточиться перед операцией, имела значительный некомплект в людском составе и материальной части, к 28.7 находится в следующем состоянии:

а) За период с 1 по 25 июля армия нанесла 7–8 крупных контрударов противнику, не считая контрударов, организованных командирами соединений. С 1 по 20 июля потери армии исчисляются в 24 000 человек. Кроме того, с 20 по 26 июля в самый напряженный период боев потери предположительно, составляют менее 10 000 человек.

Соединения армии: 73 сд, 5 мк, 57 тд, 229 сд, 144 сд и тд прибыли в армию с большим некомплектом. К настоящему времени в связи с этим, а также и потерями, состав дивизий армии исчисляется в 30–35 % от их численности. Численность дивизии армии определяется от 4000 до 6500 человек, причем это количество людей падает в значительной степени на тыловые и обслуживающие части. Состав, который ведет непосредственно бой, значительно меньше.

За все время боев армия получила 1600 человек пополнения, тогда как ей требуется 70000 человек и 9000 лошадей. Попытки комплектовать армию за счет рядового и младшего начсостава, отбившегося от своих частей, большого эффекта не дали, т. к. большинство из этого состава не вооружено и не обмундировано, а запаса вооружения и обмундирования в армии нет.

б) Части связи армии и соединения обеспечены имуществом связи и транспортными средствами не более чем на 25–30 %.

в) Инженерных и понтонных частей в армии очень мало.

Укомплектованность саперных подразделений войсковых частей определяется в 30–35 %. Совершенно отсутствуют дорожно-мостовые средства».[437]

26 июля Курочкин доложил о следующей численности танков армии: 17-я танковая дивизия — 29 танков, 13-я танковая дивизия — 29 танков и 57-я танковая дивизия — 7–8 танков; численность артиллерии — у 229-й, 133-й, 144-й, 153-й и 73-й стрелковых дивизий и 5-го механизированного корпуса было соответственно 28, 18, 30, 20, 47 и 34 орудия. Артиллерийский полк армии имел 98 артиллерийских орудий и 120 противотанковых пушек, и ему недоставало 75 процентов артиллерийских тягачей, примерно 500 километров троса и 100 автомашин.[438] Запасы боеприпасов и горючего в армии были исключительно низкими (от 0,5 до 1 боекомплекта и 1,5 заправки топлива).

К 5 августа конечные последствия этих трудностей сделались в высшей степени очевидными. К этому времени изначальная неподготовленность армии и свыше 30 дней последующих боев сократили ее до голого костяка. Численность живой силы и техники 229-й стрелковой дивизии снизилась до 285 бойцов, 17 пулеметов, 1 противотанковой пушки; 73-й стрелковой дивизии — до 100 бойцов и 4–5 пулеметов; 144-й стрелковой дивизии — до 440 бойцов и 153-й стрелковой дивизии — до 750 бойцов.[439]

Короткий доклад штаба Западного направления от 14 июля отмечал несколько проблем с отступающими и недавно развертываемыми дивизиями:

«Наши войска вследствие длительных отходов, упорных за последнее время боев, а также укомплектования их наспех, больших потерь вооружения не устойчивы.

Особенно это сказывается при наступлении. Имели место случаи бегства частей от воздействия авиации и передовых танковых отрядов противника. Положение осложняется тем, что прибытие новых соединений замедлено и дезорганизовано железными дорогами. В головных эшелонах прибывают тыловые части, а боевые части длительно задерживаются в пути.

Вследствие этого фронт не имеет резервов и вынужден поспешно вводить на передовую линию части организационно плохо подготовленные. Много дивизий состоит из разных частей. Что касается танковых соединений, они не имеют материальной части и превратились, по существу, в технически слабо оснащенную пехоту».[440]

Еще один доклад, подготовленный 21 июля оперативным отделом Западного направления, отражал трудности, связанные с поспешным и неупорядоченным формированием и задействованием резервов:

«В настоящий момент Западный фронт не имеет в наличии резервов для парирования прорывов противника и неожиданностей и для развития успехов.

По плану сосредоточения должны были быть две резервные армии — 19-я и 4-я, однако первая сосредоточивалась юго-восточнее Витебск, в то время как фронт проходил по линии Лепель, Толочин, то есть на удалении 110–120 км, а 4-я армия формировалась в районе Пропойск, имея две дивизии в районе Новозыбков, т. е. на удалении от линии фронта до 40 км. Такое удаление от фронта резервных армий не обеспечило их сосредоточение и формирование, т. к. при теперешних темпах наступления (40 км в сутки) части подвержены случайностям и беспрерывному воздействию авиации противника.