Отражение социальной мобильности в фольклоре у современных сибирских татар

Курсовая работа

Направление_________________________________________________________________

Направленность (профиль)_____________________________________________________

Дисциплина__________________________________________________________________

 

                                                                     Выполнил: студент

                                                                                           З/О-4 группы

                                                                                           Шишканов Дмитрий

                                                                                                Владимирович

                                                                                           __________________

                                                                                                       (подпись)

 

                                                                                           Научный руководитель:

                                                                                           Прищенко Светлана

                                                                                                     Викторовна

                                                                                           канд. ист. наук., доцент

 

                                                                                           Оценка ________________

 

                                                                                           «__» _____________ 20__г.

                                                                                                _______________________

                                                                                   (подпись)

Омск, 20__

Оглавление

Введение……..………………………………..……….…………………….	3
Глава 1. Анализ данных фольклора, мифологических и религиозных верований на предмет социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири, достигших уровня первых государственных образований…………………………………………………………………….	16
1.1. Отражение в фольклоре и религиозных верованиях социальной мобильности коренных народов Западной Сибири периода государственных образований (Золотой Орды, Сибирского ханства)………………..………………………………………………………..	16
1.2. Отражение социальной мобильности в фольклоре у современных сибирских татар……….…………………….……………….……..……….……	21
Выводы по 1 главе………………………………..……….……………………	33
Глава 2. Анализ данных фольклора и мифологии на предмет социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири без государственных образований (ненцы, ханты и манси)…………………...…………...………..	34
2.1. Мифология и фольклор о социальной мобильности у ненцев ………..	34
2.2.Отражение социальной мобильности в фольклоре у хантов и манси.……………………………………………………………………………	41
Выводы по 2 главе……………………………………..…………….…….……	48
Заключение……….……………………………………..………………………	49
Список использованных источников и литературы……...…………………...	52

 

Введение

 

В настоящее время интерес к социальной мобильности обострился. Проблемы социальной мобильности всегда были на острие внимания научных кругов, так как социальная мобильность привлекает различными позитивными перспективами, например, возможностью управляемого изменения общественной структуры без неизбежных потрясений. Значительное место среди работ, посвященных процессам социальной мобильности, занимают исследования отечественных ученых, проводившиеся в постсоветский период и посвященные различным аспектам социальной мобильности.

Становится актуальным изучение процессов социальной мобильности применительно к коренным народам в масштабе целого отдельного региона (Западной Сибири).

Изучение социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири целесообразно проводить на основе привлечения материалов фольклора, мифологии, эпоса, религиозных верований.

При этом в виду синкретичности мышления коренных народов эти источники причудливо переплетаются между собой, порой составляя единое целое.

Мифология - способ осмысления мир на ранних стадиях человеческой истории, фантастические повествования о его сотворении, о деяниях богов и героев[1], исторически первая попытка дать связный ответ на мировоззренческие вопросы людей, удовлетворить их потребность в мироуяснении и самоопределении.

Понятие «фольклор» употребляется для различных явлений народной культуры. В современной науке сосуществуют три основных определения фольклора: устно-поэтическое народное творчество; комплекс словесных, словесно-музыкальных, игровых (драматических), словесно-музыкально-хореографических видов народного творчества; народная художественная культура в целом (включая изобразительное, декоративно-прикладное искусство)[2].

В настоящем исследовании придерживаемся определения фольклора как устно-поэтического искусства народа.

В отечественной историографии нет специального обобщающего труда, посвященного проблемам отражения социальной мобильности коренных народов Западной Сибири в фольклоре, мифологии, хотя есть работы, содержащие различные аспекты изучения их экономической и социальной жизни на основе этих источников.

Историографию тематики отражения социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири в фольклоре, мифологии можно условно разделить на 3 этапа:

1 этап – этап изучения отражения социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири в фольклоре, мифологии в литературе дореволюционной эпохи;

2 этап – этап изучения отражения социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири в фольклоре, мифологии в литературе советской эпохи;

3 этап – этап постсоветский, 90-е годы и по настоящее время.

