В конце XVIII века в Париж из Лиона прибыл Гиньоль — балаганная кукла-перчатка, давшая имя французскому театру жестокости.

«Гран-Гиньоль» заставлял зрителей содрогаться от ужаса, натуралистично представляя сцены расчленения, отсечения голов и прочих издевательств над человеческим телом.

Люди, присутствовавшие на первых киносеансах, отмечали потрясающее физическое воздействие, которое оказывали на публику «движущиеся картины»: зрители вскакивали со своих мест при виде приближающегося локомотива и вздрагивали, когда во время показа фильма «Большое ограбление поезда» (The Great Train Robbery, 1903) с экрана смотрело дуло пистолета.

В 1950-е и 1960-е годы умением вызывать у аудитории острые физические ощущения прославился Альфред Хичкок. В таких фильмах, как «Психо», «Птицы», «Головокружение» и др., он управляет телами зрителей, как виртуозный музыкант органом. И он был не одинок: каждый хороший режиссер в той или иной мере владеет приемами, позволяющими добиваться от аудитории определенных эмоциональных и физических реакций. Полный арсенал кинематографиста (сюжет, образы персонажей, монтаж, свет, костюмы, музыка, декорации, актерская игра, спецэффекты, знание психологии) используется для того, чтобы заставить зрителя затаить дыхание от волнения, удивленно охнуть при неожиданном повороте сюжета, а в момент счастливой развязки вздохнуть с облегчением. По сути, секрет драматурга заключается в умении контролировать то, как человек дышит, поскольку состояние всех органов зависит от их снабжения кислородом.

В 1970-е годы появились богатые спецэффектами фильмы Ирвина Аллена —«Приключение “Посейдона”» (The Poseidon Adventure, 1972), «Ад в поднебесье» (The Towering Inferno, 1974), в которых многие усмотрели низменное развлечение, взывающее не столько к духовному, сколько к телесному. С приходом поколения Спилберга и Лукаса, современных мастеров спецэффекта, кино получило еще больше возможностей для создания самых впечатляющих изображений.

На протяжении всей истории культуры мастера зрелищ использовали разнообразные средства для усиления физического воздействия на аудиторию, начиная с курения ладана при проведении древнегреческих ритуалов и кончая новейшими чудесами техники, такими как 3D, IMAX или кресла, вибрирующие в тот момент, когда на экране идет пулеметная стрельба. В Древнем Риме иллюзию присутствия богов создавали, распространяя ароматные пары и осыпая сцену или арену благоухающими цветочными лепестками. В 1950-е проводились эксперименты по созданию трехмерного изображения и передаче запахов, а режиссер Уильям Касл при демонстрации своей картины «Вибратор» (The Tingler, 1959) использовал уникальную технологию, названную «Percepto»[47]: в спинки кресел были вмонтированы вибрирующие устройства, которые срабатывали в наиболее ужасающие моменты, имитируя ощущения персонажей, в спинном мозге которых поселялось существо-паразит, давшее название фильму.

ТЕЛО КАК КРИТЕРИЙ ОЦЕНКИ

Объективно оценить свою или чужую работу не всегда легко. Порой бывает трудно сформулировать, что тебе не нравится в фильме, какие чувства он у тебя вызвал, чего ему не хватает. Иногда определить, насколько сюжет удался и в чем его недостатки, помогают вопросы: «Что я чувствовал? Были у меня вообще какие-либо физические ощущения, или же я воспринимал происходящее только умом? Становилось ли мне холодно? Поджимались ли пальцы на ногах от страха или восторга? Когда герою угрожала опасность, реагировала ли моя нервная система так, будто я сам стою на краю пропасти?» Если ответ отрицательный, то картине, вероятно, недостает эмоциональной напряженности.

Оценивать сюжеты будущих фильмов — моя профессия, и для меня очень важны ощущения, которые я испытываю при чтении сценария. Если он скучный, мое тело становится свинцовым, а каждая страница словно бы весит тысячу фунтов. Пробегая глазами по строчкам, я начинаю клевать носом. По опыту могу сказать, что сценарии, по которым впоследствии снимают хорошее кино, воздействуют на меня совершенно иначе: я просыпаюсь, все органы моего тела один за другим оживают, наполняются легкостью и радостью. Кровь активно приливает к мозговым центрам, отвечающим за удовольствие. Я испытываю «чистое наслаждение» по Аристотелю, которое заключается в выбросе эмоциональной и физической энергии благодаря катарсическому воздействию умело рассказанной истории.

Когда мы смотрим хороший фильм или читаем увлекательный роман, наше сознание приходит в состояние повышенной активности, что сказывается на генерировании мозговых волн, которые могут быть зафиксированы специальным оборудованием. Возможно, такой почти гипнотический эффект достигается вследствие изменения дыхательного ритма в сочетании с концентрацией внимания на изображаемых событиях.

