Вновь разражусь на козни жития

ЛЮБОВЬ

"Жизнь одна. Любовь странна:

Не имеет дна она"

Анатолий Смирнов

 

 

Бок не о бок

 

А кто сказал, что я "уже остыл",

что кончился "чуффствительный период"?

Не рушьте за меня мои мосты,

мои прорабы сами всё предпримут.

 

Я бросил - пить, и якорь в океан,

да так, что вышиб дно, теперь дрейфую,

касаясь через линзу разных стран,

случайно, не ведясь на маракуйю.

 

Моя былая стройка на воде

застыла, связи нет с материками,

но то, что я остыл - скажите, где?

Мне жарко - в передозе, в перегамме.

 

Мне жарко не от многих встречных гамм,

достаточно дрейфующей со мною.

Мосты безынтересны берегам,

однако брус, доска - годятся Ною.

 

А этот парень будет воскрешён.

Его потом сыграет новый Робак.

Мне ветром расправляет капюшон

зимующая рядом... бок не о бок.

 

 

***

Я смотрю на тебя —

и мне хочется жить,

груз души потерять,

уронить под самшит.

 

Неба, небушка взгляд,

платья летнего цвет —

мне дорогу мостят,

не печатая смет.

 

Мой целебный родник

будто следом бежит,

снова рядом возник,

ну и мне ли не жить?

 

Городской хламовоз

разрушает мой путь,

по Замкадью повёз

многотонную жуть.

 

Я смотрю на тебя,

слыша воздух лесной,

пусть меня матерят

все, кто здесь не со мной.

 

 

"Тело морщит октябрь, но, единство презрев,

в сердце ─ май... Вот такая, блин, мистика"

Анатолий Смирнов

Другая

 

В конце концов! Она другая!

Она юна и весела!

А ты - талантик попугая -

спросить из клетки: "Как дела?"

 

В конце концов, тринадцать вёсен -

вас разделяют, хоть умри!

К своим годам ты стал несносен,

сыграл себя как попурри...

 

В конце концов, ты слушал песни

ее, так скажем, трек-листа.

Попса и рэп! Рэпса! Хоть тресни!

Ты переслушивать не стал.

 

В конце концов, литература -

ей до начитанной звезды

над мелководьем Порт-Артура...

Шепни-ка мне, при чём здесь ты?

 

В конце концов - концов не видно,

в конце концов - концов не счесть.

Долина грешная невинна -

как это было, так и есть.

 

В конце концов, тебя шугая,

я не надеюсь - удержать.

Да и она, она... другая,

одни глаза - призыв дышать.

 

«Как начну твой резвый говор слушать...

Светом мне охватывает душу»

Анатолий Смирнов

Когда тебе хватило разума

 

Когда тебе хватило разума 

не заходить в подземный ход -

хотя и тушь была размазана, 

хотя покрыт был коркой рот, -

я видел то, лишь то, что виделось: 

улыбку, умные глаза... 

Душа тобою не пресытилась 

и до сих пор. Я не связал 

всего привычного, знакомого 

с твоим журчащим говорком; 

я не равнял ещё искомого

с уже известным. И потом, 

когда тебе хватило разума 

не заходить в подземный ход, 

я передумал много разного, 

но и теперь, из года в год, 

меня порой съедают крайности -

то так, то эдак... Так и сяк... 

Однако нет мне большей радости, 

чем ты. Источник не иссяк. 

Он будет бить, не эфемерная 

по жизни правит мной рука, 

и если вдруг иду неверно я -

даёт мне сразу тумака.

 

"...мрамор статуй приходит в движение,

каменеет живая плоть"

 

Анатолий Смирнов

***

 

Вы смотритесь, на мой сторонний взгляд,

ты смотришься... за мальчиком, за мужем,

не "замужем", как пишут-говорят -

за мужем, в оба слова, что не хуже.

 

Что - лучше, и намного. Склейка слов

туманит, перемешивает смыслы.

А ты - за ним, он солджа, он готов

раздать врагам забористо-некислых.

 

Мой риск на этом поприще высок,

в одном лице я стал бы вражьей ратью,

прознай твой муж, как фотопоясок

подвижен, прилегая к фотоплатью.

 

Высокий риск. А то, на каблуках!

Настроиться бы резко негативно.

Ты... смотришься на них! Увы и ах,

мораль моя пока не без интима.

 

И станет ли она, мораль, иной?

Дышу, как недалёкий в "Мулен Руже".

Но ты же стала - больше чем женой,

далёкая, не меньше чем за мужем...