Следует отметить, что только на третьем и отчасти на втором из этих этапов стали изучаться некоторые аспекты непосредственно отражения проблемы социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири в фольклоре, мифологии– в работах А.В. Головнёва, И. В. Удаловой, Е.Д. Гражданникова, К. В. Истомина и др.

До этого проблема отражения социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири в фольклоре, мифологии специально не изучалась. Такое положение обусловлено специфичностью данной тематики, так как изучение «мобильности», антропология движения, заявило о себе именно в рамках современной историографии.

Литература первых двух этапов может быть использована для раскрытия темы сквозь призму методик антропологии движения, поскольку в ней имеются интересующие нас данные по коренным народам Западной Сибири в целом в их исторической перспективе.

Первый этап связан с процессами освоения Западной Сибири, что сопровождалось изучением фольклора, мифологии, эпоса, религиозных верований её коренных народов.

Следует отметить, что непосредственного изучения отражения социальной мобильности в фольклоре у коренных народов Западной Сибири не проводилось ни в один из указанных этапов. 

В дореволюционный период возникли работы по изучению фольклора коренных народов Западной Сибири, причём отдельно по изучению ненцев, обских угров, сибирских татар и других народов.

Первый период в истории изучения фольклора ненцев представлен образцами записей конца XVIII – начала XX вв. Это время появления этнографических, лингвистических и фольклористических работ, время, когда исследователями были зафиксирован тексты всех жанров фольклора ненцев, проводился научный анализ собранного материала.

Среди публикаций особо следует отметить материалы М.А. Кастрена (XIX век), Т.В. Лехтисало, побывавший у лесных и тундровых ненцев в начале ХХ в.[3]

Первый период в истории изучения фольклора обских угров - это XIX в. - когда учеными Венгрии, Финляндии и России было зафиксировано большое количество ценнейших фольклорных текстов. Это были преимущественно эпические произведения на языке северных и южных групп обских угров. Анализ показал, что процесс сбора фольклора в этот период преобладает над процессами публикации и изучения. Исключение составляет исследовательская деятельность А.Э.Алквиста (Финляндия) и С.К.Патканова (Россия), сумевших при жизни издать собранные ими произведения устного народного творчества обских угров (С.К.Патканов является также автором первой исследовательской работы по остяцкому фольклору)[4].

Подавляющее большинство достаточно обширных материалов, собранных в этот период, было опубликовано и исследовалось позднее - в XX в. Имеются в виду записи А.Регули и Й.Папай (Венгрия), Х.Паасонена и К. Ф.Карьялайнена (Финляндия). Таким образом, можно констатировать, что во второй половине XIX в. была заложена солидная основа для дальнейшего исследования фольклора обских угров в последующие периоды[5].

В XX в. наблюдается рост национального самосознания хантов и манси,- одним из отражений которого являются фольклорные публикации самих представителей этноса.

Богатое народное творчество татар стало известно русским уже в XVII в. Легенды, предания, исторические песни, байты и другие жанры татарского фольклора привлекали внимание исследователей, ученых. Отдельные памятники устного народного творчества сибирских татар - исторические песни, предания, легенды включены в Есиповскую, Ремезовскую и Кунгурскую летописи. В них отражается жизнь татарского населения до ханского периода, а также образование ханств с центром в Ишиме, Тюменского и Сибирского ханств, ярко отражаются события периода ханств. В народном творчестве отражаются события, связанные с завоеванием татарского государства «бандой Ермака». Сибирские татары сохранили Предания о хане Кучуме, о прекрасной его жене по имени Сузге[6].

Первые подробные систематизированные фиксации образцов фольклора сибирских татар и их научное исследование связано с деятельностью великого ученого, академика, основателя Российской тюркологической науки В.В. Радлова[7]. Начиная со второй половины ХIХ века, он записывал множество фольклорных произведений тюркских народов из уст их носителей во время длительных научных экспедиций по Алтаю, Туве, Хакасии, Шории, Южной Сибири, Восточному Казахстану, Киргизии, Узбекистану, Северной Монголии и др. территориях проживания этих народов. За десятилетие активных экспедиций, проводимых им в Алтайский период жизни, ученый накопил огромный материал по всем живым тюркским языкам, записал множество произведений устного народного творчества[8].