Начав зарабатывать на жизнь критическим разбором сценариев, я вскоре обнаружил, что по сути анализирую реакции в органах моего тела. На протяжении всего дня наши эмоциональные и физические отклики на окружающий мир сопровождаются циркуляцией жидкостей в организме. Книги и фильмы воздействуют на нас так же, как и любые другие внешние раздражители: если мы испытываем страх или стресс, надпочечники выбрасывают в кровь адреналин, сердцебиение и дыхание учащаются. Если же мы шокированы тяжелым или пугающим зрелищем, наше тело блокирует некоторые процессы, ограничиваясь жизненно важными в конкретной экстренной ситуации.

Английское слово horror — «ужас» — уходит корнями к латинскому слову «ощетиниться», описывающему автоматическую реакцию тела на события, угрожающие нормальному порядку вещей. Когда человек чего-то боится, кожа на его руках ведет себя примерно так же, как при контакте с холодным воздухом: благодаря сокращению крошечных мускулов волоски приподнимаются. Некоторые ученые усматривают в этом явлении отголосок тех далеких времен, когда густая поросль на теле наших предков вставала дыбом, помогая казаться больше и опаснее перед лицом врагов, как это и сегодня происходит у животных.

Совет для тех, кто интересуется сенсорными экспериментами: резкая струя прохладного воздуха может заставить зрителей содрогнуться, особенно в соединении с другими эмоциональными и музыкальными эффектами. Холод способен внушить человеку замогильный ужас, а также благоговение, удивление и даже возвышенное чувство духовного возрождения.

Нервная дрожь, вызванная непроизвольным сокращением мышц тела, особенно рук и спины, не всегда связана со страхом. Религиозный трепет и психологическое озарение способны вызывать сладостное содрогание — знак небесной милости или одобрительный отклик тела на удачную мысль. Это явление, которое французы называют словом frisson, возникает в моем теле, когда я сосредоточенно работаю над каким-либо сценарием, особенно совместно с коллегами. Иногда кто-то из участников дискуссии высказывает идею, от которой у меня по коже пробегают мурашки. Мне кажется, будто по моему хребту прокатываются тысячи крошечных камешков, издавая шум, похожий на звучание рейнстика[48] — полой трубки, заполненной высушенными горошинами. Если кто-либо из присутствующих испытывает то же самое или нечто подобное, я понимаю это по видимой дрожи, пробегающей по телу человека. Порой волна таких вибраций накрывает едва ли не весь зал.

Я научился ценить подобные реакции своего организма, поскольку они помогают мне понять, что я имею дело с чем-то прекрасным и правильным. Иногда удачное решение творческой задачи вызывает отклик на всех уровнях моего существа. Организм подает легкие физические сигналы, свидетельствующие о том, что достигнут желаемый эмоциональный эффект, либо о том, что история становится более осмысленной, реалистичной или смешной. Вероятно, в нашу эмоциональную сферу встроена некая сетка, и, если произведение искусства совпадает с ней, тело радостно отзывается, позволяя энергии книги или фильма течь свободно, как если бы это был электрический ток. Сюжетные построения могут быть красивыми, или элегантными, как часто говорят математики или физики о решении своих задач. Возможно, мы чувствуем их гармонию с некой универсальной истиной, важной вселенской реальностью.

Истории воздействуют на разные уровни нашего организма, и существует иерархия, восходящий порядок развития эмоций, подобно тому, как это описано в индуистском учении о чакрах. Это своего рода невидимые, но оттого не менее реальные жизненные центры, в основном сосредоточенные вдоль позвоночника. Семь главных чакр выполняют функции удовлетворения различных потребностей — от низменных физических до возвышенных духовных. Слово «чакра» переводится как «кольцо» или «круг» и обозначает кольцеобразный энергетический центр, расположенный вблизи важного органа. Подобно цветкам лотоса, чакры могут быть открытыми или закрытыми в зависимости от нашего духовного состояния. Они образуют своеобразный график реального или потенциального роста человека: немногие поднимаются выше первых трех ступеней, отвечающих за стремление к выживанию, размножению и власти (все соответствующие центры находятся ниже пояса). Некоторые счастливцы поднимаются в своем развитии до чакры сердца и познают любовь. Кто-то добирается до горловой чакры самовыражения. В число таких людей попадают, в частности, писатели и художники. Особое духовное озарение открывает шестую чакру, расположенную в области «третьего глаза», благодаря чему человек может обрести дар ясновидения. И лишь у святых распускается седьмая, венечная, чакра, что свидетельствует о полной просветленности и исключительной божественной милости.

Эти символы могут послужить полезной метафорой для развития образа героя и этапов его изменения и роста. Некоторые люди не переходят последовательно со ступеньки на ступеньку, а перескакивают их, с разными результатами и в различных комбинациях. Как полагают некоторые современные индийские мудрецы, у Гитлера была прекрасно развита горловая чакра, и поэтому он мог при помощи своего голоса подчинять себе людей, пробуждая в них нужные ему порывы, однако большинство других энергетических центров фюрер скорее всего держал наглухо закрытыми.