Когда была создана «Илиада»?

 

Сильная ссора породила ярость

Среди небесного сообщества.

Эмпедокл [720]

 

До сих пор не установлено, в какое время были написаны «Илиада» и «Одиссея». Даже древние авторы сильно отличались в оценке времени жизни Гомера. Самой поздней датой признавался 685 год до нашей эры (историк Феопомп), а самой ранней — 1159 год до нашей эры (некоторые древние авторы, цитировавшиеся Филистратом). Геродот писал, что «Гомер и Гесиод» соз- дали греческий Пантеон «не более чем за 400 лет до меня», что должно означать дату не позднее 884 года до нашей эры, потому что 484 год считается годом рождения Геродота. Вопрос все еще дебатируется. Некоторые авторы настаивают, что существовал длительный интервал между временем, когда были созданы эпические поэмы Гомера, и временем, когда они были записаны; другие считают, что эти поэмы должны были быть созданы незадолго до того, как греки овладели искусством письма, около 700 года до нашей эры.[721] Также доказывалось, что греки должны были владеть этим искусством задолго до этого времени на том основании, что гомеровские поэмы были созданы задолго до этой даты. Обычно считается, что падение Трои отделено от Гомера несколькими поколениями и что великие эпические поэмы были творением этих поколений. Порой считали, что падение Трои должно было произойти в двенадцатом веке до нашей эры.[722]

С другой стороны, было доказано, что культурная основа гомеровского эпоса принадлежит восьмому или даже седьмому веку; железный век был уже пройден, и многие другие детали, вероятно, исключают более ранний фон.[723] Весьма вероятно, что гомеровские произведения были созданы в это время или сразу же после него. Были ли эти поэмы впервые пропеты бардом, который жил спустя столетия после разрушения Трои, зависит от времени, когда была разрушена Троя. Предание об Энее, который, спасшись, когда Троя была захвачена, отправился в Карфаген (город, построенный в девятом столетии), а из него в Италию, где он основал Рим (город, впервые построенный в середине восьмого века), убеждает, что Троя была разрушена в восьмом или в конце девятого века.

Но с какой целью я усложняю свою настоящую работу этим вопросом? Может показаться, что две проблемы — каким образом Венера сделала свою орбиту круговой и почему Марс настолько изменил свою орбиту, чтобы войти в контакт с Землей, — уравнены в правах с третьей проблемой из весьма отдаленной области и весьма сложной. И даже если все эти проблемы имеют нечто общее, как можно решить задачу с тремя неизвестными?

Мы подойдем ближе к решению астрономической проблемы, которой мы занимаемся, и проблемы троянского эпоса, если мы представим космическую сцену этого эпоса.

Может быть проведен простой тест. Если Арес, греческий Марс, не упомянут в творениях Гомера, это должно поддержать точку зрения, что «Илиада» и «Одиссея» были созданы в десятом веке или раньше, или по крайней мере драма, в них описанная, произошла не позже этого времени. Но если Арес представлен в этом эпосе как бог войны, это должно означать, что он был создан в восьмом веке или раньше. Именно в восьмом веке Марс-Нергал, незаметное божество, стал исключительно значимым богом. Эпические поэмы, богатые мифологическим материалом, если они возникли в восьмом или седьмом веке, не смогли бы умолчать о Марсе-Аресе, ставшем к этому времени «гневным». Поэмы Гомера должны быть еще раз исследованы в соответствии с этим критерием. Задача не будет трудной: «Илиада» полна описаний насильственных деяний Ареса.

В этом эпосе рассказывается история битв, которые греки, осаждающие Грою, вели против подданных Приама, царя Трои. Боги играли исключительную роль в этих битвах и стычках. Из них наиболее активными были два — Афина и Арес. Афина была покровительницей греков; Арес был на стороне троянцев. Они оставались главными антагонистами на протяжении всей поэмы.

Сначала Афина изгнала Ареса с поля битвы: …И тогда Паллада Афина,

За руку взявши, воскликнула к бурному богу Арею:

«Бурный Арей, истребитель народов, стен сокрушитель,

Кровью покрытый! не бросим ли мы и троян, и ахеян

Спорить одних…»

Так говоря, из сражения вывела бурного бога.

(V, 29–35 Пер. Н. Гнедича)

Но они снова встречаются на поле битвы; «бурный Арес» сидел слева от поля брани.

Афродита, богиня Луны, также пожелала участвовать в битве, но Зевс, восседающий на небесном Олимпе, сказал ей:

«Милая дочь! не тебе заповеданы шумные брани.

