Кардиналу Шарлю Лотарингскому

 

 

Во мне, о монсеньор, уж нет былого пыла.

Я не пою любви, скудеет кровь моя,

Душою не влекусь к утехам бытия,

И старость близится, бесплодна и уныла.

 

Я к Фебу охладел, Венера мне постыла,

И страсти эллинской — таить не стану я —

Иссякла радостно кипевшая струя, —

Так пеной шумною вина уходит сила.

 

Я точно старый конь: предчувствуя конец,

Он силится стяжать хозяину венец,

На бодрый зов трубы стремится в гущу боя,

 

Мгновенья первые летят во весь опор,

А там слабеет вдруг, догнать не может строя

И всаднику дарит не лавры, но позор.

 

 

ПОДРАЖАНИЕ МАРЦИАЛУ

 

 

Природа! Ты в меня вложила зряшный труд:

На что мне здравый ум и тело без изъяна?

Зачем я не дикарь, не полуобезьяна,

Не олух, не фигляр, не юркий лилипут?

 

Родись я карликом, будь я дворцовый шут,

Я в день полсотни су имел бы постоянно,

И милость короля, и ласки знати чванной,

И лакомый кусок, и роскошь, и уют.

 

Отец! На что мне знать латынь? Тебе бы надо,

Заранее свое обезобразив чадо,

Сдать в школу дураков, чтоб вырастить глупца.

 

О песни! о тщета! несчастные Камены!

Прочь арфу, прочь свирель — да смолкнет лад священный,

Коль ныне жалкий шут счастливее певца!

 

 

ЭЛЕГИЯ

 

Жаку Гревену

 

 

Гревен, в любом из дел мы до вершин дойдем:

Достигнет человек ученьем и трудом

Великой тонкости в искусстве адвоката

Иль в славном ремесле потомков Гиппократа.

И ритор пламенный, и важный филос о  ф,

И мудрый геометр — средь медленных трудов

Восходят к высшему по ск а  ле постепенной.

— Но Муза на земле не будет совершенной,

И не была, Гревен. Пристало ль Божеству

Воочью смертному являться существу? —

Не вынесет оно, убогое, простое,

Восторг возвышенный, неистовство святое.

 

Поэзия сродни таинственным огням,

Что вдруг проносятся по зимним небесам —

Над лугом, над ключом, в полях или над чащей,

Над рощею святой и над деревней спящей —

Горят и движутся, летят они, в ночи

Раскинув пламени свободные лучи:

Сбирается народ и, трепеща в смущенье,

Читает в сих огнях святое возвещенье.

Но свет их, наконец, слабеет и дрожит,

И вот уже наш взор его не уследит:

Нет места, на каком навек он утвердится,

А там, где он угас, уж он не возгорится.

Он странник, он спешит, незрим, неуследим,

И ни одна земля не овладеет им.

Уйдя из наших глаз, найдет его сиянье

(Как мы надеемся) другое обитанье.

 

Итак, ни Римлянин, ни Грек, ни Иудей,

Вкусив Поэзии, не завладели ей

Вполне и всей. Она сияет благосклонно

С небес Германии, Тосканы, Альбиона

И нашей Франции. Одно любезно ей:

В неведомых краях искать себе друзей,

Лучами дивными округу одаряя,

Но в темной высоте мгновенно догорая.

Так ни гордись никто, что-де ее постиг:

Повсюду странница, у каждого на миг,

Ни рода, ни богатств не видит и не взыщет,

Благоволит тому, кого сама отыщет.

 

Что до меня, Гревен, — коль не безвестен я,

Недешево далась мне эта честь моя:

Не знаю, как иной, кого молва лобзает, —

Но вот что знаю я: меня мой дар терзает.

И если я, живой, той славой одарен,

Какая мертвецу украсит вечный сон, —

Испив пермесских струй, как бы во искупленье

Я одурманен сном, мечтательством и ленью,

Неловок, неумел — печальнее всего:

Я не уйду, Гревен, от нрава моего.

Нескромен, говорлив, несдержан, неумерен,

Беспечен; ни в скорбях, ни в счастье не уверен;

Как дикий сумасброд, учтивость оскорблю…

Но Господа я чту и верен Королю.

Мне сердце мягкое даровано судьбою:

Ни для кого вовек не замышлял я злое.

