Сегодня ты задира-петушок, а завтра – горстка перьев и пушок

 

УИЛЬЯМ ПО ПРИВЫЧКЕ ОТПРАВИЛСЯ за Мадрасом, но по пути в раздумье остановился. Если он отыщет девушек, вряд ли один конь сможет доставить их втроём обратно. Повернув в другую сторону, Уильям бросился к стоянке погонщиков и вскоре появился оттуда с порожней патронной двуколкой [двухколёсная конная повозка для перевозки боеприпасов – прим. перев.], запряжённой большим крепким серым мулом, у которого недоставало половины уха.

Мул предпочитал не торопиться, но всё-таки двигался быстрее, чем шагают две девушки. Насколько они его опередили? Если верить Зебеди, – на час, а может, и больше.

– Но, пошёл! – крикнул Уильям и щёлкнул кнутом по крупу мула.

Норовистое животное оказалось неглупым и, рванувшись, прибавило ходу. Впрочем, Уильям подозревал, что мул припустил не только от его понуканий, но и из-за вьющихся вокруг мух.

Как следует разогнавшись, мул, очевидно, мог без заметных усилий продолжать в том же духе и резво рысил по дороге, с лёгкостью обгоняя фермерские повозки, фуражиров и несколько отрядов разведчиков. У Уильяма только зубы на ухабах лязгали. Конечно, он в два счёта догонит девушек.

Не догнал. По прикидкам Уильяма, он проехал почти десять миль, прежде чем пришёл к выводу, что вряд ли девушки так сильно его опередили. Повернув назад, он принялся тщательно обследовать те немногочисленные просёлочные дороги, что вели в поля. Он ездил взад-вперёд, расспрашивая всех встречных-поперечных, с каждой минутой всё больше изнемогая от жары и раздражаясь.

Когда перевалило за полдень, его нагнала армия, и марширующие колонны вскоре оставили позади себя мула, который к этому времени уже плёлся шагом. Уильям неохотно развернулся и направился вместе с солдатами в лагерь. Наверное, Коленсо ошибся: возможно, девушки вовсе никуда не уходили из обоза. В таком случае Уильям разыщет их, как только войска станут лагерем на ночёвку.

Не нашёл. Зато отыскал Зеба и Коленсо. Оба клялись, что девчонки действительно ушли. Уильям упрямо расспрашивал прачек и поваров, но девушки точно в воду канули.

В конце концов Уильям принялся устало бродить по всему лагерю, разыскивая папа́ или дядю Хэла. Он не надеялся, что кто-то из них хоть что-нибудь знает о пропавших, но Уильяму почему-то казалось, что нельзя прекращать поиски, не обратившись к родственникам: пусть они хотя бы помогут разузнать о его подопечных. Две молоденькие девушки никак не могли обогнать армию и...

Он внезапно остановился как вкопанный прямо посреди лагеря, так что спешащим на ужин людям пришлось его обходить.

– Чёрт, – пробурчал Уильям.

Плавясь от жары и изнемогая от усталости, он даже громко выругаться не смог.

– Коленсо, леворукий ты гадёныш.

И, едва сдерживая злость, – как на себя, так и на своего конюха, – он решительно отправился на поиски Коленсо Барагваната.

Уильям сразу заметил, что мелкий засранец Коленсо – левша, потому что и сам страдал от подобного недостатка. Однако, в отличие от Коленсо, он не путал правую руку с левой и умел ориентироваться. Коленсо же не умел. Уильям бранил себя последними словами за то, что об этом не вспомнил.

– Вот грёбаный идиот, – пробормотал он, вытирая рукавом потное запылённое лицо. – Как же я мог забыть!

Как только Уильям остановился, чтобы обо всём поразмыслить, он сразу же сообразил, что двум сбежавшим девушкам не было никакого смысла двигаться впереди армии. Даже если они боялись кого-то из военных и даже если собирались добраться до Нью-Йорка, разумнее идти в другую сторону, хотя бы временно. Пусть армия уйдёт подальше, а затем они направятся туда, куда намеревались.

Уильям взглянул на солнце, краешек которого ещё висел над горизонтом, и глубоко, раздражённо выдохнул. Кем бы там ни была Джейн, дурой её точно не назовёшь. Он решил сначала найти что-нибудь на ужин, а потом уже разыскать Коленсо, но готов был поспорить, что встретит завтрашний день на дороге, ведущей назад, в Мидлтаун.

 

НЕЗАДОЛГО ДО ПОЛУДНЯ он их нашёл. Уильям увидел их первым: девушки шли по обочине дороги с узлами в обеих руках. Они тоже его заметили; услышав скрип колёс, девчонки оглянулись, но, не усмотрев ничего настораживающего, продолжили свой путь. А затем Джейн обернулась снова и, как только поняла, кого только что увидела, от страха переменилась в лице.

Она бросила один из узлов, схватила младшую сестру за запястье и стащила её с просёлка. По обе стороны от дороги простирались фермерские угодья с неогороженными полями, но в нескольких сотнях ярдов впереди виднелась довольно большая каштановая роща, и, невзирая на оклик Уильяма, девушки рванули к ней так, словно за ними гнался сам дьявол.