Ты занимайся делами приятными сладостных браков;

Те же бурный Арей и Паллада Афина устроят»

(V, 428–430. Пер. Н. Гнедича).

Таким образом, бог планеты Юпитер советует богине Луны покинуть бой, который может продолжаться богом планеты Марс и богиней планеты Венера. Феб-Аполлон, бог Солнца, обращался к богу планеты Марс:

К богу Арею тогда провещал Аполлон дальиовержец:

«Бурный Арей, мужегубец кровавый,

стен разрушитель!

Или сего человека из битв удалить не придешь ты…

Но свирепый Арей троян возбудить устремился…

Взвывал он: «…Долго ль еще вам

Убийство троян попускать аргивянам?»

(V, 461–465. Пер. Н. Гнедича).  

После битвы Арес покрыл поле битвы мраком:

…но мраком

Бурный Арей покрывает всю битву,

троянам помощный…

…лишь узрел, что Паллада Афина

Бой оставляет, богиня, защитница воинств ахейских».

(V, 506–511. Пер. И. Гнедича)

Гера, богиня Земли, «ступила на пылающую колесницу», и «с громом врата небесные сами разверзлись при Горах, страже которых Олимп и великое вверено небо».

Она сказала Зевсу:

«Или не гневен ты, Зевс, на такие злодейства Арея?

Сколько мужей и каких погубил он в народе ахейском

Нагло, насильственно!..

на меня раздражишься ли, если Арея

Брань я принужу оставить…?»

(V, 757–763. Пер. Н. Гнедича).

И Зевс ответил:

«Шествуй, восставь на Арея богиню победы,

Палладу:

Больше обыкла она повергать его в тяжкие скорби».

(V, 765–766. Пер. Н. Гнедича)

И тогда наступил час битвы:

Разом и бич и бразды захвативши, Паллада Афина Вдруг на Арея на первого бурных коней устремила…

…Афина

Шлемом Аида покрылась, да будет незрима Арею».

(V, 840–845 Пер. Н. Гнедича)

Арес, «смертных губитель», был атакован Палладой Афиной, которая направила меч «в пах под живот»:

…И взревел Арес медыобронный

Страшно, как будто бы девять иль десять

воскликнули тысяч

Сильных мужей на войне, зачинающих ярую битву.

(V, 859–861. Пер. Н. Гнедича)

Даже когда темнота заволокла небо и после зноя поднялся неистовый ветер, даже в этом случае… был виден медный Марс, с облаками идущий к просторному небу. В небесах он обращается к Зевсу с горькими жалобами на Афину:

«Все на тебя негодуем: отец ты неистовой дщери,

Пагубной всем, у которой одни злодеяния в мыслях.

Боги другие, колико ни есть их на светлом Олимпе,

Все мы тебе повинуемся…

Но потворствуешь ей, породивши зловредную дочерь!»

(V. 875–880. Пер. Н.Гнедича)

И Зевс отвечал:

«Ты ненавистнейший мне из богов, населяющих

небо!

Только тебе и приятны вражда, да раздоры,

да битвы!»

(V, 890–891. ер. Н. Гнедича)

Первый раунд был проигран Аресом. «Гера и Афина… заставили Ареса, погубителя смертных, прекратить свои злодеяния».

В этом духе и продолжается поэма, и ее аллегорические черты видны сразу. В пятой песне «Илиады» Арес называется своим именем более тридцати раз, и на протяжении всей поэмы он ни разу не исчезает со сцены, будь то на небе или на земле. В двадцатой и двадцать первой песне описывается кульминация битвы богов у стен Трои:

… Вскричала Афина….

Страшно, как черная буря, завыл и Арей

меднолатый,

Звучно троян убеждающий…

Так олимпийские боги, одних на других возбуждая,

Рати свели и ужасное в них распалили свирепство.

Страшно громами от неба отец и бессмертных и смертных

Грянул над ними; а долу под ними потряс Посейдаон

Вкруг беспредельную землю с вершинами гор высочайших.

Все затряслось, от кремнистых подошв до верхов многоводных

Иды: и град Илион, и суда меднобронных данаев.

В ужас пришел под землею Аид, преисподних владыка;

… Лона земли не разверз Посейдон, потрясающий землю,

И жилищ бы его не открыл и бессмертным и смертным…

Так взволновалося все, как бессмертные к брани сошлися.