«Раз истине взглянуть в глаза – ослепнешь,

а слиться с ней в любви – дотла сгоришь…»

Анатолий Смирнов

БГолливуд

 

Я в этой жизни кайфовал на всю катушку

и так же сильно горевал - горел, дымил,

то за весну короновал, то за веснушку -

смешных мальвин и многоопытных тортилл.

 

Седых мальвин и начинающих тортиллок...

Которых помню поимённо. Ну, почти.

Грубил ничтожеству начищенных ботинок

и уважал богему пыльного пути.

 

Я в этой жизни предавал, и предан буду,

как предан был, и как предам ещё не раз,

я не похож ни на Христа, ни на Иуду,

не Буратино я, не дядька Карабас.

 

Не папа Карло, и не друг его Джузеппе,

не Арлекин и не Пьеро, не кот-хитрец,

не Дуремар я, но отдельные сюжеты

сложились в полный героический... набор.

 

Каких я только не тупил костями граней,

и побывал за каждой гранью. Ну, почти.

Недоставало мазохисту испытаний,

в упадке сил - стоял вопрос: куда ползти?

 

Архивный, в общем-то, потасканый сценарий,

ретроспективное бюджетное кино,

так миллионы - кайфовали и стенали,

красиво, средне, хуже среднего, дрянно.

 

Но то, что в жизни прошлой осенью случилось -

взорвало стены киностудии моей.

Ты, террористка, где такому научилась?

Я ж Голливуд и Болливуд. Я Лос-Бомбей!

 

Ты перспективная моя кинокартинка,

ты и Мальвина, и Тортилла для меня,

все очаги мне показавшая Тротилка,

деепричастие одно воспламеня.

 

Улётным кайфом оборвало мне катушку,

и прогорел я до золы, как никогда,

короновав тебя, бандитку-хохотушку,

на календарные и прочие года.

 

И только раз тебя предам - когда я гикну,

когда на год зола расстанется с душой.

Но не остыну я к тебе и не привыкну,

моя камео... из истории чужой.

 

"Город тесен, как бочка для сельди,

и бесстыж, как для разума сон"

Анатолий Смирнов

* * *

 

Ни одной вульгарной фотки

у тебя в альбомах нет,

ни одной панельной шмотки —

Борделандии в ответ.

 

И не то что на панели

подруженции твои,

но тряпьё они надели —

как на #сказочномбали.

 

А былинный мем — с глаголом,

и глагол тот — не «любить»,

нет стыдобы в теле голом —

так и света не врубить.

 

Потому-то в светлом платье

ты мои приносишь сны,

в тот момент, когда на «пати»

явь темнеет от слюны.

 

Потому и эти строки

выше явного скромны,

сочный плод не ронит соки,

не затем они даны.

 

 

«Когда б из эрогенных зон

любовь точилась...

Но подлая

течёт неведомо откуда!»

Анатолий Смирнов

 

 

Ураганна

 

Ты, Анна, однозначно - ураганна.

Ты всю инфраструктуру мне смела,

под флейту и под грохот барабана.

Скажи, ну вот зачем ты так мила?

 

Смотрю, смотрю, смотрю, не отвлекаясь -

неделю, месяц, год, а скоро два...

А ты идёшь себе, не напрягаясь,

кроша не очень ровные дрова.

 

Я Лес не так люблю, как... В общем, ладно.

Тут сладкого уже - за берега.

Ты, Анна, однозначно - шоколадна.

А я, вообще-то, вЕган... нет, вегАнн...

 

Но ты меня не спрашиваешь даже,

идёшь, ко мне, по мне, через меня,

в песок вомнёшь - не вспомнишь о пропаже

в районе раскуроченного пня.

 

Ты, Анна, однозначно - уникальна.

Никто меня так сильно не швырял.

Иди ко мне... Уйди. Забудь. Нормально.

Не каждый пень - стихийный ареал.

 

«Экран погаснет, шёпотом проклятий

Анатолий Смирнов

 

 

Над Чкаловкой

 

...Кто выше? Ну разве что Чкалов,

он даже выходит за кадр,

почти уже - всё, белла чао,

но тоже - запара запар.

 

Я сам подзавис в этом небе

(вообще-то конкретно завис).

В ступенях, наверное, щебень.

Вниз можно. Не хочется вниз.

 

На фоне - какие-то виды

животных из царства людей.

Не чуют они, гоминиды,

не видят удачи своей.

 

До фени - что видит фотограф.

Ты смотришь мне прямо в глаза!

До фени - сеанс без повторов,

билеты в большой кинозал.

 

Над Чкаловкой виснем. Смешно так.

Сойдёт... скоротать вечерок,

ведь нет у меня кроме фоток

из жизни твоей ничего.