Таков мой нрав, Гревен. Быть может, таково

И всякого из нас, поэтов, естество.

О, если бы взамен, святая Каллиопа,

Ты выбрала меня из жреческого скопа

И новым чудом стал моих созвучий звон! —

В страданиях моих я был бы ублажен.

Но, чувствуя себя полупоэтом, — право,

Боюсь: не для меня твоя святая слава.

 

Два разных ремесла, подобные на вид,

Взрастают на горах прекрасных Пиерид.

И первое — для тех, кто числит, составляет,

Кто стопы мерные размеренно слагает.

Стихослагатели — так назовем мы их:

На место божества они возводят стих.

Их разум ледяной, чураясь вдохновенья,

Рождает бедное, бездушное творенье —

Несчастный выкидыш! Итак, закончен труд? —

И в новые стихи корицу завернут.

 

Быть может, их молва не вовсе сторонится,

Но безымянный рой в чужой тени теснится.

Их не хотят читать: ведь этот мертвый сон

Стрекалом огненным не тронул Аполлон.

Так вечный ученик, не выведав секрета

Волшебного стиха и верного портрета,

Чернила изведет и краски истощит,

А намалюет то, что нас не обольстит.

 

Но есть другие — те, чей разум вдохновенный

Охвачен пламенем Поэзии священной,

Кто не по имени, но истинно Поэт,

Кто чистым Божеством исполнен и согрет.

Немного их, Гревен, досель явилось миру —

Четыре или пять. Они Эллады лиру

Венчали с тайною, накинули покров

Узорных вымыслов на истину стихов —

Чтоб чернь жестокая, подруга заблуждений,

Не разгадала их заветных вдохновений,

Святого таинства: толпе оно темно

И ненавистно ей, когда обнажено.

 

Вот те, кто первыми начала Богознанья

И Астрологии, прозревшей мирозданье,

Тончайшим вымыслом и сказкой облекли

И от невежественных глаз уберегли.

Бог горячил их дух. Он гнал, не отпуская,

Каленым острием их сердце подстрекая.

Стопою на земле и духом в небесах,

Бессмысленной толпе внушая смех и страх,

По дебрям и лугам они одни блуждали,

Но ласки Нимф и Фей их тайно награждали.

 

Меж этих двух искусств мы третье углядим,

Что ближе к лучшему — и сочтено благим.

Его внушает Бог для славы человека

В глазах у простецов и суетного века.

Немало на земле высоких, звучных лир,

Чье красноречие весьма возносит мир.

Гекзаметром они украсили преданья,

Героев и Царей победы и деянья, —

Беллоне сумрачной достойно послужив

И новым мужеством бойцов вооружив.

Они людскую жизнь из недр ее привычных

На сцену вывели в двух обликах различных,

Изображая нам то скорбный рок Царей,

То пестрые дела посредственных людей.

О горестях Владык Трагедия расскажет,

Обыденную вещь Комедия покажет.

 

Предмет Комедии — повсюду и во всем,

Но для Трагедии мы мало что возьмем:

Афины, и Трезен, и Фивы, и Микены —

Вот славные места для благородной сцены.

Ты множишь этот ряд, избрав мятежный Рим —

Боюсь, о Франция, мы следуем за ним.

 

Здесь первым был Жодель: он приступил — и смело

На наш французский лад Трагедия запела.

Он тон переменил — и перед Королем

Комедия звучит на языке родном.

Так ярок слог его, разнообразны лица —

Менандр или Софокл нашли б чему учиться.

И следом ты, Гревен, мой друг Гревен, ты смог,

Едва переступив ребячества порог,

Свой двадцать третий год еще не начиная

И юношеский пух со щек не удаляя, —

Ты нас опередил! К трудам и седин а  м

Не так пристрастен Феб, как это мнилось нам.

 

Когда свою стрелу Амур в тебя направил,

Стрелу чудесных глаз, — ты нам ее прославил:

В стихах бесчисленных, прекрасных, без конца

Ты убеждал, что страсть не ведает конца.

Но вот уж новое влечет тебя призванье:

Природу трав познать и тайны врачеванья.

Усердье пылкое, огонь ума двойной

Два дела Фебовых открыли пред тобой.

