Толкования на «Голос безмолвия» Е. П. Блаватской

Одному своему ученику, члену старого Теософского общества Рудольф Штайнер давал как материал для ме­дитаций маленькое сочинение Е. П. Блаватской «Голос Безмолвия»:

«...так что в первые 14 дней давайте присутство­вать в поле сознания двум первым положениям этого сочинения. Я подразумеваю (опуская самое первое) следующие:

Кто хочет понять глас Духа вне самого себя,

тот должен сперва пережить сущность собственного духа –

 

Если ищущий больше не хочет внимать единственно

миру внешних чувств, он должен искать Того, Кто

сотворил этот мир, он должен жить в мыслях,

которые делают мир внешних чувств миром видимости.

 

Дело не в том, чтобы отвлеченно размышлять относительно этих положений, но в том, чтобы пару минут жить с ними. Для этого надо, прежде всего, так усвоить их содержание, чтобы его мож­но было обозреть единым духовным взором, духов­но поставить его перед собой и, не фантазируя над ним, предаться ему и дать ему воздействовать на себя. Ибо медитация становится плодотворной только благодаря тому, что в полном покое дают вливаться в себя подлежащим медитированию мыслям».

(Письмо от 14 апреля 1904 г.).

 

«..Я прошу Вас еще и в ближайшие недели меди­тировать над теми частями «Голоса», которые пред­шествуют семи голосам. В ближайшие дни я напи­шу интерпретацию этих семи голосов, и тогда Вы получите первый экземпляр этой интерпретации».

(Письмо от 14 мая 1904 г.).

 

«...Верное настроение - это терпение... Настро­ение ожидания ускоряет наши шаги.

Вы полагаете, что если в медитации повторя­ются слова, которые разумеются сами собой, это бесполезно. Однако это не так. Если бы дело каса­лось знания, тогда это было бы бесполезно. Но дело как раз в том, чтобы все снова и снова переживать через себя самого, чем надо быть и что надо само­стоятельно сделать из себя. Ближайшее об этом Вы найдете в тех дополнениях к «Голосу Безмолвия», которые я обещал Вам и которые прилагаю сегод­ня к письму Вам».

(Письмо от 11 августа 1904 г.).

 

Следующие «дополнения» относятся к началу «Го­лоса Безмолвия» Е. П. Блаватской в использованном Рудольфом Штайнером и воспроизводимом в конце «Тол­кований» переводе, который в рукописи неизвестного лица находится при рукописи толкований Рудольфа Штайнера. Этот перевод сильно отличается от пере­вода Франца Гартмана. Можно предположить, что использованный перевод появился в связи с толкования­ми Рудольфа Штайнера.

 

В первом положении «Голоса Безмолвия» гово­рится о низших душевных силах («сиддхи» или «иддхи»). И указывается на опасности со стороны этих душевных сил. Прежде всего я хотел бы заме­тить, что как раз это малое по объему произведение «Голос Безмолвия» предназначение служить матери­алом для медитаций. Оно написано полностью ис­ходя из оккультного знания. А оккультное знание есть живое знание, то есть оно действует как сила на все­го человека, если он, медитируя, пронизывает себя им. Но как я уже говорил, дело при этом заключа­ется не в рассудочном восприятии и расчленении этого знания, а в полной отдаче себя ему. Только тот, кому удается на краткое время совершенно освобо­дить поле сознания от всех впечатлений повседнев­ности и преисполнить себя на это время мыслями медитации, получает плод медитации.

Я хотел бы указать тут на то, что как оккульт­ное знание лежит в основе «Голоса Безмолвия». Но я должен определенно заметить, что речь идет не о том, чтобы в моменты медитации рассудочно вкла­дывать такое знание в положения «Голоса Без­молвия», но о том, чтобы усвоить это знание во вре­мя, лежащее за пределами медитации. Тогда оно становится составной частью нашей души и дей­ствует в нас, хотя мы и не разбираем его в простран­ных мыслях во время медитации.

Все действительно оккультные положения по­коятся на познании мирового развития и написа­ны, исходя из того знания, которое рассматривает человека в созвучии с единой Всежизнью, которая проявляет себя во все новых и новых формах. Че­ловек же сам должен познать себя как одну из этих форм. Он должен научиться сознавать, что процес­сы развития далекого прошлого влились в его су­щество и что сам он составляет переходную фор­му к более высоким состояниям.