Не переставая глухо чертыхаться, Уильям остановил мула, отшвырнул поводья и бросился вдогонку. Но ему не удалось настичь девушек, – не помогли даже длинные ноги, – они добежали до опушки раньше.

– Стойте, Бога ради! – прокричал он. – Я вас не трону!

Услышав это, Фанни, казалось, была не прочь остановиться, но Джейн рванула её за собой, и они исчезли среди шелестевшей листвы.

Уильям фыркнул и замедлил шаг. Джейн могла что-то втемяшить себе в голову – если вообще у неё есть голова на плечах, в чём Уильям сейчас сильно сомневался, – но она не имела никакого права тащить за собой младшую сестру туда, где всего два дня назад гремели бои.

Разбитые просёлки и огромные клоки взрытой земли на израненных полях, где бежали или тащили пушки солдаты. Стоило глубоко вдохнуть, и сразу явственно ощущался смрад смерти, от которого становилось не по себе. Вонь от неубранных трупов, раздувшихся на солнце, лопающихся от газов, кишащих мухами и личинками... Уильям надеялся, что девушки не столкнутся с подобным зрелищем. Но, с другой стороны, если это произойдёт, они, скорее всего, тут же с визгом кинутся к нему в объятия.

Но в складках и неровностях рельефа могли скрываться не только мёртвые тела. Рука Уильяма непроизвольно потянулась к рукояти ножа, которого, разумеется, на поясе не оказалось.

– Твою ж мать!.. Вот дерьмо!

И, словно в ответ, из-за деревьев внезапно послышался громкий гомон. Значит, наткнулись не на мертвецов: до Уильяма донеслись мужские голоса, проклятия, уговоры и истошные вопли. Схватив упавшую ветку, он бросился в рощу, крича во всю глотку. Он слышал их, а они наверняка услышали его: тон перепалки изменился. Девушки по-прежнему визжали, но уже не так отчаянно, а мужчины... Сколько их – двое, трое? Не больше. Они взволнованно и испуганно спорили. Говорили не по-английски... Не англичане...

– Mistkerle! [подонки (нем.). – прим. перев.] – заорал он во всё горло.

«Это же грёбаные вонючие гессенцы!»

 – Feiglinge! [трусы (нем.). – прим. перев.] Трусы-говноеды!

Послышался треск ветвей и шорох трясущейся листвы. Вглядываясь сквозь деревья, Уильям увидел, что группа людей, – судя по гвалту, девушки всё ещё были с ними, – направлялась к дороге.

Перестав вопить благим матом, он и сам тотчас изменил направление и рванул через подлесок назад к дороге, не обращая внимания на свисающие ветки и недозрелые каштаны, глухо стучавшие по голове и плечам. Вон они! Уильям увидел, как из-за деревьев появился человек и, обнаружив дорогу, сразу же бросился назад: он пытался кого-то сграбастать. Визг стал пронзительнее: мужчина, ухватив Фанни за шею, выволок из рощи спотыкающуюся девушку.

Уильям кинулся к ним со всех ног, выкрикивая бессвязные проклятия и потрясая импровизированной дубинкой. Однако гессенец, державший Фанни, должно быть, испугался человека в мундире: он тут же отпустил девочку, развернулся и быстрее зайца помчался наутёк – только пыль столбом поднялась. Пошатнувшись, Фанни упала на колени, но крови на ней не было, значит, она цела и невредима.

– Джейн! – крикнул Уильям. – Джейн! Где ты?

– Я здесь! Зде…

Её голос внезапно оборвался, но Уильям успел разглядеть, где она, – буквально в десяти футах от него, – и нырнул в ходуном ходившие кусты.

С ней были двое: один зажимал ей рукой рот, а другой изо всех сил пытался снять штык с мушкета «Браун Бесс» [англ. Brown Bess — «Бурая Бесс», «Смуглая Бесс» – прозвище, под которым получило известность британское ружьё образца 1722 года и его более поздние модели. Официальное название оружия – «мушкет сухопутного образца». – прим. перев.]. Пинком выбив оружие у него из рук, Уильям бросился на чужака и, сцепившись с ним, в мгновение ока очутился на земле. Этот дюжий детина, может, и не умел обращаться со штыком, но в обычной драке уж точно знал толк.

Тяжело дыша и оставляя в земле вмятины, они бешено катались по подлеску, и ветки ломались под их спинами с треском, похожим на выстрелы. Краем уха Уильям услышал, как завопил другой головорез (видимо, Джейн его укусила – умница, девочка!), но всё внимание было приковано к гессенцу, всерьёз вознамерившемуся его задушить. Уильям сумел схватить негодяя за запястья, затем, припомнив Бана Тарлетона, дёрнул врага на себя и боднул его в лицо.

Приём сработал опять: раздался ужасный хруст, горячая кровь обрызгала Уильяму лицо, и хватка противника ослабла. В голове мутилось, но юноша вывернулся из тисков врага, только чтобы оказаться лицом к лицу с другим гессенцем, которому явно удалось снять штык, ибо в кулаке он сжимал фут заточенной стали.

