Кэмерон приглашает зрителей присоединиться к персонажам фильма: места на корабле хватит для всех. Каждый может узнать себя

В незадачливом турке, который яростно листает словарь, пытаясь прочесть англоязычную надпись в коридоре тонущего лайнера. Все мы где-то чувствуем себя чужаками. И все мы в одной лодке.

«Титаник» рассчитан на зрителей разных возрастов: молодежи интересна история любви юных героев, старикам приятно увидеть пожилую Роуз, которая в свои годы остается бодрой и деятельной, поколение беби-бумеров представляют Ловетт и внучка главной героини.

Фильм не универсален в том плане, что в кадре нет негроидных или азиатских лиц. Правда, рабовладельческая страница американской истории упоминается в связи с ощущениями Роуз, входящей на корабль в качестве невесты нелюбимого мужчины. И все же роскошная жизнь героини слишком мало напоминает те условия, в которых существовали чернокожие рабы. Как бы то ни было, задействованные в картине символы делают ее содержание понятным едва ли не для всего населения земного шара.

Кэмерон добивается замечательных успехов в создании визуальных образов большой эмоциональной силы. «Титаник» — это искусное переплетение множества сюжетных нитей. Кэмерон видит поэзию в соединении «больших» и «маленьких» историй. Он подчеркивает связь между маленькой историей Ловетта и долгой и яркой жизнью Роуз, связь между маленькой историей Роуз и Джека и великой историей «Титаника», который в свою очередь — всего лишь часть истории XX века.

Все эти связи не распадаются благодаря найденному режиссером символу, собирающему их воедино. Бриллиант «Сердце океана» играет роль узкого игольного ушка, через которое проходит множество нитей. Сочетая в своем названии тему любви с темой водной стихии, он метафорически сплетает все линии сюжета в единый орнамент. (В фильме Кэмерона «Бездна» (The Abyss, 1989) аналогичную функцию выполняет обручальное кольцо.)

У бриллианта долгая история: в свое время он украшал корону несчастного короля Людовика XVI и потому воспринимается как символ опыта и мудрости Старого Света, европейского эстетизма и изящества, с одной стороны, войны и кровопролития — с другой.

Момент, когда старая Роуз выбрасывает драгоценный камень за борт, — мощный поэтический образ и подлинная развязка, когда развязываются все узлы: Ловетт не получает сокровищ, но зато находит любовь; Кэл остается ни с чем, потеряв и невесту, и бриллиант; героиня, долгие годы хранившая свою тайну, возвращает ее океану. Между ней и Джеком было что-то, принадлежавшее ей одной, и теперь пришла пора отдать это.

В наших глазах бриллиант обладает огромной материальной ценностью, мы потрясены тем, что такое богатство летит в воду — но этот жест становится символом. Улягутся эмоции, вызванные фильмом, но воспоминания останутся с нами надолго. Показывая нам, как крутится и исчезает брошенный камень, режиссер говорит: «Пусть “Титаник” всегда будет для нас тем, что он есть сейчас, — таинственным памятником человеческой трагедии».

Старая Роуз, как и любой герой, совершивший путешествие в бессознательное, оказывается перед выбором. Кричать на каждом углу о своем эликсире, искать ему применение, объявить его святыней? Или просто жить, и тогда вынесенные ею уроки будут медленно, но верно менять, оживлять, омолаживать окружающих и тем самым весь мир? Какой путь выбрать — внешний или внутренний? Очевидно, Роуз предпочитает второй вариант, оберегая сокровище, принесенное из особенного мира, в недрах своей души. Ведь, как учат нас кельтские легенды, герой, который хвастается своими подвигами, зачастую вместо монет и каменьев достает из сумки водоросли. Тот же, кто бережно хранит подаренный феями эликсир, живет долго и счастливо — судьба Роуз это подтверждает.

