Переживая Пасху. «Прииди и виждь»

Христос воскресе! – Воистину воскресе Христос!

Heбыло и не будет на земле более радостных слов, пусть понимаем мы их по-разному, пусть не всегда догадываемся, не всегда храним в сердце то, что они возвещают, о чем свидетельствуют, к чему зовут. Все это от нашей человеческой слабости, от маловерия, от суеты, в которой мы живем, от неспособности сосредоточиться на главном – на том, что Христос назвал «единым на потребу».

И все же когда слышим мы эти слова, этот возглас и сами отвечаем на него, когда ударяет в сердце этот прилив радости, когда загорается ночь этим непонятным, но таким победным светом, где-то на самой последней глубине своей мы знаем, что касаемся самого важного, самого священного – касаемся, по слову Достоевского, «миров иных».

Боже мой, сколько усилий было положено, чтобы развенчать, оклеветать, оплевать эту глубину, это чувство священного! В каком плоском, бесцветном и унылом мире мы приучились жить! Как давно появились и как всесильны по видимости эти важные люди, «научно» объясняющие тайну жизни, или, вернее, утверждающие, что никакой тайны нет, а есть химия, физика, биология, с помощью которых мы все постигнем и придем к полному счастью!

Но пока нам только и объяснили, что человек – продукт безличных законов природы, что вся его история, все его развитие – продукт животной борьбы за существование, что смысл и содержание этого грядущего счастья в разрешении («научном» и «окончательном»!) экономических проблем. И нет во всех этих объяснениях ни йоты радости, не излучают они никакого света, зато неуклонно созидается на их основе железобетонный муравейник, пронизанный такой безысходной тоской, что люди убегают оттуда в пьянство, разврат, одиночество – куда угодно, только бы забыться. Да, из такого миропонимания не могла родиться Пасха, не могла воссиять неизъяснимая радость, не могло зазвучать: «Ныне вся исполнишася света: небо же и земля и преисподняя, да празднует убо вся тварь востание Христово, в Немже утверждается».

Но вот есть она, Пасха, есть пасхальная радость, есть пасхальный свет, и каждый год мы убеждаемся, что века́ отрицания и преследования, века́ сведе́ния человека к безличной материи их не уничтожили. Нет, ни «объяснить», ни «доказать» мы ничего здесь не можем. Как объяснить слепому красоту солнечного утра? Как объяснить глухому красоту бетховенской симфонии? Как доказать материалисту реальность духа? В том-то и дело, что слова «Христос воскресе! – Воистину воскресе!» – не объяснения, не доказательства, а явление такой реальности, которая, будучи реальностью, не требует ни объяснений, ни доказательств, как не требует их ни любовь для того, кто любит, ни красота для того, кто ее созерцает, ни радость для того, кто радуется. В том-то и дело, что мир, сведший все к объяснениям и доказательствам, постепенно теряет способность верить, любить и радоваться; в том-то и дело, наконец, что сама Пасха есть чудо неумирающей веры, неистребимой любви, неисчерпаемой радости в мире.

Итак, мы только и можем из глубины, из реальности этой веры, любви и радости воскликнуть: «Христос воскресе!» И обратить это восклицание к каждому, на каждого направить любовь, силу и радость этого утверждения, как бы говоря: «Не верьте, не поддавайтесь томуплоскому, безрадостному, безлюбовному объяснению мира, которое вам навязывают! Здесь перед вами иной мир, красота и глубина которого несоизмеримы ни с чем на земле. Здесь перед вами вечный свет утра, когда засияла в мире благая весть о том, что вере и любви суждено победить и саму смерть».

Поглощена смерть победою (1Кор.15:54) – восклицает апостол Павел. И вот из века в век переходят эта победа и эта несокрушимая уверенность, что смерть не есть последняя правда о жизни, что не может погаснуть любовь, раз вспыхнувшая в сердце, не может уйти и раствориться в небытии единственная, неповторимая, несущая в себе вечность человеческая душа.

«Христос воскресе!» – будь это неправдой, откуда взялась бы наша радость? Откуда приходил бы этот свет и торжество пасхальной ночи? «Христос воскресе!» – будь это обманом, как мог бы жить этот обман две тысячи лет? Все проходит, все умирает, все исчезает. Но вот не умирает Пасха, не умирают этот свет и это торжество, бросаются друг к другу в объятия люди, обмениваясь поразительным приветствием. И потому всякому ищущему, жаждущему, алчущему только и можно сказать: Прииди и виждь (Ин.1:46).