Такой, каков он теперь, человек состоит из ряда тел - физического, астрального, низшего духовно­го, высшего духовного тела. И еще более высокие тела пока только намечены в нем. Человек тем бо­лее понимает себя, когда он знает, что не все на­званные тела развились до одной и той же ступе­ни совершенства, что хотя, например, астральное тело, как таковое, и стоит выше физического тела, теперешнее астральное тело человека стоит ниже, чем его физическое тело. Надо различать между со­вершенством в своем роде и совершенством как та­ковым.

Физическое тело человека в своем роде достиг­ло теперь определенной степени совершенства, и оно станет полностью совершенным, когда тепе­решняя, так называемая «рунда» нашей Земли, придет к своему концу. Астральное же тело нахо­дится сегодня пока еще на более низкой ступени совершенства - и лишь в пятой рунде оно продви­нется в своем развитии настолько же далеко, как на свой лад продвинулось уже теперь физическое тело. Еще далее позади в своем роде находятся более высокие тела. Поэтому можно сказать: человеку надо еще много работать над собой для того, что­бы его более высокие тела стали организованы, усо­вершенствованы так же, как его физическое тело. По существу, человек нынче не может столь же сильно повредить своей физической организации, как своим более высоким телам. Конечно, можно повредить также и свою физическую организацию; но вредить более высоким телам - означает еще нечто совсем иное. Ибо эти более высокие тела на­ходятся еще в своего рода эмбриональном состоя­нии, и воздействуя на них, мы воздействуем на за­чатки, а не на органы, которые до известной сте­пени достигли их законченной формы в царстве природы. Как мы мыслим, как мы ощущаем, чув­ствуем и желаем, так и организуем мы наши более высокие тела. Мы делаем это подобно тому, как в давно прошедшие времена силы природы, когда из более низких образований они формировали наши физические органы - наши легкие, сердце, глаза, уши и т. д. Как продолжателей дела природы, но на более высоких планах (уровнях), должны мы рассматривать себя. Для того, чтобы мы направ­ляли наши мысли, желания, ощущения, чувство­вания так, чтобы мы сами организовывали наши более высокие тела подобно тому, как природа организовала наше физическое тело, - для этого и существуют такие руководства как «Голос Безмол­вия». И мы приводим себя в верное направление развития, когда в медитации даем воздействовать на себя таким положениям. Ибо эти положения суть как раз те духовные природные силы, кото­рые ведут нас и, благодаря которым, мы ведем са­мих себя. Если мы ведем себя посредством них, тогда организуются наши более высокие тела и мы получаем органы восприятия и действия на более высоких планах бытия, мы становимся тогда ви­дящими, слышащими и действующими на этих более высоких планах подобно тому, как благода­ря силам мира природы мы стали видящими, слы­шащими и действующими на физическом плане. Надо признать, что при таком развитии наличе­ствуют некоторые «опасности». Так называемые низшие силы души создают эти опасности, если духовная сила не ведется в надлежащем на­правлении. Для того, чтобы обрести эти направле­ния, и написан «Голос Безмолвия».