(XX, 48–66. Пер. Н. Гнедича)

В битве богов вверху и внизу троянцы и ахейцы столкнулись друг с другом, и весь мир ревел и содрогался. Битва шла во мраке; Гера напустила плотный туман. На реке «высоко валы заплескали, страшно кругом берега загремели». Даже океан «трепещет всемогущего Зевса перунов и ужасного грома, когда от Олимпа он грянет». Гогда вступает в битву «пожирающий огонь. В поле сперва разгорелся огонь, и тела пожирал он… Поле иссохло». Тогда на реку обратился «разливающий зарево пламень». «Рыбы в реке затомились, и те по глубоким пучинам, те по прозрачным струям и сюда и туда заныряли… Вспыхнул и самый поток». «Стала река, протекать не могла», не способная защитить Трою.

Между богами «вспыхнула страшная, бурная злоба». «Бросилась с шумной тревогой; глубоко земля застонала. Вдруг, как трубой, огласилось великое небо… Зевс, на Олимпе сидящий, …с радости в нем засмеялось сердце, когда он увидел богов, устремившихся к брани».

Арес начал бой и первым налетел на Афину с медным копьем в руках, изрыгая брань: «Паки ты, наглая муха, на брань небожителей сводишь?… Или не помнишь, как ты… пред всеми копье ухвативши, прямо в меня устремила и тело мое растерзала?»

Второй поединок между Аресом и Афиной был также проигран Аресом:

…И ударил копьем в драгоценный эгид многокистный…

В оный копьем длиннотенным ударил Арей исступленный.

Зевсова дочь отступила и мощной рукой подхватила

Камень, в поле лежащий, черный, зубристый, огромный…

Камнем Арея ударила в выю и крепость сломила-

Улыбнулась Афина…

«Или доселе, безумннй, не чувствовал, сколь пред тобою

Выше могуществом я, что со мною ты меряешь силы?»

(XXI, 400–411. Пер. Н. Гнедича).

Афродита подошла к раненому Аресу, «взяла его за руку и увела». Но «Афина устремилась в погоню… Она поразила Афродиту в грудь своей могучей рукой… и у ней обомлело сердце».

Эти выдержки из «Илиады» показывают, что некая космическая драма происходила над полями Трои. Комментаторы признавали, что первоначально Арес был не просто богом войны и что это его качество было второстепенным и привнесенным позже. Греческий Арес — это латинская планета Марс; это закреплялось в классической литературе много раз. В так называемой гомерической поэзии тоже сказано, что Арес — это планета. Гомерический гимн Аресу гласит:

«Всемогущий Арес… великий вождь, совершающий свое яростное вращение среди семи блуждающих звезд (планет), где твои огненные кони возносят тебя над третьей колесницей».[724]

Но что могло это значить: то, что планета Марс разрушает города, или то, что планета Марс спускается с неба в темном облаке, или то, что она вовлекает Афину (планету Венера) в битву? Арес должен был воплощать некую природную силу, как предполагали комментаторы. Арес должен был быть или персонификацией яростной бури, или богом неба, или богом молнии, или солнечным богом и т. д.[725] Эти объяснения беспочвенны. Арес-Марс был тем, что означает его имя — планетой Марс.

Я нашел у Лукиана утверждение, которое подкрепляет мою интерпретацию космической драмы в «Илиаде». Этот автор второго столетия нашей эры предлагает в своей работе «Об астрологии» наиболее важный и наименее учтенный комментарий к гомеровскому эпосу:

«Все, что он (Гомер) сказал о Венере и Марсе с присущей ему страстью, совершенно очевидно извлечено только из одного источника — из этой науки (астрологии). В самом деле, именно конъюнкция Венеры и Марса создала поэзию Гомера».[726]

Лукиан не знал, что Афина — это богиня планеты Венера,[727] однако он сознавал реальное значение космического замысла гомеровского эпоса, что свидетельствует о том, что источники его познаний в области астрологии содержали сведения о небесной драме.

Я считаю, что моя интерпретация гомеровской поэмы была предвосхищена и другими. Кто они были — сейчас сказать невозможно. Однако Гераклит, малоизвестный автор первого века, которого не следует путать с философом Гераклитом Эфесским, написал работу о гомеровских аллегориях.[728] По его мнению, Гомер и Платон были двумя величайшими умами Греции, и он пытался связать антропоморфическое и сатирическое описание богов Гомером с идеалистическим и метафизическим подходом Платона. В параграфе 53 своих «Аллегорий» Гераклит опровергает тех, кто думает, что битва богов в «Илиаде» означает столкновения планет. Таким образом, я обнаружил, что некоторые из античных философов должны были придерживаться того же мнения, к которому я пришел независимо от них в результате долгой дедукции.