 

 

«Разделяла суетность и вечность,

Как мечом, ревнивая любовь!»

 

Анатолий Смирнов

 

Нео-недо

 

В республиках союза увлечённостей

расстрельно я гражданок ревновал -

в порядке государственной никчёмности:

союза нет, период миновал.

 

Свободно-островные территории -

где я любил... швырять песком свобод -

нашли себя под водами истории,

и всё былое - в толще этих вод.

 

Меня там ненавидят. Либо рады мне,

когда я приплываю на часок -

узнать, какими правдами-неправдами

подводно-островной живёт песок.

 

Безбрежный океан. Знамёна съедены -

пираньями, за красные цвета.

А мы живём... с тобой. Живём соседями -

хозяевами лодки и плота.

 

На лодке восемь буковок, "Семейная",

и в ней, как шепчет кит, не только ты.

А рядом - нео-недо-разумения.

Такие разве делали плоты...

 

Но самое смешное - вы там с вёслами,

а я тут разогнался без шеста,

вы впрок ориентированы звёздами,

а мне видна одна всего звезда.

 

Хотя она - из вашего созвездия.

Но что мне делать, свет моих очей?

Бросался на акул! И вновь на месте я.

Его-моя, терпи, я твой-ничей.

 

А самое серьёзное, что ревности

плавсредства моего не загубить,

губительница - там, в глубокой древности...

Люблю тебя. Желаю - вам - любить.

 

 

«Есть в любви непонятные силы...»

 

Анатолий Смирнов

 

Дезермир

Нарисованный мир
за спиной у тебя
не дымит, как дымил,
просит рифму-тимьян.

Там деревья, цветы,
там старинный декор,
никакой суеты,
даже мне там легко.

И чем ближе к тебе,
тем листва зеленей -
я поставил тире,
но не трону корней.

Из-под кроны мужик
на твою смотрит грудь.
Прибалдел, не жужжит.
Я могу его пнуть.

Если я его пну -
нарисованный мир
спросит рифму-войну,
задымит, как дымил.

А рука на бедре
не обронит кольца -
так что после тире
дезермирство бойца.

Ты бушуешь во мне,
мой неначатый бой.
Я не тронул корней.
Я любуюсь тобой.

 

Шалашный чопик

Съесть тарелку-полторы пельмешей,
выпить водки, закурить, плюнуть под ноги,
усмотреть принцессу: "О, леди Джейн!",
и забить принцессе гвоздь в тайной комнатке.

Вроде норма, вроде - "чем не мужик",
правда гвозди распродали строителям,
не дают рабочих сил пельмеши,
а принцессам тайный быт оскорбителен.

Я хозяин цеха "Ethical Food",
по-английски - потому что всемирного,
и мои продукты силу - дают,
сам отъелся бы, пока всё не минуло.

Мне, строителю, достало гвоздей,
не курил бы и не пил на объекте я,
но моя зазноба спит, кто-то с ней.
Снов-основ, нежадных солнц, долголетия!

Значит, самый актуальный объект -
согревающий момент отчуждения.
...Я не видел, что у них на обед,
не моя забота - их сила трения.

Благодарен я мирам леди Джейн
за незнание своё о подробностях
построения чужих шалашей
из хитов продаж хозмага над пропастью.

Не всегда экологично тепло,
не всегда бетонный рай деградирован,
не всегда объект любви - НЛО,
не всегда любовь победная - Пиррова.

 

О. Н.

– Система «Любовь», оператор Надежда,
могу ли я чем-то помочь?
– А что, вы мне в силах – помочь?
– Ну конечно.
– А что, без отделов и почт?
– Наверное, да. В чём возникли проблемы?
– Тариф... Я же брал безлимит,
читал о гарантиях вашей системы...
А Ленка моя не звонит...
– Скажите ваш номер с проверочным словом.
– Четыре четвёрки. Футбол.
– Момент. Я смотрю... В вашей области сломан
приёмник терпических волн.
– Приёмник... не башенка это такая?
– Да.
– Я же его и сломал...
– Зачем же?
– Так – змию, дурак, потакая,
нетрезвым ведя самосвал...
– Проблема понятна. Причина известна.
Приёмник должны починить.
Тариф оставляем?
– Да. «Вера». Железно.
Я... Я постараюсь... не пить...
– Могу ещё чем-то помочь?
– Нет, спасибо...
Хотя... а починят – когда?
– Возможно и так, что быстрей, чем где-либо,
возможно – застой на года.
И это зависит от многих нюансов,
а также зависит от вас.
Всего наилучшего в новых сеансах.
Надёжных терпических баз!