Опасность составляет также для человека, если он усвоит себе неверное чувство в отношении того положения, что «внешний мир» - это всего лишь мир видимости. Это, конечно, истинно в од­ном отношении. Однако, призвание человека не в том, чтобы отстраняться от этого «внешнего мира» и бежать в высшие миры; но мы должны уяснить себе, что в этих высших мирах мы должны искать причины, тех следствий, которые находятся в на­шем физическом мире. Мы должны постоянно иметь в виду, что нам надо углубляться в наш соб­ственный дух. Посредством такого углубления мы научаемся понимать Дух, который вещает нам че­рез каждый листок, через каждое животное, через каждого человека. Но было бы ложным, если бы мы искали Дух, а его органами пренебрегали сами; между тем явления и процессы этого мира суть органы Духа. Побуждения, мотивы к действию в этом мире мы должны получать с высших планов бытия; само же действие между рождением и смер­тью должно иметь место в этом мире. Мы должны не презирать, а любить этот мир - но любить его мы должны не таким, каким он является всего лишь физическим внешним чувствам, а должны ежедневно, ежечасно учиться тому, что он есть вы­ражение Духа. Повсюду надо искать в смысле тре­тьего положения «Голоса Безмолвия» - «Созидате­лей», находящихся на высшем плане. Разумеется, мир внешних чувств становится вследствие этого миром видимости. Но лишь постольку, поскольку человек рассматривает его по-обыкновенному. Например: мы видим какого-либо преступника. Таким, каким его видит большинство людей, они видят лишь видимость. Мы узнаем истинное о преступнике, если обращаемся к нему со взором, отточенным в более высоких мирах. Если мы глу­боко всматриваемся в мировой организм, тогда все наши чувства, все наши ощущения по отношению к окружающей нас действительности меняются. И, благодаря такому познанию, мы становимся сноровистыми в отношении реального мира, в ко­тором мы живем. Мы должны все больше и боль­ше сознавать, что мы гораздо меньше призваны к тому, чтобы исправлять мир, чем к тому, чтобы ис­правлять наши - мнимые - представления о мире. Мы сможем входить в мир с целью его улучшения лишь тогда, когда мы улучшаем самих себя по­средством того, что пробьемся от ложных к истин­ным воззрениям. Поэтому в «Голосе Безмолвия» сказано: «Только тогда, лишь тогда чувство будет замкнуто для царства ложного и открыто для цар­ства Истинного, если человек не будет больше воспринимать множество существ мира видимо­сти, как такового, а направит взор на Единое Ис­тинное».

«Творящий Дух» действует вовне вокруг нас; но «Творящий Дух» действует также и внутри нас. Внешний мир всегда будет являть нам этого Тво­рящего Духа, пока мы сохраняем ту «серебряную нить», которая связует нас самих с Творящим Ду­хом. Поэтому мы должны прислушиваться ко все­му, что проникает в наше ухо, мы должны всмат­риваться во все, что предстает нашему глазу, но мы никогда не должны допускать, чтобы нас направ­ляли извне, а должны уяснить себе, что внутри нас есть «руководитель» («дирижер»), который явля­ет нам в истинном свете все внешнее. При разрыве же этой «серебряной нити» в нашей душе мы сами делаем внешний мир миром видимости, который тогда на каждом шагу вводит нас в заблуждение; благодаря же сохранению внутренней связи с Ис­точником Духа, весь свет истины проливается для нас и на внешний мир.

Мы должны исследовать в собственном духе, тогда нам откроется Мировой Дух. Обычно не предполагают того, что это есть путь к видению в высших мирах. Однако, это - так.

«Обители» в «Голосе Безмолвия» суть реаль­ные переживания самопознания человека.

Дело в том, чтобы мы ясно провели перед ду­шой обозначенные здесь ступени познания. Поэто­му речь не может идти о том, чтобы мы рассудочно постигали, какой смысл подразумевается этими «обителями». Мы должны пережить этот смысл. Понимание есть самое маловажное; и это понима­ние также не отверзает высших сил. Если даже мы думаем, что давно поняли, то отверзает не это, а то, чтобы все снова и снова жить в этом смысле. Опытные оккультисты знают, что понимание ок­культных поучений не имеет значения. Оттого каждый оккультист все снова и снова дает жить в себе давно им понятому содержанию. И действи­тельный оккультист не смеет упустить того, чтобы ежедневно жить в медитации с важнейшими и про­стейшими истинами. Это не дает ему знания в мирском смысле, это дает ему силу и жизнь в ок­культном смысле. Как любят ребенка, который ежедневно на глазах и которого вполне знают, так оккультист любит истины и должен ежедневно быть с ними, жить с ними. Поэтому оккультное знание отличается от всего внешнего знания, по­лучаемого посредством образования в цивилизо­ванном обществе. Это знание получают, так ска­зать, готовым, посредством понимания. Не так с оккультным знанием. Его все снова имеешь в сво­ем жизненном окружении, также и когда знаешь его, подобно тому, как любовно обнимаешь ребен­ка, хотя и давно знаешь его.