Здесь была затронута проблема датировки возникновения гомеровского эпоса, которая должна быть решена с помощью следующего критерия: если в этом эпосе подразумевается космическая битва между Венерой и Марсом, тогда он не мог быть создан раньше 800 года до нашей эры. Если в эту битву вовлечены Земля и Луна, время рождения «Илиады» должно быть передвинуто по меньшей мере к 747 году, а возможно, даже к более поздней дате. Первый сокрушительный контакт с нашей планетой уже произошел, и по этой причине Арес постоянно называется «сокрушителем смертных, кровавым разрушителем стен».

Таким образом Гомер, при самой ранней датировке, был современником Амоса и Исайи или, что более вероятно, жил вскоре после них. Троянская война и космический конфликт происходили синхронно; время Гомера не отделено от троянской войны несколькими столетиями, скорее всего даже одним столетием.

Утверждение Лукиана, затрагивающее вдохновенную драму гомеровского эпоса — конъюнкцию планет Венера и Марс, — может быть уточнено. Таких роковых столкновений Венеры и Марса было несколько: по крайней мере два из них описаны в «Илиаде», в пятой и двадцать первой песнях. Эти конъюнкции были близки к прямому контакту; простое прохождение одной планеты перед другой не может создать обстоятельства для космической драмы.

 

Уицилопочтли

 

Греки избрали своей покровительницей Афину, богиню планеты Венера, но народы Трои взирали на Ареса-Марса как на своего защитника. Подобная ситуация существовала и в Древней Мексике: Кецалькоатль, известный как планета Венера, был покровителем тольтеков. Но ацтеки, которые пришли в Мексику позже и вытеснили тольтеков, почитали Уицилопочтли (Вичилупухтли) как своего бога-покровителя.[729]

Сахаган говорит, что Уицилопочтли был «великим разрушителем городов и погубителем людей». Эпитет «кровавый разрушитель стен» знаком нам из «Илиады», где он постоянно применяется к Марсу. «На войне он (Уицилопочтли) был как живой огонь, безмерно устрашающий всех его врагов», — пишет Сахаган.[730]

В своем исследовании об американских индейцах Г.Г.Бэнкрофт пишет:

«Уицилопочтли имел, подобно Марсу и Одину, меч или лук в правой руке, а в левой — связку стрел или иногда круглый белый щит… От этого оружия зависело благополучие государства, так же, как и от доспехов римского Марса, который обрушивался с неба, и от покровительства воинственной Афины Паллады. Добавочные имена указывают на Уицилопочтли как на бога войны. Так, он назывался ужасным богом Тецатеотлем или яростным Тецауитлем».[731]

Бэнкрофт продолжает: «Можно прийти к сравнению столицы ацтеков с Древним Римом, имея в виду ее воинственный дух, и, следовательно, справедливо было сделать национальным богом ацтеков бога войны, подобного римскому Марсу».[732]

Но Уицилопочтли не был подобен Марсу, он и был Марсом. Идентичность их внешнего облика, характера и деяний объясняются тем, что Марс и Уицилопочтли были одним и тем же планетарным божеством.

Конфликт между Венерой и Марсом также символизировался в религиозных обрядах древних мексиканцев. Во время одной из таких церемоний жрец Кецалькоатля выпустил стрелу в изображение Уицилопочтли; она пронзила бога, который с этого времени считался мертвым.[733] Вероятно, это должно было быть символическим повторением электрического разряда, который Венера извергла в сторону Марса.

Но ацтеки не допускали смерти Марса, воинственного разрушителя городов, бога меча и мора, и вели войны против тольтеков, народа, который взирал на планету Венера. Эти войны между тольтеками и ацтеками должны были происходить раньше, чем обычно предполагается; они могли иметь место до нашей эры, когда существовало соперничество между племенами, поклонявшимися Венере и Марсу, и когда память об этом космическом конфликте была еще жива.

 

Дао

 

Что мы называем Дао?

Это Дао, или Путь Небес,

и это Дао, или Путь Человека.

Чжуан-цзы

 

Планеты солнечной системы были потревожены столкновениями Венеры, Марса и Земли. Мы уже ссылались на хроники «Bamboo Books», где записано, что в десятый год царствования императора Чжу, восемнадцатого монарха после Чжоу, «пять планет сошли со своего пути. Ночью звезды падали, как дождь. Земля тряслась».[734] Потрясения в планетном семействе были вызваны столкновениями между Венерой и Марсом. Битва двух звезд, казавшихся яркими, как два солнца, упомянута и в другой китайской хронике как происшедшая в дни того же императора Чжу (Чжу-Цзи):

«В это время видели, как два солнца сражаются в небе. Пять планет совершали необычные движения. Часть горы Чайхан рухнула».[735]

В двух сражающихся звездах мы узнаем Венеру и Марса. По словам Эратосфена, александрийского книжника третьего века до нашей эры, «на третьем месте звезда (stella) Марс… Ее преследует звезда Венера (sidus); тогда Венера захватила его и воспламенила его своей пылкой страстью».[736]

На астрономической карте, относящейся к средневековью (1193), которая использовалась при обучении императоров и известна как астрономическая карта Сучоу,[737] на основании свидетельств древних указано, что был случай, когда планеты сошли со своих орбит. Сказано, что однажды Венера покинула зодиак и напала на «Звезду-Волка».