 

 

***

 

"Нет любви, люди, трахайтесь!"
Всех забот, всех делов!
Нет любви. Соль и сахар есть.
И, конечно, белок.

Нет любви, люди, радуйтесь,
вам не надо страдать -
не сближаться вам, крадучись,
от искры не взлетать.

Нет любви, бога тоже нет,
ибо око неймёт,
хоть обязан горошине
завстручком сдать отчёт!

Не обязан, по сути-то,
документы сданы,
c t-критерием Стьюдента
и строкой новизны.

Но попробуй горошине
в темноте доказать,
что любовь - то хорошее,
с чем не страшно взлетать.

Что любовь - то горящее,
в чём не больно пропасть...
Люди любят горячее,
если курочка - айс.

Размножается мракопись
в еле тёплых сердцах.
"Нет любви, люди, трахайтесь,
мрак-н-ролл, рок-н-трах!"

 

***

 

Анька, слова мои тонут в мусоре
и в глубине кумутканьих глаз...
Карма. Наказан. Швырялся музами.
Понято, принято, в самый раз.

Анька, слова мои блещут золотом,
только нет пробы ни на одном.
Хочешь, мой призрак, позднее, шёпотом, -
выкупит их как дешёвый лом?

Анька, слова мои лягут кладами,
главный ломбард - на байкальском дне,
поздно метаться, "не надо", "надо" ли -
всё изметалось во мне и вне.

Анька, слова мои - груз кораблика,
хлам, надмосковно-бурятский срам,
хоть и в солёных прозрачных капельках,
белое золото тоже... сдам.

Анька, слова мои тонут в мусоре
и в глубине кумутканьих глаз,
в общем-то, схожих с любыми грустными,
кроме, по счастью, твоих - о нас.

 

***

 

А ты меня, молчунья, навестишь,
когда я стану старым, если стану?*
Бывает ли тепло в домах без крыш -
зимой, не от буржуек и не спьяну?

Навряд ли навестишь, не Тютчев я,
и лет мне - восемнадцать-крестик-двойка,
лета пускают в яблоко червя,
"медово" заменяется на "горько".

Треть яблока - ещё не урожай,
и целое, и два... Я не пропащий!
Но ты свои запасы умножай,
сорта пусть попадаются послаще.

А мне назначат пенсию - тепло
от этих и других четверостиший.
Опять зимой мело - не замело,
опять весна яснее, чем под крышей.

 

 

Любовь восемнадцатилетнего Тютчева к юной красавице Амалии Лерхенфельд (будущей баронессе Крюденер) отражена в его известном стихотворении «Я помню время золотое…» Тютчев был влюблён в «младую фею», которая не ответила ему взаимностью, но навестила поэта на склоне его лет. Именно ей посвящено его стихотворение «Я встретил вас, и всё былое», ставшее знаменитым романсом на музыку Л. Д. Малашкина

 

ИСТОРИЯ И ЛИЧНОСТЬ

 

«Всё больше нас влечёт во время оно...»

 

Анатолий Смирнов

 

Двагодамыслие

 

 

Он сослан был за вольнодумство,

но стал ещё свободней здесь,

где смог найти – не обмануться –

себя, как должен был обресть.

 

Его оставили родные,

иной бы спёкся и поник,

а этот бил и бьёт поныне

ключами здесь рождённых книг.

 

Свершил одно, другое начал,

измерил солнце и пятак,

светился – так или иначе,

темнел – иначе или так.

 

Дышал, смакуя вдохновенье,

и что воздушнее всего –

запомнил чудное мгновенье...

Два года стоили того.

 

Не потому ли возвращался

он сам в Михайловское, в клеть –

перед надзорной цифрой часа

опять на чудное смотреть?

 

 

«Мир всем отцветшим георгинам

и отсвиставшим соловьям!..

Уж скоро сам я стану глиной

на радость почкам и корням»

Анатолий Смирнов

 

Быстрый воин

 

А. М.

 

Непревзойдённый полководец –

ты всё, что мог, завоевал,

всё, в том числе отдельный оттиск,

а то и полностью журнал.

 

Журнал замеченных событий

для еле видящей толпы,

тебя вовеки не забыть ей,

ты брал её... но толк-то был?

 

Тебе припишут больше крови,

чем ты фактически пролил,

припишет каждый, кто виновен,

кто сам купается в крови.

 

Тебе припишет больше славы

всяк тот, кому рабы под стать.

Мир гоминид, на разум слабый –

себя продолжит побеждать.

 

А я умерил аппетиты,

делился опытом с толпой,

но мне сказали: «Да иди ты».