– На! Держи!

Джейн выскочила прямо из куста рядом с ним, – Уильям даже вздрогнул от неожиданности, – и что-то сунула ему в руку. Слава тебе, Господи, нож. Не чета штыку, но всё же оружие.

Джейн по-прежнему стояла рядом. Уильям угрожающе выставил вперёд нож, схватил её за руку и начал отступать.

Гессенец... Иисусе, уж не один ли это из тех сукиных сынов, кто пытался проломить ему череп? Он не мог сказать наверняка: перед глазами плавали мушки, а мерзавцы уже успели избавиться от приметных зелёных мундиров. «Интересно, все ли сукины дети ходят в зелёных мундирах?» – совершенно некстати подумалось ему.

Затем они выбрались на дорогу, и дело осложнилось. Уильяму показалось, что он пырнул одного из нападавших ножом, и девушки опять завизжали, а потом он обнаружил, что лежит на дороге, глотая пыль, но вскочил снова, прежде чем один из ублюдков успел пнуть его в лицо... Снова крик и цокот копыт. Выпустив руку противника, Уильям развернулся и увидел Рейчел Хантер верхом на муле. Она быстро приближалась по дороге, размахивая чепчиком, который держала за завязки, и громко звала:

– Дядя Хирам! Кузен Сет! Быстрее! Ко мне! Ко мне! На помощь!

Мул Уильяма вскинул голову от травы и приветственно проревел, заметив собрата. Судя по всему, это стало последней каплей для дезертиров: на миг ошеломлённо застыв, они повернулись и вприпрыжку помчались по дороге следом за удравшим товарищем.

Какое-то время Уильям стоял, покачиваясь и хватая ртом воздух, а потом выронил нож и резко опустился на землю.

– Что, – начал он, и явственное раздражение в голосе резануло по ушам даже его самого, – вы здесь делаете?

Рейчел оставила его вопрос без внимания. С лёгким стуком она соскочила с мула и, подведя его к повозке Уильяма, привязала к ней. Лишь затем она подошла к сидевшему на дороге Рэнсому, который вяло стряхивал грязь с коленей и проверял, целы ли руки-ноги.

– Вы случайно не видели тут двух девушек? 

Чтобы посмотреть на Рейчел, Уильяму пришлось запрокинуть голову.

– Видела. Они побежали за деревья, – Рейчел кивком указала на каштановую рощу. – А насчёт того, что я здесь делаю, – я уже три раза проехала взад-вперёд по этой дороге в поисках твоего кузена, Йена Мюррея.

При этих словах девушка сурово посмотрела на Уильяма, словно тот вознамерился оспорить её заявление о родстве с Мюрреем. При других обстоятельствах Уильям мог бы и обидеться, но сейчас у него не было сил.

– Полагаю, если бы ты увидел его живым или мёртвым, то сказал бы мне?

– Да, – ответил он.

На лбу, в том месте, которым он боднул дезертира, вскочила шишка, и Уильям осторожно её потёр.

Набрав полную грудь воздуха, Рейчел шумно вздохнула, вытерла потное лицо передником и только потом надела чепец. Качая головой, она оглядела Уильяма.

– Ты настоящий петух-забияка, Уильям! – печально констатировала Рейчел. – Я замечала это в тебе и раньше, но сейчас удостоверилась окончательно.

– Петух, – холодно повторил Уильям, счищая грязь с рукава. – Вот как! Самодовольный, хвастливый скандалист, привлекающий к себе внимание любым способом. Таким вы меня считаете?

Рейчел взметнула брови. Они у неё не были классически красивыми и ровными: их кончики причудливо изгибались вверх, придавая даже спокойному лицу умный и заинтересованный вид. Когда же девушка волновалась, брови становились раскосыми, делая её взгляд жёстким и строгим. Такими они стали и сейчас, – буквально на миг. Но затем Рейчел расслабилась. Самую малость.

– Нет, – ответила она. – Ты когда-нибудь держал кур, Уильям?

– В последние годы – нет, – ответил он, изучая разодранный рукав мундира.

Под прорехой виднелась дырка на рубашке и кровавая царапина на локте. Проклятье! Один из ублюдков чуть было не отхватил ему руку штыком.

– Так или иначе, теперь я встречаю цыплят только на тарелке за завтраком. А что?

– Да ведь петух – удивительно отважное создание, – чуть ли не с укором пояснила Рейчел. – Он бросается прямо на врага, даже зная, что погибнет в бою, но таким образом даёт своим курочкам время сбежать.

Уильям вскинул голову.

– Своим курочкам? – От возмущения кровь прилила к лицу Уильяма. – Моим? – Он бросил взгляд в ту сторону, куда убежали Джейн с Фанни, затем свирепо посмотрел на Рейчел. – Неужели вы не понимаете, что это шлюхи?

Рейчел раздражённо закатила глаза. Она, чёрт возьми, посмела закатить глаза!