Изменение в движении планет рассматривалось как знак небесного гнева, оно происходило, когда император или его министры совершали грех.

В древней китайской космологии «Земля представлялась как тело, повисшее в воздухе, двигающееся в восточном направлении»,[738] и таким образом считалась одной из планет.

Следующий отрывок из таоистского текста Вэн-цзы[739] содержит описание бедствий, которые, как мы обнаружили, связаны друг с другом:

«Когда небо, враждебное всему живущему, желает его погубить, оно его сжигает; солнце и луна утрачивают свои очертания и погружаются во мрак; пять планет сходят со своих орбит; четыре времени года посягают друг на друга; дневной свет меркнет; раскаленные горы содрогаются; реки пересыхают; в то время зимой гремит гром, а летом наступает свирепый мороз; воздух становится плотным, и люди задыхаются; государство гибнет; вид и порядок неба меняются; вековые обычаи нарушены (приведены в беспорядок)… все живые существа изводят друг друга».

Чжу Нандзе, даоистский автор третьего века нашей эры, говорит, что солнце и земля покинули свои пути. Он передает предание о том, что если пять планет начинают отклоняться со своих дорог», столица и провинции становятся жертвами наводнения.[740] Даоизм — это господствующая религия Китая. «Термин Дао первоначально означает обращение неба вокруг земли. Это движение небес рассматривалось как причина земных явлений. Дао располагался над небесным полюсом, который считался троном власти, потому что всё вращается вокруг него. С течением времени Дао стал рассматриваться как универсальная космическая энергия, скрытая за внешним порядком природы».[741]

 

Юддха

 

В древнем учебнике индийской астрономии «Surya-Siddhanta» есть глава «О планетарных конъюнкциях». Современной астрономии известен только один тип конъюнкции между планетами, когда одна планета (или солнце) становится между землей и другой планетой (дифференцируются только высшая и низшая конъюнкции и оппозиции). Но древняя индийская астрономия делала различия между многочисленными видами конъюнкций, которые выглядели следующим образом: «samyoga» (конъюнкция), «sama-gama» (сближение), «yoga» (соединение), «telasa» (объединение), «yuti» (союз), «yuddha» (встреча в значении конфликт, борьба).[742]

Первый параграф данной главы «О планетарных конъюнкциях» из «Surya Siddhanta» рассказывает нам, что между планетами происходят военные столкновения (yuddha) и простые конъюнкции (samyoga samagama). Сила планет, которая заявляет о себе в конъюнкциях, называется «bala».  Планета может быть покорена (jita) в «apasvya» (столкновении»), ударена (vidhvasta), полностью уничтожена (vigit a). Мощная планета называлась «balin», а планета-победитель в столкновении — «jayin». «Венера в основном является победителем».

К последнему предложению переводчик «Surya Siddhanta» приписал: «В этом отрывке мы покидаем собственно сферу астрономии и переходим в сферу астрологии». Если не считать вступительных строк, в которых работа представлена как откровение солнца (обычное вступление многих астрономических трудов индусов), она написана в очень строгом стиле. В ней используются квадратные корни и геометрические фигуры, и она говорит алгебраическими терминами; каждое предложение этой работы выдержано в научном стиле, причем весьма точном.[743]

Этот учебник содержит также верное определение Земли как «сферы» или «шара в эфире», показывающее, что древние индусы уже знали, что Земля — это одна из планет, хотя они считали, что она располагается в центре вселенной.[744] Ариабхатта придерживался мнения, что земля вращается вокруг своей оси.[745] Подобно автору Книги Иова, который писал, что Земля висит «ни на чем» (26:7), «Suerua» было известно, что понятия «вверху» и «внизу» абсолютно относительны: «И повсюду на земном шаре люди считают их собственное место самым высоким, но поскольку это шар в эфире, где будет его верхняя или нижняя сторона?»[746]

Странная глава из «Surya-Siddhanla», рассматривающая конъюнкции планет и их столкновения при максимальном сближении, заставляет современных ученых считать, что этот материал не имеет научной ценности в сравнении с остальной частью работы и является продуктом астрологических фантазий или даже интерполяции. Теперь мы знаем, что эта глава имела равную с остальными главами этой работы научную ценность и что встречи между планетами действительно много раз происходили в солнечной системе.