Джеймс Кэмерон чтит своих кельтских предков, используя в фильме народные мелодии: они звучат на бедняцком празднике и в других эмоционально насыщенных сценах. Резко контрастируя с чинной европейской танцевальной музыкой, которая исполняется в залах первого класса, фольклорные напевы придают картине особую поэтичность. Фильм Кэмерона — это сказание о «Титанике» в сопровождении волынок и арф, как в стародавние времена.

Кельтский колорит поддерживается визуальными деталями и структурными переплетениями, напоминающими кельтские узоры. Ясные полюса: нос и корма, верхние и нижние палубы, первый и третий класс, свет и тьма — образуют крепкие симметричные оси почти математически выверенной композиции. Композиция Кэмерона включает несколько метафор: лодка символизирует мир, бриллиант — все, что дорого человеку, часы — бегущее время, статуя ангела на главной лестнице — невинность Роуз. А современное звучание всем полюбившейся песни помогает зрителю понять, что представленные в фильмы метафоры применимы и к сегодняшнему дню, к жизни каждого из нас.

Наконец, главный эликсир, который мы получаем в подарок от режиссера, — катарсис, глубокое эмоциональное очищение. О нем писал еще Аристотель, и сегодня, спустя много веков, аудитория по-прежнему стремится испытать его. Мы высоко ценим истории, заставляющие нас в кои-то веки испытать сильное чувство. Все мы стоим на страже собственных эмоций, а фильм сносит наши оборонительные сооружения, вызывая душевный отклик даже у самого закрепощенного зрителя и заставляя его расслабиться. Видя Джека и Роуз, борющихся за свои жизни, и сотни других паникующих пассажиров, которые дерутся за места в шлюпках и с криками падают в морскую пучину, мы ощущаем почти невыносимый эмоциональный накал, и все же в этом есть своеобразное удовольствие — иначе люди не высиживали бы в кинозале по три часа и не приходили бы повторно. Фильм дает шанс содрогнуться от страха и смахнуть слезу умиления, а такая «разрядка» необходима любому человеку независимо от возраста.

Наблюдая какое-либо зрелище, аудитория проходит вместе с действующими лицами суровые испытания. Джозеф Кэмпбелл утверждал, что цель ритуального действа — измотать человека, вынудить его ослабить оборону и открыться для восприятия высшей мудрости. Похоже, стратегия Кэмерона отчасти тоже заключается в том, чтобы изнурить нас, заставить испытывать то, что испытывают пассажиры «Титаника».

В эпоху цинизма и пресыщенности режиссеру, как и аудитории, нужно обладать определенным мужеством, чтобы свободно выражать свои эмоции. Создатели таких фильмов, как «Титаник», «Английский пациент» (The English Patient, 1996), «Храброе сердце» (Braveheart, 1995), «Танцующий с волками» или «Слава», находят в себе смелость быть сентиментальными. Если зритель в какой-то мере защищен темнотой кинозала, позволяющей ему беззвучно плакать, не выставляя свою эмоциональную уязвимость на всеобщее обозрение, то художник должен открыто демонстрировать собственные чувства, представляя их на суд циничному обществу, и это заслуживает уважения.

В КИЛЬВАТЕРЕ «ТИТАНИКА»

Как «Титаник» повлиял на дальнейшее развитие киноиндустрии? Успех этого фильма доказал, что иногда крупные ставки себя оправдывают. Высокобюджетное кино, как правило, рано или поздно окупается: даже фильм «Клеопатра» (Cleopatra, 1963), в свое время чуть не разоривший 20th Century Fox, в итоге вернул вложенные в него деньги, упрочив славу кинокомпании. «Титаник» обогатил своих создателей в считаные дни, и в будущем этот пример наверняка вдохновит многих на попытку выиграть такой джекпот.

Однако в настоящий момент некоторые должностные лица, напротив, устанавливают для своих проектов жесткие бюджетные рамки. Прежде чем сорвать большой куш на успехе «Титаника», руководству студий Fox и Paramount пришлось изрядно понервничать, и повторять столь рискованные эксперименты они не спешат. Время от времени «титанические» исключения из правил, конечно, бывают, при условии, что все ведущие продюсеры кинокомпании считают, что игра стоит свеч.