– Полагаю, я провела в армии побольше времени, чем ты, – Рейчел намеренно старалась смотреть на него свысока. – Я знакома с женщинами, у которых нет ни имущества, ни покровителей, поэтому им не остаётся ничего иного, как прибегать к отвратительным средствам, чтобы заработать, продавая свои тела.

– К отвратительным средствам? – повторил Уильям. – Вы понимаете, что я…

Рейчел топнула ногой и впилась в него сердитым взглядом.

– Может, ты перестанешь повторять за мной? – настоятельно потребовала Рейчел. – Я пыталась тебя похвалить, хотя, как друг, оплакивала бы твою смерть, до которой тебя точно доведёт задиристость. Шлюхи эти девушки или нет, оплачиваешь ли ты их общество, — это к делу не относится.

– Не отно... – начал было возмущённый Уильям, но оборвал себя на полуслове, пока его снова не обвинили в повторении. – Ни черта я им не плачу!

– Не относится, – подчеркнула Рейчел.

«Господи, да она сама начала повторять!» – мелькнула мысль у Рэнсома.

– В конце концов, ты поступил точно так же и ради меня.

– Ради вас... – Уильям осёкся. – Я?

Рейчел шумно выдохнула, глядя на него так, словно пнула бы его в голень или оттоптала ему пальцы, если бы не вспомнила про свои квакерские принципы.

– Дважды, – нарочито вежливо пояснила она. – Очевидно, те события были столь незначительными – или я так мало значила для тебя, – что ты и позабыл?

– Напомните же мне, – сухо попросил Уильям и, оторвав лоскут от разодранной подкладки мундира, вытер им грязь (и кровь – он увидел её сейчас) с лица.

Рейчел коротко фыркнула, но помогла ему:

– Разве ты забыл гнусное создание, напавшее на нас в том ужасном месте по дороге в Нью-Йорк?

– А, это… – Всё внутри у Уильяма сжалось от воспоминания. – Я это сделал не только ради вас. И особого выбора у меня тоже не было. Он, чёрт возьми, пытался проломить мне голову топором.

– Хм. Похоже, к тебе так и притягивает маньяков с топорами, просто рок какой-то, – нахмурилась Рейчел. – Тот мистер Баг на самом деле стукнул тебя топором по голове. Ты убил его, но ведь только для того, чтобы, чтобы защитить от подобной участи нас с Йеном. Разве нет?

– Да что вы, – немного сердито возразил Уильям. – С чего вы это взяли? Может, я просто отомстил за то, что он на меня напал?

– Может, ты и задира, но задира не мстительный, – назидательно сказала Рейчел.

Она достала из кармана платок и промокнула лоснящееся от пота лицо.

– Не поискать ли нам твоих... спутниц?

– Надо бы, – с долей смирения в голосе произнёс Уильям и повернулся лицом к роще. – Но мне кажется, они убегут, если за ними пойду я.

 Нетерпеливо фыркнув, Рейчел обошла Уильяма и потопала в чащу, с шумом пробираясь сквозь подлесок, словно голодный медведь. При этой мысли юноша ухмыльнулся, но внезапный визг стёр усмешку с его лица. Уильям кинулся вслед за Рейчел, но та уже возвращалась, рывками волоча Джейн за руку и одновременно пытаясь увернуться от её бешеных ударов. Джейн отбивалась свободной рукой, стремясь ногтями располосовать Рейчел лицо.

– Хватит! – рявкнул Уильям.

Шагнув вперёд, он схватил Джейн за плечо и выдернул её из рук Рейчел. Джейн, не раздумывая, сразу же набросилась на него, но руки у Уильяма были длиннее, чем у Рейчел, и он легко удерживал девушку на расстоянии.

– Да угомонишься ты наконец? – сердито спросил он. – Никто тебя не обидит. Во всяком случае, сейчас.

Джейн застыла, тяжело дыша и широко распахнув глаза, но продолжала переводить взгляд с Уильяма на Рейчел и обратно, как загнанный в угол зверь.

– Он прав, – осторожно приближаясь к ней, подтвердила Рейчел. – Сейчас тебе ничего не грозит. Как тебя зовут, друг?

– Её зовут Джейн, – сказал Уильям, постепенно ослабляя хватку, но готовый сгрести девушку снова, если она сорвётся с места. – Фамилии я не знаю.

Джейн не убежала, но и не заговорила. Её платье было разорвано у шеи, и девушка машинально схватила оторванный край, пытаясь приладить его на место.

– Вы видели мой узел? – почти спокойно спросила она. – У меня там швейные принадлежности. Мне нужно иголку.

– Я его поищу, – успокоила её Рейчел. – Ты обронила узел в лесу?

– Фэв! – довольно резко заговорила Фанни за спиной Уильяма, и он понял, что девочка стоит там какое-то время: она уже успела пару раз его окликнуть.

– Что? – нетерпеливо спросил он, развернувшись вполоборота и пытаясь не спускать глаз с Джейн и Рейчел.

– Там индееф, – сообщила Фанни, пальцем указывая на рощу.

– Йен!

Рейчел резво, словно бекас, перебежала через дорогу и исчезла за деревьями. Уильям, с ножом в руке, поспешил за ней. В этой роще мог скрываться не один индеец, и если это не Мюррей...