В индийской астрономии соединение планет называлось «yoga». Весьма показателен тот факт, что мировые века также назывались «yogas», планетарными конъюнкциями[747] (или более точно соединениями).

 

Бундахиш

 

Теомахия, битва богов, описанная в гомеровском эпосе и в «Эдде», и в эпосе Уицилопочтли пересказывается также в индо-иранском тексте «Бундахиш».[748]

«Планеты бежали по небу и создавали беспорядок» во всем космосе.[749]

В долгой битве небесных тел одно из них полностью погрузило мир в темноту, изменило облик мироздания и наполнило его паразитами. Этот акт космической драмы известен нам как первый контакт земли с кометой Тифона, или с Афиной Палладой. За ним последовали другие акты этой драмы. Планетарные нарушения продолжались долго. «Небесная сфера была в волнении… Планеты в сопровождении множества демонов ударялись в небесную сферу и смешивались с созвездиями; и весь мир был так изуродован, как будто огонь прошел по каждому месту, и над ним поднимался дым».[750]

Планета, по имени Гокихар, или «Потомок волка», и «специальный разрушитель луны»,[751] и небесное тело, которое называлось Мивиш-Муспар, «имеющее хвосты», т. е. комета,[752] вызвали смятение луны, солнца и звезд.

Но в конце «солнце притянуло Муспар к своему собственному сиянию по общему согласию, так что он оказался неспособен больше причинять вред».[753]

В этом описании «битвы планет» мы узнаем потомка волка, разрушителя луны, планету Гокихар как Марс. Муспар с хвостами — это скорее всего Венера, называвшаяся также Гиштрией, или «военачальником звезд против планет». В результате этой битвы солнце превратило Венеру в вечерне-утреннюю звезду или низвергло вниз, так что она не могла больше причинять вреда. В «Бундахише» конфликтующие силы названы не «богами», а просто «планетами».

 

Повергнутый Люцифер

 

Можно сказать, что планета Марс спасла земной шар от большей катастрофы, столкнувшись с Венерой. Со времен Исхода и Иисуса Навина Венеры боялись все народы земли. Около семисот лет этот ужас нависал над человечеством, как дамоклов меч. Человеческие жертвы приносились Венере в обоих полушариях, чтобы ее умилостивить.

После столетий ужаса дамоклов меч перестал нависать над человечеством, но лишь уступив место другому. Угрозой для народов стал Марс, и его возвращения боялись каждые пятьдесят лет. До этого Марс взял на себя удар, даже многие удары Венеры, и спас Землю.

Венера, которая столкнулась с Землей в пятнадцатом веке до нашей эры, столкнулась с Марсом в восьмом веке. В это время Венера двигалась на более низкой эллиптической скорости, чем в тот момент, когда она впервые встретилась с Землей. Но Марс, имея лишь только одну восьмую часть массы Венеры, не был ее достойным противником. Следовательно, можно посчитать большим достижением, что Марс, хотя и отброшенный со своей орбиты, был тем не менее способен передвинуть Венеру с эллиптической на почти круговую орбиту.[754] Если смотреть с земли, то Венера двигалась в сторону от пути, который ведет прямо к зениту и над зенитом к своей нынешней орбите,[755] на которой она никогда не удалялась от солнца более чем на 48 градусов, став таким образом утренней или вечерней звездой, которая предшествует восходу солнца или провожает заходящее солнце. Будучи источником благоговейного страха для всего мира на протяжении многих столетий, Венера стала ручной планетой.

Исайя, образно намекая на царя Вавилона, который разрушил города и превратил землю в пустыню, произнес свои знаменитые слова о Люцифере, который упал с небес и ушел в землю. Комментаторы выяснили, что за этими словами, относящимися к царю Вавилона, должна была скрываться какая-то легенда об Утренней Звезде. Метафора, касающаяся царя Вавилона, дает понять, что его судьба и судьба Утренней Звезды были сходны: оба они упали с высоты. Но что означало падение Утренней Звезды с высоты, спрашивали комментаторы?

Полны значения слова Исайи об Утренней Звезде, которая «истощила народы», прежде чем упасть в землю. Она истощила народы во время двух столкновений с землей, и она истощила народы, держа их в постоянном страхе на протяжении столетий.

Книга Исайи в каждой главе дает многочисленные свидетельства того, что с перемещением Венеры, которая уже не пересекала орбиту Земли, опасность не исчезла, а стала еще более угрожающей.