В дополнение ко всему, будущий известный тюрколог с мировым именем изучал быт, верования, обряды, историю тюркских народов, собирал этнографические и археологические материалы, проводил раскопки. Его фундаментальные труды «Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи, собранные В.В.Радловым» в десяти томах, «AusSibirien», «Опыт словаря тюркских наречий» и др. заслуженно считаются краеугольным камнем тюркологии, а также имеют основополагающее значение для исследователей тюркского фольклора.

В частности, четвертый том десятитомного труда «Образцы народной литературы тюркских племен…»[9], записанный в 1859-1871 гг., вбирает в себя уникальный фольклорный материал барабинских, тарских, тюменских и тобольских татар. В перные указанный том многотомника был издан по распоряжению Императорской Академии Наук в марте 1872 года в Санкт-Петербурге, а затем переведен на немецкий язык. К 175-летнему юбилею ученого (2012 г.) это единственное издание было подготовлено к переизданию профессором КФУ Ф.Ю. Юсуповым.

В «Образцах…» и некоторых других работах В.В. Радлова содержится материал, по которому можно воссоздать структурный и жанровый состав сибирско-татарского фольклора. Первую попытку анализа представленного в сборнике материала сделала ученый-фольклорист, вышедший также из сибирских татар Ф.В. Ахметова-Урманче. «По современной жанровой классификации фольклора,- пишет она,- в данном томе представлены: 41 сказка, 29 песен и баитов, 23 предания и родословных, 16 дастанов и отрывков из них»[10].

Таким образом, IY том «Образцов…» В.В.Радлова вбирает в себя 119 произведений устного народного творчества, собранных под заголовками «Бараба», «Тарлык, Тоболык, Тÿмäнлек», «Тобулхалк» и составляет, в общей сложности, более 400 страниц машинописного материала.

Делая вывод по историографии дореволюционного периода по исследуемой проблеме можно сказать, что в трудах русских историков Сибири XIX в. были зафиксированы тексты всех жанров фольклора, проводился научный анализ собранного материала.

В советский период, до 60-х годов, фольклор, религиозные верования, мифология коренных народов Западной Сибири изучались совершенно недостаточно.

Ненецкий фольклор в советский период изучался З.Н. Куприяновой, Н.М. Терещенко, A.M. Щербаковой, Л.В. Хомич и другими[11].

В 1939 г. в связи  «с растущими запросами организации этнографического и исторического изучения» хантов и манси Н.П.Никольским была составлена аннотированная библиография по этнографии, истории, археологии, антропологии, фольклору и языку этих народов[12].

Она представляет собой первый опыт сводной регистрации этнографических, исторических, археологических и других работ, касающихся обских угров. В эту библиографию включена только литература на русском языке, оказавшаяся в поле зрения исследователя. Книги, вышедшие в Советском Союзе на хантыйском и мансийском языках, а также зарубежные издания в этом обзоре отсутствуют. В аннотациях к книгам и статьям дается упрощенное библиографическое описание.

Исследованием истории изучения фольклора народов Севера в 1960-е гг. занималась З.Н.Куприянова. В 1969 г. у нее вышла статья «Собирание и изучение фольклора народов Севера в советскую эпоху (угро-самодийская группа)»[13]

В статье Н.В.Лукиной  «Зарубежные публикации фольклора обских угров» впервые дана полная сводка изданий фольклора этих народов в Венгрии, Финляндии, Германии[14].

О записи фольклора на Тюменском Севере писала В.П.Ворошилова[15]. О фольклористической деятельности В. Штейница писал К.В.Чистов[16].

В конце 2 периода выходит книга И. Н. Гемуева, А. М. Сагалаева «Религия народа манси. Культовые места XIX - начала XX в. » [17].

Фольклор сибирских татар в советское время изучался с идеологической составляющей, направленной против признания позитивной роли за ранними государственными образованиями Золотой Орды и Сибирского ханства.