Бог с ними... с нами... и с тобой?

 

Чего хотел ты, быстрый воин,

скача за временем седин?

Однако ты уже спокоен,

с врагами лютыми един.

 

 

«Хлеб и мясо на столе, мех и кожа на плечах,

шаг тяжёлый по земле, очи милые в очах –

Анатолий Смирнов

 

И.С. Тургеневу в 1879-ый

 

Иван Сергеич, всё стреляете?

Вам "дичь" пока ещё не жаль?

А между тем, судьба-реалити

на Вас направила пищаль.

 

К судьбе прилипло что-то странное -

простите, местный англицизм.

Но каждый грех доказан... сканами

(ох, инглишня, ох, подлецы).

 

Сказать по-нашему - раскаянье

крадётся тихо, чуть грозя,

Вы с ним в сознании раскланялись,

а в подсознании нельзя.

 

Не нагоню печали датами,

затем ли я листок нашёл?

Но путь Ваш мёртвыми пернатыми,

да и мохнатыми, тяжёл.

 

Ни слава русского писателя,

ни сам талант - нет, не спасут.

Мне отвечать не обязательно,

ответа спросит знамый Суд.

 

Забыл Вас даже поприветствовать,

следами с кровью возмущён.

 

Потомский, Спасо-Перебесово.

 

...А за пейзажи - мой поклон.

 

К концу жизни одряхлевший Иван Тургенев каялся на смертном одре в убийстве на охоте вальдшнепов, тетеревов, дупелей, уток, куропаток и других диких птиц.

«...предстаёт душе издалека

То, что, должно быть, бродит где-то рядом»

Анатолий Смирнов

Достояние

 

С приветом или без привета,

эклектик или фетишист -

но в состоянии АфФета

я светел, ясен и пушист.

Как верба мирная, как нерпа,

но кто-то вербой хлещет нерп,

и состояние НикНекра -

мне тоже в тему, в ствол, на герб.

Тогда я зверской местью мазан,

а ты - на лодочке тикай,

и состояния ДедМаза

путём РобДыха достигай.

«Я не стремился к жизни вечной

и не взгрущу о ней я впредь»

Анатолий Смирнов

Акрилонитрил

Г. С.

 

Я вечнобухой Буратино,

полешко на Мелоди-стрит.

Сухая моя древесина

приемлет понятие "спирт".

 

Естественно. Это природа.

А в ней безобразного нет.

К тому же, морозна погода

последние сорок пять лет.

 

К тому же, я пью не сильнее,

чем опиум раньше курил,

глаза - не с бухла посинели

и носят акрилонитрил.

 

Да, я пропитался изрядно

коктейлями ядов и смол,

смешал океан смол и ядов,

а выблевать берег не смог.

 

Мне долго втирали, мне втёрли,

что я очага не найду,

что жизнь - это бизнес и кёрлинг,

с поклонами клонов на льду.

 

Орёт пластилиновый зритель,

болеет, флажками пестрит...

Клонируйтесь. Или орите

на всю эту Мелоди-стрит.

 

Не вечный, бухой Буратино,

меж дядек, собак и мальвин -

дешевле, чем красная глина,

живее, чем ваш пластилин.

«Настольной лампы мятые цветы

качаются средь душной немоты»

Анатолий Смирнов

***

 

А. В.

 

Летела жизнь - и поймана была,

за хвост, неописуемо длиннющий.

И дремлет. Ей привычна кабала,

её коптили огненные кущи...

 

Она, куриным шагом - по земле,

взлетая пустельгой, вертаясь уткой,

по жмыху райских яблок, по золе -

ходила, восхищаясь незабудкой,

 

помятой, и цветущей, где цвела,

презревшей волю гусеницы танка.

Знакомы жизни - жизнь и кабала,

кассирша и вокзальная цыганка.

 

Вот что такое цифра "46",

как раньше "45", как две четвёрки?..

Ничто. Кукушки прячущейся весть,

на праздник - хлеб и водка ей под створки.

 

Она же здесь - в известных нам ролях,

то курица, то утка, то кукушка,

а мы не замечаем второпях,

что даже пустельге в театре душно.

 

Но тот, кто за кулисами бывал,

кто видел жизнь без грима и заколок -

помятых незабудок не срывал,

а путь его, как хвост у жизни, долог...

 

«...и, позабыв про кровь природы,

испить до дна покой свободы!

Ведь даже смерти гроб нагой

Не обещает нам покой»

 

Анатолий Смирнов

 

Аг... они... я...

 

В. С., Г. С.