Но, судя по донёсшемуся из чащи возгласу Рейчел, в котором смешались ужас и облегчение, это всё-таки был Йен.

Мюррей съёжился в бесформенную груду в густой тени у подножия большой сосны, наполовину засыпанный хвоей: очевидно, он пытался спрятаться, но, не доведя дело до конца, потерял сознание.

– Он дышит, – произнесла Рейчел, и Уильям заметил, что голос у неё прерывается.

– Хорошо, – односложно ответил Уильям.

Опустившись на корточки рядом с девушкой и собираясь перевернуть Мюррея, он положил руку тому на плечо. Казавшееся бесчувственным тело резко вскрикнуло, неистово изогнулось, и парень встал на колени, раскачиваясь и дико озираясь по сторонам. Йен схватился за плечо, которое сжал Уильям. Лишь сейчас Рэнсом увидел на руке у Мюррея полоску засохшей крови. Капли свежей стекали с обломанного древка стрелы, торчавшей из распухшей плоти.

– Йен, – позвала Рейчел. – Йен, это я. Теперь всё хорошо. Я с тобой.

Голос её звучал уверенно, но рука, коснувшаяся Йена, дрожала.

Мюррей жадно втянул воздух, и его затуманенный взор, казалось, прояснился. Он перевёл взгляд с Фанни и Джейн, зашедших вслед за Уильямом в рощу, на своего кузена и какое-то время хмуро рассматривал его лицо. Затем Йен увидел Рейчел и сразу успокоился: затих и расслабился. Он закрыл глаза и глубоко выдохнул.

– Taing do Dhia, [«Спасибо Тебе, Господи» (гэльск.), – прим. перев.] – сказал он и сел на корточки.

– Воды, – потребовала Рейчел, встряхнув пустую фляжку, лежавшую на земле возле Йена. – У тебя есть вода, Уильям?

– У меня есть, – вмешалась Джейн, выйдя из ступора и нащупывая фляжку, висевшую на шее. – Думаете, он поправится?

Побледневшая от тревоги Рейчел не ответила – она поила Йена. На лице Мюррея остались следы боевой раскраски. Уильям стал с интересом их рассматривать, и на миг волосы у него на голове встали дыбом: он задумался, не убил ли Мюррей какого-нибудь британского солдата. По крайней мере, этот тип не щеголял со скальпами на поясе, – ни с британскими, ни с какими-либо другими.

Рейчел негромко разговаривала с Мюрреем, время от времени задумчиво поглядывая на Уильяма.

Он даже слегка удивился, обнаружив, что в точности знает, о чём она думает. А чему, собственно говоря, удивляться? Уильям тоже размышлял: сможет ли Мюррей ехать верхом на муле? Пешком он явно далеко не уйдёт. А если не сможет… Станет ли Рейчел убеждать Уильяма отвезти её с Мюрреем в город на повозке?

Он почувствовал, как при мысли о возвращении в Филадельфию у него ком встал в животе.

Уильям бросил взгляд в сторону Джейн – и обнаружил, что она исчезла. Как и Фанни.

Он уже почти поднялся, когда услышал протестующий рёв мула Рейчел, и через несколько секунд оказался на дороге. Он увидел, что Джейн безуспешно пытается подсадить Фанни в седло. Младшая сестра, вцепившись в щетинистую гриву мула, отважно старалась закинуть на него ногу, но мул упорно сопротивлялся, мотая головой и пятясь от Джейн, отчего ноги Фанни отчаянно и беспомощно болтались в воздухе.

Уильям в три шага добежал до девочки и схватил её за талию.

– Отпусти его, детка! – спокойно сказал он. – Я тебя удержу.

Фанни, несмотря на хрупкую внешность, оказалась на удивление тяжёлой. И пахло от неё сладко, хотя шея у девочки была немытая, а одежда – в грязи и дорожной пыли.

Уильям поставил Фанни на землю и строго посмотрел на Джейн. Та встретила его взгляд с вызовом, однако Элсмир был знаком с ней уже достаточно давно и знал, что за вздёрнутым подбородком и стиснутыми зубами скрывается страх, поэтому заговорил мягче, чем мог бы.

– Ну и куда тебе вздумалось ехать? – спросил он, стараясь не слишком обнаруживать свой интерес.

– Мне… ну, в Нью-Йорк, – ответила Джейн, но неуверенно.

Глаза у неё метались из стороны в сторону, словно в ожидании неведомой угрозы, которая вдруг даст о себе знать в мирной сельской местности.

– Без меня?! Я уязвлён, мадам, такой внезапной неприязнью к моему обществу. Умоляю, скажите, чем я мог вас оскорбить?

Джейн плотно сжала губы, но Уильям видел, что его шутливый тон отчасти успокоил её. Лицо девушки всё ещё пылало от напряжения, но дышала она ровнее.

– Полагаю, нам нужно расстаться, лорд Элсмир. – Её попытка выражаться церемонно выглядела трогательно и нелепо. – Я… мы… теперь будем путешествовать без вас.