Через сто лет после В.В.Радлова, с 1967- по 1974 годы группа ученых Института языка, литературы и истории им. Г.Ибрагимова АН Республики Татарстан в составе известных татарских фольклористов (Х. Ярмухаметов, Ф.В.Ахметова-Урманче, Ф.Урманчеев, Х.Гатина, Л.Залялетдинов, Н.Ибрагимов, Х.Махмутов) провели экспедиции по следам В.В.Радлова.

То есть экспедиция в те же деревни и селения, где ученый осуществил записи вышеназванных фольклорных произведений. «К великому сожалению, через сто лет пройдя этот же путь – аулы Барабинских степей, которые указаны у В.В.Радлова лишь по названию рек и озер, ученые уже не застали многие из фольклорных материалов, записанных великим ученым»,-пишет о результатах этих экспедиций ученый-фольклорист Ф. Ахметова-Урманче[18].

Особое значение для исследователей языка и фольклора сибирских татар, имеют материалы, зафиксированные известным диалектологом Л.В.Дмитриевой[19].

Собранный ею материал интересен доступностью для русскоязычного читателя и исследователя, так как они зафиксированы на татарском языке и далее переведены ученым на русский язык. Записанные ею варианты дастанов («Козы Курпуч», «Цан-Мерген», «Тимир-алып», «Тайшы»), многочисленных легенд и преданий, сказок дают возможность представить все богатство и разнообразие фольклорного наследия сибирско-татарского народа. Исторические предания о барабинцах, полная запись барабинского варианта повествования о Козыкёрпёче и Баянсылу (1950г.) и две его краткие версии (1967г., 1968г.), несколько сказок, песни, пословицы и поговорки дают возможность убедиться в устойчивом их бытовании среди сибирских татар.

В литературе советского периода к изучению фольклора сибирских татар обращались многие ученые. Ф. Т. Валеев касается вопроса о жанровом разнообразии фольклора тобольских татар, уделяя особое внимание фантастическим, бытовым сказкам, пословицам и поговоркам, баитам,народным песням (1980г.). С.М. Исхакова и Ф.Т. Валеев показывают значимость некоторых жанров фольклора сибирских татар в изучении истории, этнографии и народно разговорного языка (1978г.).

Фольклорные источники при изучении культа святых привлекал И.В.Белич (2002г.), а предания о Кучуме и Ермаке он подверг тщательному историко-этнографическому анализу (2004г.). Фольклорные произведения сибирских татар широко использовались и А. Г. Селезневым, И. А.Селезневой (2003; 2006) также при рассмотрении культа святых. О состоянии изученности фольклора сибирских татар говорится в работе Д. М. Айтбаевой (Д.М. Лукмановой) и Н. А. Томилова (Айтбаева Д. М., Томилов Н.А., 2004г.).Авторами делается вывод о неравномерности изучения фольклора сибирских татар, отсутствии этнографического анализа в публикациях по фольклору некоторых групп татар Западной Сибири.

Фольклор сибирских татар изучался и на уровне субэтнических групп. Н. А. Томилов собрал значительный материал по фольклору томских татар, опубликовал его, выявил жанровый и сюжетный состав, использовал фольклор для изучения народных знаний (1983г.; 1998г.; Лосева З.К., Томилов Н.А. 1980г.). Ряд статей по фольклору тоболо-иртышских татар принадлежит Р.Ф.Уразалееву (2002г.; 2004г.; 2005г.) в них рассматривается сюжетный состав фольклора.

Третий период отмечен всплеском интереса к изучению фольклора коренных народов Западной Сибири. По ненецкому фольклору выходит ряд обычных популяризаторских работ[20]. В то же время в изучении ненецкого фольклора, на наш взгляд, произошёл своеобразный научный прорыв в исследованиях Е.Т. Пушкаревой, А. В.  Головнёва.

Е.Т.Пушкарева собрала, проанализировала и издала соответствующие материалы по ненецкому фольклору.[21]

Е.Т.Пушкаревой, будучи уроженкой народа, участницей с детства в коллективных народных практиках, выполнено интереснейшее исследование ненецкого фольклора на материале эпических песен сюдбабц, сюдбабцарка, ярабц, ярабцарка, хынабц и мифов-сказок лаханако [22].