 

Если чёрное крыло бьёт по красному,

задевая бездыханную грудь -

ни бладхаунду, ни сердцу, ни разуму

с пустоты тебя уже не спугнуть.

 

Если красное крыло бьёт по чёрному

с общим хрустом симметричных костей -

ни каналу сточных вод, ни лайв джорналу

про запас не намутить новостей.

 

Если я тебя Любил, птица вольная -

значит, я тебя Люблю и такой...

Ты убитая. А всё беспокойная.

Так сложилось, что не в смерти покой.

 

Если ты зависла в этой агонии -

значит, я зависну рядом с тобой,

успокоюсь - и не стану спокойнее,

став прозрачнее над мутной водой.

 

«Здесь каждый тебя может по щеке

ударить, будто в корне мы – не братья…

Анатолий Смирнов

 

 

Анатолий Смирнов

 

Пока следы не замело

Б. С.

 

"Самара детства моего,

полно киосков с газировкой..."

 

А ведь не знали мы его.

 

Или вдоль памяти шли бровкой.

 

Или ценили - земляка,

как исключение из правил,

кто наравне, кто свысока...

 

А он для всех себя оставил.

 

Оставил, в песнях и стихах,

на поворотах нестандартных,

в киножурналах, повестях...

 

Для нас. Нестройно благодарных.

 

Так если кровь еще тепла,

и если нам же светит Имя,

давайте мы, забыв дела,

 

противосолнечные... снимем.

 

Пока еще не замело

следы творца - шагните с бровки

в Самару Действия его,

радушный город газировки -

 

послевоенной...

чистой...

вдосталь...

 

Пока следы не замело

 

«Но, смотри, как горды в колыханьи

под покровскою вьюгой цветы...

Кроме воли

Любви и дыханья

нет у Бога иной красоты!»

 

Анатолий Смирнов

 

Забытый художник

 

 Он всю жизнь рисовал,

 Он всю жизнь срисовал,

 И однажды устал рисовать.

 Он решил, что холсты

 До смешного просты

 И убрал навсегда под кровать.

 Через несколько лет

 Был старухой отпет,

 Хоть не верил и был некрещён,

 Был с почётом зарыт,

 А теперь он забыт,

 Камень траурный кем-то смещён.

 Нет и комнаты той,

 Где забытый герой

 Так внезапно устал рисовать —

 Дом давно устарел,

 Тихой ночью сгорел,

 Ни к чему про него вспоминать.

 Ну а где же холсты,

 Что смешны и просты,

 Неужели исчезли в огне?

 Нет, холсты не горят,

 Все вокруг говорят,

 Но никто не покажет их мне.

 Средь убогих витрин

 Я не видел картин,

 Ну и пусть, я и так восхищён.

 Тот художник зарыт,

 Тот художник забыт,

 Только камень обратно смещён.

 

Секрет Весенний

 

Растут лугами чуткости стихи,

боятся — как никто — землетрясений,

дрожат при каждом ветре стебельки,

а между ними лёг Секрет Весенний.

 

Да, тысячи травинок он примял,

ещё одну сорвал — коснуться неба,

но души их — вдохнул и перенял,

когда по лугу бегал... бегал... бегал...

 

Мутна, темна от времени Сура.

И — холодно пока. И не теплеет.

А он, чудак Весенний, тут с утра.

Уснул... Проснулся! Утки пролетели.

 

Проснулся. Смотрит — облако бело,

как пятнышко стыда на юбке синей,

как пьяного снежка поднамело,

но Бог убрал — до очереди зимней.

 

А там, вдали, природы байстрюки —

дымят заводом, нет им воскресений...

Растут лугами чуткости стихи,

 

 

ФИЛОСОФИЯ

 

 

«Зачем у верхушки берёзы

На зябком ветру высоты

На веточках, словно мимозы,

Засохшие дрогнут листы?»

Анатолий Смирнов

 

Маришка

 

Мария — из тех, кто закончит без троек,

кто смотрит на птичек и ловит перо их,

кто помнит по отчествам главных героев

из школьных и маминых книг.

 

Еще один вечер, еще одна книга

с флеш-карты, которая — космос, без гига...

На улице жлобствует снежное иго,

отняв у спортсменов турник.

 

Мария мечтает о теплой погоде,

и с этим — звонит баритону Володе,

Володя поет о цветах на баркоде —

меж черных полос аккурат...

 

Девчонка не верит — мальчишка фальшивит,

ошибки не то чтобы очень большие,

но в песнях его — не теплей, чем в Алжире,

а надо в Дубай, в эмират.

 

Входящий звонок на резервную симку,

Мария меняет Володьку на Димку,

с которым она танцевала в обнимку

два раза последней весной.