Сложив руки на груди, Уильям прислонился спиной к повозке и снисходительно посмотрел на Джейн.

– Каким образом? – поинтересовался он. – У вас нет ни денег, ни лошади, и вы не пройдёте пешком и пяти миль, как наткнётесь ещё на кого-нибудь вроде этих гессенцев.

– У меня есть… немного денег.

Девушка провела ладонью по юбке, и Уильям в самом деле разглядел под ней оттопыренный карман. Несмотря на стремление сохранять спокойствие, кипевший в нём гнев вырвался наружу.

– Где ты их взяла? – спросил он, выпрямляясь и хватая её за запястье. – Разве я не запретил тебе заниматься проституцией?

Она резко выдернула руку и отпрыгнула на пару шагов.

– Ты не имеешь права запрещать мне делать, то, что я хочу, будь это даже последняя мерзость! – огрызнулась она, и кровь бросилась ей в лицо. – И хотя это не твоё дело, но я заработала эти деньги, не ублажая мужчин.

– А как тогда? Торгуя своей сестрой?

Джейн влепила ему увесистую пощёчину. Он знал, что не должен был так говорить. Понимая это, – а ещё из-за горящей щеки – он злился ещё сильнее.

– Стоило бы бросить вас здесь к чёртовой бабушке, ты…

– Отлично! Именно этого я и хочу! Ты… ты…

Прежде чем кто-либо из них смог подобрать подходящее выражение, из рощи появились Рейчел с Йеном. Высокий шотландец тяжело опирался на девушку. Уильям напоследок бросил на Джейн свирепый взгляд и поспешил на помощь, подставив Мюррею плечо с другой стороны. Йен на миг напрягся, противясь этому, но потом сдался: другого выхода не было.

– Что случилось? – Уильям кивком указал на обломанное древко стрелы. – Личные счёты или шальной выстрел?

В ответ Мюррей неохотно усмехнулся.

– Превратности войны… – хрипло ответил он и уселся на откинутый борт повозки.

Йен дышал, словно загнанный бык, но держался. Он мельком взглянул на Уильяма.

– А ты что здесь делаешь, a fang Sassunaich [английский стервятник (гэльск.), – прим. перев.]?

– Не твоё дело! Но тебе повезло, что я здесь, – так же коротко ответил Уильям.

Он обернулся к Рейчел, приняв единственно правильное решение.

– Возьмите повозку и отвезите девушек в безопасное место.

– Это… – начала Рейчел, но, оглянувшись, вздрогнула, увидев, как Джейн и Фанни проскользнули мимо неё через дорогу и нырнули в лес. – Куда это они?

– Вот чёрт! – на ходу воскликнул Уильям, перебегая через дорогу. – Ждите здесь.

 

ДЕВУШКАМ НЕ УДАЛОСЬ от него оторваться, и они совсем не знали леса, поэтому не сумели спрятаться. Когда Фанни перелезала через бревно, Уильям схватил замешкавшуюся девочку сзади за фартук, – она вновь оказалась менее проворной, чем сестра. К его удивлению, Фанни извернулась в его руках, и сама набросилась на него, пытаясь расцарапать ему лицо и пронзительно крича:

– Беги, Двэнни, беги!

– Да хватит, в конце концов! – раздражённо воскликнул Уильям, удерживая Фанни на расстоянии вытянутой руки. – Ой! – вскрикнул он, когда Фанни вонзила зубы ему в запястье, и отпустил девочку.

Она ужом скользнула через бревно и помчалась, словно заяц, продолжая орать как резаная. Уильям погнался было за ней, а потом передумал. С одной стороны, ему ужасно хотелось их бросить, но с другой... Он вспомнил, как Мак однажды рассказывал ему о зуйках, когда они сидели возле горного озера Уотендлат, закусывая хлебом и сыром и наблюдая за птицами.

– Отвали, Мак, – едва слышно пробормотал Уильям, безжалостно прогоняя мысли и о Хилуотере, и о конюхе. Но воспоминания всё равно лезли в голову.

«Они бегают и вскрикивают, как будто ранены, видишь?» Рука Мака обнимала его, не давая слишком близко подойти к бьющей крыльями птице. «Чтобы увести тебя подальше от гнезда, чтобы ты не раздавил яйца или не причинил вреда птенцам. Присмотрись, и ты их увидишь!»

Уильям замер, переводя дух, оглядываясь вокруг медленно и осторожно, едва поворачивая голову. А вот и в самом деле «гнездо зуйка»: к несчастью для Джейн, сегодня она надела розовое ситцевое платье, и её гладкие округлые ягодицы торчали из травы в десяти футах от Уильяма, совсем как пара яиц в гнезде.

Он бесшумно и неторопливо подошёл к ней и, благородно удержавшись от сильного желания шлёпнуть её по соблазнительно оттопыренному заду, просто положил ей на спину ладонь.

– Попалась! – сказал он, – Теперь ты водишь!

Вывернувшись из-под его руки, Джейн вскочила на ноги.

– Что? – вскричала она. – Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду?!