Выходит книга А. В.  Головнёва «Кочевники тундры: ненцы и их фольклор»[23].

Фольклор обских угров в этот период изучался И.Н.Гемуевым, Н.В.Лукиной, Т. В. Волдиной и др.

На рубеже 1-го и 2-го периода выходит книга «Мифы, предания и сказки хантов и манси»[24]. Н.В.Лукиной опубликована краткая информация об истории изучения обско-угорского фольклора в предисловии к ней[25]. В этой работе содержатся сведения об отечественных и зарубежных собирателях, публикациях первоисточников и исследованиях, посвященных устному народному творчеству обских угров.

Также на рубеже 1-го и 2-го периода выходит книга И. Н. Гемуева « Дом и Космос » [26] о мировоззрении манси.

В 2000 г. выходит диссертация Т. В. Волдиной «История изучения хантыйского фольклора, XIX-XX вв.»[27].

Следует ещё раз подчеркнуть большой вклад в исследование сибирско-татарского фольклора в третий период ученого-фольклориста Ф.В. Ахметовой-Урманче. Она отмечена как уникальный собиратель фольклора, «по следам великого Радлова» прошедшая по родному краю. Ею записывались уже последние образцы эпических произведений, отрывки которых еще сохранились в памяти сибирско-татарского народа, она зафиксировала многочисленное разнообразие лирики (разнообразных песен, такмаков), лиро-эпоса (байтов, мунаджатов) и народной прозы (сказкок, преданий, легенд и др.), которые с ее комментариями, предисловиями и примечаниями далее увидели свет в виде отдельных, академических изданий[28].

Диалектологические экспедиции, в течение многих лет проводимые под руководством профессора КФУ Ф.Ю.Юсуповым также дали возможность своевременной фиксации посредством русской академической транскрипции многочисленные произведения устного народного творчества сибирских татар.

 Ученый особо уделяет внимание фиксации лексических единиц на языке их носителей. Интерес вызывают записанные в разные годы семейно-бытовые обряды, обычаи, в которых сохранился представления людей об окружающем мире, менталитет, мировоззрение народа,

Результатом фольклорно-диалектологических экспедиций, организованных в рамках Государственной программы «Сохранение, изучение и развитие государственных языков Республики Татарстан и других языков в Республике Татарстан на 2014-2020 годы» стали объемные книги «Барабинские татары. Страницы духовной культуры» (2013г.)[29], «Сибирские татары. Из сокровищницы духовной культуры» (2014г.)[30], где нашёл отражение весь спектр богатства фольклора татар, проживающих на Сибирских территориях. Здесь накоплен ценнейший материал не только для изучения развития и угасания фольклора, но и для исследования языка, культуры, быта сибирских татар.

В третий период стало изучаться тенгрианство, являвшееся религией многих сибирских народов. Первыми кто поднял тему тенгрианства в современной России были О.Сулейменов[31], М. Закиев, М. Аджи. Эти авторы пробудили интерес и дали первый толчок к изучению тенгрианства и древней тюркской культуры.

Таким образом, материалы, собранные в разные годы учеными-фольклористами и диалектологами, представленные в упомянутых трудах, являются ценнейшим материалом не только для изучения развития и угасания фольклора коренных народов Западной Сибири, но и для исследования отражения в нём процессов социальной мобильности. Впервые эта тема поднята в науке А.В. Головнёвым на материале народов Севера и ненецкого фольклора.

Что касается источниковой  базы, то она располагается непосредственно в указанных уже работах в качестве основной части, так как учёные, прежде чем писать аналитические работы, как правило, являлись собирателями фольклора.

Так, например, в работе А. В.  Головнёва «Кочевники тундры: ненцы и их фольклор» первая часть построена как аналитическая, авторская, а вторая - запись устной фольклорной традиции, где описываются деяния богов, воинов, шаманов и т.д[32].

Предметом исследования данной курсовой работы выступает отражение в фольклоре коренных народов Западной Сибири социальной мобильности.