«Первая обитель» делает нам ясным то, что наша обычная точка зрения есть точка зрения не­знания. И незнанию суждено оставаться нашей участью, пока мы остаемся при том, что, так ска­зать, выпало нам на долю благодаря самой приро­де. Также и все внешнее знание есть лишь собира­ние того, что составляет незнание. До тех пор, пока нам неясно, что мы, собрав много знаний, можем, тем не менее, коснеть в незнании, для нас невоз­можна истинная мудрость и вообще продвижение вперед. Дело в том, чтобы мы жизненно прониклись настроением, что мы должны быть «учащимися». Жизнь на каждом шагу должна быть школой для нас. Тогда мы переживаем жизнь во второй обите­ли. Все наше отношение к миру изменяется под влиянием такого настроения. Тогда мы питаем веру, что мы можем учиться у всего, что встречает­ся нам. Мы становимся учениками Всеединой Жизни, которая непрестанно открывается нам. И таким лишь образом мы учимся любить; любить Вселенную. Так тает, прикованная к тесному Я, страсть к обособлению; так учимся мы не останав­ливаться на горести и на радости, не давать горес­ти и радости поучать нас. Так приходим мы к по­ниманию того, что наш собственный организм есть орган восприятия всего мира. Мы сознаем, что наше собственное «Я» вовсе не идентично с этим организмом; мы учимся рассматривать себя как орудие, посредством которого мир действует на наше высшее Я, а это высшее Я - на мир. Но тогда мы вскоре найдем также, что это высшее Я есть член в составе Всеобщего Организма Духов, вверенный нам как некий залог, так что мы можем рассматривать себя в качестве посланцев боже­ственной Вселенной Воли.

Мы все больше чувствуем себя миссионерами великого Мирового Духа. И если мы чувствуем так, тогда мы ощущаем нечто от атмосферы этой «обители обучения». Но тогда мы можем поднять­ся также к чувствованию и того, что есть третья обитель, обитель «мудрости». Мы переживаем взаимосвязь с Духом Всего и замечаем, что наи­высшая мудрость вливается в нашу душу. Мы на­чинаем отдаваться этому потоку. Нам отверзают­ся врата инспирации. Мы будем сами руководить собой в истинном смысле, а не быть ведомыми по­буждениями из внешнего мира. Мы родимся за­ново. Ибо как прежде мы были детьми мира, так теперь мы становимся детьми Духа. Дух в нашей душе указывает нам пути. Бесконечная уверен­ность и покой приходят к нам; какой-либо успех больше ничего не решает в наших поступках, но решает одно только принятие во внимание верно­го. И это чувство внутренней уверенности отвер­зает нам взор в «обитель благодати». И тогда там звучат семь голосов.

Сами эти семь голосов, - как и все оккультные истины, - имеют семиричное значение. И мы все больше поднимаемся до наивысшего значения, которое, собственно, уже больше не есть значение, а духовная действительность. Но, живя в себе, надо открывать в себе в медитациях следующие значе­ния, тогда открываются более высокие значения и, наконец, - реальность.

Прежде всего, первое (символически-аллегори­ческое) значение.

Жизненно ощущая и погружаясь в это жизнен­ное ощущение, надо все снова возобновлять в себе чувство, что тот мир, каким мы его видим прежде всего, есть высшее творение, мир видимости. Надо погрузиться в живую веру, что этот мир все боль­ше будет открывать нам самим истину, если мы погрузимся в самих себя. Нам может быть не лег­ко полностью проникнуться таким настроением. Ибо ведь мы не смеем забывать о том, что этот мир - это все-таки наш мир, и что ведь мы призваны все-таки любить этот мир. Если бы нам было со­всем легко распроститься с тем образом жизни, который мы ведем в этом мире, тогда бы это рас­ставание не было жертвой. Тогда бы мы искали нового образа жизни лишь так, как в обыкновен­ной жизни мы спешим от развлечения к развле­чению. Поэтому голос, который в этот момент расставания вещает нам, должен быть как сладо­стное соловьиное пение; здесь должно иметь мес­то действительное расставание с мнимыми чув­ствованиями жизни. Если мы сможем часто и на­долго быть проникнутыми такими настроениями, тогда мы поднимемся по ступеням лестницы мис­тического совершенствования.