Наверняка в обозримом будущем нас ждут новые высокобюджетные фильмы (вероятно, даже еще более дорогостоящие, чем «Титаник»), поскольку зрелищное кино всегда будет иметь успех, особенно если оно затрагивает чувства людей. При этом фильмы, снятые на скромные средства, порой приносят большую выгоду с точки зрения соотношения прибыли и затрат. Перенимая опыт независимых режиссеров и продюсеров, крупные голливудские студии выпускают недорогие фильмы для узкой целевой аудитории, чтобы обеспечить стабильность доходов и снизить риски, связанные с производством единичных дорогостоящих картин.

Кроме того, опыт Кэмерона лишний раз показал, что история любви молодых героев как основа сюжета — важный фактор успеха фильма. Голливуд выработал для себя своеобразное правило: чтобы высокобюджетный исторический фильм скорее окупился, в нем должны присутствовать черты романтической мелодрамы. Если персонажи молоды и влюблены, лента сможет завоевать интерес большей части аудитории кинотеатров.

Некоторые критики считают, что коммерческий успех «Титаника» делает его примером для подражания, в том числе и его слабые стороны, и режиссеры, стремясь отыграть вложенные в проект деньги, готовы специально упрощать сценарии на потребу широкой публике. Здесь нет ничего нового: дорогостоящие проекты всегда создавались с расчетом на самую широкую аудиторию. Но есть и другой вариант: зрители могут изголодаться по более изощренному кино и начать тянуться к интеллектуальным фильмам, которые при этом отражают универсальные эмоции.

СИНЕРГИЯ

Говоря о работе над «Титаником», Джеймс Кэмерон отмечал синергию творческого процесса, когда результат получается больше, чем сумма всех элементов. Подобно тому как реакции химических веществ порой дают эффект неожиданной силы, актерская игра, декорации, костюмы, музыка, спецэффекты, сюжет, контекст, потребности аудитории и мастерство художников складываются в некое загадочное органическое единство, чье эмоциональное и преобразующее воздействие на зрителя превосходит сумму составляющих компонентов.

Отчасти такая синергия объясняется тем, что в фильме задействованы мотивы и архетипы путешествия героя, такие как преодоление порога, суровые испытания, смерть, возрождение, погони и спасения, священные браки и т. д. Классические сюжетные модели помогают аудитории не потерять нить продолжительного повествования, обеспечивают целостность структуры и способствуют достижению катарсиса. Действуя в русле мифологической традиции, режиссер предлагает нам встретиться со смертью и вместе с тем окинуть взглядом жизнь во всей ее полноте.

В конечном счете успех «Титаника» остается загадкой, секретным соглашением между зрителем и историей. Как ученые, опускающиеся на дно океана в глубоководном батискафе, мы можем на какое-то время пролить свет на тайну, но в конце концов нам придется подняться и продолжать гадать.

«КОРОЛЬ ЛЕВ»

Летом 1992 года руководители Disney Feature Animation попросили меня проанализировать сценарные материалы фильма «Король джунглей». Впоследствии он получил название «Король Лев» и стал самым успешным анимационным проектом за всю историю компании Disney, но в тот момент я рассматривал его просто как очередную возможность апробации концепции путешествия героя в качестве средства усовершенствования сюжета.

По дороге в «мультипликационную страну», расположившуюся в безликом промышленном районе города Глендейла, штат Калифорния, я вспоминал то, что уже знал о проекте. Идея была необычной: вопреки диснеевской традиции экранизировать классику детской литературы в основу сценария легла оригинальная история, придуманная Джеффри Каценбергом и его командой молодых мультипликаторов на борту самолета (они летели из Нью-Йорка, где только что состоялся предварительный показ их последней работы — «Красавицы и чудовища»).