Целью настоящей работы является анализ фольклора и мифологии коренных народов Западной Сибири на предмет отражения в нём социальной мобильности в перспективе исторического прошлого и настоящего.

Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:

1.Раскрыть отражение социальной мобильности в фольклоре Золотой Орды у предков современных сибирских татар;

2.Изучить отражение социальной мобильности в фольклоре современных сибирских татар;

3.Проанализировать отражение социальной мобильности в фольклоре ненцев;

4.Провести изучение социальной мобильности в фольклоре у обских угров.

Территориальные рамки охватывают территорию Западной Сибири. Хронологические рамки данной работы включают в себя XIV-XXI вв.

Методология исследования.

Работа опирается на методы научного познания, применимые, прежде всего, для исторических исследований, используя преимущественно проблемно-хронологический, сравнительно-исторический и сопоставительный методы. Проблемно-хронологический метод предполагает собой изучение темы, расчленив ее на ряд отдельных проблем и продолжая в целом соблюдать хронологическую последовательность.

Сравнительно-исторический и сопоставительный методы были использованы в связи с необходимостью сопоставления различных концепций и взглядов отечественных и зарубежных авторов, занимавшихся изучением проблем социальной мобильности, с целью выявления их общих и особенных черт, взаимосвязей и степени заимствования.

Настоящая работа состоит из введения, двух глав, включающих по два параграфа и выводы по главам, заключения, списка использованных источников.

 

Глава 1. Анализ данных фольклора, мифологических и религиозных верований на предмет социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири, достигших уровня первых государственных образований

1. 1. Отражение в религиозных верованиях социальной мобильности коренных народов Западной Сибири периода государственных образований (Золотой Орды, Сибирского ханства)

 

Если мифы выступают, прежде всего, как наиболее ранний, соответствующий первобытному обществу способ мировосприятия, истолкования окружающей действительности и самого человека, то с приходом государственных образований появляется потребность упорядочивания разнообразных и чрезвычайно разветвленных представлений мифологического мировоззрения в единую канонически стандартизованную структуру в виде религии.

Это произошло у коренных народов Западной Сибири периода государственных образований Золотой Орды, Сибирского ханства.

Ф. Аллабердини другие авторы отмечают, что первоначально ислам, христианство, шаманство и другие религии сосуществуют в Золотой Орде как бы на равных правах[33].

Позже, языческие и шаманские верования золотоордынских кочевников не были полностью изжиты и во второй половине XIV—ХV вв. Западноевропейский путешественник ХV века Барбаро Исофат наряду с кочевниками-мусульманами наблюдал номадов, «…которые остались язычниками и поклоняются истуканам, возя их на свих телегах; однако, среди них есть и такие, которые имеют обычай поклоняться каждый день какому-нибудь животному, встреченному ими при выходе из дома»[34].

О.Сулейменов, М.Закиев, М.Аджи раскрыли тему тенгрианства (тенгризма) у древних тюрок Золотой Орды.

Автором термина «тенгризм/тенгрианство» является казахский этнограф XIX века Чокан Валиханов, а ввёл его в широкий научный оборот французский востоковед Жан-Поль Ру[35].

У тюрок Золотой Орды был распространен культ Тенгре (или Кок-Тенгри, Синего Неба). Тенгре - это отражение космогонических представлений тюрков, Тенгре - олицетворение солнца, неба. Все тюрки поклонялись ему. Другим названием Тенгре был «Кюк», «Кюкляр». Позднее начал употребляться персидский аналог этого слова «Кудай» («Ходай»)[36].

Кроме этого у сибирских татар были свои местные божества.

В представлении золотоордынских кочевников, Синее Небо Кок-Тенгри было источником жизни, вечным и правосудным правителем мира. Кок-Тенгри не ассоциировалось в сознании кочевников с каким-либо образом и означало не только небо, но любое верховное божество. Сила неба воплощалась в силе 99 второстепенных богов-тенгриев: Багатур-тенгри, Дайчин-тенгри, Кисаган-тенгри и т. д.