Единственный у нас, ты преуспел и в этом:

В тебе ученый Врач соединен с Поэтом.

 

 

ЭПИТАФИЯ РЕМИ БЕЛЛО

 

 

Чтоб прах Белло укрыть, рукам

Над камнем нет нужды трудиться:

Себе построил он гробницу

Из Камней Драгоценных  сам.

 

 

ОДА

 

 

Коридон, без перебоя

Лей в бокал вино хмельное,

Чтоб забылся сном разлад,

Что во мне яриться рад,

Душу бедную терзая,

Словно кролика борзая.

 

Пусть разлад уйдет с порога —

Впредь ни горесть ни тревога

Не преступят мой порог.

Близок срок или далек,

Не желая долголетья,

Знаю: должен умереть я.

 

Скука — в книге слишком длинной.

Жалок тот, кого в руины

Старость превратить смогла.

Как почую, что прошла

Юность, вмиг хотел бы кануть

В вечность, чтоб с тоски не вянуть.

 

Потому без перебоя

Лей в бокал вино хмельное,

Чтоб забылся сном разлад,

Что во мне яриться рад,

Душу бедную терзая,

Словно кролика борзая.

 

 

* * *

 

Ты думаешь, Обер, что галльская держава

Милее небесам монархии мид я  н,

Державы эллинов, империи римл я  н,

Лишь прах оставивших от мощи величавой?

 

И нашу мощь сотрет смерть по земному праву,

Как все живущее; забьет веков бурьян

Латинский ли стишок, французский ли роман;

Трудам людей терпеть от смерти век расправу.

 

О, быть бы зодчим я иль каменщиком рад,

Я наверху тогда украсил бы фасад

Клюкой почтенною, а не лопаткой скромной.

 

Всю жизнь строчить стихи — зачем мне этот дар,

Ведь сгинут вмиг, когда от Парки вероломной,

Что в грош не ставит Муз, постигнет нас удар?

 

 

ПОСМЕРТНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

 

СТАНСЫ

 

 

Я жизнь свою провел, распутывая нить,

Связавшую в одно здоровье и недуги:

Здоровье нынче к нам заглянет на досуге,

А завтра ни за что его не заманить.

К подагре я почти привык за долгий век:

Все жилы вытянув, она дробит мне кости,

Пытаясь доказать в своей неправой злости,

Что лишь страдания достоин человек.

Тот — молод, этот — стар, конец для всех един,

Но, Бог мой, сколько он рождает опасений! —

Нам юность дорога, как свежий цвет весенний,

И веет холодом от старческих седин.

Цветенье юности подольше сохрани:

Соблазны и вино у мудрых не в почете,

Напрасно не терзай ни разума, ни плоти,

И под конец тебя вознаградят они.

Что смертный человек? — тускнеющая тень,

Не вечны мы, пойми ты истину простую,

И если молодость растрачена впустую,

Увянет жизнь твоя, как роза в жаркий день.

 

 

* * *

 

Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада

Я приближаюсь глух, изглодан, черен, слаб,

И смерть уже меня не выпустит из лап.

Я страшен сам себе, как выходец из ада.

 

Поэзия лгала! Душа бы верить рада,

Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап.

Прощай, светило дня! Болящей плоти раб,

Иду в ужасный мир всеобщего распада.

 

Когда заходит друг, сквозь слезы смотрит он,

Как уничтожен я, во что я превращен,

Он что-то шепчет мне, лицо мое целуя,

 

Стараясь тихо снять слезу с моей щеки.

Друзья, любимые, прощайте, старики!

Я буду первый там, и место вам займу я.

 

 

* * *

 

Пора оставить все: дома, поля, сады,

Сосуд, расписанный тобой до середины, —

Так некогда напев прощальный, лебединый

Звучал над берегом Меандра, у воды.

 

Окончен долгий век, завершены труды,

Пером давно свои прославил я седины,

Пусть ввысь оно летит, как знак, для всех единый,

Прочь от людей, что так бессмысленно горды.

 

Блажен, кто не рожден, но во сто крат блаженней,

Кто снова стал ничем в кругу преображений,

Но всех блаженнее возлюбленный Христом:

 

Оставив тлеть внизу наскучившее тело, —

А прежде им Судьба играла как хотела! —

Он новым ангелом парит в раю святом.