 

 

ГЛАВА IV

 

Бог-меч

 

В Вавилоне в восьмом веке планета Марс стала великим и устрашающим богом, в честь которого сочинялись многие молитвы и гимны, возносились мольбы и шепотом произносились магические формулы. Такие формулы сводились к «магическим словам и вознесению рук к планете Нергал (Марс)».[756] Подобно греческому Аресу, Нергал назывался «царем битвы, который приносит поражение, который приносит победу». Нергал не мог рассматриваться как милостивый бог народами Двуречья; в самую роковую ночь он принес поражение Сеннахериму:

Сверкание ужаса, бог Нергал, князь битвы,

Твое лицо ослепительно, твой рот — огонь,

Гневный Пламя-бог, бог Нергал.

Ты есть Боль и Ужас,

Великий Бог-меч,

Владыка, который странствует в ночи,

Ужасный, гневный Пламя-бог…

Чья буря — это бурное наводнение.

Во время одной из своих значительных конъюнкций атмосфера Марса вытянулась так, что стала похожа на меч. Часто до этого и после этого небесные знамения воспринимались в форме меча. Так, в дни Давида комета появилась в форме человеческого существа, «стоящего между землей и небом, с обнаженным в руке его мечом, простертым над Иерусалимом» (2-я книга Паралимпоменон 21:16).

Римский бог Марс изображался с мечом; он стал богом войны. Халдейский Нергал назывался «Бог-меч». Об этом мече говорил Исайя, когда предсказывал повторение катастрофы, потоки серы, огонь, ураган и шатающееся небо: «И Ассур падет не от человеческого меча, и не человеческий меч истребит его… и князья его будут пугаться знамени» (Исайя 31:8–9). «И истлеет все небесное воинство… ибо упился меч Мой на небесах» (Исайя 34:4–5).

Древние классифицировали кометы в зависимости от их внешнего вида. В старых астрологических текстах, таких, как книга «Prophecies of Daniel», кометы, принимающие форму меча, были первоначально отнесены к планете Марс.[757]

Кроме мечеобразного очертания атмосферы Марса, вытянувшейся при приближении к Земле, был и другой повод превратить планету Марс в бога войны. Воинственный или воинский характер приписывался этой планете из-за большого возбуждения, которое она вызывала, возбуждения, которое повергало в беспокойство многие народы, которое вело к миграциям и войнам. С раннего времени небесные чудеса рассматривались как знамения, которые предвещают большие потрясения и великие войны. Планета, которая столкнулась в небе с другими планетами и рванулась к Земле, как огненный меч, стала богом битвы, вырвав этот титул из рук Афины-Иштар.

«Боги небесные ополчились войною против тебя», — говорят гимны в честь планеты Нергал, и это та самая война, о которой рассказывалось в «Илиаде».

Нергал именовался quarradu rabu, «великим воином»; он вел войну против богов и земли. Наиболее частая идеограмма для Нергала в семитской клинописи читается как namsaru, что означает «меч»; [758] планета Марс на вавилонских табличках седьмого века называлась «наиболее яростным среди богов».

Геродот говорил, что скифы почитали Ареса (Марса) и что кривая железная сабля считалась его изображением; ему они приносили человеческие жертвы и проливали кровь на эту саблю.[759] Солин писал о скифских племенах: «Бог этого народа — Марс; вместо изображений они почитают мечи».[760]

Война столкнувшихся в небе планет, война на земле среди мечущихся в беспокойстве людей, планета, мчащаяся навстречу Земле с вытянутым огненным мечом, атакующая землю и море, участвующая в войнах между народами, — все это сделало Марс богом войны.

Меч бога битвы не был похож на меч «могучего воина»; он не поражал в живот, однако вызывал болезнь й смерть. Бог войны сеял мор. В молитве, обращенной к планете Марс (Нергалу), сказано:

Сияющий дом, который светит над землей…

Кто тебе равен?

Когда ты устремляешься в битву,

Когда ты бросаешься вниз,

Кто может избегнуть твоего взгляда?

Что может избегнуть твоего буйства?

Твое слово — крепкая сеть,

Распростертая над Небом и Землей…

От его слова человеческие существа заболевают,

Оно ослабляет их.

Его слово — когда он совершает свое восхождение -

Ослабляет всю страну.[761]

Вспышка чумы, которая, вероятно, сопровождала первый контакт с планетой Марс, повторялась при каждом последующем контакте. Амос произнес такие слова: «Я поразил вас ударом и тлей… Я наслал на вас чуму, подобно египетской».

Планета Нергал рассматривалась вавилонянами как бог войны и мора; таким же образом и греки рассматривали планету Арес, а римляне — планету Марс..

