О месте, занимаемом славянским языком среди других предметов церковно-приходской школы

 

В отношении к прочим предметам церковно-приходской школы церковнославянский язык занимает как бы среднее место между Законом Божиим и русским языком, служит как бы связующим звеном между этими двумя главными и разнородными

предметами школы. С одной стороны, он составляет  

необходимое дополнение к Закону Божию (частию к Священной

Истории, потому что дети читают на уроках 

церковнославянского чтения отрывки из Ветхого Завета и Евангелия, составляющие со держание Священной Истории), особенно к изучению молитв и объяснению богослужения, потому что вводит в понимание славянских выражений и

оборотов. Ввиду этой именно тесной связи с Законом Божиим и важного значения для последнего церковно-славянская грамота сделана в церковно-приходской школе особым предметом, отдельным от русского языка, и многие приемы при изучении церковнославянского языка сходны с приемами преподавания 

Закона Божия. Но, с другой стороны, церковнославянская грамота имеет и свою особую цель сравнительно с Законом Божиим,

потому что она только облегчает изучение различных отделов Закона Божия. Изучать же эти отделы должны все-таки на уроках Зак она Божия. Церковнославянская грамота, облегчая

изучение Зак она Божия, должна, кроме этого, дать возможность правильно и с пониманием относиться к самому 

церковнославянскому языку. Поэтому многие приемы при изучении ее отличаются от приемов преподавания Закона Божия и сходны с приемами преподавания русского языка, особенно, например, объяснительного чтения.

 

 

С какой грамоты начинать обучение —

С русской или славянской

Далее может возникнуть вопрос, с какой грамоты нужно 

начинать обучение в церковно-приходской школе - со славянской или русской. Объяснительная записка находит даже желательным, чтобы лица убежденные начинали об учение с грамоты церковнославянской, но ввиду того, что употребление старинных методов, отличных от общеупотребительных современных приемов об учения грамоте, особенно от теперешнего звукового метода, может повести к затруднениям, рекомендует начинать 

обучение с грамоты русской, а со славянской знакомить уже после того, как дети освоятся с механизмом русского чтения, например в конце 1-й или на чале 2-й половины первого года учения. С. А. Рачинский говорит, что порядок, в каком приобретаются знания славянской или русской грамоты, безразличен, но, по его мнению, тот прием обучения грамоте, по которому обучение начинается со славянского языка,

заслуживает полного внимания и обработки. Н. И. Ильминский даже прямо советует начинать обучение с церковнославянской азбуки. Соображения приводятся следующие. Чтение

церковнославянское, говорит С. А. Ра чинский, несравненно легче, чем русское, потому что произношение вполне 

соответствует правописанию. Затем, говорит Н. И. Ильминский,

церковнославянская  азбука, по преданию, несравненно ближе сердцу русского населения, чем гражданская азбука. А главное то, что «ученик (слова С. А. Рачинского), приобретающий в

несколько дней способность писать (разумеется, при совместном обучении славянскому чтению и письму) «Господи, помилуй» и «Боже, милостив буди мне грешному», заинтересовывается

делом несравненно живее, чем если вы заставите его писать: оса, усы, Маша, каша. В старинных русских школах с первых же строк книги научали детей возвышенным предметам, тог да как во время особенно ожесточенной борьбы со старинными методами, которая у нас была в 60-х и следующих годах, 

 

 

начинали с так называемого «наглядного обучения» и поучали детей таким вещам, о которых, как говорит Л.Н. Толстой, разбирая книгу Бунакова, ученик знает и может рассказать лучше, чем учитель, - например, заставляли рассказывать о том, что корова имеет четыре ноги, о дну голову, о дин хвост и т.д., что для крестьян могло казаться смехотворною вещью, потому что не соответствовало их серьезному взгляду на обучение.

Из всего этого видно, что те лица, которые начинают обучать 

с церковнославянской грамоты, поступают так главным образом не по дидактическим соображениям, а потому, что древнее об учение грамоте было назидательнее. Что церковнославянская 

азбука легче русской, этого никак нельзя сказать и потому, что 

в ней больше букв, и потому, что для большего числа

звуков существует не по одной букве, и потому, что разность устной обычной речи от читаемого остается во всей силе и при обучении, начинающемся со славянской азбуки, а в этой-то разности именно и заключается главная трудность для дитяти. Далее, назидательность не в том только состоит, чтобы дети читали слова, обозначающие высокие понятия, а прежде всего

сообщается настроением учителя. Когда дитя учат говорить, то родители, даже благочестивые, не начинают непременно с этих слов, но сообщают лишь некоторые из них, более простые и

необходимые, большею же частью сообщают названия окружающих лиц и предметов. Затем, непонятно, почему 

обучение не может быть назидательным, если оно начинается 

с грамоты русской? Если бы оно не могло быть сделано 

назидательным, то значило бы, что русский человек не может получить надлежащего назидания, пока слышит речь или говорит на собственном природном языке. Язык карелов, лопарей, самоедов и др., которые начинают учиться молитвам и Закону Божию на собственном языке, был бы выше русского. 

Если в настоящее время обучение утратило прежнюю назидательность, то причина этого не в том, что начали 

обучать с русской грамоты, а в самом духе об учения - в том, что из-за неправильного понимания наглядности удалили из начала учебной первой книги слова, обозначающие высокие предметы.

 

Эта вина составителей книг для чтения. Кроме того, следует заметить, что и при древнем обучении церковнославянской грамоте не с самого начала приступали к высоким понятиям, но сначала заучивали непонятные названия букв и склады, лишенные всякой назидательности. Вообще следует сказать, что если грамота русская легче для усвоения, нежели славянская, так как все слова русского языка суть те именно, которые может употреблять и ученик, а потому легче подобрать слова простые и

понятные при первоначальном обучении чтению (между тем как простые для чтения слова славянские могут быть не сходны 

иногда с русскими и потому непонятны), то ввиду педагогических требований нет достаточных оснований начинать обучение со славянской грамоты, а не с русской.