 

 

* * *

 

А что такое смерть? Такое ль это зло,

Как всем нам кажется? Быть может, умирая,

В последний, горький час, дошедшему до края,

Как в первый час пути — совсем не тяжело?

 

Но ты пойми — не быть! Утратить свет, тепло,

Когда порвется нить и бледность гробовая

По членам побежит, все чувства обрывая, —

Когда желания уйдут, как все ушло.

 

И ни питий, ни яств! Ну да, и что ж такого?

Лишь тело просит есть, еда — его основа,

Она ему нужна для поддержанья сил.

 

А дух не ест, не пьет. Но смех, любовь и ласки?

Венеры сладкий зов? Не трать слова и краски,

На что любовь тому, кто умер и остыл?

 

 

* * *

 

Я к старости клонюсь, вы постарели тоже.

А если бы нам слить две старости в одну

И зиму превратить — как сможем — в ту весну,

Которая спасет от холода и дрожи?

 

Ведь старый человек на много лет моложе,

Когда не хочет быть у старости в плену,

Он этим придает всем чувствам новизну,

Он бодр, он как змея в блестящей новой коже.

 

К чему вам этот грим — вас только портит он,

Вы не обманете бегущих дней закон.

Уже не округлить вам ног, сухих, как палки,

 

Не сделать крепкой грудь и сладостной, как плод.

Но время — дайте срок! — личину с вас сорвет,

И лебедь белая взлетит из черной галки.

 

 

К ЧИТАТЕЛЮ

 

 

В элегии должно быть тридцать — сорок строк,

Не более, чтоб ты читателя не мог,

Увлекшись болтовней, топить в словесном море,

Поэтому держи язык свой на запоре.

Читатель знающий воспрезирает вмиг.

Ты с первой же строки вводи нас прямо в дело

И в мысли точен будь, а если подоспело

Сравненье редкое иль образ, ну, тогда

Украсить ими стих — невелика беда.

Но строчки две — и все! Сюжет веди построже, —

Пусть не торопится, но и не медлит тоже.

Будь прост, и зазвучит, отточенно-легка,

Как острый афоризм, последняя строка…

 

 

* * *

 

Вон из книг моих, Гревен!

Ты подался в Кальвинисты,

Ты отныне мной презрен

(А точнее — в Атеисты),

И чернит твое вранье

Имя доброе мое,

То, которое когда-то

Славил ты витиевато, —

Я отступникам не брат!

Да и ты, кто невпопад

Назван был Христианином,

Но уставам чужд старинным,

Прекрати свой злобный лай,

Мне напастей не желай,

Не беснуйся ты впустую,

Церковь не хули святую,

Не порочь изо всех сил

Тех, кто так тебя любил.

О безмозглые поэты,

Бросьте гнусные наветы,

Иль мой кухонный мужик

Вам ответит напрямик,

Без учтивости и лести,

Да и в том вам много чести!

 

 

ЭПИТАФИЯ

 

 

Здесь погребен Ронсар. Камен заставил он

Прийти во Францию, покинув Геликон.

За Фебом шествовал он с лирой дерзновенной.

Но одержала смерть победу над Каменой.

Жестокой участи он избежать не мог.

Земля покоит прах, а душу принял Бог.

 

 

СПИСОК ПЕРЕВОДОВ

 

Автобиография (Послание к Реми Белло). Пер. С. Шервинского

 

ПЕРВАЯ КНИГА ЛЮБВИ. КАССАНДРА

 