Каценберг, полный энтузиазма новичок в мире анимации, предложил каждому из коллег вспомнить момент, когда он впервые почувствовал себя взрослым. Он рассказал, как сам однажды понял, что стал мужчиной, и все согласились, что это интересная тема для фильма. Задумавшись о формате и о месте действия, мультипликаторы решили, что их история взросления будет разворачиваться в мире африканских джунглей. С 1942 года, после выхода фильма «Бэмби» (Bambi), студия Disney не выпускала картин, где изображались бы только животные, поэтому идея выглядела достаточно свежей и должна была понравиться публике. Кроме того, она позволяла обойти некоторые проблемы, которые неизбежно возникают, когда надо анимировать человеческих персонажей. Людей необходимо отнести к той или иной этнической группе, выбрать для них цвет кожи и волос, в результате чего аудитория фильма может сузиться. Если же ваши герои — животные, вопросов о расе и происхождении не возникает.

В истории о взаимоотношениях отца и сына прослеживаются гамлетовские мотивы. Каценберг часто обогащает сюжеты своих мультфильмов элементами из разных источников, переплетая темы «Одиссеи» или «Гекльберри Финна» с темами картин «Это случилось однажды ночью» и «Сорок восемь часов» (48 Hrs, 1983 ). «Король Лев» сочетает элементы «Бэмби» и «Гамлета», что чрезвычайно обогащает и усложняет его структуру. Как и в шекспировской трагедии, здесь завистник дядя убивает венценосного отца героя и незаконно занимает его трон; есть и сомневающийся герой, который постепенно набирается сил и наносит ответный удар.

Когда я познакомился с проектом сценария, меня сразу же попросили внимательно перечитать «Гамлета» и сказать, какие мотивы мы могли бы заимствовать. Я проанализировал пьесу через призму концепции путешествия героя, поделив сюжетную линию на отрезки и выявив поворотные моменты, а затем составил список цитат, которые предлагал шутливо обыграть. Диснеевские мультфильмы создаются с расчетом на разновозрастную аудиторию: в картине должны быть и падения на банановой кожуре, развлекающие маленьких детей, и дерзкие остроты в расчете на подростков, и изощренный неоднозначный юмор для взрослого зрителя. Шекспировские мотивы, вошедшие в сценарий, в основном сосредоточены вокруг фигуры злодея по имени Шрам. Его озвучил английский актер Джереми Айронс, в чьей ироничной трактовке забавно переиначенные цитаты из «Гамлета» выглядят как сознательное «подмигивание» взрослой аудитории.

Прибыв на студию, я вступил в особенный мир, которому предстояло стать фильмом «Король Лев». Рабочий стол каждого художника был завален фотографиями и рисунками, изображающими жизнь в джунглях, а некоторые члены команды даже сами съездили в Африку на фото-сафари. Вместе с мультипликаторами и дизайнерами я изучал раскадровки, которые готовили режиссеры Роб Минкофф и Роджер Аллерс.

Мне представилась прекрасная возможность испробовать теорию путешествия героя на материале крупного проекта. Я был всего лишь одним из сотен специалистов, участвовавших в работе над фильмом в качестве консультантов, и все же мое мнение могло повлиять на окончательный вариант картины. По ходу работы аниматоров над историей о короле джунглей я стал вести записи.

Под звуки песни «Круг жизни» африканские животные собираются, чтобы поприветствовать новорожденного львенка Симбу, чей отец Муфаса правит землями прайда.

На праздник приходит и старый павиан Рафики, но королевский советник, суетливая птичка Зазу, его прогоняет. Симба оказывается бойким малышом и уже вскоре запевает: «Мне не терпится стать королем!» Вместе со своей подружкой, маленькой львицей Налой, он, вопреки отцовскому запрету, отправляется исследовать страшное слоновье кладбище, где на него нападают страшные и одновременно комичные шакалы, слуги завистливого дяди Шрама. Муфаса спасает детенышей и строго отчитывает сына за непослушание.

Симба только начинает постигать азы королевской премудрости под руководством отца, когда тот погибает в подстроенной Шрамом западне под копытами скачущего стада антилоп. При этом Шрам внушает Симбе, что именно он стал причиной смерти короля, и львенок бежит через пустыню, подобно Гамлету, покинувшему Данию после убийства отца.