 

Фенрир-волк

 

В вавилонских астрологических текстах сказано, что «звезда принимает форму разных животных: льва, шакала, собаки, свиньи, рыбы».[762] Это, по нашему мнению, объясняет почитание животных у древних народов, в особенности у египтян.

Планета Марс, атмосфера которой была нарушена в результате сближения с различными небесными телами — Венерой, Землей, Луной — принимала различные очертания. Мексиканцы рассказывали, что Уицилопочтли, воинственный сокрушитель городов, принимал форму различных птиц и животных.[763] В одном случае Марс явственно напоминал волка или шакала. В Вавилоне у Марса было семь названий — и одно из них Шакал.[764] В египетском пантеоне бог с головой шакала или волка скорее всего был Марсом. О нем сказано, что это «рыскающий волк, кружащий по этой земле».[765]

На китайской карте Сучоу, в которой указано, на основании более древних источников, что «некогда Венера внезапно устремилась к Волку-звезде», Волк-звезда скорее всего обозначает планету Марс.[766]

Волк, или Люпус Марциус, был животным символом Марса в римской религии.[767] От него идет начало легенды о Ромуле, сыне Марса, который был вскормлен волчицей. Согласно преданию, зачатие Ромула произошло во время длительного солнечного затмения.

Славянский Вурдалак, который летит за тучами и пожирает солнце или луну, имел очертания волка.[768] Северные германские племена также говорили о волке Скулле, который преследовал солнце.[769] В «Эдде» планетарный бог, который затемняет солнце, зовется Фенрир-волк. «Когда вернется солнце на сумрачное небо, когда Фенрир извергнет его?» Битва Марса и Венеры представлена в исландском эпосе как битва между волком Фенриром и змеем Мидгардом.

«Яркий змей, глядящий с небес», и «бешеный волк» бьются в небе. Бури случаются летом. Потом наступает день, и «мрак закрывает солнце»; от сильного удара «раскололось небо». «В гневе разит страж земли, из жилищ своих должны бежать люди… Солнце померкло, земля тонет в море, жаркие звезды катятся с небес, яростно дыбятся воды… жар до неба доходит».[770]

 

Время мечей, время волков

 

Всеобщее потрясение, смятение народов,

козни племен, потерянность вождей.

Ездра

 

Страх перед Судным днем не только не утихомирил народы, но, наоборот, сорвал их с места, ввергая в миграции и войны.

Скифы снялись с равнин Днепра и Волги и двинулись на юг. Греки покинули свои дома в Микенах и на островах Эгейского моря и занялись осадой Трои в течение долгих лет космических пертурбаций. Ассирийские цари вели войну в Еламе, Палестине, Египте и Закавказье.

Гражданская война, раздоры племен и столкновения членов семей стали настолько распространяться, что в разных концах земли мы слышим одни и те же сетования. Как я уже говорил, Марс был назван богом войны не только из его сходства с мечом, но также и из-за этих конфликтов.

«… Земля погрузилась во мрак, и народ сделается как бы пищею огня; не пощадит человек брата своего», — говорил Исайя (9:19). В Египте на табличке восьмого века, сообщающей о нарушении движения луны, упоминаются и непрекращающиеся сражения на земле: «Ибо годы прошли во вражде, когда каждый нападал на соседа и не помнил а защите сына своего».[771] Исайя, говоря о Дне Гнева, повествует: «Я вооружу Египтян против Египтян; и будут сражаться брат против брата и друг против друга, город с городом, царство с царством» (19:2). Это не отличается от эпохи, отстоящей на семьсот лет назад, от времени катастрофы, вызванной Венерой. В то время один египетский мудрец сетовал: «Я покажу тебе землю перевернутой; солнце в тумане и не светит больше людям. Я покажу тебе сына, как врага, брата, как противника, человека, казнящего отца своего»,[772]

В исландской «Волуспе» говорится: «Темнота покрыла солнце… Братья начнут биться друг с другом и в распрях погибнут… Время секир, время мечей, щиты рассыпались, время бури, время волка, век гибели мира, никогда больше люди не будут щадить друг друга».[773]

Войны Салманассара, Саргона II и Сеннахерима велись в промежутках между катастрофами и во время их. Военные кампании постоянно прерывались вмешательством природных сил. О своем втором походе Сеннахерим писал: «Месяц дождей наступил вместе с ужасными холодами, и сильные бури то и дело обрушивали дождь и снег. Я боялся, что выйдут из берегов горные реки; я повернул свою упряжку и направился по дороге к Ниневии».[774] Перед тем как Сеннахерим отправился в свои последний поход в Палестину, ас