 

У Димки, наверное, теплится совесть —

опять позвонил, обсуждают, не ссорясь,

как жить — не тужить, богатея и строясь...

И все-таки градусов — ноль.

 

Не поздно приняться за новую книжку,

но... стала мечта походить на ледышку,

и пальцы отчаянья греют Маришку —

безудержно злые притом...

 

Всего-то — мечтала о теплой погоде,

а видятся сны о великом народе —

широкими лбами в пассивном доходе...

А утром звонит баритон.

 

 

«Судеб ткань мотается в рулоны,

те рулоны грузятся в вагоны...»

Анатолий Смирнов

Соловьечество

 

Человечество очень похоже

на поймавшего кайф соловья,

что запел, а прерваться не может,

льёт и льёт, полюбил сам себя.

 

Замаячили басни Крылова,

не свернуть бы на песенный лёд,

месяц март, искупаться - хреново,

заверну-ка назад... льёт и льёт.

 

Человечество очень похоже

на поймавшего кайф алкаша,

что запил, а прерваться не может,

обречённая синька-душа.

 

Надо делать какой-нибудь вывод,

типа "сам я всю зиму не пил"

или "птице отчаянной - вива!",

Ладно. Я типа спел и пролил.

 

«И мы, конечно, рядом встанем,

Когда придётся, на людей...!»

Анатолий Смирнов

 

Волком Welcome

 

А скорость понимания быстра ведь,

Макларена, пожалуй, побыстрей:

достаточно всего на миг представить

себя одним из них - лесных зверей.

 

Лисой, медведем, рысью, белкой, волком...

На выбор, там любой - мудрее нас.

Пока мы в шопе кланяемся полкам -

зверьё живёт как Боженька подаст.

 

И, если бы не мы, лесная щедрость

не знала бы ни сроков, ни границ.

Пока нам продавщица Ада чек даст -

психолог Рая им предложит блиц.

 

Вы скажете: у нас же медицина!

Вы скажете... Разносчики... газет

и пропасти комфорта, made in China.

"...in Russia", да? Различий сильных нет.

 

Но скорость понимания быстра ведь,

быстрей, чем из флакона суперспрей:

достаточно всего на миг исправить

повадки лесопилящих зверей.

 

Анне R-o (о медовом суфле)

Какие автографы, милая Анна?
Я - нота без клавиши, я - меньшинство.
Вы знаете ве́гана (или вега́на),
с которым сегодняшний мир не жесток?

Который продал бы тираж новой книги
за час после выхода, или за два,
а к вечеру понял, что все уже вникли
в его экшн-стори о ве́ганстве льва?

(А в части второй - о медвежьем вега́нстве
на русской малине, грибах, щавеле;
а в третьей - о том, как трезвеющей пастве
священник Сейтанов готовил филе).

Возможно, Пелевин придёт Вам на память -
разведать бы только, насколько он строг
в пределах того, что готов раздербанить,
а что не считает начинкой в пирог.

Я Вам благодарен, Вы друг, Вы храните
мои дневники перед шкафом в столе,
и даже зовёте на книжный Таити,
прельщая вполне натуральным суфле.

Ужель наступило то лучшее время,
которым дышал я сквозь толщу невзгод?
Наверное, нет. Постулаты апреля
по-прежнему сложно развить в целый год.

Какие мне выставки, милая Анна,
какие автографы, кто их возьмёт?
Примите отказ, и простите вега́на -
он, всё-таки, ве́ган. Держите Ваш мёд.

 

 

***

 

"Слишком хорошо - это плохо, -
критик мне сказал про стихи. -
Выдоха не надо и Вдоха.
Не корми в себе пустельги.

Да, она летает где хочет.
Да, не запретишь ей дышать.
Блок с тобой. Дыши! Но не очень.
Не дразни добычей ежа.

Не пугай ежа новой рифмой.
Что ему - твой дальний полёт?
Что ему - твой блеск безолифный?
Что ему твой почерк даёт?"

Я свои ответы ежонку
к Блоку подверстал не спеша,
и на землю бросил книжонку
с планом планериста-ежа.

 

 

***

 

...А очень плохо - это хорошо
в том смысле, что привычно миллионам:
солидный тип войсками окружён,
и средний тоже дышит полигоном.

Солидный даже пробует летать,
но крыльев нет ни к брифингу, ни к балу.
Во лбу горит звездой седьмая пядь -
златая, из-под ножниц по металлу.

Второй, который средний - реалист,
ему бы тысяч тридцать на подкормку.
Ему приносят сорок, приколись;
излишества стекают на подкорку.