Во втором действии главный герой, терзаемый чувством вины, попадает в особенный мир джунглей, где встречает двух веселых приятелей — болтливого суриката Тимона и бочкообразного кабана Пумбу, своеобразных комических двойников Розенкранца и Гильденстерна. Чтобы отвлечь львенка, они знакомят его с философией беззаботности «Акуна матата» и рассказывают, как не умереть с голоду в лесу, где всегда полно жуков. Симба растет, становится сильным подростком и однажды дает отпор львице, погнавшейся за Пумбой, оказавшейся Налой, которая тоже повзрослела и стала красавицей. На месте детской дружбы возникает новое взаимное чувство, и влюбленные поют дуэтом. Она рассказывает Симбе, что, взойдя на трон, Шрам принялся угнетать животных, а ее пытался сделать своей женой. Молодая львица умоляет героя вернуться и занять место законного короля земель прайда. Симба колеблется: он не уверен в собственных силах и все еще не до конца избавился от угрызений совести. Как и многие другие герои, он не спешит расставаться с радостями особенного мира.

Но перед ним, словно тень отца Гамлета, появляется дух Муфасы и убеждает его шагнуть навстречу судьбе.

В третьем действии Симба, отбросив комплекс вины, возвращается в родные края и бросает вызов Шраму. Завязывается жестокая битва, в ходе которой герой должен доказать, что он мужчина и законный король. Союзники приходят на помощь молодому льву, и злодей падает со скалы, как некогда упал сброшенный им Муфаса. Справедливость восторжествовала. Симба занимает отцовский трон, и «круг жизни» продолжается.

Уже на этапе первых раскадровок нетрудно было увидеть в сюжете мультфильма элементы классической схемы путешествия героя. Еще в обыденном мире Симба узнает, что он избранник судьбы, которому суждено стать королем. Отец рассказывает ему об ответственности, ожидающей его в будущем, и это напутствие выполняет функцию первого зова к странствиям. Герой должен завоевать право на престол — такова традиционная сказочная метафора взросления. Его самонадеянность и непослушание — отвержение зова. Кроме отцовских увещеваний он слышит другие призывы — искушение исследовать запретную зону, романтический зов со стороны Налы. Но самым сильным толчком для героя оказывается смерть Муфасы: теперь львенок, вынужденный бежать из обыденного мира, вступает в новую пору своей жизни.

У Симбы множество наставников. Первый — конечно, отец, рассказывающий наследнику о «круге жизни» и о том, каким должен быть настоящий король. Дипломатии и искусству управления львенка учит птичка Зазу, а Рафики раскрывает перед ним некоторые из волшебных тайн мироздания. Во втором действии наставниками героя становятся Тимон и Пубма, призывающие его жить в стиле «Акуна матата». Перед началом третьего акта Нала заставляет Симбу понять, что такое любовь и ответственность, а наставник из потустороннего мира, дух Муфасы, помогает ему смело взглянуть в лицо судьбе. В кульминационной сцене Нала, Тимон и Пумба выступают союзниками Симбы в борьбе со Шрамом. Возлюбленная героя — своего рода оборотень: из игривого котенка она внезапно превращается в величественную львицу, которая не только внушает льву-подростку нежные чувства, но и требует от него, чтобы он отстоял свою территорию.

Энергия тени воплотилась в Шраме и его прислужниках. Дядя Симбы олицетворяет темную сторону власти — безапелляционность и безжалостность. Это модель трагического варианта взросления, при котором детские травмы используются как оправдание зависти, цинизма и жестокости, а затравленная жертва, желая отомстить миру за пережитые обиды, превращается в тирана. Путь Шрама — один из возможных вариантов для самого Симбы. Если бы молодой лев не избавился от комплекса вины и не решился взять на себя ответственность за то, что ему дорого, он мог бы стать таким, как его дядя, — злобным изгоем общества, пытающимся возвыситься за счет чужих слабостей. Шакалы стоят в природной иерархии ниже львов, поскольку живут не за счет благородной охоты, а питаются падалью. Это «шестерки», из тех, что всег