Обет. Пер. Р. Дубровкина

«Кто хочет зреть, как Бог овладевает мною…». Пер. В. Левика

«Гранитный пик над голой крутизной…». Пер. В. Левика

«Любя, кляну, дерзаю, но не смею…». Пер. В. Левика

«В твоих кудрях нежданный снег блеснет…». Пер. В. Левика

«О, если бы, сверкая желтизной…». Пер. В. Левика

«Два карих глаза, ясных два топаза…». Пер. А. Ибрагимова

«Скорей погаснет в небе звездный хор…». Пер. В. Левика

«Когда, как хмель, что, ветку обнимая…». Пер. В. Левика

«Всю боль, что я терплю в недуге потаенном…». Пер. В. Левика

«Когда ты, встав от сна богиней благосклонной…». Пер. В. Левика

«Подчас боязнь и тотчас упованье…». Пер. С. Шервинского

«До той поры, как в мир любовь пришла…». Пер. В. Левика

«Как молодая лань, едва весна…». Пер. В. Левика

«Нет, ни камея, золотом одета…». Пер. В. Левика

«Дриаду в поле встретил я весной…». Пер. В. Левика

«Когда прекрасные глаза твои в изгнанье…». Пер. В. Левика

«О воздух, ветры, небеса и горы…». Пер. А. Парина

«Ни щедрые дары из нежных рук…». Пер. А. Ибрагимова

«В твоих объятьях даже смерть желанна!..». Пер. В. Левика

К Кассандре. Пер. А. Ибрагимова

«Я плачу, плачь и ты, мой грустный дом…». Пер. А. Ибрагимова

Стансы. Пер. В. Левика

«Амур и Марс не схожи ль меж собою?..». Пер. А. Ибрагимова

«Сотри, мой паж, безжалостной рукою…». Пер. В. Левика

«Своих мужей искусница Елена…». Пер. С. Шервинского

«Когда одна, от шума в стороне…». Пер. В. Левика

«Бродил я, горьких слёз лия поток…». Пер. А. Парина

«Хочу три дня мечтать, читая „Илиаду“…». Пер. В. Левика

 

ВТОРАЯ КНИГА ЛЮБВИ. МАРИЯ

 

«Когда я начинал, Тиар, мне говорили…». Пер. В. Левика

«Меж тем как ты живешь на древнем Палатине…». Пер. В. Левика

«Ко мне, друзья мои, сегодня я пирую!..». Пер. В. Левика

«Мари-ленивица! Пора вставать с постели!..». Пер. В. Левика

«Любовь — волшебница. Я мог бы целый год…». Пер. В. Левика

«Когда лихой боец, предчувствующий старость…». Пер. В. Левика

«Постылы мне дома и грохот городской…». Пер. Р. Дубровкина

«Да женщина ли вы? Ужель вы так жестоки…». Пер. В. Левика

«Коль на сто миль вокруг найдется хоть одна…». Пер. В. Левика

«Будь я Юпитером, была бы ты Юноной…». Пер. Р. Дубровкина

«Мари! Вы знаете, мой пламень не потух…». Пер. А. Ибрагимова

«Мари, перевернув рассудок бедный мой…». Пер. В. Левика

«Ты плачешь, песнь моя? Таков судьбы запрет…». Пер. В. Левика

Амуретта. Пер. В. Левика

Веретено. Пер. В. Левика

Песня («Если вижу, что весна…»). Пер. С. Шервинского

Песня («Коснись, молю богами…»). Пер. С. Шервинского

«Что я люблю Мари — то истина святая…». Пер. В. Левика

«Ты всем взяла: лицом, и прямотою стана…». Пер. В. Левика

«Проведав, что с другим любимая близка…». Пер. В. Левика

«Я грустно, медленно, вдоль мутного потока…». Пер. В. Левика

«Ах, чертов этот врач! Опять сюда идет!..». Пер. В. Левика

Смерть Марии. Пер. В. Левика

«Как роза ранняя, цветок душистый мая…». Пер. В. Левика

Эпитафия Марии. Пер. А. Парина

 

СОНЕТЫ К ЕЛЕНЕ. ПЕРВАЯ КНИГА

 