Олицетворением противоположных небу сил - тенгриев, были духи земли во главе с богиней Этуген. Подобно Кок-Тенгри, поклонение богине плодородия Этуген, распадалась на 77 более мелких культов духам земли. Поклонение духам земли было тесно связано со священными местами монголов – обо, где происходили жертвоприношения местным духам гор, рек, долин. Культы неба и земли составляли основу верований кочевников.

Таким образом, они олицетворяли силы природы в форме дуализма мужского (небо) и женского (земля) начал.

В доисламских культах номадов Золотой Орды, большое значение придавалось вере в очистительную силу огня, ибо богиня огня – Ут считалась покровительницей домашнего очага, несущей счастье и богатство. Огонь был священен и мог не только очищать от скверны различные предметы, но и защищать от злых духов и недобрых намерений людей. Поклонение стихиям, вообще, играло большую роль в обрядовой практике золотоордынских кочевников.

Рубрук так пишет об этом: «… слуга выходит из дома с чашей и питьем и кропит трижды на юг, преклоняя каждый раз колена, и это делается для выражения почтения огню; после этого на восток, в знак выражения почтения воздуху; после того он обращается на запад, для выражения почтения воде; на север они кропят в память умерших»[37].

Как отмечает О. Сулейменов, главную идею тенгрианства от идей позднейших религий отличает вера в буквальное воскрешение, в продолжение жизни на земле в том же образе человеческом. Пройдешь через сон и очнешься 1) как сурок и трава (если ты сын земли), 2) как солнце(если ты сын Неба)[38].

Смерть в тенгрианстве воспринимается, как длительный сон-анабиоз, есть вера в то, что когда-нибудь уснувший-умерший человек проснется-воскреснет. Поэтому рядом с ним в могиле помещались необходимые для будущей новой жизни предметы: чаши или кувшины с вином или с другими напитками, личное оружие, личные вещи. Доходило и до изуверских форм, когда вместе с умершим вождем хоронили, умертвив, рабов-солдат, любимых женщин, коней, собак.

Тенгрианскими служителями были «беки» – хранители веры.

Семейно-родовые культы почитания умерших предков, прародителей и сородичей, составляли одну из важнейших частей языческих верований многих кочевых тюркско-монгольских народов еще до принятия ислама и буддизма. В их основе лежит вера в то, что духи умерших предков остаются самыми могущественными членами рода, от которых зависит его благосостояние. Культ предков, традиционно представленный в кочевнической всаднической культуре евразийских степей с раннего железного века

В золотоордынскую эпоху он наиболее ярко проявляется в культе онгонов — духов-хранителей. «И над головою господина бывает всегда изображение, как бы кукла или статуэтка из войлока, именуемое братом хозяина; другое похожее изображение находится над постелью госпожи и именуется братом госпожи…, среди них, находится еще одно изображение,… являющееся сторожем всего дома»[39].

Наиболее могущественными онгонами в монгольской империи считались онгоны рода Чингисхана – Борджигинов[40].

Внешней оболочкой всего комплекса языческих верований золотоордынских кочевников, известных как тюрко-монгольский шаманизм или тенгризм, было шаманство. Это одна из форм архаичных религиозных культов, характеризующихся верой в существование особых посредников между духами и людьми – шаманов, способных передавать волю духов и даже определенным образом влиять на них. Шаман – Кам (шаман по-тюркски) или Удоган (шаманка в монгольском языке), на правах избранника духов претендовал на особую социальную роль в обществе, основанную на его сверхъестественных способностях жреца или колдуна, обладающего поддержкой духов. «Итак, прорицатели, как признал сам хан, являются их жрецами, и все, что они предписывают делать, совершается без замедления», – писал о шаманах Гильом Рубрук[41].

Итальянский путешественник Марко Поло, описывая сибирских татар в начале XIII в., писал, что они своего бога делают из войлока и называют Натагай, делают ему жену и называют двух богов Натагаем, говорят, что они боги земные: охраняют их хлеб, и скот, и все земное[42].

Языческий характер религиозных верований кочевников Золотой Орды, предполагает существование различных форм традиционных культов, составляющих определенную религиозную систему — тюрко-монгольский шаманизм. Термин шаман может происходить от тунгусского слова саман, означающего тот, кто возбужден, поднимается, или от тунгусского глагола – знать[43].

