Динамика оппозиции в России, 1989 - 2004 гг.

В период перестройки под воздействием нарастающей дифференциации элит [Lane, Ross 1999], а также инсталляции частично свободных выборов и парламентаризма в СССР возникли очаги лояльной структурной оппозиции в форме демократического движения [Fish 1995; Urban et al. 1997] и нарождавшихся партий левой и националистической ориентации [Голосов 1999]. Однако после краха Советского Союза в 1991 г. потенциал оппозиции оказался разрушен. Такому повороту событий способствовало несколько обстоятельств. Главное из них заключалось в том, что на смену "идеократической" структуре элит пришла "разделенная" с характерным для нее жестким противоборством двух политических лагерей, олицетворявшихся, соответственно, Президентом и Верховным Советом РФ [Шевцова 1999: 87 - 165; McFaul 2001: 121 - 204]. Взаимодействие сторон стало осуществляться по принципу "игры с нулевой суммой": концентрация власти в руках Президента происходила за счет сокращения роли парламента. Неудивительно, что в таких условиях в России возобладала принципиальная нелояльная оппозиция. Но ее доминирование сохранялось недолго: в октябре 1993 г. она потерпела сокрушительное поражение, и результаты конфликта были закреплены в новой российской Конституции.

В 1994 - 1999 гг. политическая ситуация оказывала противоречивое воздействие на развитие российской оппозиции. "Суперпрезидентская" система с широкими и размытыми полномочиями главы исполнительной власти [Huskey 1999; Fish 2000] и господство неформальных практик принятия решений [Меркель, Круассан 2003], лишь незначительно смягчавшиеся эффектами других политических институтов [Голосов 1999; Moser 2001], стимулировали мажоритарные тенденции в политике и, соответственно, усиление принципиальной оппозиции. Вместе с тем в условиях экономического спада, многочисленных политических кризисов (включая войну в Чечне) и фрагментации государства вследствие "обвальной" децентрализации  и захвата ключевых позиций заинтересованными группами [Hellman 1998] элитная структура приобретала все более фрагментированный характер [Higley et al. 2003: 20 - 23]. Данные процессы повлияли на оппозицию двояким образом: при том, что в рассматриваемые годы Россия во многом напоминала Францию периода "ничего, кроме оппозиции", за бурным расцветом последней скрывались неразрешимые проблемы [см. Гельман 1999: 151 - 159].

Прежде всего перед российской оппозицией встал "классический вопрос": "до какой степени быть оппозиционной и какими средствами при этом пользоваться. Если оппозиция не противопоставляет себя существующему режиму - не предлагает альтернатив и не обещает воплотить их в жизнь... политические институты... остаются слабыми. Если же оппозиция действует слишком решительно, то под угрозой может оказаться демократия как таковая" [Пшеворский 1999: 132 - 133]. Поиск ответа на этот вопрос обусловил не только направление идеологической и организационной эволюции оппозиционных партий, но и их политические стратегии. В принципе, оппозиция может выбирать между тремя стратегиями, описанными А. Хиршманом, - "ухода" (exit), или "малых дел"; "протеста" (voice), т.е. массовой мобилизации (причем не только электоральной), и "лояльности" (loyalty) - "торга" с правящей группой и последующей кооптацией в нее ("врастание во власть") [Hirschman 1970; см. также Гельман 1999: 160 - 161]. Однако в российском контексте все эти стратегии (и их комбинации) оказались малоэффективными. Принципиальной оппозиции для достижения своих целей необходимо было победить на президентских выборах - ни доминирование в Государственной Думе (им обладала КПРФ в 1996 - 1999 гг.), ни даже влияние на состав правительства и его политический курс (кабинет Примакова 1998 - 1999 гг.) не приносили желаемых результатов. Что же касается полуоппозиции, претендовавшей на роль младшего партнера правящей группы, то в условиях кризиса она не могла получить сколько-нибудь значимой массовой поддержки. В результате, хотя потенциал нелояльной оппозиции был сведен на нет, воздействие лояльной оппозиции (как принципиальной, так и полуоппозиции) на политический режим оставалось весьма незначительным.

Но решающий поворот в судьбе российской политической оппозиции произошел в 2000 г. С избранием на пост президента В. Путина в стране резко изменилась элитная структура. Достижение "навязанного консенсуса" привело к повышению интеграции и - одновременно - снижению дифференциации элит [Gel'man 2003]. Поставив парламент, политические партии, бизнес, СМИ, региональных лидеров перед выбором - либо подчиниться, либо лишиться статуса элит, правящая группа обеспечила себе полное и безусловное доминирование. И если при расколе элит оппозиция еще могла рассчитывать на успех [подробнее см. Tarrow 1994: 88 - 89], то их консолидация по принципу "навязанного консенсуса", особенно с учетом неблагоприятного институционального контекста, грозила отправить ее в небытие. В той мере, в какой сегменты российских элит теряли свою автономию и/или ресурсы, сужались и политические возможности оппозиции. В подобных условиях ее традиционные стратегии оказывались не просто неэффективными, но и заведомо проигрышными. "Уход" был чреват маргинализацией и полной утратой влияния, "протест" затруднен вследствие сокращения ресурсной базы и угрозы силового давления со стороны правящей группы, а "лояльность" вела к потере идентичности и кооптации в правящую группу. Иными словами, в сложившейся ситуации оппозиционные политические акторы либо инкорпорировались "во власть", переставая быть оппозицией, либо вытеснялись на периферию политического процесса, тем самым утрачивая статус акторов. Наглядные проявления описанных тенденций - разгром всех без исключения оппозиционных партий на парламентских выборах 2003 г. и отсутствие значимых альтернатив инкумбенту на президентских выборах 2004 г.

Схематически динамика основных факторов развития политических оппозиций в России представлена в табл. 2.

Таблица 2   Динамика политической оппозиции в России

Несмотря на универсальный характер описанных выше закономерностей развития и упадка политической оппозиции в России, их конкретные проявления зависели от генезиса, идеологических и организационных особенностей отдельных оппозиционных сил. В связи с этим при осмыслении судеб российской оппозиции не обойтись без углубленного анализа политической эволюции ведущих оппозиционных партий. Применительно к российским партиям обычно используется четырехсекторная типология - левые, либералы, националисты и "партии власти", однако для решения поставленных в настоящей работе задач целесообразно провести аналитическое различение между двумя видами либеральных партий. В русле предложенной В. Радаевым классификации идеологий в России следует отделить собственно либералов - сторонников свободного рынка, видящих в демократии лишь одно из средств (и не самое значимое) его достижения, от демократов - приверженцев демократических институтов, рассматривающих рыночную экономику как важное, но не единственное условие их построения. Хотя российские либералы и демократы близки по своим политическим установкам, их цели и средства далеко не одинаковы. Первую тенденцию в российской политике 1990-х - начала 2000-х годов олицетворяли, последовательно сменяя друг друга, "Выбор России", "Демократический выбор России" и СПС, вторую - "Яблоко". Наряду с КПРФ, они долгое время претендовали на статус политической оппозиции, а сейчас сходят с политической сцены, по крайней мере, в своем нынешнем виде. Рассмотрим подробнее динамику развития этих трех сегментов российской оппозиции - коммунистов, либералов и демократов.