Подкорка - не клеёнка, не брезент,
со временем недолгим размокает,
и если есть подкорковый резет -
о нём никто, почти никто не знает.

Поэтому всё плохохорошо -
у охохолуёв и охохора:
хорьмейстером хорёк провозглашён,
холуй - свободой палки дирижёра!

 

***

 

Двести тонн, да на каждое рыло,
накопили же вы мусорца...
Или скажете - власть накопила?
Стрелки можно метнуть слегонца.

Но пакеты разбросаны - ваши,
полторашки пусты - после вас,
вам продали колбасы и каши,
бисфенольные квас и пивас.

Пластик в Кении год под запретом,
экология в Кении - тренд,
а у вас нью-авось по пакетам
и в надеждах - небось, хэппи-энд.

Боливийцы жильё из бутылок
строят малоимущим слоям,
а у вас всё как есть, всё как было:
ням-ням-ням, фу-фу-фу, ням-ням-ням.

Задохнуться в дерьме или выжить -
выбор есть у физлиц и юрлиц,
исторически истина ближе,
чем к Парижу был Аустерлиц.

Осмотрите свои горизонты,
оцените насущный момент,
отмените чужие вип-зоны,
станьте русских достойны легенд!

И пока землю тьма не изрыла
грязным когтем под сваи вип-зон -
можно сделать хотя бы физрыло
узнаваемым, чистым лицом.

 

 

«Мне дверь открылась в магазин зеркал...»

Анатолий Смирнов

 

* * *

 

Смотрю запросы... "Вера Брежнева без грима".

Зачем вам, юзеры? С каких таких заноз?

Поржать охота? При наличии принтскрина,

а также камеры, охота - не вопрос.

 

Хотите истины? Дык истинно живите,

без марафетов, без обманов, без подстав,

питайте души, не нуждаясь в общепите...

Да-да, начните, ни на миг не опоздав.

 

Хотите Веру? Или больше, чем хотите?

Ну, покажитесь ей, скажите: так и так.

Но Вера замужем. Они сейчас на Крите

(грешу, соврал... однако - вдруг ей важен брак).

 

Вам "просто нравится"? Вы просто посмотрите,

включите слайдер и любуйтесь час-другой.

Я вас достал уже? Не врите. Я на Крите.

Признаться, с Верой. Но не с этой. И не с той.

 

 

Футбол тире паяльник

Сегодня ваша сила – кнут и пряник,
причём – руке удобней рукоять,
но помните, классический паяльник
способен и спаять, и распаять.

Могу поклясться порохом в петарде –
метель такую клятву намела:
когда-нибудь я стану – как Берарди,
заряженным на вас – как на Милан.

А если будем ближе к Ливерпулю –
я, ради ваших новых именин,
в Аршавина себя перевербую
по формуле «четыре плюс один».

Куда же вам тогда? В Севилью, что ли?
Фанаты плюнут: пёс, мол, разбери...
А я – Роналду, я уже на поле,
гарантия – «четыре или три».

Такая связь. Футбол тире паяльник.
Вы скажете: сынок, учи матчасть.
Но помните: классический начальник –
не власть, а только временная власть.

 

 

Дошкольное У

У Маслоу в руках – пирамида,
он героем глядит из угла,
но меня не кусает обида,
у меня пирамида – была...

А у Джоя – у Гилфорда – кубик.
Ну и что? Если надо – Отец
мне такой же... у Гилфордов... купит,
скажет – на, поиграйся, малец.

У Левина в биноклике – поле,
барахольно-предметная даль...
Он чего-то там шпрехал о воле –
разобрать не получится, жаль.

А у мальчика Вовы – Россия,
а у девочки Мафии – шар.
...А Рикардушка Розу Гарсия
мексиканит, по-русски дыша.

Воспитатель не смотрит за группой
двадцать два эпизода подряд,
а директор уехал... за лупой –
плохо видит совсем, говорят.

Не играю. Тошнит от игрушек.
В потолок ухожу. Как большой.
«Вот, с такими никто и не дружит», –
шепчет девочке Мафии Джой...

 

***

 

Терпение, душа моя, терпение,
ползи, комки сомнения круша,
я тоже еле жив, и тем не менее -
терпи, ещё чуть-чуть, моя душа.

Мы сильные, мы певчие, мы лётные -
и этого никто не отберёт,
ни даже тот, кому упали под ноги,
смотри не на него, смотри вперёд.

Он кто? Он браконьер. Он браконьеришка,
убийцы до безумия слабы,
предел его мечтаний - листик, денежка,
а нас укроют заросли су