Она смотрела на него безумными глазами и сильно нервничала, но и злилась.

– Ты никогда не играла в салочки? – опешил он, чувствуя, как по-дурацки звучит этот вопрос.

– А, – она немного успокоилась. – Ты об игре, понятно. Играла, но недолго.

Он понимал, что в борделе в салочки не играют.

– Послушай, – скупо роняя слова, начала Джейн. – Мы хотим уйти. Я… я ценю то, что ты сделал для меня… для нас. Но…

– Сядь.

Уильям заставил девушку подчиниться: он подвёл её к бревну, через которое перелезла Фанни, и надавливал Джейн на плечо, пока та наконец не села. Он уселся рядом и взял её руку в свою. Ладонь была очень маленькой, прохладной и влажной от травы, в которой Джейн пряталась.

– Послушай, – сказал Уильям твёрдо, но, как он надеялся, доброжелательно. – Я не позволю вам сбежать. И точка. Хочешь добраться до Нью-Йорка с армией – я вас туда отвезу; я уже обещал. Если же хочешь вернуться в Филадельфию...

– Нет!

Было очевидно, насколько ужаснуло её это предложение. Она отчаянно пыталась выдернуть свою руку, но Уильям не отпустил.

– Это из-за капитана Харкнесса? Из-за…

Она вскрикнула, словно пойманная в силок птица, и Уильям крепче сжал её запястье. Оно было тонким и хрупким с виду, но чувствовалось, что Джейн на удивление сильна.

– Я знаю, что ты выкрала горжет, – сказал он. – Ничего страшного. Никто этого не узнает. И Харкнесс больше тебя пальцем не тронет. Обещаю.

Как будто что-то тихо булькнуло – Джейн то ли хихикнула, то ли всхлипнула.

– Помнишь полковника Тарлетона, драгуна в зелёном мундире, который с тобой заигрывал? Он мне сказал, что Харкнесс находится в самовольной отлучке, он не вернулся в полк. Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Нет, – ответила она. – Отпусти меня. Пожалуйста!

Уильям не успел ответить: из-за деревьев в нескольких ярдах от них донёсся негромкий чистый голос.

– Ты бы лутфе рафкавала ему, Двэнни.

– Фанни!

Джейн рванулась к сестре, на миг забыв, что её держат.

– Не смей!

Фанни вышла из тени, настороженная, но на удивление спокойная. 

– Если не фкавэф ты, то это вделаю я, – заявила она, не сводя с Уильяма больших карих глаз. – Он не отфтанет.

Она подошла чуть ближе, осторожно, но без страха.

– Если я тебе фкаву, обефяеф не отвовить наф обватно?

– Куда обратно?

– В Филадельфию, – ответила она. – Или в авмию.

Уильям раздражённо вздохнул. Но он понимал, что девушки заговорят разве что под пытками, поэтому ему не оставалось ничего иного, как согласиться. И он похолодел, предчувствуя, что может сейчас услышать.

– Обещаю, – сказал он, но Фанни в сомнении замялась.

– Кляниф, – потребовала она, скрестив руки на груди.

– Кля… А! Чёрт. Ладно, клянусь честью.

Джейн негромко и печально хмыкнула – усмехнулась. Уильям почувствовал себя уязвлённым.

– Думаешь, у меня её нет? – с вызовом спросил он, повернувшись к ней.

– Откуда мне знать? – возразила Джейн, вскинув подбородок.

Подбородок дрожал, но она его выпятила.

– А что такое честь?

– Для вашего же блага вам лучше уповать на то, что человек чести мало чем отличается от меня, – ответил Уильям и повернулся к Фанни. – Чем мне поклясться?

– Головой вафей матуфки, – тотчас произнесла она.

– Моя мать умерла.

– Тогда отфа!

Уильям глубоко и медленно втянул воздух. «Которого?»

– Клянусь головой отца, – бесстрастно произнёс он.

И тогда они ему всё рассказали.

 

– Я ЗНАЛА, ЧТО ОН вернётся, – начала Джейн.

Она сидела на бревне, зажав ладони между коленями и уставившись на ноги.

– Они всегда так делают. Подонки.

Она говорила с каким-то безрадостным смирением, но губы её при воспоминании сжались.

– Им невыносима сама мысль, что ты ускользнула без… что ускользнула. Но я думала: он выберет меня.

Фанни придвинулась к сестре как можно ближе и теперь, обняв Джейн обеими руками, она уткнулась лицом в её прикрытое ситцем плечо.

– Пвофти меня, – прошептала она.

– Не за что, золотко.

Джейн похлопала Фанни по ноге, но в лице старшей сестры появилась ожесточённость.

– Ты не виновата. И никогда – никогда! – так не думай.

Горло Уильяма перехватило от отвращения при мысли, что эту красивую, с нежным, как цветок, лицом, девочку, взял…

– Её девственность стоит десять фунтов, – напомнила ему Джейн. – Миссис Эббот берегла её, ожидая кого побогаче – любителя невинных пташек. Капитан Харкнесс предложил ей двадцать.

Она впервые прямо посмотрела на Уильяма.