Несмотря на наличие письменности у древних тюрков, тенгрианская религия не имела писаных книг. Так же было и у сибирских татар. Ислам, принятый сибирскими татарами в XIV в., ожесточенно боролся против тенгрианства. Несмотря на это, тенгрианских пережитков у сибирских татар сохранилось больше, чем у казанских и некоторые пережитки переплетались с исламом. Например, местом почитания сибирских татар были святые места, связанные с мусульманским культом, природой. Почитали выдающиеся по размерам холмы, озера, камни и др.[44].

В древности сибирские татары хоронили покойников в гробу. Над могилой исполняли обрядовую песню - талкын. В честь погребенного готовили ритуальное угощение. Приносили в жертву лошадь, мясо съедали, а из кожи сделали чучело лошади и хоронили вместе с покойником. Многие аспекты тенгрианской религии хорошо сохранились у южносибирских тюрков, не принявших ислам, – у алтайцев, шорцев, телеутов, теленгитов, хакасов и др. Л.П. Потапов, посвятивший специальное исследование этой проблеме, описывает многие поверья, постулаты тенгрианцев, сохранившиеся у современных алтайцев[45].

Предки алтайцев и сибирских татар исповедовали одну и ту же религию - тенгрианство. В связи с миграцией древних тюрков на Барабу, в Прииртышье, Притоболье, Приобьетенгрианство проникало в Западную Сибирь. Поэтому по сохранившимся рудиментам тенгрианства у алтайцев мы можем представить многие аспекты древней религии сибирских татар. Отдельные пережитки тенгрианства сохранились у сибирских татар до нашего времени[46].

Таким образом, в ранних формах религиозных верований в рамках Золотой Орды, Сибирского ханства нашла своё отражение социальная мобильность коренных народов Западной Сибири периода начальных государственных образований. Это выразилось в культе единого и безграничного Синего Неба - тенгрианстве, в шаманизме. Первоначально культ Тенгре позволял кочевникам быть привязанным более к небу, чем к земле конкретной локализации и беспрепятственно кочевать.

 

Выводы по 1 главе

 

Проведя анализ данных фольклора, мифологических и религиозных верований на предмет социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири, достигших уровня первых государственных образований мы выявили наличие таких концептов, которые способствовали росту пространственной маневренности тюрок-номадов. Так культе единого и безграничного Синего Неба, культ Тенгре позволял номадам быть привязанным более к небу, чем к земле конкретной локализации и свободно кочевать. Дальнейшая их социальная мобильность в сторону оседлости выразилась в появлении и существовании у современных сибирских татар многочисленных духов-хозяев местности, у которых носителям данного мировоззрения каждый раз требуется получать разрешение на проведение хозяйственных действий человеком.

Это связано с тем, что в традиционном мировоззрении сибирских татар наличествуют стойкие мифологические воззрения на социальную мобильность, территориальные перемещения, благополучность которых зависит от персонажей-хозяев соответствующих местностей. Человеческие права на пользование ими постоянно нуждаются в подтверждении. Так, люди должны заручиться поддержкой духов-хозяев, проявлять к ним почтение, соблюдать правила и нормы поведения, которые передаются устной традицией из поколения в поколение.

Фольклор сибирских татар - это важнейший источник, благодаря которому на значительном промежутке исторической перспективы можно рассмотреть вопросы, связанные с темой этносоциальной мобильности.

 

Глава 2. Анализ данных фольклора и мифологии на предмет социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири без государственных образований (ненцы, ханты и манси)

Выводы по 2 главе

 

Анализ данных фольклора и мифологии на предмет социальной мобильности у коренных народов Западной Сибири без государственных образований (ненцы, ханты и манси) выявляет очень разветвлённую и сложно структурно организованную модель её проявления.

В фольклоре ненцев, хантов и манси ярко отражаются процессы социальной мобильности героев, связанные с пространственными перемещениями, применением транспортных средств, общением и родством с мифическими существами.

У ненцев в мифологических представлениях распростран