«Плыву в волнах любви. Не видно маяка…». Пер. В. Левика

«Возненавидишь ты меня, моя Аглая…». Пер. Р. Дубровкина

«Вздыхатель вечный твой, я третий год в плену…». Пер. Р. Дубровкина

«Когда с прелестною кузиною вдвоем…». Пер. Р. Дубровкина

«Бездушная, меня ты презирать вольна…». Пер. Р. Дубровкина

«В который раз уже обида друг на друга…». Пер. А. Ибрагимова

«Когда в ее груди — пустыня снеговая…». Пер. В. Левика

«Я нитку алую вокруг твоей руки…». Пер. Р. Дубровкина

«Глава, училище искусств и всех наук…». Пер. А. Парина

«Когда бы вы, мадам, мне подарили сами…». Пер. Г. Кружкова

«Как в зеркале, в глазах твоих отражены…». Пер. Р. Дубровкина

«Итак, храните все, все, что судьбой дано вам…». Пер. В. Левика

«Мадам, вчера в саду меня вы уверяли…». Пер. Г. Кружкова

«Лимон и апельсин, твой драгоценный дар…». Пер. А. Ибрагимова

«Ты помнишь, милая, как ты в окно глядела…». Пер. В. Левика

«Куда от глаз твоих укрыться, посоветуй!..». Пер. Р. Дубровкина

«Ты знаешь, ангел мой, что я питаюсь лишь…». Пер. Г. Кружкова

«С каким презрением вы мне сказали „нет“…». Пер. Р. Дубровкина

«Я эти песни пел, уйдя в пещеру Муз…». Пер. Г. Кружкова

«Хорош ли, дурен слог в сонетах сих, мадам…». Пер. А. Парина

 

СОНЕТЫ К ЕЛЕНЕ. ВТОРАЯ КНИГА

 

«Быть может, что иной читатель удивится…». Пер. Г. Кружкова

«Чтобы цвести в веках той дружбе совершенной…». Пер. В. Левика

«Сажаю в честь твою я дерево Цибелы…». Пер. С. Шервинского

«Кассандра и Мари, пора расстаться с вами!..». Пер. В. Левика

«Как ты силен, Амур, коварный чародей!..». Пер. Г. Кружкова

«Комар, свирепый гном, крылатый кровосос…». Пер. Г. Кружкова

«К индийскому купцу, что вынет из тюка…». Пер. В. Потаповой

«Оставь меня, Амур, дай малость передышки…». Пер. Г. Кружкова

«Превозносить любовь — занятье для глупца…». Пер. В. Потаповой

«Я вами побежден! Коленопреклоненный…». Пер. В. Левика

«Не вечен красоты венок благоуханный!..». Пер. В. Потаповой

«В купальне, развязав, тебе вручила пояс…». Пер. В. Потаповой

«О, стыд мне и позор! Одуматься пора б…». Пер. A. Ревича

«Оставь страну рабов, державу фараонов…». Пер. В. Левика

«Когда уж старенькой, со свечкой, перед жаром…». Пер. С. Шервинского

«Созвездья Близнецов любимая сестра…». Пер. В. Потаповой

«Ступай, мое письмо, послушливый ходатай…». Пер. Г. Кружкова

«В тот вечер плавные тебя манили звуки…». Пер. Р. Дубровкина

«Уж этот мне Амур — такой злодей с пеленок!..». Пер. В. Левика

«Душистый сноп цветов, печали не тая…». Пер. В. Потаповой

«Увидев, что мой дом разграблен солдатней…». Пер. А. Ибрагимова

«Судили старички, взойдя на Трои стены…». Пер. B. Потаповой

«Расстался я с тобой, блаженная свобода…». Пер. В. Потаповой

«Чтоб по земле прошли слова твоих хвалений…». Пер. С. Шервинского

«Ты не влюблен, воды испив из родника…». Пер. В. Потаповой

«Итак, проигран бой, войска мои разбиты…». Пер. Г. Кружкова

«Ты помнишь, милая, как ты в окно глядела…». Пер. В. Левика

 

ОДЫ

 