– Но таких денег-то у меня не было, – просто сказала Джейн. – Поэтому я попросила миссис Эббот послать нас наверх вместе. Я сказала, что со мной Фанни не станет шуметь. Видишь ли, я знала, что этот Харкнесс собой представляет. – Джейн на миг невольно поджала губы. – Он не из тех, кто сунул-плюнул – да и делу конец! Он забавляется с тобой, заставляет понемногу оголяться, и – и делать всякое-разное, – пока рассказывает всё, чем собирается с тобою заняться.

И поэтому, пока он не сводил глаз с Фанни, Джейн незаметно подошла к нему сзади с ножом, который она взяла на кухне и спрятала в складках нижней юбки.

– Я собиралась ударить его в спину, – сказала она, снова опустив взгляд. – Я однажды видела, как вот так зарезали человека. Но Харкнесс по лицу Фанни увидел, что я… Она не виновата – она ничего не могла с собой поделать, – быстро добавила Джейн. – Но он сразу обернулся, и у меня не оставалось выбора.

Она вонзила нож в глотку Харкнессу и выдернула его, собираясь ударить снова. Но этого не потребовалось.

– Всё было в крови.

Пока Джейн рассказывала, она всё больше бледнела и, не переставая, наматывала фартук на кулаки.

– Меня выввало, – деловито добавила Фанни. – Там было мефиво.

– Догадываюсь, – сухо заметил Уильям.

Он попытался не представлять себе эту сцену: горящие свечи, брызжущая кровь, перепуганные девочки, – но картина так и стояла у него перед глазами.

– Как вы сбежали?

Джейн пожала плечами.

– Это произошло в моей комнате – он запер дверь. И никто не удивился, когда Фанни начала кричать, – добавила она с горечью.

В комнате были тазик и кувшин с водой, обычные для борделя тряпки – девушки наскоро помылись, переоделись и вылезли в окно.

– Нам подвернулась попутная фермерская повозка, и… остальное ты знаешь.

Джейн на миг закрыла глаза, будто возвращаясь в памяти к «остальному», а когда открыла, подняла на Уильяма мрачный, словно затенённые воды, взгляд.

– Что теперь? – спросила она.

 

УИЛЬЯМ ЗАДАВАЛСЯ ЭТИМ вопросом последние несколько минут. Он и сам встречал Харкнесса, поэтому с большим пониманием отнёсся к тому, что сотворила Джейн, но…

– Ты это спланировала, – заявил он, пристально глядя на неё.

Джейн низко наклонила голову, распущенные волосы скрывали её лицо.

– Ты взяла нож, подготовила одежду, чтобы переодеться, ты знала, как вылезти из окна и сбежать.

– И фто? – спросила Фанни на удивление равнодушно для девочки её лет.

– Так зачем было его убивать? – спросил Уильям, обращаясь к Фанни, но продолжая внимательно смотреть на Джейн. – Вы всё равно собирались скрыться. Почему бы не улизнуть, пока он не пришёл?

Джейн подняла голову и поглядела ему прямо в глаза.

– Я хотела его убить, – сказала она совершенно трезвым голосом, от которого Уильям, несмотря на дневную жару, похолодел.

– Я… понял.

Он представил себе, как Джейн, с изящными белыми запястьями, вонзает нож в толстую красную шею капитана Харкнесса, а младшая сестра в этот момент пронзительно кричит. И вдруг среди листвы, всего в шести футах, он заметил бледное лицо Рейчел и понял, что та всё слышала.

Уильям прочистил горло.

– А, хм, как себя чувствует мистер Мюррей? – вежливо осведомился он.

Широко раскрыв глаза, Джейн с Фанни резко обернулись.

– Он потерял сознание, – ответила Рейчел.

Она смотрела на девушек так же, как и они на неё, – с неодолимым ужасом.

– У него сильно воспалилось плечо. Я пришла узнать, нет ли у тебя бренди.

Пошарив в кармане, Уильям извлёк маленькую серебряную фляжку с выгравированным гербом Греев.

– Виски подойдёт? – спросил он, протягивая спиртное.

Рейчел удивилась. Виски не пользовался популярностью, но лорд Джон всегда был к нему неравнодушен, и Уильям тоже пристрастился к этому напитку. Хотя теперь, зная правду о постыдной примеси шотландской крови в своих жилах, он вряд ли когда-либо снова решится отведать виски.

– Подойдёт, благодарю.

Рейчел постояла с фляжкой в руках, явно желая вернуться к Мюррею, но и не смея уйти. Уильям даже почувствовал, что благодарен ей за нерешительность. Он предпочёл бы не оставаться наедине с Джейн и Фанни, – или, точнее, не хотел в одиночку решать, что, дьявол их возьми, с ними делать.

Судя по всему, Рейчел верно истолковала умонастроение Уильяма, потому что, коротко бросив: «Я сейчас же принесу фляжку назад», – исчезла в направлении дороги.

Все молчали. Джейн больше не смотрела прямо в глаза Уильяму – она опять наклонила голову и сидела тихо, хотя всё снова и снова беспокойно разглаживала рукой ткань юбк