И мы можем уловить в вещах этого мира вто­рой голос. Дисгармонично звучит для нас этот мир, пока мы живем в мнимых чувствах. Мы судим, мы критикуем потому, что воспринимаем неблагозву­чия на поверхности вещей. Но умерим свое воспри­ятие неблагозвучия, воздержимся от суждения и критики, - и мы углубимся к гармонии, лежащей в основе вещей. Мы научимся понимать даже зло. Мы узнаем, что зло есть сила, действующая на не­надлежащем месте. Если бы она была на своем ме­сте, она была бы благой. Так - при углублении в основу вещей - то, что прежде казалось неблаго­получием, преображается в гармонию. Слушать и понимать не осуждая и не критикуя позволяет, что­бы нам зазвучал из безмолвия второй тон. Каждый оккультист знает, что ему бесконечно помогало, когда он по отношению ко всему искал понимания, воздерживаясь от критики и преисполняясь сочув­ствия; и тогда ему звучат серебряные цимбалы, которые заглушаются лишь тем, что воспринима­ет от поверхности вещей внешний слух.

«Вслушивайся в вещи», - так требует от нас оккультист. Сравнивая одну вещь с другой, ты мо­жешь, пожалуй, найти одну из них совершенной, а другую несовершенной. Но не такое сравнение дол­жно сказать тебе о том, что есть в той или иной вещи, но третий тон, который сокрыт в каждой вещи подобно звучанию морской раковины. Безоб­разное в природе, извращенное в жизни, порочное в человеке ты не научишься понимать, сравнивая одно с другим, не внимая сокрытому собственно-внутреннему каждой вещи и каждого существа. Вступи в то безмолвие, где ничто не побуждает тебя делать сравнения, и будь духовно един с каждой вещью, тогда «безмолвие» отверзнет тебе приглу­шенный тон в каждой вещи и существе.

И после такого упражнения простирается се­рьезность и достоинство над всем нашим суще­ством. Мы научимся понимать мир в его серьезно­сти и достоинстве. В нас должно стать живым не­что такое, что дает нам возможность со всей серьез­ностью ощущать все вещи. Это есть момент, когда нам открывается то, что все есть выражение дос­тойнейшего Целого. Мы приучаемся направлять свой взор от мелкого к Бесконечному, ибо также и в отношении мелкого нас не оставляет мысль, что оно есть выражение речи Вселенной, гласящей нам со спокойным достоинством. Это ощущение, жиз­ненно постигнутое в нашей медитации, дает нам четвертый тон.

И тогда, когда мы так подготовили себя, тогда нам начинают звучать духовные существа мира; тогда звучит как бы трубный звук, ибо нам больше уже не будут звучать тайны отдельных вещей, а тон самой Вселенной. Если мы дадим гласить нам толь­ко Мировому Духу, тогда он будет звучать нам из всех вещей; но уже не как отдельные тона этих ве­щей, а как гармонии Вселенной. Это пятый тон.

И этот тон может повыситься. Он доносится до нас от одного существа за другим. Он приносит нам откровения мировых тайн. И когда мы постигли, что все есть откровение Единого Духа, тогда мы можем полностью отдаться этому откровению. Мы представляем себе весь мир, как духовный тон, все проникающий и везде находящий отклик. Это ше­стой тон.

Нам надо привести себя к духовному медита­тивному переживанию всех указанных представ­лений. Покойными должны мы быть тогда, совсем покойными и жизненно удерживать перед собой те образы, которыми в «Голосе Безмолвия» оха­рактеризованы семь тонов, так, чтобы мы имагинативно слышали их духовным слухом. И при этом мы должны преисполнить себя такими мыслями, какие даны здесь мною к истолкованию тонов, не размышляя, а в живом чувстве. Тогда мы медити­руем правильно и плодотворно.

И, наконец, мы даем всем откровениям шести тонов прозвучать воедино. Ибо мы должны не кос­неть в каком-либо одном отношении к миру, но быть всесторонними. И кто уже воспринимает шестой голос, тот должен возвращаться к первому из них, затем ко второму и так далее. Лишь если мы любим отдельное столь же, как и созвучие отдельностей в целом, приближаемся мы к совершенству.