Ручью Беллери. Пер. В. Левика

«Пойдем, возлюбленная, взглянем…». Пер. В. Левика

«Эй, паж, поставь нам три стакана…». Пер. В. Левика

«Когда грачей крикливых стая…». Пер. В. Левика

Моему слуге. Пер. В. Левика

«Да, я люблю мою смуглянку…». Пер. В. Левика

«Ужель, Белло, переведён…». Пер. М. Бородицкой

«Не правда ль, Дю Белле, в какой чести у Муз…». Пер. М. Бородицкой

«Природа каждому оружие дала…». Пер. В. Левика

«Так мало жизни в нас, любезный мой Белло…». Пер. В. Левика

Моему ручью. Пер. В. Левика

«Прелат, скажите, почему…». Пер. Р. Дубровкина

На выбор своей гробницы. Пер. В. Левика

Жоашену Дю Белле. Пер. Р. Дубровкина

«Исчезла юность, изменила…». Пер. В. Левика

«Когда средь шума бытия…». Пер. В. Левика

«Пахарь, знай свои поля…». Пер. Р. Дубровкина

«Прекрасной Флоре в дар — цветы…». Пер. В. Левика

«Вчера сказал я: дай спою…». Пер. В. Левика

«Храни вас Бог, весны подружки…». Пер. В. Левика

«Мой боярышник лесной…». Пер. В. Левика

«Как только входит бог вина…». Пер. В. Левика

Жаворонок. Пер. В. Левика

«Иные, сбросив плоть свою…». Пер. А. Ревича

«Ах, если б смерть могли купить…». Пер. В. Левика

«Я умираю, нет мне мира…». Пер. В. Орла

«Ты, меня целуя, Жанна…». Пер. В. Левика

«Большое горе — не любить…». Пер. В. Левика

Реке Луар («Журчи и лейся предо мною…»). Пер. В. Левика

«Не упускай счастливый случай!..». Пер. Р. Дубровкина

«Не держим мы в руке своей…». Пер. В. Левика

«Мне скоро праздному блуждать…». Пер. А. Парина

«Когда хочу хоть раз любовь изведать снова…». Пер. В. Левика

«Венера как-то по весне…». Пер. В. Левика

К Музе. Пер. А. Парина

 

ГИМНЫ

 

Гимн золоту. Пер. Ф. Брескиной

 

ЭЛЕГИИ

 

А.-Ж. Юро, господину де ля Питардьеру. Пер. Р. Дубровкина

«В полубеспамятстве, дышать и то не в силах…». Пер. Р. Дубровкина

 

ПОЭМЫ

 

Речь против Фортуны. Пер. Г. Кружкова

Кристофлю де Шуазелю, моему старинному другу. Пер. В. Потаповой

Послание П.-Л. Леско, сеньору де Кланьи. Пер. Р. Дубровкина

Послание к Одэ де Колиньи, кардиналу Шатильонскому. Пер. В. Потаповой

На окончание комедии. Пер. М. Бородицкой

Кардиналу де Колиньи. Пер. В. Левика

 

РЕЧИ О НЕСЧАСТЬЯХ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

 

Наставление юному христианнейшему королю Карлу IX. Пер. В. Орла

К Луи Де Мазюру. Пер. М. Гринберга

К Гийому Дезотелю. Пер. А. Парина

 

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ

 

«Едва Камена мне источник свой открыла…». Пер. В. Левика

Эклога. Пер. С. Шервинского

Соловей. Пер. В. Левика

Амадису Жамену. Пер. В. Левика

Принцу Франциску, входящему в дом поэта. Пер. В. Левика

Шалость. Пер. В. Левика

«Я так спешил к тебе (отчаянье берет!)…». Пер. В. Левика

«Чтоб ваш любовник был в служенье терпелив…». Пер. В. Левика

«Как вьется виноград, деревья обнимая…». Пер. В. Левика.

«Я посылаю вам букет. В букете…». Пер. Г. Кружкова

Кардиналу Шарлю Лотарингскому. Пер. В. Левика

Подражание Марциалу. Пер. М. Бородицкой

Элегия («Гревен, в любом из дел мы до вершин дойдем…»). Пер. О. Седаковой

Эпитафия Реми Белло. Пер. А. Парина

Ода. Пер. А. Парина

«Ты думаешь, Обер, что галльская держава…». Пер. A. Парина

 

ПОСМЕРТНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

 

Стансы. Пер. Р. Дубровкина

«Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада…». Пер. В. Левика

«Пора оставить все: дома, поля, сады…». Пер. Р. Дубровкина

«А что такое смерть? Такое ль это зло…». Пер. В. Левика

«Я к старости клонюсь, вы постарели тоже…». Пер. В. Левика

К читателю. Пер. В. Левика

«Вон из книг моих, Гревен!..». Пер. Ю. Стефанова

Эпитафия. Пер. В. Левика

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.com

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1] Женщина, несшая крестить новорожденного Ронсара, уронила его. — Прим. сост.

 

[2] Ронсар описывает подготовку к музыкально-поэтическому поединку, по которому все выставленное в залог достается победителю. Под именами пастухов выступают исторические личности: Orleantin — герцог Орлеанский, Angelot — герцог Анжуйский, Navarrin — король Наваррский, Guisin — Андре де Гиз, Margot — Маргарита, герцогиня Савойская. — Прим. сост.